Демон-Инквизитор

Глава 38: Глазами монстров мир ты познаешь

Использование руны, дальнейшая смерть и невозможность полностью восстановиться порядочно измотали не только тело, но и сердце. Грифон внутри был в предсмертном состоянии. И окружающий холод лишь ухудшал самочувствие. Невольно приходилось кутаться в плащ, заляпанный кровью. Переломанные кости болели адски, поэтому, приняв более-менее удобное положение, я замер.

— Это было мощно, Джо, — поделился Ян. — Да и летел ты красиво. Правда, приземление было не слишком удачным.

Я промолчал. Со сломанной челюстью не слишком хотелось говорить. Я мог. Но не хотел.

— А вообще, не знал, что ты можешь волшбить. Это ведь была магия рун?

Окружающее пространство все больше насыщалось Силой. Она не могла сразу распространиться по всему миру, поэтому шла волнами от эпицентра: Лесов. Мне было интересно, что такого в центре барьера, если после возведения даже магия пропала. Но, судя по всему, ответ на это сможет дать только тот, кто пойдет изучать «заповедник». Что случится нескоро.

— Кстати, а мне вот интересно. Ты же говорил, что твари будут бежать от самих Лесов. Но что здесь делают энты? И призраки?..

— Магия в воздухе пробуждает.

— Кого?

— Заткнись.

— Ладно, понял, на вопросы отвечать не хочешь.

Мне хотелось назвать его идиотом и напомнить, что у меня переломана куча костей, но я сдержался. Только обреченно проследил за мошкой, проскользнувшей мимо лица. Странно, как ей не холодно среди снегов. Насекомое скользнуло в заледенелом воздухе мимо меня, поднялось вверх, опустилось и улетело вперед. Туда, где путь терялся в снежном тумане. Ян, подозреваю, не заметил насекомое. Снегопад мог помешать, да и за дорогой следить надо.

Я чувствовал, что город близко. Буквально кожей ощущал: есть один человек рядом и сотни — впереди. Грифон во мне жаждал пищи, она была ему необходима для того, чтобы не умереть в этом теле среди снегов. Вдобавок, меня вновь посетила мошка. Вечный житель городов и…

Предвестник неизвестного.

Снежный туман понемногу рассеивался. Ворота города показались не сразу, медленно выползая из молочной слякоти. Ян присвистнул, увидев, что они распахнуты настежь.

— Ты смотри, Джо, они нас ждут.

— Смерть, — прошептал я, замечая тела.

Впереди их было много.

Кони въехали в открытые ворота уверенно, без сомнения и страха. Эти животные мне нравились: спокойные, терпеливые, выносливые.

Хищные.

Мы остановили карету. Одна из лошадей ткнулась носом в труп. Запустила клыки и с радостным ржанием отодрала замерзшую плоть, проглатывая ее, словно пес, крупными кусками.

— Ну-ну, — усмехнулся я. — Мне оставьте.

Сползши, а на деле свалившись, с козел, я похромал к ближайшему мертвецу. Он сидел под стеной дома. Его лицо было обезображено, но не ранами, а неясной гримасой, словно мышцы поразил спазм. Глаза были открыты, широко распахнуты и в то же время будто бы пытались сощуриться.

Мне было неважно, кто это и что с ним случилось. Я коснулся холодной кожи, чувствуя, как сердце грифона буквально тянется к трупу. И на этот раз, очевидно, оно не станет ждать, пока я сам разделаюсь с трапезой. Тонкие нити, похожие на жилы, но в то же время — совсем другие, потянулись через открытые раны на моих руках. Их заостренные концы впились в безжизненного и проникли под его кожу, пустились по венам, добираясь до замерзшего сердца. Я с удовлетворением чувствовал, как они пожирают плоть; я видел несуществующими глазами каждую перемычку в теле мертвеца, каждое волокно, каждую косточку. Так, будто я сам находился в трупе. И я чувствовал вкус, но не языком, а сердцем.

И он восхитителен.

Жилы рвали внутренности покойника, заставляя его шевелиться, вздрагивать, будто он внезапно ожил. Но нет — тело утратило душу, утратило жизнь, став лишь очередной мясной декорацией на улицах города.

Сердце получало силы, залечивало себя, а потом — мою оболочку. Наша договоренность соблюдалась, наш симбиоз продолжался. Я невольно признал, что внутри меня уже не паразит, а то, без чего я не смогу существовать. Даже больше, сердце грифона — это я сам, а вся плоть вокруг него — всего лишь инструмент. Лишившись которого, я не смогу работать с удобством, но точно не утрачу возможность что-то делать.

Я — это сердце, но не руки.

И это чувство, эта мысль пробудила во мне отвращение к тому, что раньше считалось мною. Я почувствовал, что каждое движение пальцев — это импульс нити, импульс моего существа, а не тела. Я не управляю им, я управляю сердцем. Пронзил кукловодной нитью каждый кусочек бывшего «себя» и теперь лишь дергаю за концы.

На самом деле, я с самого начала управлял грифоном.

— Эй, Ян. Иди-ка сюда.

Южанин подошел ближе, встал рядом. Рука трупа, посиневшая и заледенелая, поднялась и помахала ему.

— Что за черт?.. — парень отстранился, но, заметив ухмылку на моем лице, сплюнул. — Вечно забываю, что ты не человек, а демон.

Я рассмеялся и вытащил жилы из мертвеца. Не сказать, что голод утолен, но раны зажили. Было бы неплохо подкрепиться чем-то не таким холодным. Одной из тех жизней, что здесь обитает. Тем более, мне так или иначе нужно накормить маму.

— Залезай на козлы, кучер, прокатимся и посмотрим, что здесь к чему.

