Бьющееся Сердце Смертии

Глава 34

После саммита у меня не хватило духу вернуться в город Лесрей. Ее предательство застряло у меня как кость в горле. Она планировала передать мою дочь этим придуркам, стоящим у власти, в обмен на их преданность. Неужели она действительно ожидала, что я просто буду сидеть сложа руки и позволю этому случиться? Ей повезло, что Сирилет увидела в этом смысл. Признаюсь, я каждый день тратила время на то, чтобы найти способ предотвратить это. У меня не было никаких решений. Наверное, мне следовало бы использовать свое время более разумно, но мы сосредотачиваемся на том, что для нас важнее всего. Я сосредоточилась на Сирилет.

Джинны дали нам До'шан, или, по крайней мере, они позволили нам его позаимствовать его. Это было частью условий, которые я выдвинула, когда передала им секрет возрождения. Это должна была быть наша оперативная база, наша летающая крепость для штурма Другого Мира. Но пока я решила использовать его как свой дом.

Я перенесла в До'шан себя, Сирилет, Триса, его воинов и всех остальных, кто хотел прийти. Не прошло и недели, как в летающем городе появились значительные силы, достаточные для того, чтобы быстро привести в порядок руины. Ну, по крайней мере, в северной части города. Это чертовски большой город, и мы никак не могли сделать весь До'шан пригодным для жизни. Но несколько тысяч солдат могут творить чудеса, выполняя задание, и мы его им дали.

В основном это были земляне, многие из Иши, но несколько и из Ролшша. Там также было несколько пахтов, и я была безумно рад обнаружить, что к нам присоединилась Иштар.

— В наши дни я не из тех, кто любит сражаться, ужасная ученица, — сказала она, сходя с флаера, который ей дали ее соплеменники. Она привела с собой две сотни воинов-пахтов и пообещала, что их будет гораздо больше. — Но тренировки… ха! Я могу тренировать даже с моей ногой. Ты! Подвинься туда. Будь проворнее. Бей сильнее. Кто учил тебя владеть мечом? Тарены? Они слепы, и это многое в тебе объясняет. — Она рассмеялась. — Видишь, я все еще могу кричать.

Она шутила по этому поводу, но я знала, что наши солдаты не могли оказаться в лучших руках, чем моя старая наставница по фехтованию.

Куда бы ни летел До'шан, мы подбирали все больше людей. Я решила, что Джинны пришли бы в ужас, увидев, как стремительно растет население их города, но они оба были заняты божественными делами. Обычно это означало пошли вы все к черту, но в данном случае они все еще были заняты тем, что успокаивали мир. Последнее, что я слышала — они, наконец, остановили кипение морей, за что муры были им очень благодарны.

Мало кто из солдат слушал меня. Как ты можешь себе представить, это стало испытанием для моего терпения. Я не люблю, когда меня игнорируют, но именно это они и делали. Я не была ни их лидером, ни генералом. Каждое подразделение выбрало себе часть города и обосновалось там, ожидая и тренируясь, радуясь возможности истощить наши скудные ресурсы, но не более того. Только тогда, когда До'шан пролетел над Ролшшем и Лесрей и остальные ее солдаты присоединились к нам, разрозненные силы объединились под одним командованием. Под командованием Лесрей Алдерсон. Я стиснула зубы, еще раз проглотила свою гордость и тоже подчинилась ее приказам. Это было необходимо. Я сказала себе, что это необходимо. И я пообещала себе, что это не будет длиться вечно.

Пока я была на До'шане, я тренировалась. Я бросалась в бой с такой энергией, какой не проявляла с тех пор, как готовилась к битве с Джинном. Каждый день я проводила часы за упражнениями с мечом, обычно под руководством сыплющей оскорблениями Иштар. Каждый день я проводила по нескольку часов в спаррингах с любым, кто хотел помериться силами со мной. Я не проигрывала. Я отказывалась проигрывать. И с каждым днем я находила все меньше людей, желающих бросить мне вызов. Пока однажды я не вышла на ринг для спарринга и не обнаружила, что никто не вышел мне навстречу.

Я разыскала Триса и улыбнулась своему сыну, вызывая его на поединок.

