Бьющееся Сердце Смертии

Глава 38

Я снова оказалась в Красных камерах императора. В мое бедро вонзались жгучие иглы, под ногти на ногах вонзались тонкие, как бумага, ножи, чертов изогнутый нож срезал кожу с моей икры.

Стоял жуткий шум. Какофония криков, грохота, хруста. Свет пробивался сквозь мои закрытые веки. Я хотела провалиться обратно в небытие, избежать боли в беспамятстве или даже в смерти. Боли было слишком много. Чертовски много.

Эска!

Я застонала. Оставалось либо стонать, либо кричать.

Держитесь крепче.

Что-то хрустнуло. В ноге вспыхнула новая волна боли, словно кто-то ударил молотком по колену. Я закричала, и все снова погрузилось во тьму.

Эска…

Уходи.

Эскара, проснись.

Нет.

Извини, что я это делаю.

Я судорожно вздрогнула. Холодные когти впились в мою плоть, скрутили мои конечности так, что они чуть не сломались. Ледяные шипы пронзили мою голову. Тесная клетка сдавила мое сердце. Я ахнула, открыла глаза и увидела, что вокруг меня бушует битва.

Геллионы кружили над головой, преследуемые аэромантами, испускавшими порывы пронизывающего ветра. Земля задрожала. Гарн отбивался от какого-то огромного косматого мускулистого монстра, который снова и снова наносил удар топором по слизняку, и при каждом сокрушительном ударе брызгала кровь. Бес, у которого в черепе кишели черви, подскочил ко мне и занес копье, чтобы нанести удар. Я откатилась в сторону, чтобы избежать удара, моя нога взвыла от боли. Я ударила лапой в живот беса и выпустила кинетический заряд, который вышиб позвоночник из его спины и отшвырнул маленького засранца прочь.

Тени ползали по моему лицу, как насекомые, и я чувствовала острую боль, когда Сссеракис зашивал мои раны. Я посмотрела на свою развороченную ногу и увидела, что поножи разорваны, а сама нога покрыта черной тенью.

Я не могу залечить такие повреждения, Эска. Я зашил все раны, какие смог, и восстановил твою кость, но плоть разорвана в клочья.

Я застонала, меня затошнило от боли, пришлось проглотить желчь. Я не могла позволить себе блевать. Мне нужны были Источники. Клянусь чертовыми Слезами Лурсы, все болело. Я перекатилась на здоровую ногу; моя больная нога была вытянута в сторону. Я закричала от боли, когда снова попыталась встать. Моя раненая нога ныла до самой кости, было так больно, словно ножи срезали плоть, но она выдержала мой вес. Сссеракис держал ее, не давая мне упасть. Моя тень сковала мне ногу и одновременно послужила костылем.

В дюжине шагов от меня гарн в конце концов умер, когда лохматый монстр вонзил свой топор в морду слизняка. Из обмякшего существа сочился ихор, его зловоние доносилось до меня даже сквозь вонь на поле боя. Огромный мускулистый зверь высвободил свой топор и повернулся в мою сторону. Черви извивались по всей его коже, прячась в волосах.

Монстр неуклюже двинулся ко мне, подняв топор, с которого все еще капала кровь гарна. Я топнула по земле больной ногой — от боли у меня помутилось в глазах, — и выпустила геомантический импульс, который расколол скалу у ног монстра. Он споткнулся и провалился по пояс в образовавшуюся дыру. Затем я ударила кулаком и выпустил кинетический заряд такой силы, что он отбросил меня назад, свернул шею монстру и снес половину его черепа. Зверь рухнул.

С меня хватит. Хватит этой битвы. Хватит с меня ударов. Хватит с меня Норвет Меруун. И, черт возьми, с меня хватит гребаного Кекрана.

Тогда у меня для тебя плохие новости.

Я, прихрамывая, повернулась и увидела, как Кекран медленно поднимается на новые руки, которые он оторвал от толпы мертвецов вокруг нас.

— Что? — закричала я на монстра. — Ты же, блядь, просто каша!