Город напоминал мне Грид. Конечно, здесь все было меньше — улицы, дома, население и значимость жизней. Не сравнить со второй столицей Холиврита. Но, надо отдать должное, пейзажи схожи. Правда, мертвецы чуточку чище. Здесь были не вампиры, а что-то другое… Я перебирал варианты в голове, но ничего путного не надумал.

— Что здесь случилось, Джо?.. — южанин, судя по всему, был впечатлен.

— Пока еще не знаю. Но, думаю, если мы и дальше будем выглядеть живыми, то скоро узнаем.

— Ты справишься?

— Я поел, привел себя в порядок, время снова ломать кости.

— Звучит не очень убедительно.

— Сомневаешься, что я смогу переломать свое тело?

— А, ты про свое. Я думал, про чужое…

— Нет, конечно же.

Практически все трупы скорчились.

Как насекомые.

Искаженные лица смотрели на карету с безграничным изумлением. Мертвецы лежали, сидели, стояли и пялились на нас, не скрывая удивленных глаз. Яну явно было не по себе. Духу, что поселился в нем, и мне было плевать. Даже наоборот, был легкий интерес: у меня — к мясу и выжившим, у духа — к деньгам.

— Ты не хочешь обыскать дома? — спросил я южанина, почувствовав рядом с нами живое существо.

— Нет, что ты! — возмутился Ян, а потом, замерев, покачал головой. — Хотя ты прав, хочу. Можно взять меч?

— Бери, мне хватит двуручника.

Мы спрыгнули одновременно. Брусчатка покрыта льдом. Дверь скрипнула на другом конце улицы — это Ян заходит в чужое жилище. Я же последовал чутью.

В переулке кто-то был. Удерживая двуручник на плече, я медленно заходил в полумрак.

— Кто здесь есть? — спросили из темноты.

Я не ответил, подходя ближе.

— Не подходи!

Двуручник соскользнул с плеча, Тласолтеотль звякнула.

— Не делай ни шагу!

Ухватившись за рукоять двумя руками, я направил меч острием вперед.

Мерзкий голосок еще некоторое время трещал какие-то угрозы. А потом… затих. Тишина не длилась долго. Ее разбавили звуки… Что-то острое со звоном скользит по лезвию. Отступаю в сторону, под ногами хрустит снег. Опускаю клинок, тот падает с легким свистом. Тень упирается в землю и бежит прочь, начиная противно хрюкать. Я не беспокоюсь.

Идя следом, я успеваю заметить горбатую спину прежде, чем она исчезла под копытами лошадей. Кони встали на дыбы, ударяя воздух, опускаясь на попытавшегося проскользнуть под ними. Хруст костей звонко разнесся по улице. Животные брезгливо сошли с мертвеца.

«Судя по всему, я недооценил глупость этой твари», — разочарованно подумал я, одобряюще хлопая коня по спине.

Уродец был горбатым и кривым, словно перекошенные лица мертвецов вокруг. Его конечности носили острые когти, но руки и ноги худы до ненормального. Мерзкое непропорциональное тело. Сочащаяся слизь вместо текущей крови. Коричневые обломки вместо белоснежных костей. А еще — вонь заразы. Сомневаюсь, что кто-то захочет даже просто прикоснуться к этому.

Ян вышел из дома, неся на плече мешок с чем-то.

— Что это, ради всех богов? — в ужасе спросил он, замечая под копытами коней искалеченное тело и чувствуя отвратительный запах.

— И сам не знаю. Может, упырь какой-нибудь. Было бы неплохо изучить тело, но я не хочу вытаскивать из-под копыт эту гнилую массу. Мне он нужен был живым.

— Упырь? То есть, вампир?

— Почти. Сейчас упырями называют скорее тех, кто не смог стать вампиром. Понятное дело, для клыкастых это слово оскорбительное.

— Значит, здесь есть вам…

— Нет. Упыри — это любая уродливая дрянь, которая не имеет своего названия. В последнее время это неудачные обращения кровососов, но до Лесов упырей было много, самых разных видов. Сейчас барьер рухнул, пора вспоминать настоящее значение этого слова.

— Как-то все сложно…

Я пожал плечами и уселся на козлы. Южанин закинул мешок и запрыгнул следом.

— Что в нем? — спросил я.

— Это… разное. Хорошая одежда, украшения, деньги.

— С одного дома?

— С пары. Я через внутренний двор ходил.

Жадность человека и жадность призрака.

— Надо ехать к центру города. Там будет яснее, что к чему.

***

В центре города была Жизнь. Я почувствовал это еще у ворот. И когда кони вывезли карету через улицы трупов, я немедленно соскочил.

— Ян, тебе лучше не влезать в это дело.

— Меч дать?

— Эта зубочистка ничем не поможет.

— Понял, до свидания.

Ян спрыгнул и пошел, как ни в чем не бывало, к домам. Я в некотором замешательстве перевел взгляд с него на центр площади, а потом обратно. «С этим призраком он стал гораздо сговорчивее», — кисло подумал я, отходя от кареты.

— Так, может, я что-то пропустила, но… Зачем мы это делаем? — Тласолтеотль нервно подрагивала.

— Смеха ради, — пробормотал я.

— Ты же понимаешь, на что собираешься напасть?

— Допустим, — я медленно обходил тварь по кругу.

— Ну так… может, уйдешь подобру-поздорову?

— Вряд ли.

Существо смотрело на меня с высоты двух человеческих ростов. Мышцы под прозрачной кожей бугрились и натягивались. Тварь была абсолютно разумна, но не слишком разговорчива — рот не так устроен, чтобы общаться на людском языке. При этом ее глаза источали понимание и любопытство. Тело с кошачьей грацией скользнуло от центра площади ближе к коням, но когда те оскалились — опасливо отступила, плавно перебирая всеми четырьмя лапами.

— Что ты хочешь сделать?

— Яд. Добыть яд, — тихо ответил я. — Посмотри, она боится.

— Она боится, потому что давно не видела демона. Когда поймет, что ты ничтожный слабак, набросится и прикончит.

