Архимаг с пеленок. Том 4

Глава 22 Комиссия

Утро двадцатого января у Лизы как-то с самого начала не задалось. Сегодня был выходной, так что в школу идти не нужно, и Лиза, проснувшись как всегда от перепалки Саши с Хвостиком, задумчиво лежала в постели.

— Поспю ещщо! — твёрдо решила Лиза, потому что вставать было как-то совсем лениво и неохота. Ну и поспала.

Как оказалось, совершенно зря. Проснувшись ещё через два часа, она не почувствовала себя бодрой и выспавшейся, как, по логике, должно быть.

Логика у них будет уже со следующего года, так что Лиза уже начала к ней готовиться — учиться рассуждать логически.

Но, похоже, где-то в её рассуждения закралась ошибка, потому что из комнаты она в итоге вышла варёной как сосиска.

— Что, Лиза, выспалась? — с улыбкой спросила тётя Эльдана, что-то читая на диване в гостиной. Именно в гостиную выходят двери их комнаты с Риной и Саши с Костей.

— Не-а… — задумчиво протянула девочка, сонно зевая. Странные дела, чудные.

— Переспала? — с сочувствием спросила женщина, наматывая на тонкий пальчик алый локон. — Сочувствую. Если спать слишком много, будет так же плохо, как если спать слишком мало. Урок тебе на будущее.

Лизе уроков в выходной день совершенно не хотелось. А хотелось… Да, кушать хочется. Лишь бы мальчишки всё не сожрали!

Оказалось, что никого из ребят дома не было. Зато дома оказался Мирон, который как раз загружал посуду в посудомоечную машину.

Здоровская штука, когда Лиза её впервые увидела, она очень обрадовалась. В детском доме старших ребят всё время заставляли мыть за всеми посуду, и они часто вымещали злость за это на младших.

— Осинские повезли Рину с Сашей приодеться, а то у них зимняя одежда уже не очень. А Костя во дворе гуляет. — разогнувшись от машины добродушно рассказал Мирон.

Лизе очень нравился этот человек. Они познакомились не так давно, как с другими — всё-таки, он уже в самом конце садика пришёл к ним работать. Но именно он потом ездил с Лизой в детдом, удочерять её.

Удочерять. Лиза как-то не задумывалась об этом, но этот железный дядька… её папа?

— Садись завтракать, соня. — выставил Мирон на стол тарелку каши и пару блинов к чаю. — Чего сонная такая?

— Дядя Мирон. — вместо ответа спросила Лиза, усаживаясь за стол. — А ты, получается, мой папа? Раз ты меня из детдома забрал?

Мирон аж закашлялся — неужели, для него это такой болезненный вопрос? Взрослые часто так говорят, а Лиза никогда не понимала, что это за вопросы такие, от которых болеют.

Хотя в последнее время она стала думать, что это не в прямом смысле про болезнь. Но вот Мирон аж закашлял от одного вопроса.

— Кхе! Лиза, я… — мужчина завис на пару секунд, а затем тоже сел за стол и продолжил: — Ну, изначально я чисто формально тебя забрал, потому что меня попросил Дашков, и я мог это сделать…

— Не папа, значит… — вздохнула Лиза. Только она решила, что у неё тоже есть папа, а тут…

— Да нет, погоди! — быстро добавил Мирон. — Я хотел сказать, что изначально это было так, но за прошедшие годы вы все стали мне как родные! И ты тоже… вроде бы как дочь.

Девочка не заметила той неловкости, с которой парень это произнёс. Но оно и к лучшему — иногда не замечать некоторые вещи даже полезно. Девочка просияла, и весело принялась за еду.

По ходу дела она стала вспоминать, как они с Мироном и Настей (которая теперь только иногда к ним приезжает) играли в поместье, как проучили тех тупых журналюг, как Мирон помогал ей в её первых опытах…

Это теперь она солидная и состоявшаяся некромантка даже с целым посохом и в стильной шляпе. А тогда она только начинала свой мрачный кровавый путь…

Нет, Лизе не понравилось, как звучит эта фраза из мультика про некромантов. Она не хотела бы, чтобы её путь был кровавым. Даже призрака себе до сих пор не завела.

