Эволюционер из трущоб. Том 11

Глава 11

В Дреморе мне приходилось убивать разных чудовищ. Одним из которых была Кровавая барыня. Старуха совсем свихнулась и решила, что омовение кровью девственниц сделает её моложе. Дура. Лучше бы к косметологу сходила. Но сейчас не об этом. Я стоял в морозильной камере и любовался на гигантский стеллаж, заставленный десятками тысяч пробирок, в которых была кровь.

Если я с чувством, толком и расстановкой начну поглощать эти доминанты, то потрачу на это минимум полгода. За это время Хабаровск может пасть. В таком случае отец погибнет и вся остальная часть Империи погрузится в хаос. Орден Отрицания пройдёт железной поступью по нашим землям, сметая всё на своём пути. Весьма паршивая перспектива. А значит, остаётся только одно…

— У нас есть двухсотлитровая бочка? — не оборачиваясь, спросил я у Юрия, ждавшего меня у входа в морозильник.

— Найдётся. А зачем тебе?

— Хочу принять ванну. Направь сюда пять человек. Пусть переливают кровь из пробирок в бочку.

Обернувшись, я увидел удивлённое лицо брата. Но задавать вопросов он не стал, всё и так было очевидно. Кивнул и отправился выполнять приказ. Я же остался в морозилке один.

— Не совершаю ли я чудовищную ошибку? — спросил я в пустоту, задумчиво глядя на пробирки.

На всякий случай решил спросить у Ут.

— Какова вероятность выживания, если я единовременно поглощу тридцать тысяч доминант?

В голове прозвучал ласковый голос моей помощницы:

«Вероятность равна ста процентам. Однако, из-за чудовищной боли, которую вам придётся пережить, существует сорокапроцентный шанс сойти с ума».

— Вот как, — усмехнулся я. — Значит, придётся в первую очередь развить ментальную устойчивость. Ут, как думаешь, этих доминант будет достаточно для повышения какого-либо конгломерата до пятого ранга?

«Если среди образцов будут высокоранговые доминанты, то это возможно».

Пришлось тяжело вздохнуть. Если бы у Черчесова была куча магистров, он бы с лёгкостью уничтожил Архарова. Увы, таковых не было. Да и во всём моём воинстве только Юра достиг ранга магистра, а следовательно, максимум, на который я могу рассчитывать, это четвёртый ранг. Что тоже неплохо. К чёрту это, сперва нужно разобраться с Остапом и его командой.

Я быстрым шагом вышел из здания и нос к носу столкнулся с Ежовым. Глаза выпучены от ужаса. Нервно мнётся, теребя ворот рубахи, не зная, как начать разговор.

— Если ты отлынивал от работы на ферме, пока меня не было, не бойся, убивать не стану, — улыбнулся я.

— Н-н-нет. На ферме всё впорядке. Есть кое-что, что я должен показать… — замялся Ежов.

— Надеюсь, это не фото твоей подружки, — улыбнулся я, но Ежов шутку не оценил.

— Что? Нет, конечно. В аномальной зоне я нашел десяток крестьян.

— Ну так веди их сюда. Мы же уже решили, что делать с новыми беженцами.

— Давай лучше я покажу, а потом ты сам примешь решение, что с ними делать, — осторожно произнёс Ежов и открыл портал.

Шипастый выглядел крайне встревоженным и слегка побледневшим — если, конечно, можно было оценивать состояние этого человека по оттенку его странной кожи. В его глазах был нешуточный страх.

Виктор Павлович открыл портал, а я, не задавая лишних вопросов, шагнул в синеватое марево. Я тут же утонул в темноте, по ушам ударил хлопок, а спустя миг перед глазами открылась странная и тревожная картина.

Десять потрёпанных крестьян сидели на земле, окружённые мощным энергетическим барьером. Их лица были застывшими и безэмоциональными, глаза бессмысленно смотрели в пустоту, а губы безостановочно шептали:

— Единый разум, единая цель. Единство с богом…

У меня по коже мгновенно побежали мурашки. Я сделал шаг ближе к барьеру и в этот момент почувствовал, как в груди шевельнулось отвращение. Из ушей и ноздрей крестьян медленно выползали тонкие красные черви. Они беззвучно ползли по земле, стремясь дотянуться до меня. Я невольно отшатнулся назад.

— В аномальной зоне таких полно, — тихо произнёс Ежов.

— Я уже сталкивался с чем-то похожим, — тихо сказал я, внимательно разглядывая извивающиеся создания. — Правда, там были разумные насекомые, созданные магией. Здесь же нечто иное…

Я использовал Всевидящее Око и увидел занятную картину. Под черепной коробкой крестьян бугрились десятки тонких синеватых линий. Они извивались, словно змеи, и постоянно перемещались. Точно такой же энергетический рисунок был и у червей, выползших из ушей крестьян.

