Демон-Инквизитор

Глава 5: Оскал Люцифера

Люцифер стоял передо мной и усмехался. Его кровавый оскал виднелся сквозь пепел, вздымающийся с земли, а черная шерсть почти полностью сливалась с потемневшими от туч и гари небесами. Абсолютно желтые глаза смотрели на меня с добротой и лаской, с довольством и теплом. И в какой-то момент я осознал, что все вокруг — пепелище и трупы — чем-то оправдано. Оно имеет цель, высшую цель. За спиной Люцифера медленно заваливается крест с распятым Иисусом. Терновый венок из камня разбивается на осколки, разлетаясь по земле, будто первый снег по траве.

Это все имело смысл…

Восходящее солнце ударило прямо в глаза. Я зажмурился и поднялся.

— Просто прекрасно, лучшее окно в мире, — буркнул я, скидывая тонкий плед и поправляя рубаху. — Не могли сделать окно на запад?..

Алисы в комнате не было. «Наверное, на охоту ушла, — подумал я. — Ох и не нравится мне, что приходится таскаться с вампиром. Всю жизнь положил на подготовку к убийству этих тварей, а теперь одна из них ходит при мне и кровь из людей сосет». Нацепив пояс с ножнами, я всунул в них меч и вышел из комнаты, которую я снял на деньги, взятые у старосты за убийство сатаниста. Все-таки, хоть Алиса и говорит, что без особенных глаз не увидишь бесов и прочее, труп в центре пентаграммы ярко засвидетельствовал результат моей работы.

Дверь номера выходила на пролет, с которого можно было увидеть все помещение трактира: стойку, стулья, столы. Я оперся на перила и мрачно посмотрел на очередных посетителей.

Направив ружья, инквизиторы смотрели на меня через мушки прицелов. Трактирщика не было, других людей тоже. Я вздохнул и поднял руки.

— Я сда…

Массовый грохот прервал мои слова. Что-то раскаленными кольями прорвало мою грудь и руки, прибивая к двери, которую я только пару секунд назад закрывал за собой. Все тело пронзали судороги крупнокалиберных пуль, взрывающих мою плоть. Секунда, две… Стихло. На уровень моего лица поднялись густые облака порохового дыма. Сил стоять не было, и я сполз по двери на пол. Грудь разорвал неуверенный кашель, и я сплюнул на ноги кровью. Мундир все быстрее пропитывался ею.

Инквизиторы поднялись по ступеням и обступили меня. Кто-то из них свел мне вместе руки, другой пробил их стальным колом с резьбой по бокам, выстрелив им из пистолета. Тут же на прут навинтили винты. Меня подняли на ноги и потащили по лестнице.

А я смотрел на это сквозь туман: вот, на ступеньки течет кровь из моих ран. Кто-то из инквизиторов останавливает остальных и дает мне пощечину, чтобы я не отключился. Хотя не сказать, что это как-то помогло — в голове все было ватным, в ушах шумело, и все звуки были нечеткими, едва пробиваясь сквозь пелену глухих ударов стучавшей крови. Я то выпадал из реальности, то возвращался — все тянулось долгой цепью боли и бреда, и то, что представлялось мне как несколько минут, на самом деле являлось парой секунд. В какой-то момент я потерял ощущение реальности: мне уже было сложно различать смеющегося Люцифера, уходящую куда-то Алису и картинку, на которой инквизиторы прибивают меня кольями ко дну окровавленной телеги.

Кто-то из карателей обратился ко мне, но я не разобрал ни слова. Мне плеснули в лицо водой и повторили вопрос:

— Ты инквизитором был?

Я легонько кивнул, облизнув губы. Вкус не изменился — все такой же, солоновато-кровавый.

— Я вот одного понять не могу. Ты был инквизитором, а тут вдруг демон. Ты же в Гриде служил? Что там случилось-то?

Любознательного инквизитора ударил кто-то другой. Я не разобрал, что было в следующие секунды — глаза закрылись и я выпал.

Мне снова виделась Алиса. Она проходила через какую-то дверь. Почему-то снова и снова проходила через нее.

Как инквизиторы так быстро добрались?

Опять водой в лицо. Я открываю глаза. В груди что-то неприятно толкается. Один из инквизиторов играет колом, которым я был прибит ко дну телеги.

— Скажите, больной, так легче? — парень рассмеялся, а потом отстранился и снова сел на скамью.

Не думай, что тебя простят или закроют глаза на что-то.

Я попытался приподняться, но понял, что это было невозможно — каждая моя конечность была прибита к доскам. Я закусил губу. Боль безумно скакала по всему телу. Солнце ударило в глаза, и я зажмурился.

И все-таки, мы не ждали инквизиторов так быстро. Должны были успеть выехать.

— Ты ведь уже не инквизитор. Тебе это не нужно, — кто-то из карательного отряда наклоняется надо мной с ножом в руке, я четко ощущаю лезвие на лбу.