Хотя как раз Мирон и предлагал ей просто купить в спецмагазине какого-нибудь запечатанного призрака в посох.

Никто из взрослых почему-то не считал такое работорговлей! А Лиза, недавно с огромным интересом прочитавшая книжку про древнюю Римскую Империю, сразу решила, что купить себе призрака это как купить раба.

А таким она заниматься не будет. Вдруг она от этого тоже падёт и разрушится, как Римская Империя?

Именно за поздним завтраком и за такими вот странными мыслями её застал звонок в дверь. В квартире их было два — мелодичный и приятный, для своих, зачарованный на их сигнатуры.

И громкий, противный и трескучий. Для всех остальных.

Когда зазвонил этот второй, девочка аж на стуле подскочила от неожиданности!

— Кого там черти принесли? — удивлённо протянул Мирон, вставая из-за стола. — Я открою, если что!

Последнее было адресовано Эльдане, в гостиную.

Лиза ещё успела подумать, что это странно — кто-то вошёл в подъезд элитного жилья и звонит сразу в квартиру. А потом, на вопрос Мирона «Кто там?» последовал строгий ответ:

— Надзорные органы от детского дома номер сто пятнадцать! По поводу Елизаветы Ивановой.

Ответ, произнесённый голосом, который Лиза узнала даже через динамик. Старшая воспитательница. Та самая, что всегда лично руководила наказаниями для детей.

Мирон же, покопавшись в коридоре, уже отворил дверь. Лиза уже понимает, что живут они здесь немножко тайно — а значит не должны привлекать лишнего внимания.

А не впустить важных взрослых — значит ещё как привлечь внимание. Так что девочка, нервно сглотнув, на негнущихся ногах вышла в коридор.

— Зд… Здравствуйте, госпожа воспитательница. — тихим бледным голосом промямлила она. Воспитательница, имя которой абсолютно вымаралось из детской памяти, уже раскланивалась Мирону.

— О-о, привет, Лизонька! — воскликнула она самым елейным своим голосом. — Как ты у нас выросла! Как похорошела!

Пальцы Лизы мелко задрожали. В самую глубь её души с рождения въелось знание: если воспитательница говорит вот таким вот слащавым голосом, значит дальше будет что-то плохое.

Но сейчас ведь она не может ничего Лизе сделать! Не может же⁈

Юная некромантка подбежала к Мирону, тут же прячась за него.

— Папа, это из детдома моего! — пискнула она.

Осознание, что она впервые назвала Мирона папой без раздумий пришло позже. В тот момент было не до этого. Лиза просто смотрела на эту широкоплечую полноватую женщину с мощными красными руками.

Воспитательница всегда возвышалась среди детей как скала, как всесильное чудовище. Так все её воспринимали, но в лицо клялись в любви и верности.

Попробуй не поклясться! Потом ночь будешь в Комнате Наказаний сидеть!

— Я уж понял. — совсем не приветливо пробурчал Мирон. Эльдана тоже с интересом выглянула из гостиной. — Вам что-то нужно?

Вслед за воспитательницей тем временем вошло ещё двое, мужчина и женщина. Оба в форме какой-то службы, в серых фуражках даже. Лиза таких никогда не видела.

— Добрый день. — сухо представилась стройная женщина. — Уполномоченный по делам несовершеннолетних Стрелецкого района Москвы, Зайцева Ирина Васильевна.

И показала Мирону с Эльданой какую-то синюю корочку, от которой те сразу напряглись. Напряглась и Лиза — сразу почувствовала, что ничего хорошего не происходит.

— Что вам нужно? — вместо представления холодно ответил Мирон. Говорил он без страха, так что Лиза даже немного успокоилась. — У нас всё в порядке, с документацией, жилищными условиями, занятостью.