Кекран, конечно, не ответил. Он был заражен больше всяких слов. Он больше не походил на землянина. Его тело представляло собой темную массу перекатывающихся, обесцвеченных мышц. Одна половина лица была раздавлена, другая представляла собой клубок изъеденной плоти и один злобный глаз. У него не было ног. Вместо этого у него было двадцать рук, торчащих из каждой части тела, как у какой-то чудовищной гребаной морской звезды, сформированной из рук бесов. Прямо у меня на глазах он наклонился, оторвал голову мертвого беса и прижал ее к своему собственному черепу. Плоть беса обвисла, потекла, кости треснули и восстановились. Рана на голове Кекрана зажила сама собой. Он отшвырнул изможденное тело, подобрал с земли копье и топор и снова сосредоточился на мне.

— Блядь! — Я осела, внезапно уверенная, что у меня нет способа убить эту тварь. Он только что оправился от того, что превратился в кашу. Меня, с другой стороны, держали только тень и слабеющая сила воли.

Кекран бросился на меня с разбегу, его руки действовали как ноги. Я, прихрамывая, отступила назад, создав щит в когтистой лапе и источникоклинок в руке. Я блокировала, пригибалась, уклонялась, наносила удары. Каждый раз, когда я отрубала руку, Кекран подбирал другую с усеянного телами поля боя и прививал себе. Я снова и снова отступала, проходя мимо сражающихся гарнов и убитых монстров. Кекран все это время рос, пристраивая себе новые конечности. Он вырвал хвост у зверя и прикрепил его к своей спине, и внезапно мне пришлось защищаться от похожего на хлыст жала и всех его рук. Вскоре он уже владел десятью видами оружия одновременно, а из его головы торчал рог, который угрожал забодать меня, если я когда-нибудь подпущу его близко.

— Крылья, Сссеракис. — Мой ужас мгновенно повиновался, расправив свои теневые крылья и отразив удар копья. Я отпрыгнула назад, взмахнув крыльями, чтобы освободить себе немного пространства. Кекран немедленно огляделся, а затем оторвал крылья от трупа ближайшего геллиона.

Тебе не победить Кекрана в одиночку, Эска. Мы должны действовать сообща.

Мне пришла в голову идея. Мне нужен был союзник. Я развернулась и улетела, уже зная, что ублюдок бросится в погоню. Я не знала, насколько сильно Норвет Меруун контролировала его с такого расстояния, но Кекран, казалось, сосредоточился на мне. Или, что более вероятно, на Сссеракисе.

Я закладывал виражи, летела, разворачивалась, осматривала поле боя, пролетая мимо стычек и резни. Я должна была найти его. И вдруг он появился. Трис был один, все его воины либо погибли, либо бежали. Он был весь в крови, и я надеялась, что это не его кровь. Его размалеванное лицо потекло, отчего стало еще ужаснее. Вокруг него были разбросаны тела монстров, которых он убил, и друзей, которых он потерял.

— Трис! — крикнула я, пролетая мимо.

Он обернулся, увидел, как я пронеслась мимо, заметил преследующего меня демона. Он взмахнул косой, развернулся и ударил, когда Кекран летел мимо него. Я остановилась, расправила крылья, чтобы замедлить скорость, развернулась и полетела обратно к Трису. Кекран приземлился подо мной, развалившись на две части. Удар Трис разрубил его тело точно напополам. Слишком точно.

Моя нога подогнулась, когда я приземлилась рядом с Трисом. Я пошатнулась, стиснула зубы и невольно вскрикнула. Мой сын поддержал меня, положив руку мне на плечо.

— Мама, — прорычал он. — Ты выглядишь немного потрепанной. — Я знала, что у нас не все было гладко, но я также знала, что могу положиться на своего сына в трудную минуту.

— Этот ублюдок не перестанет преследовать меня, — сказал я между резкими вдохами.

— Ну, теперь с я ним разобрался, так… О, какого хрена? — Я проследила за взглядом Триса и увидела, что Кекран снова соединил свои половинки. Его украденные крылья отвалились, и монстр поднял тело землянина, вероятно, одного из друзей Триса, и разорвала его на части, приделав ноги к бедрам и вырвав глазное яблоко взамен своего собственного, которое выскочило при падении.