Резкая вспышка сменяется постоянным процессом получения боли. Я мычу, но кричать не могу — видимо, мне успели запихнуть что-то в рот.

Сколько это длилось? В какой-то момент все закончилось. Инквизитор продемонстрировал мне кусок мяса с лоскутом кожи, на котором был выжжен крест. Я секунду смотрел на это, а потом закрыл глаза.

Видимо, я точно уже не человек, раз до сих пор жив.

Опять увидел Алису. И снова эта странная дверь. В чем смысл? Словно улыбка Люцифера и падающее распятие…

Улыбка Люцифера?

Я открыл глаза. Один из инквизиторов смотрел прямо на меня. И улыбался. Его рот был полон клыков. Инквизитор подмигнул мне, протянул руку и выдернул кляп из моего рта.

— Дальше ты сам, — сказал он мне, а потом, извернувшись, выбросился из телеги.

Инквизиторы закричали, требуя остановить лошадей, но вдруг умолкли и посмотрели на меня.

— Кляп ему в рот, быстро! — крикнул кто-то, но было поздно.

— Симфония металла, — прохрипел я.

Винты раскрутились и взмыли в воздух, колья вышли из моего тела и завихрились, кружась смертельным торнадо, разрывающим каждый сантиметр в телеге. Водоворот крови, обрывков ткани и металла. Никто даже не успел обнажить клинки — каждый дрянной кусок мяса, вырванный из тел, повис на кольях, которыми они прибивали меня к полу.

Свистел и кричал вихрь смерти, а я смеялся и хрипел, лежа в луже своей крови, разбавляемой внутренностями инквизиторов.

Все затихло. Мое тело было свободно. Боль все еще судорожно билась в моем теле, но, все-таки, кое-как подняться я смог, хотя каждое движение стоило мне еще одного сердечного толчка крови в ранах. «Надо отдать должное демонам, в выносливости вампирам они не уступают», — думал я, роясь в ящике с лекарствами, которыми обычно снаряжают телеги инквизиторов. Что-то от кровотечения, что-то от боли, что-то от инфекции. Жаль, выпить всего понемногу с пользой нельзя было, поэтому я остановился на основном: кое-как остановил кровотечение, продезинфицировал раны и перевязал их. Хотел хлебнуть из фляги одного из трупов какое-то пойло, но потом вспомнил, что алкоголь тяжелораненым лучше не пить, и просто примотал флягу к поясу. Мундир был порван безнадежно, но меня это не особо заботило.

Я кое-как вывалился из телеги и осмотрелся. Вокруг — ни души. Проселочная дорога, а на горизонте не видно ни леса, ни деревень. Сплошные равнины. Я усмехнулся. Долго же до меня Алиса добираться будет. Особенно учитывая то, что ей тоже понадобится время на то, чтобы прийти в себя после пережитого мною. «Если у нее самой все в порядке», — подумал я.

Цепляясь за доски телеги, я обошел ее, чтобы осмотреть полностью.

— Коль у коней есть души, то я надеюсь, что отправил их в хорошее место, — пробормотал я, сплевывая и затирая кровавую слюну в дорожную пыль носком сапога.

Тела жеребцов были безнадежно изувечены. Я даже увидел пару сквозных дырок, оставленных, видимо, вращающимися винтами, которыми меня привинчивали к полу телеги. Про извозчика и говорить нечего: верхняя часть его тела сплошной фарш с костной мукой, потерявший всякую форму. Уж не знаю точно, как в этот раз действовала Симфония металла, но, судя по этому трупу, она прошивала телегу, словно игла с ниткой прошивает кусок ткани.

Я проковылял обратно в тенек и упал на землю, прислоняясь спиной к колесу телеги. Тихий ветер нашептывал что-то обрывкам брезента, отчего те смущенно трепетали на деревянном каркасе. Вороны нагло каркали, деловито похаживая по телеге и шумя кольями, раскатывающимися по доскам. Тихо рвалась плоть под птичьими клювами. Солнце лениво ползло по небосклону, заманивая мух сладковатым запахом крови. И все это — хлопанье крыльев, карканье и жужжание насекомых — зазвучало в едином тандеме.

Мои раны немного затянулись, и я отхлебнул из инквизиторской фляги. Крепкий вкус напитка жаром прокатился по всему нутру, и я, удовлетворенно насвистывая походный гимн, снова откинул голову, пристроив ее у колеса.

«Если раны лечатся, то Алиса пьет кровь, а часть энергии переходит ко мне, — решил я. — Значит, скоро доберется до меня. Наверное, и мою боль перестала чувствовать».

