Бьющееся Сердце Смертии

Глава 16

Дверь Сирилет была заперта. Я постучала, думая, что она, возможно, спит, но ответа не последовало. Тронный зал был следующим очевидным местом, где можно было бы ее поискать, но я не хотела идти туда и попадаться на глаза людям. Я все еще чувствовала себя неуверенно и не хотела привлекать к себе внимание.

— Неважно, сколько раз оно заходило, солнце всегда восходит снова.

Я узнала этот голос. Мелодичная манера говорить нараспев, слова, которые, казалось, не имели смысла. Я развернулась, и улыбка уже растянула мое лицо. Передо мной стоял Тамура. Он не изменился, но, конечно, он не должен был. Тамура бессмертен. Он был стар, когда я встретила его много лет назад в Яме, и он будет стар, когда я, наконец, распрощаюсь с ним в последний раз. Его темные волосы отливали сталью и были заплетены в сотню косичек, на конце каждой из которых висел колокольчик; тем более удивительно, что он сумел бесшумно подкрасться ко мне. Его темная кожа была такой же морщинистой, как и всегда. На нем была ярко-желтая туника, которая ему совсем не шла, а на боку висела пыльная сумка. И еще он носил пару очень прочных ботинок. Тамура был весьма разборчив в выборе обуви.

— Старый Аспект, — крикнул Сссеракис вместо приветствия. Моя тень ожила и устремилась вперед, остановившись прямо перед Тамурой. Конечно, как и в случае с Хардтом, Сссеракис знал Тамуру почти так же хорошо, как и я, но они никогда по-настоящему не встречались. Я скрывала свой ужас от тех, кого любила.

Тамура склонил голову набок, прищурился на мою шипящую тень и, вытянув палец, постучал по Сссеракису.

— Бич Джиннов. Темная жемчужина духа. — Он ухмыльнулся. — Привет, Сссеракис. — Его пристальный взгляд скользнул по моему ужасу и остановился на мне.

Я никогда не рассказывала Тамуре о своем ужасе. У меня было чувство, что старый Аспект знал, но я не могла понять, откуда он узнал его имя. Но теперь это уже не имело значения. Сссеракису надоело прятаться, и мне надоело скрывать его, но все это в любом случае не имело значения, потому что Тамура был здесь.

Я почти побежала, оттолкнула собственную тень в сторону, и прыгнула на Тамуру, обхватила его худое тело, подняла с пола и покружила, прежде чем снова уронить. Он захихикал, как ребенок. Я была просто поражена своей силой, всего несколько недель назад я бы побледнела при мысли о том, чтобы поднять кого-нибудь с пола, теперь же я чувствовала, что могу раздавить старика в своих объятиях.

Как только я опустила его на землю, Тамура снова захихикал и закружился на месте. Затем он остановился, быстро, как удар молнии, протянул руку, ухватил меня за левую щеку и провел большим пальцем по старому шраму.

— Я когда-то знал девушку, которая бегала по этим залам и была похожа на тебя. Полную страха, гнева и ужасного намерения.

— Ужасного намерения, — повторила я, чувствуя, как радость покидает меня. Конечно, я не могла этого отрицать. Он не был неправ. Просто тяжело, когда кто-то, кого ты любишь, раскрывает твои самые отвратительные стороны.

— Нет! — Он дал мне пощечину. Не сильно, но достаточно, чтобы моя щека загорелась. — Нет. Нет. Нет. Ужасного намерения. Не ужасного намерения. — Он фыркнул и повернулся, помахав через плечо. — Идем, женщина, которая похожа на девушку, которую я когда-то знал.

Он такой же сумасшедший, как и Ранд, которая его породила. Ты бы не подумал, что живое воплощение страха способно испытывать привязанность, но, полагаю, я развратила Сссеракиса так же сильно, как он развратил меня.

— Рассказы врезаются в сердце, как история в камень, — сказал Тамура на ходу, и при каждом шаге его волосы звенели, словно хор. Я поспешила догнать его, и он взял мою теневую лапу в руку, не заботясь о том, что она, должно быть, была холодной и костлявой на ощупь. Мы шли, рука в руке, и я позволила ему вести меня.

