Товарищ Йотунин

Глава 28

— Сколько прошло времени? — будто сам у себя спросил Иватани Торуевич, и сам себе же ответил: — Надо же, всего полчаса…

Я кивнул: говорить, отчего-то, не хотелось.

Сейчас мы с шефом сидели в креслах — каждый в своем. Я, правда, не до конца уверен — можно ли вообще называть креслом мой рабочий стул?

Сидели, смотрели друг на друга, приходили в себя.

Опыт получился… Интересный. И неоднозначный еще, да. Такой обязательно нужно хоть как-то отрефлексировать… Чем мы с начальством и занимались прямо сейчас.

— Предлагаю не делать поспешных выводов, — произнес, наконец, Колобок. — Мы знаем то, что ничего не знаем. Конечно, если ты сам…

— Я что? Я ничего, — поспешил я отмести все подозрения в адрес Вани Йотунина. — Сам, мягко скажем, опешил.

Врал, и врал нагло.

Вот скажите, зачем нормальному человеку нужна некромантия?

Не вот эти вот примитивные приемчики: пентаграммы, осина, соль, лики светлых богов, или, наоборот, темных… Те только и позволяют, что упокоить средней червивости умертвие — или кого попроще поднять, если вам очень надо.

Нет, если речь идет о настоящей, системной, той, что в моем мире и в последние годы именовали негативной физикой?

Я скажу вам, если самим никак не догадаться.

На самом деле, некромантия нужна для общения с духами умерших.

Общение бывает разным — как и духи. Поэтому, нынешний опыт не был для меня ни новым, ни необычным, ни сколько-нибудь пугающим.

Слепок последних воспоминаний жертвы оказался до обидного обыденным — особенно, с учетом обстоятельств смерти Лаэр Лаэровича.

Необычным был только метод получения информации: все то, что я сначала выстукивал в бубен, Гил-Гэлад же после призрачно вычислял, можно было получить одним касанием трупа. Любой его части, при голове тот будет или вовсе без оной.

Данные были получены и предельно достоверные, и совершенно полные… С одной оговоркой.

Что, если неизвестный некто показал мертвому лаэгрим ровно то, что должен был увидеть кто-то еще?

— Слушай, Ваня… Или ты у нас теперь Иван Сергеевич?

— Я не настаиваю, господин заведующий лабораторией, — вернул я шпильку.

Колобок вдруг принялся рыться в ящике стола. Делал он это не очень долго, и, как оказалось, результативно: в руках завлаба появилась небольшая стопка писчей бумаги.

— Держи, — Колобок разделил листы примерно поровну и протянул мне одну из частей. — Давай-ка сверим, как говорят наши опричные друзья, показания.

— Вы здесь шеф, — глубокомысленно согласился я, забирая протянутое: для того пришлось подняться на ноги и сделать несколько шагов, пересекая комнату.

— Значит, берем и пишем — всяк то, что запомнил, — пустился в объяснения Пакман. — Кто где стоял, о чем говорил, как падал свет… Интересны мельчайшие подробности.

— Как скажете, — не стал спорить я. — Только… Зачем?

— Конечно, — несколько самодовольно согласился сам с собой Иватани Торуевич. — Откуда тебе знать о том, как работает магия иллюзий?

— А расскажите, шеф, — попросил я. — Если можно.

Думаю, давешняя моя шутка относительно колобковского профессорства — неважно, прошлого или будущего — имела под собой некоторые основания. Учить, поучать и наставлять моему начальнику нравилось не меньше, чем… Очень сильно нравилось.

Опять же, о магии… Не то, чтобы мне очень нужна была такая лекция, но стоило же держаться легенды!

— Маги-иллюзионисты, — начал завлаб, — а тут есть вероятность, что поработал один из таковых, как правило, не учитывают мелочей. На самом-то деле мы ведь видим не одно и то же, а так, некий набор ключей… Обращенных к собственному опыту зрителя. Поэтому…

— Никак нельзя увидеть чего-то такого, чему не был ни разу свидетелем, — «догадался» я. — Понятно.

— Я же, в свою очередь, — улыбнулся шеф, — любую картинку увижу ярче, интереснее и образнее, чем молодой тролль.

«Где ты тут увидел молодого, старичок?» — саркастически подумал я, вслух же сказал совсем другое.