— Не думал, что ты такого мнения обо мне. Но если она понимает, что я демон, то знает, сколько сил я могу приложить к ее убийству.

— Напомню, ты не овладел Симфонией и не можешь использовать силу вампира.

— Ты вечно собралась трепаться? — раздраженно спросил я, сжимая рукоять. — Замолчи и не отвлекай, это будет интересный бой.

— Если тебя убьют еще раз, я не стану по тебе плакать.

Как будто богини плачут.

Отростки, похожие на змей, извивались вокруг головы существа. Горгона. Они редко бывают одинаковыми, ведь мутировать по одному и тому же пути практически невозможно. В записях нет точного упоминания, кто ответственен за рождение горгон и в каком виде они появляются на свет. Но то, что их тела мутируют на протяжении жизни — это однозначный факт. Одна и та же горгона выглядит каждый год по-разному. И время не всегда идет на пользу этому существу.

То, что было передо мной, было лишено всякой защиты — гладкая, тонкая кожа, отсутствие как чешуи, так и когтей. Есть две мощные челюсти с очевидно огромным количеством зубов. И — слишком большое количество отростков с ядовитыми шипами. Я не видел в этом большой опасности, хотя я не знал, чего можно ждать от такой горгоны.

Нужно было напасть.

Я подступил ближе. Горгона не отреагировала, замерев и припав к самой земле, глядя на меня разумными глазами. Ее длинный язык напряженно замер между тонких губ. Морда была обращена ко мне, чтобы не упускать ни малейшего движения.

Занесши двуручник, я сделал еще шаг. Замер. Тварь могла легко достать до меня в любой момент, но не двигалась. Нужно было ее спровоцировать безопасным для себя путем. Отойдя на пару шагов, я застыл. Горгона будто не понимала, что я хочу драться. Либо понимала и старалась игнорировать это.

А я ведь не могу начать драку.

Стоит мне подойти на расстояние удара, я получу укол отростками и буду парализован. Вот так она расправляется со всеми врагами? Делает вид, что ей без разницы, ожидает, пока к ней подойдут и спровоцируют?

Я пожалел, что не имею пистолета или ружья. Хотя бы арбалета, он бы тоже подошел.

Горгона продолжала смотреть на меня. В зрачках кошачья хитрость и — кровожадность. Как ни крути, она жаждет меня, но знает, что подойти нельзя. Я мог бы использовать Симфонию металла, но если окажусь без меча, на меня просто прыгнут, и я не успею отсечь ближайшие щупальца.

— Ну как там, охотник на монстров? Драка в разгаре? — хихикнула Тласолтеотль.

Я с раздражением швырнул меч прочь. Он с протестом зазвенел, но ничего не мог исправить.

Иди к черту.

— Давай!! — заорал я, разводя руки и наклоняясь в сторону горгоны. — Давай, нападай, сука!

Моя одежда зашевелилась. Хищница некоторое время смотрела на меня. Неуверенно глянула в сторону железки, которую я откинул. Перевела взгляд на меня. Прыгнула.

Концентрация.

Сердце бьется ровно. Ему не нужно качать кровь, оно всего лишь двигается.

Кожа мягко расходится.

Одежда не помешает, я в этом уверен. Все, что нужно, вскинуть руки в нужный момент.

Горгона смотрит мне в глаза.

Я усмехаюсь. Полы плаща расходятся, взметаются вверх. Жилы разрывают рубаху, выскользают из рукавов. Горгона осознает, но не успевает ничего сделать.

— Давай! — рычу я, впиваясь пальцами в ее клыки. Они рвут ладони, горгона пытается мотнуть головой, но я держу ее крепко.

Мое сердце все еще двигается.

— А что такое? Не можешь победить человечишку без оружия? — мой оскал бесит охотницу. — Я что-то не чувствую твоих шипов.

Ее лапы скользят по холодной брусчатке.

Пес пытается вырваться из-под моего сапога, его когти царапают лед, но он ничего не может сделать.

Еще две жилы медленно ползут по морде горгоны. Она чувствует это, я позволяю твари осознать, что случится с ее жизнью. Пусть насладится последним моментом, как наслаждались парализованные ядом люди, перед тем как их сердце перестало биться.

Глаза охотницы пытаются зажмуриться, спастись, но нити грифона уверенно проходят промеж век. Горгона изрыгает кровавые слезы, я слышу ее отчаянный скулеж, горячее дыхание из открытой пасти бьет в лицо.

— Прочувствуй, тварь, — шепчу я, упираясь лбом в мокрый от крови звериный нос.

Мои глаза закрываются.

Я чувствую жилы грифона, окружившие меня — они прочно связали каждый отросток, который горгона пустила для моей гибели. При атаке она использовала все свои силы, бросила все козыри в один ход.

Я чувствую нити, которые пронзили глаза и движутся в сторону мозга. Мое тело — плоть и кожа — пропускает через себя тонкие сухожилия сердца, кровь медленно выступает из ран, но когда я сожру горгону, тело восстановится.

— Ты умираешь, — подсказал я существу, в очередной раз попытавшемуся стиснуть зубы.

Жилы разорвали мозг. Тело вздрогнуло, обмякло. Умерло. Я еще стоял некоторое время возле трупа, позволяя сердцу насытиться всем, чем оно хочет. И лишь потом втянул жилы.

— Это было легко, — выдохнул я, чувствуя дрожь в плечах и полыхающие огнем раны на руках. — Хотя челюсти у зверюги сильные.

Я поднял двуручный меч с земли.

— Тебе не кажется, что ты рано повернулся спиной к врагу? — поинтересовалась Тласолтеотль.

Не успев ничего сделать, я почувствовал, как несколько шипов вошли в мою плоть. Я охнул, роняя лезвие из рук. В голове прозвенело обреченное осознание того, что мои мышцы вот-вот окаменеют, но… тело совершенно ничего не чувствовало. Сердце исправно билось, а когда я сжал ладонь в кулак, пальцы подчинились.