— Ой, как здорово! — засюсюкала воспитательница. — Вы знаете, я так рада, что наша Лизонька попала в хорошие руки! Как она, Мирон Юлиевич, послушная девочка?

Мирон невесело усмехнулся.

— Вы будто про рабыню спрашиваете, уважаемая. «Послушная ли» — это правда важно? Если вам будет интересно, Лиза растёт умной, доброй и талантливой девочкой, и никаких проблем у неё нет. Но вряд ли вам будет интересно.

Лиза почти ничего не рассказывала своим новым друзьям и семье про детский дом. Почти. Кое-что она рассказала Косте, ещё меньше — взрослым.

Но и того, что от неё услышали, с лихвой хватило для неприязни к этой здоровенной тётке.

— Почему вы так грубо общаетесь? — так же сухо спросила женщина в фуражке. — Это как минимум неприлично. А причина для визита у нас самая обычная — с удочерения Елизаветы скоро истечёт пять лет. По этому случаю мы обязаны проверить, всё ли с девочкой хорошо, как она живёт, как у вас дела. У вас с этим какие-то проблемы?

Никаких проблем не оказалось. Когда Лиза поняла, что это просто пришли с проверкой, у неё буквально камень с души упал. Не забирают! Слава Богу!

А потом её будто кто-то тронул за плечо! А на ухо тихо-тихо прошептал:

— Не парься, никуда мы тебя не отдадим, если чё!

Прошептал голосом Кости Осинского! Так он вернулся следом, просто в невидимости? Лиза пока ещё не привыкла к тому, что он на такое способен.

Все «гости», разувшись, отправились осматривать дом, попутно расспрашивая Лизу о её житье-бытье.

Когда я увидал этих типов, я в задумчивости прогуливался во дворе нашего жилища. Зная о моей способности скрывать себя, во дворе мне сразу разрешили гулять и без присмотра.

Не разрешили бы — всё равно бы убежал, если б захотел. Я и за пределы двора иногда выхожу, о чём родители явно догадываются.

Но их благоразумия всё-таки хватает, чтоб не приковывать меня к батарее, пытаясь вырастить послушного овоща. За это я им искренне благодарен.

Не хватало мне ещё с семьёй воевать, когда вокруг и так столько всякого дерьма!

Так вот, гуляю я во дворе, думаю (как и положено) о Вечном, как вдруг слышу:

— Вы там проверьте как следует! Не доверяю я этой молодёжи! Мало ли зачем он нашу Лизоньку ненаглядную удочерил!

Оборачиваюсь и вижу — двор пересекает процессия из трёх человек. Двое в форме, а третья — очень знакомая жирная морда. Неприятно знакомая.

Хоть сама Лиза ужасно не любит делиться своими воспоминаниями о детстве, зато в глубине души они её не покидают до сих пор. Отпечатались на сознании очень ярко, будто всё было вчера.

И, конечно же, ей всё это часто снится. Неприятно часто — так, что даже моя сила, мои визиты в её сны, не всегда помогают облегчить кошмары.

Что бы в этих снах не происходило — бросают ли её в тёмную комнату на голодный паёк, хлещут ли тонкими розгами, или же травят толпой. С ней ли это всё случается, или же с кем-то из других детей — неважно.

Всегда, в каждом таком сне, самой главной и зловещей фигурой ВСЕГДА выступает старшая воспитательница. Вот эта самая, что сейчас шагает по двору и нашёптывает всякое женщине в форме.

Мне это совсем не понравилось! Вот уж кого я никогда не ожидал встретить лично! Видят боги, поначалу я даже подозревал, что она — очередной Кошмар, присосавшийся к детским снам.

Но нет, не кошмар. Просто человек, человек-говно.

С другой стороны, много ли мотивации у человека идти работать за копейки в детский дом для нищих, в атмосферу безысходности, ничтожества и тоски? Садизм и жажда власти — вполне релевантный мотив.

Что, конечно, таких вот мразей никак не оправдывает. Их вообще ничего не оправдывает!