— Давайте только, — предложил, — ограничим задание по времени. Скажем, надо уложиться в десять минут.

Как я и предполагал, изложенное совпало — не буква в букву, конечно, но очень близко к тому.

— Да, — Колобок почесал лысую макушку, — а ведь какая теория была… Стройная. То есть, получается, не иллюзия. Как бы проверить…

— Шеф, а в чем сложность? К нам ведь едет этот, как его… Ценный опричный специалист. Как раз по таким, уточним, вопросам. Давайте просто дождемся! Или Вы дождетесь, а я пока пойду в подвал — работы полно.

— Это какая же такая работа, да чтобы я о той не знал? — удивился немного глумливо завлаб. — Да не боись ты! В опричной эс-бэ тоже люди работают. Ну, не только люди, конечно, но и они тоже. Тем более, что ты для них, некоторым образом, свой… — Я понял, что сотрудничеством с государевой службой меня станут шутливо попрекать при каждом удобном для того случае. Сейчас был как раз такой.

В самом деле, чего я боюсь-то? Что меня разоблачит заезжий некромант, как бы у нас сказали, с большими звездами на рукавах? Как кого — коллегу, пржесидленца из иного мира или…

Второе, не считая третьего, уже маловероятно — если даже дохлый эльфийский государь предпочитает верить в то, что я — гениальный шизофреник, но не в теорию множественности схожих миров!

Решено: коготок увяз, птичка остается и постарается не пропасть. Или пропасть, но не целиком.

— Раз бумага у тебя уже есть, — терзания мои заняли несколько секунд объективного времени, и шефом замечены не были, — предадимся вновь бюрократии! Предлагаю, раз наши с тобой видения совпадают в мельчайших деталях, выполнить некую выжимку из увиденного! Как там у вас, алхимиков? — Колобок сделал вид, что задумался и вспоминает. — Альбедо, рубедо?

— В этом случае, скорее, негредо, — я принял и тон, и задачу. — И это не совсем выжимка, это живая суть, или, если хотите, эссенция. Получается, так…

— В целом понятно, — согласился заезжий опричник. — И даже логично.

Ваня — да и я, само собой — впервые видел парадную форму опричника в немалых чинах — если считать и по основной табели, и по ученой: некромант оказался встроен в обе системы ценностей государевых людей.

Форма внушала: иссиня-черного цвета основной материал, по виду — тончайшая шерсть, с вплетенными нитями чего-то такого, что сам я назвал бы лавсановым волокном, знаки отличия поверх передней планки, шитые золотом и красной нитью погоны, петлицы — человеческий череп в короне и латинская цифра VI под тем…

Дополняли и завершали ансамбль кавалерийские высокие сапоги и лихо держащаяся на самой макушке шапочка навроде гоблинской ермолки — моего мира гоблинской, конечно.

«Так вот ты каков, государев некромант» — подумалось.

Человек-в-форме — сам по себе — оказался совершенно не таким, какого я ожидал и побаивался. Вместо железного служаки — вроде давешнего вербовщика, призванного в стены Института моим начальством — получался такой, знаете, типичный кабинетный ученый: доброе босое лицо, мечтательный взгляд карих глаз и умные залысины от высокого лба.

Этот уважаемый господин оказался зачем-то вырван из родной лаборатории, и помещен, вместо той, внутрь могучего защитного комплекса… Да, то, что сборный артефакт парадной униформой только притворяется, я понял сразу: аж в глазах рябило от многожильных и цветных эфирных шлейфов.

Представить высокое начальство — или командование — мне, конечно, забыли.

Еще он, опричник, действительно явился позднее обещанного.

— Вы, господин полковник, — тоном очень вежливым, но без малейшей нотки подобострастия, предложил Пакман, — можете и сами убедиться. Наш неупокоенный друг, думаю, не откажется еще раз показать увиденное глазами своего — тоже умершего — соплеменника, а также — дать послушать услышанное его ушами…

— Что вы, — запротестовал ученый-в-мундире, — в этом совершенно нет необходимости. Наша служба — в моем лице — полностью доверяет экспертному мнению сотрудников Института. Кроме того, я, некоторым образом, неспособен к восприятию магии…

Нулевка! Леший меня разбери пополам, нулевка! Тот самый, даже теоретически невозможный, случай в эфирной магии!