— Пришло время, — сказала я. — Ты сказал, что хочешь сразиться со мной, когда я буду в лучшей форме. Давай. Давай сразимся.

Мой сын выглядел так, словно не узнал меня. Он оглянулся на тех, кто стоял рядом, и понизил голос:

— Нет. Не думаю, что я хочу.

— Что? Теперь я снова в боевой форме, и ты слишком испугался?

И снова этот оценивающий взгляд.

— Я больше тебя, мама. Сильнее. Быстрее. — Он покачал головой. — Но я все равно проиграю. Этот огонь в тебе… это… Я никогда раньше его не видел. Он пугает меня.

— Может быть, он и должен.

Он даже отступил на шаг, как будто я могла попытаться причинить ему боль.

— Ты этого хочешь, мама? Чтобы все тебя боялись. Ты хочешь, чтобы я тебя боялся?

Это был один из тех редких случаев, когда правда была лучше лжи. Когда ложь причиняла боль, но я все равно должна была ее сказать:

— Да.

— Тогда поздравляю. — Он повернулся и пошел прочь. И, черт меня побери, я ему позволила.

Мне не нравится вкус его страха.

— И мне.

Когда я не тренировалась с Иштар и не спарринговала с тем, кто не был слишком напуган, чтобы драться со мной, я расправляла крылья и покидала До'шан. Пролетали ли мы над Ишей, Ролшшем или Итексией, везде были города, полные жителей. А там, где были люди или пахты, обо мне ходили слухи. Слухи распространились, так всегда бывает. Куда бы я ни пошла, я слышала, как появляются новые истории.

Семья была найдена убитой в своем доме, зарезанная и заколотая, на стенах следы когтей. Все знали, что Королева-труп была в этом районе, и не составило большого труда установить связь. Эскара Хелсене была замечена на местном кладбище, она выкапывала трупы и пировала на них. В город пришла чума, которая убивала слабых и немощных, а всего за день до этого над головами пролетела темнокрылая фигура.

Слухи ходили повсюду. Каждая дерьмовая ситуация, каждое несчастье, каждая необъяснимая смерть и каждое дурное предзнаменование, предсказанное какой-нибудь никчемной лесной ведьмой, — все было положено к моим ногам. К моим когтистым лапам. Вот что начали говорить обо мне некоторые идиоты. У меня были темные крылья, когтистые лапы, рога и шесть грудей. Я не уверена, откуда взялось это последнее и почему оно считалось страшным. В глазах всех я стала монстром. Я не пыталась это отрицать или прятаться от этого. Наоборот: я подпитывала слухи, насколько могла. Я появлялась в каждом городе, в который могла долететь. Я стояла на крышах горящих зданий и позволяла всем, кто боролся с пожарами, видеть меня. Я ходила по улицам в темном плаще, сверкая глазами, и посылала геомантические импульсы по земле, заставляя ее дрожать под ногами людей. Сссеракис проникал в умы людей, мимо которых мы проходили, и вселял кошмары в их сны.

Это было сделано с определенной целью. Это было необходимо. Мы пили все, наполняя себя и Источники некромантии, которые я носила в животе. Сила из страха. Сила, достаточная, чтобы, надеюсь, бросить вызов Бьющемуся сердцу Севоари. Все это было сделано с определенной целью. Я повторяла это себе каждый день. Это нужно было сделать. Я должна была стать Королевой-труп. Жители Оваэриса должны были бояться меня. И они боялись.

Каждый день я возвращалась в До'шан, чувствуя себя еще сильнее. Каждый день я чувствовала себя все менее землянином и все больше кем-то другим. Каждый день я ненавидела себя все больше и больше.

В последние недели перед нашим наступлением на Севоари население До'шана увеличилось до невероятных размеров. Солдаты из Полазии, воины из разных государств и наций Иши. Легионеры-пахты выстроились в стройном порядке еще до того, как мы приблизились к месту сражения. Мастера боя гарнов надели перекрывающейся металлические пластины, которые сдвигались при каждом движении. Население До'шана увеличилось с десяти тысяч до пятидесяти. Это была армия, подобной которой еще никто не видел.

