Товарищ Йотунин

Глава 5

Посидели, подумали — мы умеем!

— Теория суха, мой друг, — наконец, пожаловался я.

— Там дальше что-то про деревья? — уточнил орк, и немедленно напомнил: — у меня по литре… Сам знаешь. Или нет.

— Это я к чему, — пояснил. — Это я к тому, что теперь мне надо посмотреть на все своими глазами. Сервитут, хтонь… Неплохо бы, конечно, прокатиться в какое-нибудь земство, ну, или юридику, но нам, наверное, не на чем?

— Так-то транспорт имеется, — сообщил урук. — Но я теперь снова не уверен, что ты помнишь все буквы. Или понял все слова, в натуре. Чем читал, глазами?

— Зая, забываешься, — напомнил я. — Дома и наедине говорим как нормальные… Э… Мы, кстати, кто? Ну, вообще?

— Подданные царя Ивана, если в целом.

— А конкретно? Не в смысле, все жители страны, а именно мы с тобой?

— Орки мы, кто, — ответил сосед. — Я вот урук-хай, ты — олог-хай… Технически не совсем верно, но каждый из окружающих ответит именно так.

Я задумался о том, что этот мир отличается от мне привычного все сильнее, и я пока не могу сказать, что это — однозначно плохо.

Орк, тем временем, показал огорчение: по крайней мере, рожу ему перекосило знатно, левый клык оказался выше правого на сантиметр — если мне, с идеальным моим глазомером, это не показалось.

— Еще я, типа, не Зая, — решительно отверг он. — Я Зая Зая, а то, когда один раз, получается какое-то… Что-то… Не то, в общем. Заяц.

— Так заинька — он же хороший. Пушистый, с ушками, — не сдавался я.

— Вот я и говорю — падла ушастая, — обреченно возразил орк.

— Давай вернемся к вопросу насчет «прокатиться», — вспомнил я начало нашего очередного разговора. — Ты сказал, что у нас есть транспорт, а потом вспомнил про буквы. К чему?

— Читал ты, по ходу, через строку, — пояснил Зая Зая. — Или через две. Короче, в юридике нам делать точно нечего, обоим… Там… В каждой — свои законы, и тебе они могут не понравиться. Мне — так уж точно.

— Э, погоди, мы же маги! — немного не понял я. — Вот же, написано, статья такая-то Уложения. «Буде какой Владеющий посетит землю другого Владеющего…»

— Ты — маг, не я, — возразил урук. — Еще вот вопрос: покажи мне свою жалованку, братан. Нету? Я так и думал! — товарищ воззрился на меня с выражением недоуменного превосходства. — Еще ты не совсем маг, ты шаман же. Это другое, понимать надо! Пока стучишь в бубен — у тебя его, кстати, нет — любой владеющий кастанет что-то… Быстрое, и останутся от нас с тобой две горки пепла. Или ледяные фигуры.

— Фигуры, конечно, красивее, — определился я.

— А, ладно! — встрепенулся загрустивший было урук. — Поехали. Есть тут одно место — себя показать, на людей посмотреть… Необязательно людей, кто попадется.

— Отлично! — я обрадовался, вскочил с кровати и отправился в прихожую, надевать ботинки.

— Чо, прямо так и пойдешь? — удивился орк. — Хотя да! Ты же у нас ушибленный. Нет, контуженный, нет… Как это…

— Почти все забыл, — с некоторым нажимом настоял я.

— Добро с тобой, все забыл, — не стал спорить собеседник. — Так я напомню!

Оказалось, что немного более толстая, чем должна быть — это я все еще про свой глазомер, если кто не понял — стена, содержит внутри себя плоский потайной шкаф.

Шкаф, в свою очередь…

— Вот твое стрелядло, — орк снял с крепления и протянул мне… Самострел?

Я, видите ли, плохо понимаю в старинном метательном оружии. В современном же — огнестрельном, лазерном, плазменном… Каким оно еще бывает? В таком разбираюсь еще хуже: даже не уверен, что какое-то из перечисленных вообще встречается на свете, а не попалось мне на глаза в тексте очередного самиздатовского романчика.

Протянутое я взял, да и стал то внимательно рассматривать — ожидая во всякую секунду очередного возмущенного вопроса орка — мол, и это ты тоже умудрился забыть? Однако, товарищу было не до меня: он блаженствовал.