Я поднялся и отряхнул пыльные штаны с кожаными вставками. Хорошие штаны, только тоже уже никуда не годны. Бросив взгляд на телегу, в которой шастало воронье, я побрел в ту сторону, с которой мы приехали. Солнце уже не такое активное, раны болят не так сильно, поэтому можно начинать путь. В любом случае пропавшую телегу будут искать, если о ней не сообщат проезжающие этой дорогой. Поэтому надо оказаться как можно дальше.

И все-таки, мне никто ничего не простит.

Идя по пыли, хромая от не до конца заживших дыр в ногах и делая иногда глотки алкоголя, я мрачно размышлял о том, что произошло. Алисы в трактире не было — хорошо. Я живучее, меня убить сложнее. Выйди мы с этой красоткой в обнимку под ружейные стволы, умерли бы оба: сначала она, потом и я. Лебединая верность, мать ее, только наоборот. Алиса вообще непонятно где. С одной стороны, это тоже хорошо — она бы не успела добраться до телеги, чтоб меня вытащить. В нас с ней просто не было столько энергии, чтобы она могла использовать ее для прыжков. Не допрыгала бы просто, пристрелили бы ее на подходе. Даже моя Симфония стоила немалого количества сил. Если бы Алиса не начала пить кровь и я не залил себя лекарствами, то я бы от потери крови и подох. Говоря, кстати, о тех парнях, что меня доставляли… Инквизиторы, конечно, выполняли свой долг, но и умерли по зову долга. Наверное, это и правильно, хотя мне не нравится. А вот тот, кто помог, — молодец. Не знаю, кто он. Судя по зубам, не вампир. У тех просто клычки, а у того полна ухмылка клыков. Глаза вроде тоже обычные. А вот способ передвигаться странный. Он едва узлом не свернулся, пока выпрыгивал из телеги. Какой-то чудной, но я ему должен, как ни крути.

Я еще раз отпил. Хорошая выпивка.

Симфония уже второй раз выручает. Нет, думаю, было бы хорошо и остаться человеком и служить в Гриде, но если смотреть на цепочку событий… Наверное, и к лучшему. Вспоминая оборону Грида… Ливера, пастора Альтора, Самюэля. Я тогда ярко увидел и запомнил, чего все это стоит. Каждая жизнь обрывается, но дело даже не в этом. У людей всегда так: человек — слизняк, жизнь — дорога, любая фатальная неприятность — колесо телеги, старость — солнце. Я, учась в Академии Инквизиторов, часто видел на дороге сгоревших под солнцем слизней. Они всегда зачем-то пытались переползти широкую дорогу. Я не понимал, зачем. Впереди их ждала равнина, полная смертей и смерти. Да, где-то там, далеко на горизонте для них виднелась зеленая трава, мокрая от росы. Но ведь позади они оставляли точно такое же место. Но это необъяснимо. Какой-то Синдром Слизняка. Хочется рваться вперед, хотя сверху солнце, а по бокам колеса. Но все равно ползешь, даже если не доползешь.

Вампиры, демоны, все другие — если вдуматься, то они, наверное, что-то вроде кузнечиков. Один прыжок и дорога позади. Сколько таких дорог они проходят за жизнь? Сложно сказать. Много, наверное. Но чем тогда заполнено их существование? Живут ли они чем-то кроме постоянного пересечения дорог и прыгания по однообразным стеблям? Наверное, становление демоном — шанс для меня быть кем-то большим, не просто слизняком на дороге…

Бесформенную фигуру в плаще я увидел еще издалека, а стоило приблизиться, как стало видно, что путник едва плетется. Я снова привязал флягу к поясу и ускорил шаг. Ближе, еще ближе, и еще… Алиса упала в мои объятия безвольным телом. Я прижал ее к себе, утыкаясь лицом в волосы, непокрытые капюшоном.

— Ты такой дурак, такой дурак, — зашептала Алиса, сжимая меня. — Ты хоть представляешь, как это было больно? Я постоянно теряла сознание.

— Ну тихо, тихо, — пробормотал я. — У меня бухло есть, будешь?

— Нет, хочу еще крови, но что-то совсем не в силах…

— Я не буду вместо тебя охотиться, — улыбнулся я. — Я, конечно, демон, но все-таки.

— Какой ты демон? Шут гороховый… — едва промурлыкала Алиса и добавила: — Сможешь меня понести? Я хочу отдохнуть…

— Без проблем, — кивнул я. — У меня, конечно, десяток дыр в теле, но это без проблем, правда. Забирайся.

Алиса отстранилась, посмотрела на мое лицо и усмехнулась.

— Раз уж ты такой слабак, то что предлагаешь?

— Мирная романтическая ночь на траве в полном покое и холоде, — начал я. — Потом бодрящий утренний марш-бросок обратно до поселения, трата остатка денег на лошадь и невероятно комфортабельная поездка куда-нибудь подальше в полном голоде.

— Не дорос ты содержать женщину, — вздохнула Алиса. — Мудак.