— Что за?.. — обернувшись, я посмотрел на горгону.

Ее язык скользнул промеж губ.

— Почему-то ты не думал, что у меня не один мозг? — прошипело существо, и я с удивлением осознал, что понимаю его, хоть и слышу лишь нечленораздельные звуки. — Ты наивный, хотя мне очень понравился твой стиль боя.

— Что ты мне вколола?

— Я самец, обращайся уважительно, с должным знанием, как мужчина к мужчине, — «горгон» посмотрел с осуждением. — Я вколол тебе нейротоксин.

— Что это за слово? Нейротоксин?.. — я не мог подавлять уважение: существо, только недавно ослепленное и погибшее, уже поднялось, подошло ближе; хоть глаза все еще рыдали кровью и не видели ничего, я мог читать в них эмоции и мысли. Это существо было воистину выносливым.

— Яд. Действует на твой разум. Ослабляет способность мыслить, уменьшает контроль над телом. Много всего, скоро сам увидишь.

— Он не помешает мне двигаться, — я с усмешкой попятился от горгоны.

— Знаю, поэтому вколол не ради твоего убийства. Прежде всего, мой яд дарует новое восприятие мира. Поэтому ты и можешь меня слышать.

— Зачем мне это?

— Мне нужно поговорить с тобой. В конце концов, ты меня убил, я жив только из-за малого мозга. Но кровотечение скоро меня прикончит. Хотелось сказать несколько вещей.

— Например? — я почувствовал, как мир закружился. Моему разуму показалось так. Но сердце убедило, что все в порядке.

— Ты меня убил, да. Хотел сказать, что зря. Я пытался спасти людей в этом городе.

— И поэтому они мертвы.

— В этом виноваты гоблины. Они используют яд горгон для своих дротиков. Гнались за мной, но я ушел через Врата. Попал сюда, хотя и намеревался переместиться в другое место.

— Они работают?.. Я думал, Врата сейчас нестабильны.

— Не об этом сейчас. В городе полно гоблинов. Они ждали ночи, чтобы напасть на меня. Пришел ты и опередил их. Они будут очень злы и захотят отомстить. Собрать яд. Не дай им это сделать. Мой яд — сильнейший наркотик, к нему очень быстро привыкаешь. И начинаешь видеть мир иначе. Становишься гораздо умнее, понимаешь больше языков, видишь больше вещей.

— Постой, что ты несешь? — я покачал головой, сжимая виски. Мозг осознавал что-то еще, помимо того, что осознавало это сердце. Но я никак не мог понять, что именно мне мешает. — Твой яд — наркотик?

— Сильный. Он расширяет сознание. Ставит его рамки гораздо дальше. После пары часов бреда ты осознаешь очень многое. Как я осознал в свое время. И те существа, на которых я пытался охотиться.

— Блядь… — выдохнул я.

— Если гоблины получат этот наркотик, произойдет эволюция множества существ. Ты должен уничтожить мое тело. Полностью.

— Ты видел себя? Как я это должен сделать?

— Придумай способ. Раз уж смог убить, уничтожить вряд ли будет сложно.

Мне показалось, что в голосе горгоны прозвучала нотка обвинения. Я усмехнулся.

— Ты что, обижаешься на меня? — спросил я. — За то, что я тебя убил?

— Да. И нет. Горгоны злобные охотники, ты имел право меня наказать. Но конкретно я был безобиден и всего лишь хотел жить. Хоть и не мог из-за гоблинов и других существ, жаждущих мой наркотик.

— Тогда мог бы и радоваться, что я тебя убью. Хотя бы смогу защитить то, что ты боялся не сберечь.

— Мне нечему радоваться. Я жалею об этой мутации и проклинаю все, что к ней привело. Я хотел бы вернуть свой смертельный яд, который есть у моих сородичей… Но вместо этого у меня наркотик, который передает мои знания и умения другим существам.

Звуки вокруг меня плавились. Стекали по снегу, превращались в мелькающие огни крови. Дырявые рты горгоньих глаз смотрели на меня с недоумением. Жала свисали с шеи трупными наростами. Снег вокруг закружил мои извилины, запорошил мои губы. Холод пронизывал тело, проникал через дырявую одежду. И мое тело… становилось дырявой одеждой.

Я хихикнул, упав на колени. Мозг разрывался на части, хотя сердце убеждало, что никаких знаний не поступает и вокруг все тот же привычный мир, который видит каждый человек, открыв глаза поутру.

Может, уничтожить мозг?

— Нет, нет, его нельзя трогать… — зашептал я сердцу. — Дождемся, когда пройдет наркотик, тогда сожрем… заберем знания…

— Не говори сам с собой. Говори со мной, — нетерпеливо зашипела горгона.

— Что ты хочешь?

— Добей меня. Без основного мозга я чувствую себя ужасно. И эта темнота пугает меня.

— Люди в городе. Что с ними стало, черт возьми?

— Гоблины убили их ядом горгон. Эти мелкие трусливые уродцы используют наш яд, чтобы охотиться. Опасайся его. Даже твое сердце не выдержит такой токсин.

— А ты тут ни при чем, что ли?

— Моя вина лишь в том, что я, убегая через Врата, привел с собой гоблинов. Не всех, конечно…

— … остальных разорвало на части, — закончил я.

Это наркотик? Это он? Откуда я знаю, что произошло?

— Ты… — продолжал я, — ушел во Врата. Они в этом городе, в подвале дворца. И гоблины пошли следом. Большую часть этих уродов разорвало энергией, но часть перенеслась за тобой… После этого Врата стали бесполезны. Их уничтожил поток сил, который пришел с тобой и гоблинами.

— Верно, — согласилась горгона. — Раз ты все знаешь, ты знаешь, что делать. Теперь добей меня.

