Баба Люба. Вернуть СССР 4 (СИ)

Глава 16

— Люба! Люба! Скорее иди сюда! — в комнату заглянула Белоконь. — Там такое показывают!

После того памятного разговора мы и не заметили, как перешли на «ты». И да, я её взяла в нашу компанию по экономии денег на завтраки и обеды. Хотя всё равно полностью так и не доверяла.

— Что опять там стряслось? — я отложила в сторону томик с рассказами Чехова, которую я позаимствовала почитать у Анны Александровны, и поспешила в вестибюль.

И сильно удивилась.

И ведь было отчего. Дерьмом полностью затопило Лос-Анджелес, Чикаго, Хьюстон, Сан-Хосе, Индианопилис и Сан-Франциско. Начались порывы канализаций даже в Вашингтоне.

— Ого! — уважительно сказала я и многозначительно взглянула на Белоконь.

— А то! — хихикнула она.

Взъерошенный тележурналист что-то возмущённо вещал на фоне эвакуации жителей в одном из микрорайонов какого-то большого города. Везде хаос, паника, суета. Ревут вертолёты и военная техника. Красота, в общем.

А тут ещё в штате Огайо на общем фоне сразу четыре вспышки холеры.

Ну а что поделаешь, антисанитария, а водопроводы не работают.

Ну что же, теперь американцам будет не до разрушения нашей страны и бывших республик. Пусть побарахтаются… в собственном дерьме.

Вышел из комнаты Пивоваров и одобрительно посмотрел новостную заставку:

— Какое безобразие творится! Ужас прямо! — сказал он тоном абсолютно довольного человека и добавил, — Люба, зайди ко мне на минуточку. Посоветоваться хочу.

— Иду! — я заторопилась к нему в номер, провожая любопытствующим взглядом Белоконь.

— Садись, — махнул рукой на свободный стул Пивоваров, когда я зашла к нему.

В обычно чистенькой и опрятной комнате у него сейчас царил раздрай и беспорядок.

— Да это я всё пытаюсь чемоданы собрать, — вздохнул Пивоваров, — три дня осталось, так что лучше я заранее.

— А я уже давно всё сложила, — не удержалась от хвастовства я. — хотя всё равно периодически что-то перекладывать приходится.

— Слцшай, Люба, — вернул разговор в конструктивное русло Пивоваров, — а что на тебя Поживилов как драная кошка шипит? Что ты ему сказала?

Я нахмурилась.

Мда, разговор тогда вышел… эммм… скомканным.

Арсений Борисович прицепился тогда ко мне за этот запрос от секретаря Жириновского. Но я выкрутилась. То есть мне так поначалу показалось, что выкрутилась. Сказала ему, что я вступила в ЛДПР и мы создали в Калинове свою ячейку. Но Благообразный не поверил. Мол, во многих городах есть ячейки ЛДПР, но ни из-за кого запросы аж в Америку не делают. Я начала выкручиваться, что мол, в маленьких городках никогда отдельных ячеек не было. Вот он и мог заинтересоваться. Но это звучало… мягко говоря, словно сову на глобус. Арсений Борисович вскипел и заорал, что руководителем калиновской ячейки вообще-то является Пивоваров, а запрос сделали на меня. И я в сердцах посоветовала ему идти спрашивать у Пивоварова, а он почему-то рассердился. Вот с тех пор и шипит.

Но не буду же я Пивоварову всё это рассказывать. Он тогда точно что-то заподозрит. Дядька ушлый и опытный. И я не могу ему рассказать, что я написала перед отъездом письмо Жириновскому. И тем более, о чём именно я ему написала.

Так что на вопрос Пивоварова я сделала удручённое выражение лица и ответила, как можно более расплывчато:

— Ой, даже не знаю, Пётр Кузьмич. Он на меня шипеть начал, после того, как сам траванулся, а я вместо него к ребятам нашим ходила. Может, заподозрил что?

— Хм… — задумался юрист, — в принципе, не должен. Но он мужик так-то тёртый, так что соотнести и сделать выводы мог. Но ты не беспокойся, доказательств у него всё равно нету…

— Да я и не беспокоюсь, — беспечно махнула я рукой и не удержалась, — как вам новости на сегодня?

— Ты о прорывах в других городах? — расплылся в довольной улыбке Пивоваров, — просто праздник какой-то. Молодец, Гольдман. Лихо они сработали…

— Лишь бы не попасться, — вздохнула я.