— Я скучала по тебе, Тамура, — сказала я, сжимая его руку.

— Да, скучала, я полагаю. — Словно удар в живот, но он не признался, что скучал по мне. Но, наверно, для Тамуры время текло по-другому, годы пролетали так быстро, что казались короткими промежутками. Знал ли он, как долго меня не было?

— Одна королева, две королевы, лорд и еще больше, — пел он, пока мы шли. — Локар оплакивает свою погибшую любовь, в то время как сестры сражаются за жизнь. — Он остановился и развернул меня лицом к себе. — Создатель все еще ищет ее. — Он улыбнулся хитрой, понимающей улыбкой. — Но не может найти. — Он выдохнул и притянул меня так близко, что я почувствовала запах несвежего эля в его дыхании. Он снова коснулся моего лица. — Обновление. Надежда еще есть.

— Потише, Тамура.

Он расхохотался и зашагал дальше, еще быстрее, чем раньше, таща меня за собой за лапу.

— Когда рыбы барахтаются на суше, они задыхаются. Когда аббаны ныряют слишком глубоко, они тонут. Мы все должны придерживаться нашей поверхности. Но что делать с тем, кто может перемещаться между ними? Научи рыбу летать и наблюдай, как она исследует новый мир.

Я попыталась потянуть его, чтобы заставить остановиться, но старый Аспект всегда был намного сильнее, чем выглядел. Он тянул меня за собой. Мы завернули за угол, и впереди показались ступеньки. Я поняла, что он ведет меня в катакомбы под дворцом, хотя и не была уверена, зачем.

— Тамура, ты сказал обновление.

— Да! — Он взмахнул свободной рукой в воздухе, словно отмахиваясь от мухи. — Обновление. — Он остановился и сильно ткнул меня в грудь. — Время не течет вспять. — Его лицо стало растерянным, брови нахмурились. — Иногда оно останавливается. — Он поднял палец и несколько секунд молчал. — Вот! Это повторилось снова. Очень странно.

Безумного старика всегда было трудно понять, и я, как ни странно, почувствовала облегчение от того, что ничего не изменилось. Он потянул меня за собой вниз по ступенькам.

— Не исцеление. Не обращение вспять. Обновление. — Он рассмеялся. — Пророчество — это жук. Всегда растет. Всегда оставляет после себя старые шкуры.

— Ты снова говоришь об Авгуриях, Тамура.

Райтер — Ранд, создавшая Тамуру — была оракулом. Она видела будущее, и это свело ее с ума. Не слишком большой скачок, я знаю, учитывая, что все Ранд чертовски сумасшедшие, но Райтер, очевидно, была хуже остальных. Стремясь освободиться от бремени знаний, она создала Тамуру, своего Аспекта. Она дала своему ребенку два дара. Первым было бессмертие, ее бессмертие. Она сделала это, чтобы избавиться от того, что поддерживало в ней жизнь, и умерла через несколько мгновений после того, как Тамура… родился, я полагаю. Она также передала ему знания. Все свои знания. Весь свой опыт. Все, что она видела в прошлом, и мириады возможных вариантов будущего. Для земного разума это было слишком, и это сломило Тамуру. Сильва однажды описала старого Аспекта как человека, окруженного треснувшими зеркалами, каждое из которых показывало ему разные части его самого. Он казался вполне довольным своим безумием, хотя я часто спрашиваю себя, было ли это потому, что он не знал ничего лучшего.

— Железный легион доказал, что Авгурии были ложными, Тамура, — сказала я.

Он фыркнул на меня.

— Попроси слепого описать зеленый цвет, и ты услышишь о фиолетовом.

Я потянула и остановила Тамуру. Мне пришлось приложить немало усилий.

— Ты хочешь сказать, что Железный легион неправильно понял Авгурии?

Тамура закатил глаза и поглядел на меня.

— Да, — очень медленно произнес он. — Теперь пойдем. Ты должна встретиться с Королевой-труп.