Его второй мозг располагался в правой части груди. Возле сердца.

Грифон внутри меня сочувствовал горгоне. Откуда я это знаю? Мозг переполняла информация. Обо всем. Я знал, что мое сердце тоже имеет собственный разум. Слишком слабый, чтобы говорить, но достаточный, чтобы чувствовать. Сердце скорбит по горгоне. Кажется, они дружны с грифонами…

— Черт, ну, извиняй, дружище, — буркнул я, поднимаясь с колен и едва удерживаясь на ногах. — Если бы ты сразу вколол свой наркотик, то остался бы жить.

— Я не могу дарить эти знания всем. Произошедшее — случайность, которую ты довел до абсурдной жестокости и собственного насильного просветления.

— И все же, я заберу твой яд с собой. На всякий случай. Думаю, мне есть кому расширить сознание, — усмехнулся я, хватаясь за рукоять меча.

— Нет. Нет! Не вздумай!

— Отдыхай в покое. Я отпускаю твою жизнь.

Меч разрубил сердце горгоны. Последний мозг погиб. И существо обмякло.

Я замер над мертвым телом, глядя на голую кожу, которую прикрывает снег. Мой мозг трещал по швам от переизбытка знаний. В голове все горело.

— Черт… — буркнул я, чувствуя, что колени слабеют. Сердце не могло больше бороться.

Последнее, что я запомнил — это остывающая кожа под моим лицом. Я упал на труп горгоны.

***

— Держи, это от меня, — Алиса протягивала маленькую белочку, вырезанную из дерева. Работа удивительно чистая, я даже не поверил, увидев настолько точную копию зверенка.

— Да, спасибо, лунная моя, — улыбнулся я, принимая подарок и бережно опуская его в карман. — Вышло прекрасно.

Любовь к вырезанию фигурок я привил ей давно. Но плоды получил только спустя семь лет. Впрочем, я не жалуюсь.

Проверив все необходимое, — кинжал, пузырек с ядом, небольшой шип в рукаве куртки — я вышел на улицу. Там меня уже ждала ночь очередного городка. Днем люди трудились в поте лица, а вечером… вечер приносил свои утехи одним и свои горести другим. В этот раз я собирался навестить последних. Мне очень хотелось посмотреть на кровавые лица.

Первым в списке был торговец «алхимией». Его так здесь все называли. Как будто смешать пустырник и молочай — уже алхимия! Нет, ладно, это было ясно: шарлатан шарлатаном. Поначалу я не обращал внимания ни на его лавку, ни на то, что о ней говорят. Но когда я, проходя как-то раз в усмерть пьяным, почуял запах человеческой плоти, меня взял интерес.

Ночью алхимик запирает свою конуру. Но точно не спит — я еще за тридцать метров увидел свет в одном из окон.

Городок и правда тихий. Везде было темно, почти спокойно — только в паре кабаков при нескольких свечах еще играли в кости да тискали местных потаскух, допивая выставленное вино. Но это меня не интересовало.

— Открывай дверь, сынок! — закричал я, поколачивая кулаком по доскам.

Внутри заметушились, я явно расслышал звон посуды. Пару раз стукнули чем-то глиняным; очевидно, бросили какой-то инструмент в ящик с прочим металлическим барахлом… Судя по всему, хозяин лавочки как раз баловался чем-то секретным.

— Кого черти несут?! — наигранно сонно забухтел мужик. Мне понравилась интонация, я ее запомнил для себя.

— Меня, сынок, меня, — так же наигранно кряхтливо ответил я.

Дверь открылась, и я тут же скользнул внутрь. Кинжал гладко перерезал кожу, ковырнул вену. Основанием ладони ударив по солнечному сплетению, я ногой закрыл за собой дверь. «Алхимик» лежал на полу, хватая ртом воздух и ошалело глядя на текущую с руки кровь.

— Я решил заглянуть на огонек, посмотреть, чем ты тут занимаешься, — объяснил я, доставая пузырек с ядом и выдергивая пробку. — Интересные тут у тебя запахи бывают, вот и заглянул.

Влив пару капель в сопротивляющийся рот, я поднялся. За шарлатана можно не беспокоиться, он уже точно никак не поднимется. Поживет, конечно, немного — мне может понадобиться задать пару наводящих вопросов. Не страшно, если ответы не последуют. Читать их в глазах я уже давно научился, за это спасибо умениям фиолетовых.

Утром… утром в этой лачуге найдут истекший кровью труп. И не смогут понять, самоубийство это или убийство. А окоченевшие конечности не вызовут подозрений в яде, ведь трупный холод жмурикам присущ. Тем более, лекари в этом городке никудышные… Я могу спокойно осмотреться.

***

В дверь постучали.

— Кого черти несут?! — забурчал я давно услышанной, но до сих пор живой в памяти фразой.

А потом рассмеялся. Такой глупый вопрос в этом городе мог задать лишь я, да и то — наполовину в шутку. Конечно, Альтстон был не так уж популярен среди вампиров, не всем нравится жить под управлением этой поехавшей демонессы Некрос. Но все же, тут жили. И ко мне даже иногда заглядывали — выпить чего-нибудь да поболтать. Иногда еще и на Алису поглазеть, посмотреть, как она «телепортируется» или сращивает разорванную напополам монетку, откатывая ее существование назад во времени. Даже я плохо понимал, как это все происходит, но смотреть всегда было интересно. Жаль только, Алиса не умела оживлять: течение времени у живых слишком сложное для нее.

Но в эту ночь я прекрасно знал, что ко мне не сосед пришел. Это Алиса, конечно же, Алиса. Давно должна была вернуться из Грида. Благо, ее задание было несложным, всего лишь заболтать местного коменданта да отвлечь гарнизон трупами, о которых заранее позаботилась Некрос. Несложно. Но все же, задержалась почему-то.