Оставшись незамеченным, я обратился к Великому Сокрытию и молнией юркнул за ними в подъезд. Поднялся до квартиры. А потом со стороны смотрел, как они лицемерно расшаркиваются.

Но больше, конечно, смотрел на лицо Лизы. Полное страха и тревоги лицо, по сути, ребёнка. Так что в том, что я решил её подбодрить, нет ничего удивительного.

Ладно хоть остальных сейчас нет дома! Такое количество жильцов было бы ой как непросто объяснить!

Но докопались и до несчастной Эльданы.

— Какая у вас… экстравагантная внешность! — насмешливо хмыкнула воспитательница. — А вы, простите, Мирону кто будете?

Прежде, чем ответил сам Мирон, Эльдана небрежно бросила:

— Подруга жизни. А что? Какие-то проблемы?

— Ой, а почему не в браке? — с ложным интересом продолжила эта баба выносить нашим мозги. — Всё-таки у вас тут ребёнок живёт! Как-то это… Ну не зна-а-аю!‥

Пока они общались и отвлеклись ненадолго от Лизы, та отстала от взрослых и тихонько шепнула:

— Костя, ты тут???

В ответ я похлопал её по плечу.

— Да. Не переживай.

— Костя, что мне делать⁈

— А чего ты хочешь? Вопросы, конечно, у тебя…

— Хочу… Не знаю, чё хочу. Чтобы они отсюда ушли!

Ну, тут уж я не помощник. Если ситуация примет критический оборот, мы, конечно, никому Лизу не отдадим — своих не бросаем! Но издеваться над официальными лицами так же, как над теми журналистами — точно не вариант.

Так что пока Лиза продолжила скромно и прямо отвечать на всякие дурацкие вопросы от людей, которым явно было наплевать.

Точнее, наплевать было КДНщикам. Воспитательница-то, наоборот, весь яд своей поганой души решила излить на Мирона с Эльданой. И то спросила, и это иронично прокомментировала, и третье…

В конце концов меня это так достало, что я не удержался. И подставил этой бабе подножку. Безо всякой магии — ну, кроме Сокрытия, конечно. Просто резко подсёк это чучело.

— А что вы… Ах!!!

Завалилась она с грохотом! Ничего не повредив — об этом я позаботился, мебели поблизости не было — но явно ушибившись.

И уж во всяком случае пострадав морально!

— Что это было⁈ — взревела она. — Я обо что-то запнулась!!!

Я к этому моменту уже был в дверях соседней комнаты, Лиза еле сдерживалась, чтобы не заржать, а Мирон даже не пытался удержаться от лёгкой улыбки.

— Аккуратней надо быть, уважаемая. Спотыкаетесь уже на ровном месте! Зрение, может, подводит, или ноги?‥

Всё это он говорил так учтиво, так сердечно помогая воспитательнице подняться на ноги, что ту аж перекосила. Вся покраснев, позеленев, она в ответ выпалила:

— Да я этими глазами каждую пылинку в вашем доме вижу! И их тут немало, скажу я вам!

В общем, в такой напряжённой атмосфере прошла вся эта проверка. Комиссары пытались делать вид, что им не всё равно. Воспитательница пыталась делать вид, что всех тут не ненавидит. Мирон с Эльданой и Лизой пытались делать вид, что они добрая приличная семья.

А я развлекался, отодвигая кружки с чаем из-под рук воспитательницы, перевешав её одежду и переставив обувь, и то и дело щекотя.

Мелочно, скажете вы, недостойно, низко. Ну да, даже спорить не буду. Зато весело и поделом — уж я знаю, как именно таких людей выводят из себя всякие незначительные мелочи!

Да и настроение замечающей это Лизы быстро поднялось. Разве мог я позволить какой-то тётке с садистскими наклонностями испортить нам всем выходной⁈

А вот завершилась эта встреча совершенно неожиданным образом. С трудом выпив-таки весь свой чай, обойдя всю квартиру и раз сорок повторив «как много у вас тут вещей, для троих-то, а!», воспитательница вдруг обратилась… к Лизе:

— Ну что, Лизонька. Вижу, хорошо ты тут живёшь, не бедствуешь, чего уж! Поди и позабыла нас уж давно, простых, так сказать, смертных! Звёздочка наша!