Я прислонилась к Трис, пытаясь отдышаться.

— У меня есть идея, как его убить, но я не могу бороться с ним в одиночку. Он слишком силен.

— Должно быть, это он довел тебя до такого состояния. — Трис оттолкнул меня и шагнул к Кекрану. — Эй, ты, гребаная уховертка-переросток! Перестань есть моих друзей.

Я схватила Триса за руку, чтобы остановить его, и оттащила назад. Его лицо напоминало шторм на море.

— Мы разделим его внимание, ударим по нему с разных сторон одновременно. Оттолкни все эти тела, не позволяй ему больше прививать себе конечности.

Трис кивнул и отвернулся. Я в последний раз потянула его назад.

— Трис, не позволяй ему схватить себя. Он сильный.

Трис снова оттолкнула меня. «Тогда, я полагаю, нам просто нужно быть сильнее, мама». Он бросился бежать вприпрыжку, держа косу в руке.

Я захромала за своим сыном, швыряя кинетические заряды в тела, отталкивая их от нас. Там было много тел.

Трис подскочил к Кекрану и взмахнул своей косой. Кекран даже не успел защититься, и лезвие отсекло ему две руки. Он рванулся вперед и метнул копье в Триса. Трис отскочил назад, все еще двигаясь вприпрыжку, кружа вокруг монстра.

Кекран потянулся за руками, которые отрубил Трис, и я кинетическим ударом отбросила их в сторону. Монстр повернулся, чтобы посмотреть на меня, и Трис снова бросился вперед. Его коса перерубила протянутую руку, и Трис отбросил ее своим кинетическим ударом. Кекран повернулся к моему сыну. Я рванулась вперед, проткнула мечом одну из рук монстра, прикрепленных к его спине, и выпустил по лезвию поток энергии, который разорвал кожу и кости на части. Я перехватила руку в воздухе, захромала назад и отбросила конечность как можно дальше. Кекран снова повернулся, и Трис проскользнул внутрь, описывая косой карающую дугу.

Мы с Трисом сражались так, как никогда раньше. Мы окружили Кекрана, терзая его, как волки, кусая, а затем убегая от возмездия. Мы измотали ублюдка, отрезая конечности, взрывая части тела, но никогда не рисковали испытать его гостеприимство и не позволяли монстру приблизиться к нам. Одна его конечность упала, затем другая, затем десять, затем двадцать. Кекран взревел от разочарования, когда Трис, танцуя, бросился к нему, взмахнул косой и отсек последние руки. Я схватила их в воздухе лапой, швырнула на землю и ударила кинетическим разрядом с такой силой, что раздробила плоть и кости и не оставила ничего, кроме жирного пятна на каменистой земле.

Мне нравится думать, что в конце в глазах Кекрана была паника. Когда он, наконец, понял, что у него больше нет конечностей, которые можно украсть. Но, возможно, он был выше паники. Я думаю, он зашел слишком далеко.

— Ну, мама, — сказал Трис, когда он двинулся на монстра, чтобы его убить. — Ты говорила, что он сильный?

Кекран все еще держался на ногах и бросился на Триса. Мой сын вскрикнул от неожиданности, споткнулся о собственные ноги и шлепнулся на задницу. Он закричал, выбросил вперед обе руки и ударил Кекрана с такой силой, что расколол бы камень. Кекран только пошатнулся.

Я бросилась вперед, моя собственная нога разрывалась от напряжения, и вонзила меч в одну из ног Кекрана. Я повернул клинок и отпустил его. Поток энергии разорвал ногу в бедре, и я отбросила отрубленную конечность еще одним кинематическим разрядом.

Трис пришел в себя и зарычал на Кекрана. «Кусок дерьма!» Он развернулся, взмахнув косой, и вонзил ее Кекрану в живот. Затем, как и я, он выпустил лезвие. Кекран разлетелся на две половины, его пах и оставшаяся нога в одну сторону, грудь и голова в другую.