В руках урука появился… Опять самострел. Короткий (в два раза короче моего), массивный (выданное мне оружие на фоне этого выглядело как бы не втрое тоньше и даже изящнее), тяжелый — по совокупности внешних факторов… Машина для убийства, и, скорее всего, быстрого, кровавого и всеобщего… Люблю такое. Плохо разбираюсь, но люблю.

Так вот, орк блаженствовал образом совершенно явным: гладил самострел по блоку стволов — числом три, — натирал тряпочкой отдельные детали и даже, кажется, что-то ласково тому шептал.

— Поздоровайся, Ваня! — потребовал, наконец, Зая Зая. — Это вот, если ты забыл, Гхаш… Видишь, какая красавица? Верхние два, вот, для болтов, взводятся вот так, тут предохранители… Нижний — под пулю, можно свинцовую, можно чугунную… Даже круглый камушек. Толкатель, гляди, чистая гидравлика, убойная вещь — хоть и не огнестрел!

Недоумение во взоре я скрывал старательно, но смог это сделать, видимо, не до конца.

— Ты что, — начал орк, — а, ну да… Отдай арбалет. Отдай, говорю! Стрелки детям не игрушки, а ты сейчас, считай, ребенок!

Я сделал шаг назад. Отдавать арбалет… Видимо, так называется самострел — не хотелось отчаянно. Что-то нашептало о том, что к оружию своему я — вернее, Ваня — относился раньше с трепетом не меньшим, чем мой-его сосед.

Вызывало некоторое сомнение то, что алкоголикам, вроде, не выдают разрешений на владение оружием, но имелись, наверное, нюансы местного законодательства, мной не изученные… Или обе единицы попросту хранились в стенном шкафу незаконно!

Неумение обращаться с самострелом и непонимание того, как тот устроен, проблемой не показались ни на единый миг.

— Ашеашн шета нашт! — негромко сообщил я самострелу. Привычно колыхнулось инфополе.

— Арбалет эластомерный, модель АЭК-пятнадцать-двадцать семь, ограниченного гражданского оборота, — делилась со мной ноосфера, а я, стало быть, внимал. — Предназначен для охоты на среднюю и крупную дичь. Применение спецвыстрелов позволяет уверенно поражать… На дистанции… Неполная разборка, так… Метод изготовки к стрельбе, перезарядка, профилактическое обслуживание, ремонт…

Орк все еще смотрел требовательно, протянутой рукой как бы загребая к себе.

Я — на всякий случай — сделал еще один шаг назад.

— И ничего не игрушки, — несколько запоздало ответил я на справедливое, в общем, замечание. — Это пятнадцать-двадцать семь, эластомеры триэмовские, почти новые. Отличная штука. Не отдам!

Облегчением, возникшим во взгляде моего соседа, можно было двигать горы.

Вышли, собравшись: кроме оружия, взяли еще боезапас — тот, что подходил к моему арбалету, нормально разместился в специальной перевязи через всю грудь. Еще с собой у меня были нож, небольшой метательный топорик, праща, десяток свинцовых гирек — они же пули для пращи, телескопическая дубинка, тяжелый кнут… Это мой предшественник, как вы уже поняли, не любил и не умел драться — однако, все смертельно опасное снаряжение разместилось снаружи и внутри нарочитого жилета столь ловко, что казалось: во всем этом Иван Йотунин — в моем лице — сможет даже спать, причем, не без некоторого комфорта!

Жилетка, надетая мной поверх майки — не на голое же тело — содержала еще один карман, отлично подходящий для маленького термоса, питьевой канистрочки… Или, как сейчас, бутылки отвратительного вида пойла, пахнущего метанолом даже сквозь стекло и двойную пробку.

— Тебе зачем? — удивился орк, признав бутылку. — Это же не пьют… Ну, краску там отмывать…

— Надо, — весомо поделился я. Зая Зая в ответ пожал плечами и вопросов по такому поводу больше не задавал.

Троллье Слово познания я применил еще трижды — когда надевал жилетку, пока разбирался с топориком, и, на всякий случай, взявшись за бутылку — нужно было определить состав мутноватой жидкости… Слово не подвело ни разу, да и эфирных сил тратило куда меньше, чем обычно, в старом моем мире. Перспективы открывались… Интересные, однако, часть из задумок стоило как следует проверить.