Он просунул голову в дверной проем, ведущий в коридор, принюхался, издал одобрительный звук и потащил меня дальше. Я вдруг осознала, что в коридорах было совершенно темно. Не было ни фонарей, ни факелов, вообще никакого света. Я могла видеть, хотя все вокруг было в оттенках серого. Это заслуга Сссеракиса. Ужас наделил меня своим ночным зрением, хотя было странно видеть все в монохромном свете. И это не объясняло, как Тамура мог видеть все достаточно ясно, когда шел, не задевая пальцами ног о камни.

— Тамура, я не понимаю. Я Королева-труп.

— Неужели? — спросил он с сарказмом в голосе. — Ты недавно познакомилась с собой?

Мы продолжили путь, и Тамура ни на секунду не выпускал мою лапу из своих пальцев, всегда безошибочно ведя меня, хотя я и не могла сказать, куда. Наконец он замедлил шаг и остановился у темного дверного проема. Я слышала, как вдалеке завывает ветер. Он махнул рукой в сторону двери.

— Зеркало. Девушка. Женщина. Начало. Конец. Жизнь. Смерть. Боги из семян, из ничего, кроме пыли. Все здесь. Когда-то здесь.

Я оглядела комнату, мое ночное зрение выделяло все детали в резких оттенках серого. На полу были каменные обломки, возможно, остатки скамьи. Брошенный фонарь, давно пустой и теперь покрытый пылью, лежал на боку. Рядом с ним виднелось древнее коричневое пятно, которое почти стерлось. В дальнем углу на куче старого тряпья лежали кости.

Я знаю это место, Эска. Мы знаем это место.

— Я не понимаю.

Тамура снова обвел рукой комнату.

— Пришло время познакомиться с самой собой. Ха. Время. Нет времени. Он не может причинить тебе вреда, только показать тебе себя.

Я еще несколько секунд смотрела на сумасшедшего старика. Он сделал движение, чтобы прогнать меня. Я не знала, что найду в комнате, но, что бы это ни было, для Тамуры это казалось важным, и я доверяла ему. Я переступила порог и приготовилась к… чему-то. Но ничего не произошло. Это была просто темная, старая комната. Тысячи лет погребенная и забытая, как и весь остальной разрушенный город Джиннов. Возможно, кто-то жил здесь какое-то время. Кости, пятна крови и выброшенный фонарь, безусловно, наводили на мысль об этом, но… Сссеракис был прав. Мы действительно знали это место. Я бывала здесь раньше.

Словно в озарении, я увидела себя. Я была моложе, с гладкой кожей, смелая, даже нахальная. У меня все еще были при себе обе руки. На мне было тюремное тряпье, волосы торчали в разные стороны. Шрам на моей щеке едва зажил и был набухшим. Потом все исчезло. Все, кроме воспоминания. О да, теперь я узнала это место. Это была наша последняя остановка перед тем, как мы выбрались из Ямы. Где Джозеф убил Изена. Где я встретилась лицом к лицу со своим лучшим другом, накричала на него и получила в ответ его холодную ярость. Где я проглотила Источник хрономантии и противопоставила свою волю его воле. Где умер Джозеф. Где я поняла, что Сссеракис был связан со мной каким-то образом, который я тогда не могла понять.

Я посмотрела на кости в углу. Кости Изена. Там, где мы его оставили. Я никогда по-настоящему не думала о том, что стало с его телом, но его призрак преследовал меня годами, проклиная и осуждая за все мои неверные решения.

— Зачем ты притащил меня сюда, Тамура? — спросила я. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и благожелательно улыбался. — Что, по-твоему, я увижу?

— Источники важны, — сказал старик. — Важно понять источник. Именно здесь все и началось.

— Несомненно, это началось в Яме, где мы встретились? Именно там ты заставил меня понять, что мы можем сбежать. Вспомни: этот не такой обещающий, как предыдущий, и морская звезда-паук перекресток, или как там он назывался

Он улыбнулся, словно вспоминая, но я не была уверена, что у него получится. Разум Тамуры был настолько разломан, что иногда он не мог вспомнить, что было вчера.

— Воля важна. Воля убежать — это не воля стать. Здесь ты обновилась.

Я покачала головой и ущипнула себя за нос.