— Сплюнь, — посоветовал Пивоваров и трижды поплевал через плечо.

Я последовала его примеру.

После обеда мы с Белоконь, Рыбиной и Сиюткиной планировали сходить в один магазинчик, местный сэконд-хенд, где были товары отличного качества. Судя по отрезанным этикеткам, явно брендовые. И главное — они были абсолютно новые, стоковые.

Сэконд-хенды, как явление, только-только начали появляться в России, но, в основном, концентрировались пока только в больших городах. К нам, в Калинов, они ещё не дошли. Денег у нас оставалось совсем немного, прямо кот наплакал, а затариться хотелось максимально. Вот и потащила я девочек в местные сэконд-хенды скупаться.

Местный сэконд находился в огромном складском помещении.

Мы ещё даже не успели войти в двери, а уже пахнуло знакомым химическим запахом.

Девочки, ещё не знакомые с этим явлением, ещё на подходе дружно наморщили носы и укоризненно посмотрели на меня, мол, куда ты нас привела. Но я только посмеивалась: ничего, сейчас вы по-другому запоёте.

И правда.

Только мы вошли внутрь, и они узрели длинные стойки с развешенными платьями, куртками, брюками и свитерами, более того, когда они увидели цены, то дружный восторженный ох вырвался у них практически синхронно.

И началась вакханалия.

— Ирочка, ты смотри, какие брючки! — взвизгнула Рыбина, хватая вешалку со штанами и демонстрируя свой «улов» Белоконь.

Я только хмыкнула — вот уже и «Ирочка». Вот как общие приключения сближают даже самых заядлых «подруг».

— Ой, какая прелесть! — восхитилась та. — И ткань какая! Да им же сносу не будет!

— Там внутри примерочные должны быть, — ляпнула я и сразу же пожалела — Рыбина, Белоконь и даже всегда сдержанная Сиюткина принялись судорожно хватать вешалки с одеждой и дружно унеслись по направлению к примерочным. Работница сэконда только охнула и удивлённо вытаращилась на всё это. Они ещё здесь не привыкли к нам. Тем более, этот сэконд был в пригороде. Для своих, так сказать.

Я неторопливо прошлась промеж рядами. Выбрала для деда Василия хороший джинсовый комбинезон тёмно-синего цвета, в котором здесь ходят садовники, чистильщики бассейнов и слесари. Ткань была добротная, плотная, почти брезентовая, только чуть мягче. Ему в самый раз для работы в деревне будет. Немного подумала и взяла такой же, только тёмно-зелёный, для Ричарда. Ещё немного подумала и взяла для Изабеллы, правда на вырост, и цвет не очень, коричневый, но для деревни то, что надо.

Изабелле я набрала платьишек, футболочек и красивую оранжевую панамку с ярко-желтым цыплёнком (герой из какого-то мультфильма, я в них не разбираюсь). Анжелике нашла практичную куртку-дублёнку, правда из искусственного меха, но бегать на пары ей в самый раз будет. Зато цвет меха был выкрашен в нежно-розовый. Все девчата ей обзавидуются. Думаю, размер должен быть впору. Саму Анжелику я с собой не взяла. Их, вместе с Ксюшей, закрутили на всякие молодёжные мероприятия, они и так еле-еле успевали пообедать и переодеться. Так что пусть набирается впечатлений и изучает английский язык. А уж куртку я и сама ей вполне выберу.

Для себя я сначала особо и не хотела ничего брать, у меня оставалась китайская сумка всякого барахла, с которой я сюда попала. Но быть в сэконде и ничего не взять — этого я вынести не смогла. И как-то незаметно для самой себя я набрала себе несколько блузок рубашечного типа, очень красивых и качественных. На работу просто отлично будет.

Я уже затарилась, уже и расплатилась, а девчат всё не было. Я взглянула на часы — время поджимало. Мы сегодня ужинали в столовой и пропускать полноценную еду, которая и так была у нас раз в сутки, я была не намерена.

— Девочки, вы долго там? — спросила я, но меня не услышали. Азарт, дикий охотничий азарт охватил их. Для всякого русского человека священное слово «халява» — это весь мир, даже микрокосм. А цены здесь были чисто символические. Вот наши дамочки и отрывались.

— Мы на ужин опоздаем! — опять повторила я, впрочем, без всякой уже надежды.

Хотя радовало то, что магазин через полчаса закрывается. Так что, может, и успеем.