Мы вместе приблизились к телу Кекрана. Даже разорванный на куски, с кровью и кишками, вытекающими повсюду, он все еще сопротивлялся. Он извивался, корчился, уставившись на упавшую руку в пяти шагах от нас, которую мы с Трис не заметили. Но он не мог до нее дотянуться.

— Я не эксперт, — сказал Трис, — но разве люди обычно не умирают, когда от них отрезают столько кусков?

— Кекран — не человек, — сказал Сссеракис из моей тени. Он завис над Кекраном, глядя на него так, словно прощался. — Он был лордом Севоари. — Моя тень повернулась ко мне. — Освободи его.

— Еще раз, что ли? — спросил Трис. Он сжал в руке топор, взмахнул им, а затем с силой опустил, разрубив голову Кекрана надвое. Тело все еще извивалось. — Блядь. Что не так с этой штукой?

Я протянула руку и выпустила пламя, которое поглотило тело. Плоть расплавилась, кровь вскипела, кости почернели. Кекран все это время продолжал извиваться. В конце концов черви выскользнули из его тающей плоти. Я сожгла и их. Я думаю, что Кекран в конце концов умер. Или, по крайней мере, от него не осталось того, что может шевелиться. Я надеялась, что он мертв, хотя и не видела, чтобы призрак поднялся и присоединился к остальным на поле боя. Возможно, Норвет Меруун сожрала даже это и не оставил ему ничего, кроме оболочки из плоти и костей.

Трис отошел, зажимая нос и раздувая ноздри, пытаясь избавиться от запаха горящей плоти.

— Мы отличная команда, но не думай, что это значит…

Земля раскололась под ногами Триса, и мясистое щупальце шириной с мою руку выскользнуло наружу, овившись вокруг его ног. Мой сын посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.

— Мама…

Я, прихрамывая, побежала, уже формируя источникоклинок. Слишком поздно. Слишком, блядь, медленно. Щупальце подбросило Триса в воздух, а затем вонзило обратно в землю, протащив моего сына через трещину с тошнотворным хрустом.

Я закричала. Слов не было. Только тоска, ярость, ненависть, боль, надежда, отчаяние. Я опустилась на колени, просунула руку и когти в трещину, призвала на помощь свою врожденную геомантию и с криком разломала камни, отбрасывая их в сторону. Подо мной не было ничего, кроме Норвет Меруун. Ее пульсирующая плоть порозовела и покрылась рябью. Ее сердце билось, а плоть расширялась, земля раскалывалась у меня под ногами. Я отшатнулась, не веря своим глазам.

— Нет. — Я произнесла это слово так, словно могла воплотить его в реальность одним лишь усилием воли. — НЕТ! — Я закричала, глядя на камни. На пятно крови, которое было всем, что осталось от моего сына. На монстра, который забрал его. На весь гребаный мир. Я закричала на него! — Верни его, ты, гребаный струп!

Было слишком поздно. Я всегда буду опаздывать, чтобы спасти тех, кого люблю. Я навсегда обречена смотреть, как они умирают. Обречена горевать. Оплакивать. Чтобы воплотить свою месть в жизнь, как будто это что-то компенсирует.

Норвет Меруун снова запульсировал, скала подо мной задрожала. Из дыры высунулись щупальца. Я почувствовала желание нырнуть в нее, последовать за Трисом, как будто я могла вытащить его.

Эскара. Слишком поздно. Он ушел.

Я знала это. Я знала это. Слишком поздно, чтобы спасти его. Но еще не слишком поздно заставить монстра заплатить. Ты, наверное, заметил, что я плохо переношу горе. Я скрываю его за яростью, и я была в ярости. Вне разума. Вне сомнения. Вне здравомыслия. Это существо, этот монстр, этот прыщ-переросток отнял у меня сына. Я собиралась заставить Норвет Меруун заплатить. Заставить ее страдать. Она сгорит, и я чиркну спичкой. У нее пойдет кровь, и я воткну в нее нож. Она будет бояться меня, даже если мне придется расколоть мир надвое и обрушить гребаное небо ей на голову.