И причина ждала меня на пороге. Мне он сразу не понравился, чертов ублюдок. Смотрит так высокомерно, как будто я пустое место. Да, я чувствовал, что он демон, но я так же чувствовал, что он сейчас больше человек, чем что-либо другое. Это читалось даже в движениях.

Мы чуточку позубоскалили. Да, у этого инквизитора язык такой же длинный, как и волосы. И такой же распущенный. Неплохо бы подвязать. Но меня не это тогда обеспокоило. Алиса. Она говорила со мной грубо, смотрела без любви. И я понял, что передо мной не просто охочий до острот юноша. Он мой конкурент. Смешно. Хотя в его глазах было что-то такое, похожее на Алису. Может, не люби я свою малышку, даже смог бы полюбить выражение его глаз. Черное полотно, разрезанное золотыми нитями. А в зрачках бешеный коктейль мыслей. Нет, все же, он мне не понравился.

Да, у Алисы была проблема. Если она долго без меня, все, что я строю в ее сознании, превращается лишь в размытую сказочку. Она перестает этому верить. Увы, мой талант не так велик…

Тем опаснее этот инквизитор. Я не знал, что она в нем нашла, но очевидно, что ее тянуло к этому юнцу. Хотя на лицо он не красавец. По сравнению со мной, во всяком случае.

Я решил от него избавиться. Немного питья, немного яда. Классика, моя любимая композиция убийства. Почему бы не сыграть вновь? Тем более, Алиса направилась к Некрос, а инквизитор расслабился: видно, поверил мне. Времени полно.

Но сначала мне хотелось развлечься. Напугать человека. Помню, в детстве я встретился с одной тварью. Люди ее пересмешником зовут. Мне стало дико интересно, как этот инквизитор отреагирует на монстра, с которым его не обучали сражаться. Уж вампиров-то он не боится, хрен с ним. Но тут… испугаться должен!

***

— Как ты мог?.. — хрипит она, хватаясь за живот и прижимаясь к дверному косяку. Ее рвало кровью, периодически. Сейчас отпустило, и она могла высказаться. — Что ты натворил?!

— Алисочка, но я ведь ради нас, понимаешь? — прошептал я, касаясь ее прядей, прилипших ко вспотевшему лбу. — Кто этот человек такой? Урод, тупица, да и прожить долго просто не мог… Умер бы так или иначе. Я ведь просто облегчил путь. Ну да, из ревности. Но ты ведь не думаешь, что он будет любить тебя сильнее, чем я?..

— Мы с ним связаны! — рявкнула Алиса, посмотрев на меня озлобленно.

Рядом была Некрос, я не мог корректировать сознание моей возлюбленной. Чертова демоница смотрела на меня, как на дерьмо. Ничего, разберусь, когда уйдет…

— Я ведь не знал, — объяснил я. — Ты ничего не сказала, вот я и решил разобраться по-своему. Ну?..

— Приду… — договорить она не успела, очередной поток крови вырвался из ее рта.

Я в некоторой растерянности посмотрел на Некрос. А та лишь головой покачала.

— Аксель, ты дерьма кусок, — озвучила она те мысли, что я давно прочитал в ее голове. — Нельзя так делать, понимаешь? К черту тебя. Я заберу парня, посмотрю, что можно сделать. Но — сделаю это ради Алисы. Не ради тебя. Будь моя воля…

— Да-да, я все знаю, — отмахнулся я. — Делай уже что должна, не морочь мозги.

Некрос пробормотала язвительное ругательство в мою сторону. А я понял, что пора уезжать из города. Очевидно, эта баба сумасшедшая. Еще и то, что я сделал, в ее «кодексе» является величайшим грехом. Подумаешь, вмешался в чужие чувства и жизни… Демоница, а с такой моралью, что многие людские святоши позавидуют.

К черту. Я спустился, пока Некрос возилась с опустевшим (в буквальном смысле, хе-хе) телом человека. Его душа почему-то не успела уйти до того, как Алиса с демоницей ворвались ко мне. Жаль, весьма жаль — у такого урода такая сила духа, что он не может нормально открепиться от трупа. Я надеялся, что душонка отлетит как перышко на пушечном ядре. Пуф — и нету, поминай, как звали. Но надежды мои всегда рушатся.

***

— Аксель… — прошептала Алиса, обнимая меня. — Я так соскучилась…

О да, я знал. Моя возлюбленная все же таскается с этим идиотом. Впрочем, у меня его меч, я читаю все, что происходит в его голове, так что знаю: ничего у них толком не было. Так, пара поцелуев, но это совсем неважно.

Преследовать караван людей на лошади оказалось совсем не сложно. Тем более, Алиса всегда находила меня с легкостью. Сбежала «прогуляться», как сама сказала этому… «Джордану». А сама — ко мне. Радует, радует, что моя любимица все еще помнит обо мне. Это надо поощрить.

Поэтому я вновь окунул руку в ее разум, напоминая, как сильно она меня любит. Меня — а не жалкого человека. Да, глушить чувства к этому болвану сложно. Но это из-за их родства. Брат и сестра, как трогательно! Плевал я на это. Плевал и — стирал то, что мог, из ее воспоминаний о нем. Ни к чему Алисе эти знания. Джордан умрет. Если до нашей встречи, то прекрасно. Если нет, то я закончу то, что не закончил когда-то. Тем более, инквизиторский меч в руке лежит просто идеально, как будто под меня его делали. С таким оружием покончить с человечишкой сложно не будет.

Сейчас самый удобный момент: пока демон в нем не пробудился. Конечно, у Алисы какое-то странное представление о Джордане. Будто бы оружие в его руках летает. Я плохо понимал эту часть ее воспоминаний. И чем больше видел, тем больше задумывался: стоило ли ей позволять читать те романы? Любимые истории про рыцарей, ловко обращающихся с оружием и убивающих всех одним ударом меча. Скорее всего, глупость из этих книг взялась. Ведь как мечи могут летать, если Леса Силы закрыты? Магии нет, волшбить невозможно. Иначе бы я давно разделался с этим человеком. Начертил бы пару десятков рун на его одежде, пока он спит, и… хе-хе.