Я присмотрелся внимательнее: действительно, нити цветного эфира, пронзающие, будто объемное шитье, весь защитно-представительский костюм, совсем не соприкасались с самим государевым человеком. «Надо будет потом пообщаться… Взять пару уроков. Только непонятно, чего именно…» — решил я про себя.

— Первый раз такое, извините, вижу, — поделился заведующий лабораторией. — Некромант-нулевка…

— Позвольте мне, — попросил я. Я ведь как раз о чем-то таком и читал, и думал в первые дни своего пржесидленства: помните конспекты, часть которых была аккуратно начертана девичьей рукой?

— Проявите интеллект, молодой тролль, — согласился шеф. Некромант, который не некромант, только кивнул, добро улыбнувшись: не «дозволяю», но «очень интересно».

— Господин полковник, как мне видится, теоретик, — рекомый вновь кивнул, и я продолжил. — Причем, теоретик очень серьезный. Не отвлекающийся на практику, вот я к чему. Особенности же нулевки, как антимага, весьма кстати: господину полковнику совершенно не нужно опасаться некротических эманаций и даже прямо воздействий… Кроме, конечно, опосредованных. Не до конца уверен, что-то же умертвие рассыпется в прах, прикоснувшись к нулевке в своем тварном теле.

— Для всего прочего имеются помощники, — поддержал мои выкладки государев человек. — Например, я рассчитываю найти такого в Вас, молодой тролль. Вы ведь некромант, я правильно понимаю?

— Что Вы, — я замахал бы руками, не будь такой жест неуместен в высоком обществе. — Какой из меня некромант… Мне лет-то всего двадцать, если по человеческому счислению. Так да, клан — я провел пальцем по краю левого уха, задевая ногтем лишенные камней алки — но мне просто некогда было бы постичь науку всего неживого.

— Иван у нас родовой шаман и прозектор-упокойщик. С дипломом, — будто вступился за меня Колобок. — Тот же посмертный слепок снимал не напрямую, но обратившись к духу предка!

— Сильный предок? — сверкнул глазами ученый. — Дух тролля, могущий входить в посмертный резонанс первого типа с недавно умершим лаэгрим? Любопытно. Кто он?

— Видите ли, какое дело… — начал я.

— Оригинально, — признал некромант-теоретик, выслушав до конца историю обретения мной древнего предка… Парадную версию истории, конечно — в той я действительно прихожусь древнему эльфийскому владыке потомком-по-крови! — Не то, чтобы я впервые слышал о подобном… Скрещивание орков и эльфов, в теории, возможно, и те, и другие — высшие гоминиды, что-нибудь-там сапиенс. Однако, в Вашем, молодой тролль, случае, получилось как-то очень уж удачно. Есть, с чем поработать! — опричник потер руки образом совершенно неприличным.

— Смешно, — неслышимо для всех прочих согласился Гил-Гэлад. — Отличная получилась история, древняя, легендарная… Надо будет ту немного дополнить, во избежание, так сказать. Протянем прямые мостики смысла между твердой земли кочками, что сохранились в трясине случайной выдумки.

— То есть, ты не сердишься? — удивился я мысленно.

— С чего бы? Я, может, только обрел нормальное посмертие — интересное, увлеченное, при грамотном некроманте, который еще и шаман! Одно вот только…

— Что именно? — когда столь древнее и мудрое несущество выдает подобные ремарки, немудрено и напрячься: я так и поступил.

— Аккуратнее с вымыслом, потомок, — коротко хохотнул дохлый эльф. — Не зарывайся. А то мало ли…

Звонить Гвоздю с квартиры я не стал. Не решился использовать для того и мобильный телефон — что-то мне подсказывало, что и опричнина, и местная — удивительно незаметная — полиция, прекрасно может подключаться к линии и внимательно слушать разговоры. Раз может — значит, делает. Я бы на их месте точно делал.

Благо, в этом мире, как и когда-то в моем, известны были таксофоны: уличные телефоны с повременной таксой оплаты.

— Короче, вот так, Наиль, — я решил отчего-то не называть абонента по прозвищу, ограничившись именем. Мало ли в сервитуте Казань парней, носящих довольно обычное татарское имя? — Сначала наехали по беспределу на ничьей земле, потом собирались то ли покалечить, то ли убить.