Их страх опьянял. Каждый человек в этой летающей крепости был напуган. Вокруг текли тысячи рек, подпитывая друг друга. Страх таков. Любая эмоция в значительных количествах заражает других, питается сама собой, становится все сильнее. Сссеракис поглощал страх, скармливал Источникам, подобно гигантскому клещу, сидящему в центре До'шана и высасывающему кровь, пока тот не стал достаточно жирным, чтобы лопнуть.

Я уединилась в самом центре города, у подножия бесполезной башни Аэролиса. Больше никто туда не ходил. От этого места веяло опасностью. Мне было все равно. Я пошла туда по одной причине: чтобы быть ближе к Сильве.

Я разбила маленькую палатку рядом с выжженной землей, где я сожгла ее тело. Ее там, конечно, не было. Ни души, ни призрака. Она ушла. Вернулась к своей матери. Все, что делало Сильву женщиной, которую я любила, давно умерло. Но там я чувствовала себя ближе к ней. И мне это было нужно. Это помогало мне. Я разрывалась между силой страха, пьянящим экстазом, возникавшим, когда я пила его, усталостью и изнуряющей депрессией. Я чувствовала себя такой одинокой. Сирилет почти исчезла в недрах летающего города. Трис не хотел иметь со мной ничего общего. Все держались на расстоянии, слишком боясь меня, чтобы рисковать своей жизнью, приближаясь ко мне. Я была такой одинокой. Такой усталой. Общество Сссеракиса было всем, на что я могла положиться, но мой ужас тоже боролся. Требовалась вся его концентрация, чтобы направить столько энергии в Источники некромантии, и подпитка таким страхом делала мой ужас еще более… ужасом, и менее тем, во что мы оба превращались.

Я взобралась на каменный выступ, села и уставилась на выжженную землю, на могилу Сильвы. И, впервые с тех пор, как я потеряла ее, я по-настоящему открыла свое сердце.

— Привет. Глупый способ начать. Я знаю, ты меня не слышишь. Я знаю, что ты ушла. Но… Это нечестно. Нечестно, что ты мертва. Ты не должна была уходить. Не должна была оставлять меня совсем одну. Блядь! Мне жаль, Сильва. Мне так жаль, что я убила тебя. Я… я бы хотела… я бы хотела этого не делать. Я бы хотела, чтобы ты была здесь, со мной. Просто я так много хочу тебе рассказать, показать.

У меня есть дети. Не только Кенто. Сирилет и Трис. Они бы тебе понравились. Трис — капризная задница, но… Я тоже была такой, и ты всегда знала, что мне сказать. Сирилет такая умная, такая гребано прагматичная. Я часто не знаю, что ей сказать.

Я скучаю по тебе. Я никогда не переставала скучать по тебе. Я никогда не переставала тебя любить. Я тебя люблю. Я по тебе скучаю. Но я рада, что ты никогда не увидишь, во что я превратилась.

Потом я немного поплакала. Возможно, это было больше, чем просто немного. Я захлебнулась в слезах. Я так погрузилась в свои страдания, что не слышала, как кто-то подкрадывался ко мне, пока не стало слишком поздно. Я услышала лязг металла и вздрогнула, когда Сирилет бросила на землю рядом со мной кучу доспехов. Она была перепачкана, на лбу и покрытых шрамами руках блестели капли пота.

— Это для тебя, мама. Я имею в виду, для того чтобы ты могла их надеть. Когда пойдешь в бой. — Она выглядела немного смущенной, затем подняла из земли каменный стул и опустилась на него. Геомантия всегда давалась ей легко.

— У меня уже есть доспехи.

Она взглянула на меня и кивнула.

— Я знаю. Но кожаные доспехи бесполезны. Я имею в виду, я видела, с кем нам придется сражаться. Тебе нужна более надежная защита. И я не доверяю… Я имею в виду… — Она замолчала, закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Я знаю, что со мной будет. Даже если я выживу. Но ты… ты не обязана умирать, мама. Но я не верю, что они не попытаются тебя убить. Я имею в виду, на поле боя.

Я рассмеялась.

— Они не попытаются.

— Я в это не верю. Поэтому я сделала тебе эту броню. Она зачарована против магии Источников.

Я прищурилась, глядя на нее:

— Ты не аугомант. Как тебе удалось создать зачарованную броню?