Вышли из подъезда, прямо под все еще пугающие меня солнечные лучи, и отправились не как в прошлый раз, налево, но совсем в другую сторону. Шли по бетонной дорожке вдоль дома, между зданием и диковатым каким-то сквером, получившимся из заросшего всякой зеленой ерундой дворика. Шли недалеко — до гаражей, оказавшихся на том месте, где в моем мире должен был начинаться детский сад. Впрочем, гаражи этому миру подходили больше.

— Так у нас что, как ее, тачка? — поискал и нашел я слово.

— Не у нас, братан, у тебя, нах, — серьезно оппонировал орк. — И не тачка, этот, как его… Трайк!

Подумалось, что слово познания потребуется вновь, и, видимо, не один раз.

Трайк оказался почти эсоциклом — даром, что о трех колесах: пара ведущих позади и одно, рулевое, спереди. Еще Слово сказало мне о том, что никакого применения эфира конструкция транспорта не предусматривает, ни для управления, ни внутри энергоблока: трайк двигался посредством сжигания углеводородного топлива, да управлялся при помощи чистого электричества.

Получалась, мало того, что архаика, так еще и чудовищно неэффективная и страшно загрязняющая воздух! То-то мне сразу показалось, что на местной улице немного тяжело дышать…

— Я поведу, нах — сообщил орк, глядя просительно.

— Возражений не имею, — я пожал плечами. В самом деле, еще не хватало учиться водить транспорт, да прямо сейчас, да с нуля… Слово познания тут не очень подходит, особой же магии на случай бензиновой тарахтелки моя безразмерная память не содержала.

— Ну, это ж, типа, твой трайк, и все такое…

— Вот и пользуйся, пока я добрый! — заключил я. — Поехали уже!

Я умостился на заднем — пассажирском — сидении, и мы поехали.

Бежал выкидыш древних технологий довольно шустро, а большего от него пока и не требовалось.

— Вот, гляди, — посоветовал орк Зая Зая, остановив, наконец, транспортное средство. — Это — хтонь, нах!

Я пригляделся.

— Не знаю, по-моему, болото болотом… Неширокое такое, выглядит почти знакомо, островки, вон, камыш, — усомнился я не в увиденном, но в сказанном и услышанном. — Домики заброшенные… Без крыш. Почему, кстати?

— А это надо у тебя спрашивать, в натуре, — немного ехидно ответил урук. — Это твое болото!

— В смысле, мое?

— Не, документа нет. Но ты тут один тусишь, прямо на краю, как кикимора, нах. Вон твой дом, — орк протянул руку в сторону, я глянул в указанном направлении.

Там действительно виднелась постройка, собранная методом неясным и непонятно из чего, но отличающаяся выгодно от остальных строений заброшенного поселка. Дом, названный только что моим, возвышался над округой — поскольку был о трех этажах, да еще сверкал целой, крытой оцинкованным железом, крышей.

— Не догнал, — действительно не понял я. — У меня, получается, два дома? Я что, богатый?

— Да уж не то, что некоторые, — урук ткнул, при этом, себе в грудь. — Ни кола, ни двора… Короче, ты, братан, в натуре не беднее многих. Я ж тебе о чем и говорю!

— Тогда пошли смотреть дом! — предложил я.

— Кого послать и зачем? — удивился орк. Я воззрился на товарища в немом изумлении: понимал уже, конечно, что тот не так прост, как прикидывается, но знание отдельных тонкостей литературной речи мне представлялось уже некоторым перебором.

Так бы и смотрел на него долго, но вдруг понял: вот эта вот образина, единственный, видимо, друг покойного Вани Йотунина, мелко трясется, едва сдерживая смех.

— Ты не орк, — насупился я. — Ты тролль!

И ничего смешного не изрек, но ржали мы оба: что твои кони, поднимая хохотом в воздух птиц, напуганных треском мотора, но уже рассевшихся обратно по остаткам заборов.

— А знаешь, что, — передумал я, отсмеявшись. — Дом мы еще посмотрим. Ты ведь не за тем меня сюда вез?

— Не, нах, — согласился орк, отрицая. Мне подумалось, что так даже в этом диком мире действует самая обычная диалектическая логика — та самая, без опоры на которую не работает нормальная эфирная физика. — Хтонь показать. Во, гляди — орк еще раз потыкал пальцем в сторону болота. — И арбалет взведи, нах.

Мне стало интересно: взводить арбалет? Зачем? А! Надо будет стрелять… Взвел, хоть и с некоторым трудом, по дороге подумав, что неплохо бы заняться физической силой этого тщедушного тела. Ну, знаете, эликсиры, тренажеры…

В голове зашумело: на этот раз, как мне показалось, предупредительно.