— Мы снова возвращаемся к Авгуриям? Пожалуйста, Тамура, говори яснее.

— Ха! Попроси гору потечь. — Он на мгновение замолчал, нахмурившись. — Пророчество существует только задним числом. — Он со стоном покачал головой. — Здесь ты проявила свою волю, но ты еще не стала той, кто сжег этот мир.

Я решила взять разговор под свой контроль, пока Тамура не пустил себе кровь из носа, пытаясь быть понятным.

— У тебя есть воспоминания Райтер, — сказала я. — Все они, о прошлом и о будущем. — Он фыркнул. — Как далеко ты видишь будущее, Тамура?

Он захихикал и, пританцовывая, вошел в комнату вместе со мной, указывая на каменный потолок над головой.

— Ничего. Все. Что тут можно увидеть, кроме узоров на ветру?

— Я не…

— Невозможно увидеть то, что не случилось. Будущее — это сейчас. Нет. Это прошлое. Сейчас. Нет. Все еще прошлое. Хм.

— Ты хочешь сказать, что Райтер не могла видеть будущее?

Он указал на меня.

— Ах. Она все еще там.

Это означает, что ее хваленые Авгурии были ничем иным, как ложью. Я почувствовала презрение Сссеракиса. Типично для Ранд и Джиннов.

— Но что с ее предсказаниями? Авгурии были только частью многих предсказаний Райтер.

— Защищайся. — Тамура прыгнул на меня, лениво взмахнув рукой в мою сторону. Я блокировала удар лапой. Он замахнулся на меня другой рукой, и я блокировала удар своей рукой. Затем снова вернулся к другой руке. В течение нескольких секунд он атаковал меня, нанося один медленный удар за другим, а я блокировала.

— Райтер была умна, — сказал он, продолжая атаковать. — И отчаянно хотела, чтобы ее сестры тоже узнали это, но не могла открыть правду, опасаясь, что они увидят только хитрость. Мир состоит из шаблонов, и когда ты видишь эти шаблоны… Закрой глаза.

Я сделала, как он просил. Я уже давно поняла, что лучше всего делать то, что хочет Тамура, иначе я рискую быть атакованной ложкой. Я не знаю, почему он так любил ложки. Я продолжала защищаться от его атак с закрытыми глазами.

— Как ты блокируешь мои удары? — драматично спросил Тамура. — Ты можешь видеть будущее?

— Я понимаю. Если ты можешь видеть закономерности прошлого, ты можешь предсказывать будущее.

— Да! За исключением…

Я подняла лапу, чтобы отразить удар, но ожидаемого удара не последовало. Я открыла глаза, когда Тамура сильно толкнул меня в грудь. Мои ноги запутались, я споткнулась и упала навзничь. Сссеракис сделал мой теневой плащ плотным, шипы вонзились в землю и остановили мое падение. Затем он поставил меня на ноги, и плащ снова свободно обвился вокруг меня.

Тамура ухмыльнулся.

— Впечатляюще. — Он пристально посмотрел в один из моих глаз и помахал рукой. — Привет, там.

Мне его проткнуть?

— Нет, — сказала я. — Он только загадал загадку.

Тамура склонил голову набок.

— Значит, Райтер не могла видеть будущее, но делала предсказания, основываясь на прошлом.

— И все это для того, чтобы убедить своих сестер, что она знает больше, чем на самом деле. Авгурии… — Тамура покачал головой и рассмеялся. — Ее величайшая работа и всего лишь шутка. Обновление. Единство. Жизнь и смерть. Предсказанный, который разрушит вечность. Она извергла эту шутку в мир, заставила своих сестер поверить, а затем создала меня, чтобы я убежал и спрятался, чтобы никто не усомнился.

— Авгурии были правдивыми?

— Никогда не были правдивыми. Это всего лишь бред сумасшедшей богини, которой нужно было почувствовать себя важной персоной, прежде чем покончить с собой. — Он развел руками. — И на этом заканчивается история Райтер, Спокойствие в Хаосе. Безумные богини становятся плохими матерями.