— Девочки, заканчивайте! А то магазин закроется, и вы расплатиться не успеете! — наконец, провозгласила я, когда оставалось пятнадцать минут до закрытия.

Рыбина, Белоконь и Сиюткина ломанулись к кассе платить. А я порадовалась, что магазин работает не круглосуточно.

Когда мы, груженные, как верблюды баулами с «уловом» вернулись в пансионат, народ нас встретил, мягко говоря, по-разному. Среди эмоций, в основном, преобладала зависть. А Аврора Илларионовна, которая после всех этих историй с Кущом и Комиссаровым, слегка присмирела и уже не хамила так внаглую, сейчас, завидев нас, не выдержала:

— Теперь уже за подобные услуги барахлом расплачиваются? — язвительно припечатала она.

— За какие такие услуги? — голос Белоконь зазвенел от возмущения, — вы о чём, Аврора Илларионовна?

— Вам лучше знать, — саркастически поджала губы та.

— По себе судите? — влезла Рыбина.

— Что вы хотите этим сказать⁈ — взвилась тёща Ляхова. — Вы на что намекаете⁈

— На то же, что и вы! — не осталась в долгу Рыбина, а Белоконь обидно расхохоталась, чем привела Аврору Илларионовну в окончательное бешенство.

— Ой, товарищи, не ссорьтесь, — примирительно попыталась привести всех в чувство Сиюткина, но, видя, что на неё не особо обратили внимание, вытащила из пакета пальто и продемонстрировала всем, — смотрите, какая красота!

Аврора Илларионовна потянула носом воздух возле пальто и язвительно сказала:

— С покойников барахло, что ли снимали? Чего это оно так воняет?

Сиюткина схватилась за сердце.

А я не выдержала:

— Нет, Аврора Илларионовна, это мы в сэконд-хенд ходили. Туда брендовые магазины нераспроданные прошлогодние коллекции сдают. А чтобы товар не испортился, его в специальных химических капсулах обрабатывают. Так что если на одной чаше весов стоит запах, а на другой — цена и качество, то, конечно же, все умные люди выбирают купить. А от запаха или постирать можно, или, в случае с пальто, отдать дома в химчистку.

— Да! Зато такое пальто за десять долларов вы нигде не купите! — добавила довольным голосом Сиюткина и стала ещё более довольной, видя, как вытянулось лицо у Авроры Илларионовны.

— А я вот джинсовый костюм за пять долларов взяла! — похвасталась Рыбина и вытащила куртку и джинсовую юбку. — Смотрите, а здесь только бирки посразали, а лейблы на поясе остались!

— Ого! Фирма! — уважительно сказала Анна Александровна, которая тоже была в вестибюле и слушала наш разговор.

— Ага! Здесь всё фирма! — похвалилась Белоконь, — мы и завтра ещё пойдём, а то я с собой денег много не брала. Да и мы пришли поздно, магазин уже почти закрывался.

— А вы можете и меня взять? — тихо и даже как-то робковато попросила Анна Александровна смущённым голосом, — я бы тоже дочери такой костюм купила бы. Я не буду вам обузой, я быстро хожу и задерживать никого не буду.

— Возьмём, не переживайте! — успокоила её Белоконь, — завтра после завтрака будете готовы. Сразу и пойдём!

— Я тоже пойду с вами! — заявила Аврора Илларионовна. — И Ларису возьму.

— О нет, Аврора Илларионовна, — ехидно ответила Белоконь, — у нас с вами завтра никак не получится.

— А как же я найду магазин? — рассердилась та, — я же не знаю, где он.

— А вы своих друзей попросите, они вас проведут, — язвительно влезла Рыбина.

— Каких ещё друзей? — не поняла Аврора Илларионовна.

— Ефима Фомича и Фёдора Степановича, — поддакнула Белоконь и расхохоталась.

Все остальные подхватили, даже Анна Александровна смеялась.

Аврора Илларионовна насупилась и поджала губы.

— Да, эти уж точно проведут куда надо! — хохотнула Сиюткина. Она сильно невзлюбила Аврору Илларионовну и тоже не удержалась от шпильки.

Лицо той стало свекольно-алым.

Я аж побоялась, что её удар сейчас хватит.

Все смеялись. И смеялись над Авророй Илларионовной. Уж этого она допустить не могла.

— Роман! Роман, иди скорее сюда! — заверещала она на весь вестибюль.