Говорить о том, что точно знаю, кто конкретно подпряг гопоту на дерзкое-да-мокрое, я не стал: сначала хотелось послушать реакцию торпеды.

— А чо-как, по составу? — немного странно спросил тот. — Снага?

— Люди, — я пожал плечами, чего собеседнику, конечно, видно не было. — Снага тоже были, трое. Даже гном, но этот — только один и какой-то пришибленный.

— И чо с ними в итоге?

— Они умерли, — воззвал я к сестре таланта. — Не каждый от моей руки… Помогли. Пердячий пар, дальнобои, слышал?

— Уважаемая контора, — согласился Гвоздь. — Авторитетная. Ты под ними, или так, в корешах?

— Второе, братан, — напомнил я. — А хожу я под государем Гил-Гэладом.

— Он же помер давно, вроде? — делано удивился снага.

Я вздохнул: некоторые методики и особенные возможности лучше приберечь на потом, но, если вовсе нет выбора… Мне, понимаете ли, надо было знать, о чем Наиль думает, точно и в подробностях.

Помните ниточку? Ну, потом шнурок, после канатик… Связь между нашими — моей и Гвоздевой — ментальными сферами укрепилась уже до состояния тросика, причем — мало не стального.

Снова вздохнул, нашел, потянул. В разум чужой, будто в свой — заглянул.

— Сделано, босс! — бодро отрапортовал Гвоздь. — Пробил!

Марику очень хотелось — это было видно по несколько шкодливому выражению лица — пошутить. Например, уточнив, что именно пробил Гвоздь.

Однако, босс потому и становится главным, громко расшвыряв или тихо устранив с дороги к вершинам власти всех прочих, что далеко не всегда поступает так, как хочется. Сторонники волевых решений, знаете ли, в криминальных — и любых других — вертикалях власти если и выживают, то успеха отнюдь не добиваются.

Поэтому снажий криминальный авторитет просто кивнул подчиненному.

— Остроухий, под которым ходит Индеец, он того, давно помер, — начал торпеда. — Давно, но не совсем. Типа, он дух… Только не умертвие и не спектр, а какой-то другой, я не разобрался.

— Без тебя разберутся, — перебил Гвоздя Марик. — К делу давай.

— Ну, тролль же, шаман. Духи предков, все дела, — перешел, как ему самому показалось, к делу, Наиль. — Вот и у него. Однако, босс, там какая-то странная история.

— Тут все, бля, странная история, — нервно уточнил босс. — Еще раз, к делу!

— Ну он в натуре же его предок! — зачастил снага. — Эльф! В предках у тролля! Да еще не лаэгрим!

— А кто? — удивился Марик. Ситуация перестала его раздражать, интересовать же — только начала.

— Нолдо! Самый натуральный!

— Этим-то что у нас надо? — удивился снага-старший. — Договор же… Не чтет?

— Он, походу, коней двинул еще до Договора, — ответил подчиненный. — Босс.

— Тогда понятно, чего Индеец такой… Странный. Сильный, лысый, посох эльфийский, бубен, вроде, тоже… А, бубен нет? Ну ладно, — согласился Марик, имеющий, конечно, и свои собственные источники информации.

— В посохе череп! — обрадованно дополнил Гвоздь. — Того самого эльфа! И, босс, это в натуре Гил-Гэлад!

— С одной стороны, хорошо, — заключил снажий босс, отправляясь в недальнее путешествие к любимому бару, встроенному в стену, — что над Индейцем нет нынешних лаэгрим. Лезть в разборки и расклады остроухих… Сам не хочу, и тебе, внучек, не дам.

— С другой? — несколько осмелел внучатый племянник, обрадованный родственным обращением.

— С другой… Пока тормозни с выяснением, — был ответ. — Постережемся. Сильный шаман, да еще тролль-алхимик, да с родовой примесью настолько сильной эльфийской крови… Н-да.

Вынырнул из глубин чужого разума, да озадачил свой собственный.

«Обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад»… Так, кажется, писал классик, в этом мире тоже, вроде бы, хорошо известный.

И всего-то стоило пару раз опустить эпитет «признавший», говоря о своем новоявленном духовном предке!