Я изо всех сил пыталась понять. Большая часть моей жизни вращалась вокруг этих проклятых Авгурий. Мезула считала, что я способна положить конец вечной войне между Ранд и Джиннами, но это была ложь. Единственный способ покончить с этой войной — убить их всех, а у меня никогда не было силы сразиться с богом. Железный легион считал, что Авгурии — это инструкция о том, как создавать сосуды, способные возродить мертвых богов, и… Ну, он был прав.

— Но Авгурии были правдивыми, Тамура. Они должны были сбыться. Ты знаешь, что сделал Железный легион. Что он сделал со мной и Джозефом. Это сработало. С нашей помощью он вернул к жизни одну Ранд и одного Джинна.

Тамура покачал головой:

— Важна воля. Авгурии ничего не значили, пока Мезула и Лоран не решили, что они важны. Железный легион направил свою волю на воскрешение богов, и именно это он и сделал. Он проявил свою волю и назвал это судьбой. Это было не так. Не больше, чем ты могла бы сказать У меня будет ребенок и потом Она здесь. Действие судьбы.

Он прав. Слова Сссеракиса показались мне странными, почти благоговейными. Подумай, Эска. Наша битва с Вейнфолдом. В этом щите я увидел, как мы работаем вместе и воплотил это в жизнь. Предсказывал ли он будущее или предлагал будущее, которое я заставил случиться?

В этом был какой-то ужасный смысл. Я не раз заглядывала в это щит, Безумие. Каждый раз он показывал мне проблески возможных будущих. По меньшей мере одного из них я избежала.

— Значит, я не избранная? — Я почувствовала странное облегчение от этого. Даже спустя десятилетия после того, как несомненное пророчество сбылось, свобода от него приносила облегчение.

— Неужели? — спросил Тамура, улыбаясь. — Ты была избранной Железного легиона. Он сделал это правдой.

Словно солнце пробило тучи. Я, наконец, поняла. Пророчества были ложью, но мы могли воплотить их в жизнь, решив сделать их реальностью. Солнечный жар превратился в жжение, когда меня осенило. — Второй катаклизм…

— Да.

Я покачала головой, глядя на Тамуру.

— Не рассказывай Сирилет ничего из этого.

— Она сильнее, чем ты думаешь.

— О нет. Я думаю, что она сильнее всех, кого я когда-либо знала, Тамура. Но она более хрупкая, чем думаешь ты. Пока она верит, пока все думают, что Второму катаклизму суждено было случиться, есть шанс, что мы сможем оттащить ее от края пропасти. — Я должна была защитить ее.

Тамура грустно улыбнулся.

— Судьбу нельзя использовать как оправдание, Эска.

— Да что ты знаешь? — прорычала я на него. Правда может убить нас также верно, как и холод. Оправдания — это ложь, в которую мы себя облекаем, чтобы не умереть от соприкосновения с ледяной правдой. — Ты мог бы в любой момент сказать мне, что все эти Авгурии не более чем дерьмо, но ты позволил мне жить до сих пор, думая, что я какая-то гребаная избранная, которой суждено стать великой и ужасной.

Я двинулась на Тамуру и увидела, как он съежился, отступая назад. Я почувствовала вкус его страха — он отдавал пылью и заброшенностью.

— Держи это при себе. Не губи мою дочь, Тамура. Пожалуйста.

Его глаза были широко раскрыты, голова дергалась, как будто он что-то искал на моем лице. Он кивнул. Я восприняла это как обещание и прошла мимо него, внезапно почувствовав желание оказаться подальше от этого места.

— Это все? — спросила я, дойдя до двери. — Ты привел меня сюда, чтобы сказать, что всю свою жизнь я навязывала другим откровенную ложь?

Я услышал, как Тамура зашаркал у меня за спиной.

— Это… Воля. Важна воля. Новые боги восстают вопреки старым. Ты еще не закончила…

— Хватит, Тамура. — Я вдруг почувствовала, что устала от всего этого. Сначала он говорит мне, что пророчества обо мне дерьмо, а затем продолжает выдавать новые. Это было, блядь, слишком, я не могла этого вынести. И все же, оглядываясь назад, я жалею, что не дала ему закончить. Жаль, что я не дослушала.