Она пожала плечами и озорно мне улыбнулась:

— Я много чего не. Я никогда не позволяла этому мешать мне делать то, что должно быть сделано. У тебя проколоты уши?

— Нет.

— Тогда будет больно. Не двигайся. — Она наклонилась ко мне, и я отпрянула.

— Я сказала, не двигайся, мама. — Сирилет достала из мешочка маленькую иглу и поднесла ее так близко к моему лицу, что я почувствовала, как у меня задергался глаз. Она не ошиблась, когда сказала, что будет больно. Она проткнула иглой мою плоть пять раз: один раз в мочку уха, а затем четыре раза по внешнему краю. Я чувствовала, как из ран вытекает кровь. Закончив с иглой, она достала из сумки пять металлических обручей и продела каждый из них в одно из маленьких отверстий, закрепив их застежкой. Я вздрогнула и пару раз судорожно вздохнула, но за свою жизнь меня обжигали, кололи, резали ножом, убивали молнией, избивали и топили; учитывая все обстоятельства, эта боль была довольно незначительной. И все же я не была уверена, что мне нравится, когда металл пронзает мою плоть.

— Они выплавлены из той же руды, которая препятствует отторжению, — сказала Сирилет, когда проколола мне ухо и села обратно. Она показала на свое собственное ухо. — Теперь мы одинаковые. Это все, что у меня осталось от того металла, так что, я надеюсь, это поможет.

— Спасибо, — сказала я, борясь с желанием потрогать свое ноющее ухо.

Некоторое время мы сидели в дружеском молчании. Я открыла мешок с доспехами и осмотрела содержимое. Там были наплечники, кираса, накладки на ноги и наколенники. Все выглядело достаточно прочным, но каждая поверхность была испещрена маленькими дырочками.

— Они для твоей тени, — сказала Сирилет, увидев, как я тыкаю в одно из отверстий. — Я не знала, как это работает в точности. Я имею в виду, нужны ли Сссеракису отверстия, чтобы выпускать наружу твою тень. Полагаю, я могла бы спросить.

— С ними будет легче, — сказал Сссеракис, и моя тень выросла рядом со мной в неясную, шипящую темноту. — Мне не придется огибать броню, чтобы сформировать наши крылья.

Сирилет взглянула на Сссеракиса, а затем снова на меня. Она кивнула и провела большим пальцем по своим заплетенным в косу волосам.

— Я не виню тебя, Сссеракис, — сказала она наконец. — Или тебя, мама. Я имею в виду, я ревновала. — Она подняла голову, и в ее глазах блеснул темный огонек. — Как я могла не ревновать? Ты знала, что Сссеракис говорил со мной внутри тебя. Я имею в виду, когда ты была беременна мной.

Я посмотрела на свою тень.

— Что тут такого? Ты позволяла безумному Аспекту говорить с твоим животом. Я только говорил напрямую с нашей дочерью.

Сирилет поморщилась.

— Ты многое рассказал мне, Сссеракис. Ты показал мне то, чего я никогда не должна была видеть.

— Тебе нужно было знать как о моем мире, так и об этом. Они оба принадлежат тебе.

Сирилет уставилась на Сссеракиса, ее лицо было странно скорбным.

— Я родилась с воспоминаниями, Сссеракис. Предполагается, что земляне не рождаются с воспоминаниями. Я помнила место, где никогда не была и могу никогда не побывать. — Она перевела взгляд на меня. — Я выросла с ощущением, что мне чего-то не хватает, но я не знала, чего именно. Я помнила тебя, Сссеракис. Я помнила, как чувствовала, что ты меня любишь. И я хотела вернуть это чувство, потому что я не испытывала его с тех пор, как… — Она взглянула на меня и опустила глаза.

Какая же я ужасная мать, что позволила своей дочери расти с мыслью, что ее не любили.

Сирилет вытерла глаза грязной рукой.

— Я не виню тебя, мама. Я понимаю, почему Сссеракис пошел в тебя, а не в меня.

— Я сказал ей, Эска.

— Сказал ей что? — спросила я, внезапно испугавшись того, к чему это приведет.