Да, я обожаю убивать рунами.

***

Подумать только, крыша протекает. Ну не бред ли? Зима на носу, они крышу починить не могут. Еще и, как назло, в моем номере. Пытаюсь объяснить — хозяин заведения ничего даже ответить не может, мычит да бормочет какой-то бред. Про похищение какой-то там «Крестной матери». Срал я на нее, мне на кровать течет так, будто все боги этого мира решили помочиться на мое лицо. Вот это проблема. А не мать их…

Зато Джордан, проскользнувший мимо меня, не смог сделать это незаметно. Хотя явно старался. Сильно старался. До смешного. Так крался, будто правда думал, что я не замечу. Удачно я выбрал место, где комнату арендовать. Не успел здесь осесть как следует, как этот ублюдок снова на горизонте показался. Значит, пора убивать.

— Хрен с тобой, мужлан, до вечера не почините крышу — прибью, — буркнул я, отмахиваясь и следуя за Джорданом.

Напустить на себя иллюзию его старого дружка, запудрить мозг и убить одним ударом. Побуду рыцарем из романов Алисы. Хе. Люди легко умирают, как тараканы.

Теплое вино мерзко стекает по лицу, смывая мой макияж. Это меня разозлило. Если Джордан думает, что накладывать углем тени на глаза легко, то он сильно ошибается.

Пытается делать выпады каким-то дрянным куском стали. Пробует меня, проверяет мою реакцию. Да, это прекрасно. Видно, что он опасается вступать со мной в бой. Слабак. Я бы — так сразу к кульминации перешел, без этой долгой завязки перед боем, когда соперники изучают друг друга. Мне в Джордане узнавать нечего, все как на ладони: фехтует как дрянь, думает как дрянь, живет как дрянь. Ничего примечательного, обычный слабый инквизиторишка.

Еще и зубоскалит. Снова и снова, будто язык его спасет. Я ему отвечаю, но без особого интереса: что мне с этим смердом обсуждать?

— Симфония металла! — кричит Джордан, и я чувствую, как меч неожиданно легко ускользает из моих рук.

Он и правда умел волшбить. Клинок, который был до того в моих руках, висел над головой. Будто в замахе, хотя его никто не держал. В какой-то степени это вызывало восхищение, но я — я осознал, что умру. Как-то глупо и легко. Дешево…

Давно я не плакал. Да и что бы могло вызвать во мне слезы? Я прошел сквозь огонь и воду в буквальном смысле. Наверное, умирать перед Джорданом — это единственное, что пробуждает во мне слезы.

— Не знал, что ты владеешь магией, — пробормотал я. Это было мое оправдание. Алиса… ей стоило мне сказать об этом прямо. Но она утаила. Даже несмотря на то, что я стирал ее любовь, она все равно оставалась преданной Джордану и ни слова не сказала о его умениях. Это разочаровывало. Единственное существо, которое было мне предано, и то обмануло…

Лезвие скользнуло в мой рот. На удивление, это оказалось не больно. А может, мой мозг уже осознал свою смерть, заранее, и все дальнейшее я просто не мог почувствовать, ведь умер еще тогда, когда меч ушел из рук? Может, меня уже тогда разрезало напополам?

Джордан кричал мне, приказывал сдохнуть. И я понимал, что у меня нет выхода, лишь подчиниться. Я и правда сдохну. И это бесило. Это разочаровывало. Мне приказывали, и я не мог выказать неподчинение. У меня не было выхода.

Впервые у меня не было выхода.

Может, я это и заслужил. Всей своей жизнью… Может, то, что я делал, и правда было неправильным? Может, весь мир, когда ненавидел меня, был прав? А это я, я был тем, кто ошибается? Может… да нет, не просто может. Так и есть. Я ошибся в самом начале, когда пошел против всех. Наверное, я умер еще тогда, еще в тот момент.

И несмотря на бунтарство и неподчинение всему и вся, я не оставил в мире ничего, что могло бы продолжить мое дело. Алиса очистится от моих историй. И Джордан ей в этом поможет, очевидно. Если она не умрет. Она ведь чувствует, что со мной происходит. Придет за мной, обязательно придет, ведь еще утром клялась в любви. И будет стараться отомстить. Надеюсь, что не умрет. Хотя все идет к этому. Единственное, что я могу чувствовать перед окончательной смертью — боль и слезы Алисы. О да, как она сейчас рыдает. Чувствуя, что я почти погиб, держусь на последних клочках мыслей, на последних каплях воздуха, на последних импульсах сознания. Джордан подарил мне жестокую смерть. Разрежь он мой мозг, я мог бы погибнуть быстрее. Но нет… Он обрек меня на ощущение боли, которую чувствует Алиса.

Интересно, чувствовала она то же, когда я убивал Джордана? А может, чувствовала больше?

Вряд ли я успею обдумать и это. Моя смерть хоть и затянулась, но ее конец близок.

Прощай, жестокий, прекрасный, вечно правый мир…

***

Вокруг меня — сгущающийся мрак и вонь. Я открыл глаза. Осознание того, что я уже не Аксель, далось легко. Достаточно было почувствовать биение сердца грифона и пульсирование нитей. Ян сидел рядом. Мы оба — закутаны в одеяла и какое-то тряпье.

— Поспал? — поинтересовался южанин, глядя на меня.

— Да, вроде того, — пробормотал я, вытирая глаза: при пробуждении я обнаружил себя плачущим.

— Хорошо, — Ян поднял руку с пистолетом и взвел курок. Дуло смотрело мне в лицо. — А теперь поцелуй меня, если не хочешь получить пулю в лоб. Не думаю, что твоя голова будет в восторге.