— Неправда! — аж подскочила на диване наивная девочка, не почуявшая подвоха. — Я всё помню! И никогда не забуду!

Я вот подвох почуял. Но не сразу понял, в чём он заключается. А воспитательница продолжила:

— Ой, как отрадно слышать! Здорово, когда улетевшие из гнезда пташки помнят всю ту доброту, с которой я их лелеяла!

У Лизу при этих словах задёргалось веко. А Мирон угрюмо спросил:

— К чему вы клоните, уважаемая? Кажется, проверка вас устраивает. Не пора ли вам собираться?

— Вот так! Я этих детей, можно сказать, как родная мама выхаживаю — а потом их разбирают как на рынке, а меня и видеть не хотят! Лизонька, ты-то хоть ещё не стала такой… чёрствой⁈

Оба комиссара глядели на эту нелепую сцену с безграничной скукой. Вмешиваться им явно было влом, так что они просто доедали наше печенье к чаю и ждали развязки.

А вот детское лизино сердце слова этой сволочи поразили.

— Я!‥ Да я не… Вы!‥ Да что вам надо⁈

— Ах! Вот оно как, вот как меняются на наших глазах дети! А я ведь просто хотела пригласить тебя на вечер к нам в детский дом! Хотела, чтобы ты могла вспомнить своих старых друзей, повидаться с ребятками, которым… повезло куда меньше, чем тебе!

Да уж. Она явно получает искреннее удовольствие от вида лиц окружающих, скривившихся от её тирады. А может даже реально верит в эту чушь, жалеет себя, несчастную и забытую!

За века жизни я видел немало людей, готовых ради жалости к себе поверить во что угодно.

Но почему Лиза не откажется? Откуда это сомнение в её глазах⁈ Неужели, не понимает, что над ней просто хотят ещё поиздеваться⁈

А потом до меня дошло. Всё она понимает — чай не маленькая уже. Но проблема в том, что в её кошмарах помимо вездесущей воспитательницы почти всегда есть и ещё один герой. На этот раз положительный.

Призрачный мальчик, забитый досмерти в той комнате для наказаний. Тот, за жизнь которого никто и не пострадал особо. Лиза и наяву о нём рассказывала.

О том, как хотела бы увидеться с ним и помочь. Раз уж она теперь некромантка, пусть и начинающая.

Неужели, теперь…

— Хорошо! — сглотнув ответила Лиза, от чего у Мирона буквально глаза на лоб полезли. — Я поеду с вами до завтра… если можно! Можно? Пожалуйста!

Ну актриса! Ошарашенный Мирон кивнул, кажется, чисто на автомате.

Это согласие стало для тётки будто сигналом к старту. Она тут же встала с места, направившись к выходу.

— Вот и чудно! Прекрасно! Тогда, Лизонька, одевайся скорее, а я подожду тебя у машины во дворе. Что-то душно мне… Вы же на своей, госпожа Зайцева?

С этими словами воспитательница… нет, не вышла. Начала искать своё пальто, обнаружила его под горой нашей одежды, а обувь чёрт знает где, и долго ругалась. А на неё ругались уже не выдерживающие комиссары.

Ну а я… я, воспользовавшись этим, быстро накинул куртку, брошенную мной (чтобы не палиться) в комнате, оставленные там же ботинки, и первым скользнул в дверь.

Или кто-то думал, что я брошу Лизу один на один с этой тварью на её территории⁈ Тётка, конечно, не демон, и даже не какой-нибудь тёмный маг.

Но дерьмом и липким страхом от её ауры разит так, что мне на ум пришли слова моего давнего друга из прошлой жизни:

— Иные «маленькие люди», дорвавшись до такой же маленькой власти, могут быть злом похлеще мировых злодеев и чудовищ из романов. Просто зло это маленькое, а потому его предпочитают не замечать.