Я вложил по болту в каждую из ячеек, перехватил самострел поудобнее да кивнул товарищу — мол, готов.

— Первый пошел! — радостно заорал орк, швырнув в сторону болота половинкой киприча — и когда только успел подобрать…

Кусок обожженной глины канул в черную топь, не пустив кругов: уж не знаю, что за жижа обеспечила такой уровень поверхностного натяжения, но точно не вода… И, кстати, та принялась медленно вспучиваться — более, чем в одном месте, но и там, куда прилетел кирпич, тоже.

— Целься давай, — потребовал сделавшийся серьезным урук. — Щас полезут.

— Кто полезет-то? — уточнил я. — Куда целиться?

— Ща, увидишь, в натуре, — орк тоже взвел самострел и рассматривал сейчас болото через визор прицела.

И я увидел.

Один — самый большой — пузырь лопнул, и на свет явилось нечто… Скорее, несуразное, чем страшненькое.

Рост — метра под два, вполне антропоморфная внешность: две корявые ноги, две руки с очень длинными, под полметра, пальцами, одна голова, будто косо вырубленная из полена и украшенная сверху, как волосами, болотной тиной… Бродячее болотное полено я, конечно, взял на прицел.

Вылезанец напоминал больше всего мелкую, зеленую, карикатурную пародию на энта — там, в своем мире, Вано Иотунидзе был с таким знаком… Не с пародией, конечно, но с древним обитателей реликтовых лесов, поселившимся в одном из казанских парков. Фангорн его звали.

В общем, этот, зеленый, оказался похож на того, деревянного, примерно так же, как макак-резус напоминает собой человека разумного.

— Твой — ближний, — сообщил сбоку Зая Зая. — В голову не попадешь, целься в корпус, по центру гипогастрия, там кора тоньше! Сажай сразу пару болтов, чтобы наверняка… — Я кивнул, да хмыкнул утвердительно.

Слово сказало мне: самострел мой, будучи единожды взведенным, может выпустить до трех болтов. Два, как потребовал орк, по цели, один — на всякий случай и про запас.

В голову я попал. В брюхо, пониже пупка — у этого бревна, вопреки логике, тот имелся — тоже.

Хватило бы, наверное, первого выстрела: обзаведясь стальным украшением левого глаза, болотный чудик застонал, задрожал, да и рухнул навзничь.

Рядом почти сразу повалился и второй такой же — а больше из болота никто не полез, и даже другие пузыри, вздувшиеся на поверхности, разгладились сами собой.

— С почином, нах — порадовался орк. — Хотя, если не считать амнезию, какой тут почин… Шурики под тебя обычно даже не вылезают, это сейчас я их немножечко расстроил… Боятся, суки.

— Кто? Шурики? — происхождение слова стало мне понятно сразу же, но уточнить, все же, не мешало.

— А, ну да, — согласился урук. — Шурале. Лесной чертила, ну или болотный. Безобидная почти тварь, если вплотную не подойдет, а там…

— Защекочет? — предположил я.

— До смерти, — снова кивнул Зая Зая. — Опа… А ты чо, вспомнил?

— Получается так.

Отлично постреляли, короче.

Потом достали: орк — здоровенный тесак, я — сначала — нож, потом, подумав, топорик. Оказалось, что дохлые болотные черти, так-то, источник алхимических компонентов. Не самых редких, но…

— Перловку не посей! — потребовал орк. — Тебе, типа, пригодится!

— Чо? — уточнил я, а потом сразу и понял, о чем речь.

Перловкой Зая Зая обозвал неровной формы шарики, действительно напоминающие набухшую перед варкой перловую крупу. Еще было похоже, что основной материал, из которого они были сделаны или образовались — самый настоящий перламутр, так что опять получалось хорошо.

Шарики помещались в животе — повыше того места, куда я всадил второй болт. Если бы передо мной был человек, или, хотя бы, животное в целом, я бы сказал — в желудке. Я достал из своего пять, Зая Зая — только три.

— И то хорошо, что так! — радовался мой напарник, позабыв — от радости — паразитные словечки. — Завтра поеду на базар, торгану, а то перекуп… Цены, короче, не даст. Ты со мной?

— Не, мне завтра есть чем заняться, — поделился я, сразу отказываясь от сомнительного развлечения. — А то бесит.

— Чего бесит? Чем заняться? — не понял урук.

— Например, вывести к лешему шерсть!