— Откуда ты достал пистолет?

— Отнял у коротышек, которые прятались в одном из домов. Не болтай, Джо. Поцелуй меня.

— Зачем?

— Мне хочется, — Ян смотрел абсолютно спокойно, а его палец уже лежал на спусковом крючке.

— Это ничего не даст. Я сделаю это неискренне.

— Мне плевать. Я хочу почувствовать твои губы и язык. Целуй.

— Целуйтесь! — кричал жрец, выдуманный Тласолтеотль.

— Целуйтесь! — кричала толпа, поклоняющаяся Солнценосному Заа.

Я скривился. Южанин нетерпеливо качнул дулом пистолета.

— Не смей говорить что-либо. Не вздумай оглядываться. Либо целуешь, либо получаешь пулю, — холодно отчеканил Ян.

Мне хотелось напомнить ему, что мы лежим на улице, среди снега, в одеялах, рядом с трупом горгоны и вокруг нас воняет как в сливной яме. Но так как первое же условие заключалось в моем молчании, я просто поморщился. Мне отчаянно не хотелось познакомиться с ударной силой пули и вновь погрузиться в мир кошмаров, который мог показать что угодно. Но целовать… мужелюба? Черт, даже просто мужика, неважно, что он там любит вытворять в койках по ночам…

Хотя в чем, собственно, проблема?

«Ну уж нет, я не прогнусь», — решил я, коснувшись пальцами щеки Яна. Мне нужно просто заставить его отвести от меня дуло пистолета. А там — прибью уродца и отберу оружие.

— Не трогай меня, опусти руки.

Я подчинился, наклоняясь вперед. Наши губы приближались, ствол пистолета упирался мне в висок. «Он не уберет его, что ли?» — осознание неприятно кольнуло.

Нити сердца были бесполезны. Они не обезвредят Яна. Могут либо убить, либо медленно ползать по его лицу, пока я не получу пулю. Ни то, ни другое меня не устраивало. Спустя секунду мои губы залепят поцелуем и позвать меч не выйдет. И… черт, я безоружен. А у виска дуло. Выходит, этот урод просто ждал, пока я проснусь, чтобы стребовать поцелуй?

— Когда-нибудь я тебя зажму.

— Молись.

В итоге, это случилось. Холодные, обветренные губы Яна прижались к моим, его пальцы требовательно впились в мое горло, язык пробился к моему языку. Я вытерпел эти несколько секунд, а когда южанин отстранился, сплюнул. Поднялся, пинком отбросив одеяла подальше. Огляделся.

— Не обязательно было сплевывать, — буркнул Ян.

Я не ответил. Поднял двуручник, оглядев разбросанные по площади тела гоблинов. Они были и правда похожи на людей. Недоразвитых, низеньких, горбатых людей. Да, с когтями, с кривыми костями да нелицеприятной кровью. Но внешне похожи на тех, кого обычно в цирках показывают.

— Это ты их? — поинтересовался я, хотя ответ был уже очевиден: внутренности выползали из стройных разрезов, которые, очевидно, оставлены мечом Яна.

— Была хорошая разминка. Они довольно слабые, хотя какой-то уродец умудрился прокусить мне сапог.

— Главное, чтоб дротиками не попали. Они у них отравленные.

— Закончились их дротики, — усмехнулся Ян. — Я погулял по городу, трупов людей куча, и во многих торчат небольшие иголки. Вряд ли у этих упырей осталось хоть что-то.

— Это гоблины, — пробормотал я, переворачивая труп одного из них носком сапога.

— Ты же говорил…

— Да, а потом узнал другое. Гоблины.

Тот, кого я перевернул, еще дышал, несмотря на глубокую рану в груди. Глаза карлика скользнули по моему телу, губы приоткрылись и он хрипло сказал:

— И ты-то — меч носишь?.. Слабак… Стягивай протки… узнаешь силу настоящего мужика.

Я от неожиданности прыснул, а потом обернулся к Яну.

— Вы, кстати, очень похожи.

— Чем это? — удивился южанин.

— Слыхал, что они говорят?

— Ну да, бормочут какой-то бред. Я не разобрал. А что?

— Мне только что этот коротышка приказал стянуть портки и задницу подставить.

— Шутишь. Ты разве понимаешь их болтовню?

Вспомнив о наркотике горгоны, я неопределенно пожал плечами. Язык гоблинов был не слишком легким для восприятия, хотя и являлся достаточно примитивным. То, что для людей — несколько несвязных слогов, для мелкого уродца — целая речь.

— Ты встречал кого-то из людей? — спросил я у Яна, который с невозмутимым лицом жевал откуда-то взятый хлеб. — Кто-то остался?

— Ага. Пара десятков, к северу от площади. Никого серьезного, обычные люди. Топоры и вилы у них как оружие. Видно, гоблины не дали разграбить городские казармы. Я сказал им, чтоб оставались на месте, потому что на улицах опасно.

— Отведи меня к ним. Мне нужно накормить нашу пассажирку, — попросил я, глядя на показывающуюся из-за облаков луну.

— Серьезно? — Ян посмотрел с каким-то неодобрением. — Ты будешь кормить эту вампиршу?

— Об этом меня попросила та, кого я очень уважаю, — мне оставалось только пожать плечами.

— Велико же твое уважение, если ты собираешься возиться со старушкой.

Я усмехнулся. Южанин менялся. Все-таки, две души в одном теле делали свое. А может, он всегда был таким? В любом случае, это не так важно.

Наткнувшись на мешки, сваленные у кареты, я с некоторым недоумением оглянулся на Яна. Тот, не переставая жевать хлеб, только руками развел и бросил: «Только не говори, что не знаешь, кому можно продать пару мешков украшений из золота и серебра. А еще там книги. Ты же любишь книги?»