Когда появился Ляхов, она, тыкая пальцем то на Сиюткину, то на Белоконь, прошипела:

— Они хамят! Мне! Ты представляешь. Роман⁈

Ляхов посмотрел на тёщу нечитаемым взглядом и промолчал.

— Роман! Разберись! Скажи же им что-то! — набросилась на него возмущённая Аврора Илларионовна. — Это недопустимо!

На миг в вестибюле воцарилось молчание.

А затем Роман Александрович сказал:

— Аврора Илларионовна, идите в комнату. Нечего людей смущать.

— Да ты… ты…! — задохнулась от возмущения Аврора Илларионовна.

Тогда Ляхов аккуратно, но крепко и настойчиво взял её за локоток и повлёк к выходу в коридор. На пороге он обернулся и сказал нам сожалеющим голосом:

— Извините её, товарищи. Аврора Илларионовна, очень пожилой человек. Плохо себя чувствует и не понимает, что говорит. Возраст, знаете ли…

А наутро вернулись Кущ и Комиссаров. Доказательств их вины не нашли. Кроме того, Ляхов написал заявление, что тёща у него в периодическом неадеквате. Ну и большим плюсом было то, что и в других городах и штатах начались прорывы канализаций.

Поэтому их оправдали и выпустили.

— Ну что, как там, на тюремных харчах? — шутливо поддел их Пивоваров, когда мы собрались у меня в комнате обсудить последние события.

— Вы знаете, Пётр Кузьмич, у нас так в санаториях не кормят, как у них в тюрьме, — вздохнул Кущ. — Удивительное дело!

— Так может ты обратно хочешь, а, Федя? — усмехнулся Пивоваров.

— Нет! Уж лучше я буду на одной картошке сидеть, но дома и на свободе, — развёл руками Кущ.

Домой мы улетали после обеда. Но от пансионата автобус нас забирал прямо с утра, сразу после завтрака. Это было связано с порывами канализаций и проблемами на дорогах. Хорошо, что аэропорт находился за городом и лавина дерьма туда ещё дойти не успела. Иначе я даже не знаю, как бы мы и улетели.

Я уселась на чемодан и с усилием стянула ремень.

Вот и всё.

Окинув внимательным взглядом номер — не забыли ли что, я с облегчением выдохнула, смахнула пот со лба и плюхнулась на кровать. Еще целых полчаса до автобуса, так что надо хоть немножко полежать, отдохнуть. А то в ближайшие дни уж точно не получится, дорога длинная и тяжелая.

— Мама Люба, — в комнату вошла Анжелика с двумя увесистыми книгами в руках, — а куда книги положить?

— Зачем? — нахмурилась я, у нас уже и так был перевес.

— Да это мне Флорес на прощание подарила, — сказала Анжелика, — на английском языке, рассказы американских писателей.

— Ох, не знаю, Анжелика, — расстроилась я, — думаю, нужно оставить их здесь. Другие гости сюда приедут, вот и почитают.

— Но это рассказы…

— У нас перевес будет, — упёрлась я, — нам доплачивать за лишний багаж уже нечем!

— Потому что ты шмоток набрала! А это — книги! — взвилась Анжелика. — Классика! На английском!

— Барахла, в основном, я набрала тебе, твоему брату и твоей сестре, — сурово отчеканила я, — и совсем не обязательно на меня кричать так, Анжелика. Хочешь книги забрать, ладно, я не против. Давай заберём, раз надо. Тогда раскрывай чемодан, вытащи дублёнку и положи книги. За лишний багаж мне платить нечем!

— Но как…

— А вот так! — сказала я, — сама решай, или книги, или дублёнка.

— Ладно, я попрошу миссис Вайт, чтобы она по почте мне выслала.

— Вот и прекрасно, — улыбнулась я, — видишь, как хорошо вопрос решился. И совсем не обязательно было на меня так кричать.

— Прости, мама Люба, — покаянно сказала Анжелика, подошла ко мне и обняла, — прости меня пожалуйста, я вся на нервах и злая сегодня.

— Я вижу, — сказала я, — перед дорогой волнуешься?

— Нет… — замялась Анжелика, а потом тихо добавила, — просто мама так и не приехала…

Самолет взлетел, постепенно набирая высоту. Я посмотрела в иллюминатор, где остался плавающий в дерьме Нью-Йорк и тихо-тихо, на грани слышимости прошептала:

— Вот так! Плавай в дерьме теперь! Ведь это так символично! И это — только начало, я точно знаю…