При первом приближении мне показалось, что черви сожрали мозги бедолаг и теперь управляют их мёртвыми оболочками, но нет. Все жизненно важные функции организма не только сохранены, но и работают многократно эффективнее обычного. Черви как будто стимулировали нужные области мозга для того, чтобы усиливать захваченные тела. С таким я ранее не сталкивался.

— Похоже на одержимость демонами, но вместо демонов черви, — проговорил я, медленно доставая из кармана телефон.

Открыл браузер и показал Ежову скриншот с фотографией Александра. Моего пропавшего брата. Шипастый мгновенно побледнел, будто увидел призрака:

— К-к-король Червей? — дрожащим голосом прошептал он.

— Выходит, я был прав, — задумчиво сказал я. — Это мой брат Александр. Судя по всему, он и есть тот, кто изуродовал этих крестьян. Но как я понимаю, он не один. — Я открыл следующую картинку и показал Ежову фотографию женщины в стальной маске. — Новая Императрица Китая. Узнаёшь её?

Ежов потерял дар речи и просто кивнул, не сводя взгляда с телефона. Я решительно потянул Ежова к порталу:

— Пойдём. Думаю, один человек сможет рассказать нам кое-что новое об этих тварях.

Покинув портал, мы отправились в мою родненькую десятиэтажку, куда я поселил нашего Оракула. Подходя к приоткрытой двери, я услышал невнятный бубнёж. На всякий случай постучал.

— Если занимаешься чем-то нелицеприятным, у тебя есть пять секунд, чтобы спрятать это в штаны. Раз, два, не успел, — произнёс я и вошел внутрь.

Наш молодой худощавый Оракул не засмеялся и даже не улыбнулся. Его отмыли, нарядили в чистую одежду, но глаза парня по-прежнему смотрели в неизвестность.

— Чтобы пришел бог, миллионам придётся вернуться в грязь, — прошептал он очередное пророчество.

— И всё же, как тебя зовут? — спросил я, присаживаясь рядом.

— Алый дождь омоет многострадальную землю, даруя покой и прощение.

— Надо тебя к доктору отправить. Вдруг что-то со слухом? — озабоченно сказал я и протянул ему телефон с фотографией Пиковой Дамы.

Оракул взглянул на изображение — и его лицо перекосило странной судорогой. Глаза парня закатились, и он начал тихо, монотонно бормотать, словно читал древний текст:

— Где отражение тоньше стекла — там её лезвие уже скользит по сердцу… Она не убивает. Она вырезает из мира лишнее… Звук железа во сне — первый знак. Второй — отсутствие сна… Кто увидит её лицо — больше не узнает своё… Осколки стали — это письмена, вырезанные на телах грешников…

— Что она такое? Можно меньше воды и больше конкретики? — резко спросил я, схватив парня за плечи.

Он дёрнулся, словно пробуждаясь от кошмара, и взглянул на меня, дрожа от ужаса.

— Великое бедствие… — прошептал он прерывисто. — Предвестник бога.

Последние слова будто заморозили воздух в комнате.

— Опять эта чушь. Ладно, посмотри на вот этого парня. Он предвестник того же самого бога или другого? — cпросил я, показав Оракулу фото Александра.

И снова припадок. Глаза парня закатились, его стала бить крупная дрожь, а изо рта вырвались слова:

— Там, где живые молчат, а мёртвые улыбаются, он уже в костях отцов копается. Он не приходит. Он прогрызает. Те, кто чешутся без причины, уже избраны телом, но не разумом. Упадёт три капли крови. Две впитает земля, но третья вернётся к своему господину.

— Приём! — крикнул я, встряхнув Оракула.

Глаза мальчишки прояснились, и он рывком высвободился из моих рук и спрятался под одеяло. Его плечи ходили ходуном, а голос продолжал нашептывать туманные пророчества.

— Спасибо. Очень содержательный диалог, — вздохнул я.

— А что нам делать с крестьянами? Они же заражены… — спросил Ежов, с жалостью глядя на безумного парня.

— Подержи их в карантине, — устало сказал я и потёр виски. — Никого не выпускать, пока не поймём, как убрать эту заразу. И, Виктор Павлович, продолжай наблюдать за аномальной зоной. Если найдёшь что-то интересное, сообщи мне. Гаврилов снабдил тебя связью? — Ежов кивнул. — Ну и отлично. Звони в любое время дня и ночи. Кстати, как дети? Им тут нравится?