— Сссеракис сказал мне, что ты и он значите друг для друга. Что вы одно целое. Вы объединились таким образом, каким я никогда бы не смогла. Поэтому я понимаю, что это никогда не могла быть я. Но я чувствовала… Я не могу отделаться от ощущения, что ты что-то у меня отняла. — Она покачала головой, стиснув зубы. — Так же, как все всегда происходит вокруг тебя.

— Я никогда…

Сирилет подняла руку, чтобы остановить меня.

— Я спланировала разломы. Я обрушила луну, перенастроила великий разлом. Я имею в виду, я все это устроила, и все же Сссеракис пошел к тебе. И вдруг возникла более серьезная угроза, которую, конечно, только ты можешь решить.

— Кажется, вокруг моей головы так и крутятся важнейшие события, — сказала я, стараясь говорить беззаботно. — И твоей. Боюсь, ты, возможно, унаследовала это от меня. Надеюсь, ты этого не сделала.

Сирилет усмехнулась и тряхнула головой.

— Важнейшие события происходят не с тобой, мама. Это ты с ними происходишь. Ты обладаешь особым талантом — принять конец света и каким-то образом стать его центром.

Она нервно сжала руки на коленях.

— Я начинаю думать, что, возможно, именно это и делает тебя великим лидером. Я изо всех сил старалась быть хорошей королевой. Править справедливо и принимать правильные решения. Но я всегда чувствовала, что люди только и ждут, когда ты вернешься, чтобы снова стать главной. Я имею в виду, что, что бы я ни делала, твоя тень всегда была рядом, нависала надо мной. И ты действительно вернулась, и внезапно ты снова оказалась в центре всего этого. Единственная, кто может спасти нас. Великая и ужасная Королева-труп. Наконечник копья.

В моей голове всплыла моя старая мантра.

— Я — оружие.

— Именно так, мама. Но не потому, что ты втянута в это. Потому что ты сама себя туда втягиваешь. Ты заставляешь все крутиться вокруг себя.

Мне надоело слушать, как она жалеет себя и винит в этом меня.

— Я должна. Неужели ты не понимаешь, Сирилет, никто другой не может сделать то, что должно быть сделано.

— Да, мама, я понимаю. Очень хорошо.

Конечно, она понимала. Именно поэтому она обрушила луну. Создателя нужно было остановить, и она знала, что никто другой не сможет этого сделать. И она была права. Я сама вмешалась в эту ситуацию. Я потребовала, чтобы она рассказала мне, что она делает, чтобы я могла решить, правильно ли это. Я сделала так, чтобы все зависело от меня.

— На этот раз это не можешь быть ты, Сирилет. И даже если бы это было возможно, я бы этого не допустила. Потому что я знаю, чем это закончится.

Нет, ты не знаешь.

— Это закончится моей смертью, мама, — сказала Сирилет. — Так или иначе. Неужели ты думала о том, что может быть другой способ? Я уже… — Ее голос сорвался. Она кашлянула, снова провела рукой по глазам и продолжила. — Я уже мертва. Так сделай меня наконечником копья. Позволь мне придать своей смерти какой-то смысл. Пожалуйста. На этот раз это не обязательно должна быть ты.

Она не понимает.

— Потому что ты не сказала ей всей правды, — сказал Сссеракис. — Ты не сможешь нести меня, дочь. Я не могу оставить Эску, не убив ее. И, даже если бы я это сделал, ты не сможешь удержать силу, которую мы собрали.

Сирилет посмотрела на нас, ее темные глаза горели:

— Что за сила?

И тогда я рассказала ей остальную правду. Я рассказала ей все. Почему я играла роль Королевы-труп и как Сссеракис наполнял Источники некромантии силой. Я даже рассказала ей, почему, несмотря на собранные нами силы, наши армии потерпят поражение. И я объяснила ей ее часть плана. Она в ужасе посмотрела на меня, когда я закончила. Тряхнула головой и обхватила ее руками.

— Я спрашиваю, ты можешь это сделать?

Сирилет прерывисто вздохнула, открыла глаза и уставилась в землю. Она кивнула, а когда заговорила, ее голос был горьким, как лимон:

— Почему бы и нет? Я имею в виду, что еще они могут со мной сделать? Казнить меня дважды?