— Михаил Константинович, они без ума от счастья. Маргарита Львовна закармливает их сладостями. Да и вообще, в городе полным-полно интересных мест. Все довольны, — сообщил Ежов, и даже испуг на его лице сменился радостью.

— Вот и славно, — улыбнулся я, хлопнул Ежова по плечу, а сам направился на выход, бубня себе под нос. — Чего это с бабулей? Одаривает сладостями кого попало? Меня конфетами она особо не баловала. Хотя, мы и виделись раз в пятилетку. — Остановившись в дверях, я повернулся к шипастому и сказал. — Знаешь, Виктор Павлович, а ты молодец. Спасибо тебе.

— Э-э-э… Я-то чего? Я так, делаю всё, что от меня зависит, — смутился он и стал тереть шею. — Служу роду, Михаил Константинович.

— И я служу, — тихо произнёс я и отправился обратно к морозильнику.

Пока меня не было, Юрий пригнал не пять ребят, как я просил, а целых двадцать человек. Брат организовал своеобразный конвейер. Десятеро откупоривали пробирки, а другие ребята забирали их и выливали в двухсотлитровую бочку. Завидев меня, ребята вытянулись по стойке смирно.

— Продолжайте. Я тут тихонечко посижу. Покемарю.

Дверь морозильника была открыта, а охлаждение отключено. Я взял стул, устало упал на него и закрыл глаза. Не знаю, сколько прошло времени, но мне показалось, что всего мгновение. Меня тихонько похлопали по плечу.

— Михаил Константинович, мы закончили, — сообщил парень с оттопыренными ушами.

— Красавцы, — зевнув, ответил я. — А теперь брысь отсюда. И скажите Юрию, что за выполнение задания я даровал каждому из вас выходной и порцию шашлыка.

— Спасибо! — расплылся в счастливой улыбке ушастый, да и его товарищи тоже.

— Отдыхайте. — Я опёрся руками на колени и встал со стула.

Ребята выскочили из морозильника и прикрыли за собой дверь. Я выглянул в коридор, убедился что там никого нет, кроме мигающей лампочки, и, потянувшись к мане, захлопнул дверь морозильника, а после возвёл вокруг него каменный барьер. Не хочу, чтобы окружающие слышали мои вопли. Ни к чему это. Подойдя к бочке, я снял с себя одежду, подставил стул и запрыгнул в алую жижу.

Ледяная кровь обожгла кожу, а дыхание перехватило. В ту же секунду в голове взорвался многоголосый хор, состоящий из бесчисленных фраз Ут:

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Резистентность к токсинам»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Крепкие кости»…

«Меткий стрелок»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Плоскостопие»…

«Катаракта»…

«Контроль маны»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

«Обнаружены образцы ДНК. Желаете ознакомиться?»…

Казалось, голова вот-вот лопнет от бесконечных голосов Ут, сливающихся друг с другом, словно безумное эхо, вторящее само себе. Тяжело дыша, я выкрикнул:

— Поглотить!

А в следующее мгновение я распахнул рот от чудовищной пронизывающей боли и забыл, как дышать. Тело содрогнулось в мучительной агонии, мышцы свело судорогой, сознание начало распадаться на части. Я ещё пытался сопротивляться, но боль была невыносимой. Тьма поглотила меня, и я провалился в бесконечную пустоту. Пустоту, за которой был свет. Свет прошлой жизни.

Я увидел битву при Фьёльдорфе. Поле, раскинувшееся до горизонта, затянуто туманом, над которым вздымались столбы чёрного дыма. Две армии столкнулись друг с другом, как две сокрушительные волны. Крики, хруст ломаемых костей, звон стали, треск магических разрядов — всё это смешалось в оглушительной симфонии смерти.

Я стою в самой гуще сражения, ощущаю под ногами скользкую от крови землю. Вокруг меня погибают десятки тысяч солдат, разрубленные мечами, пронзённые стрелами, разорванные на куски магией. Запах крови, дыма и гнили смешался с неистовым криком ужаса и страдания.

Мимо меня пробежал сержант Ордена Пламенного Рассвета, и я увидел, как огромный топор разрубает его пополам в метре от меня. Горячая кровь брызнула мне в лицо, заставив усомниться: реальность это или воспоминание?

Я почувствовал себя беспомощным винтиком в гигантском механизме смерти. Это была моя первая война. Война, в которой я лишь чудом остался жив. Внутри меня бушевала магия, столь мощная, что она могла перевернуть исход любой битвы. Однако… Перед глазами резко стало темно, а после сцена сменилась.

Я стоял в небольшой комнате, в тусклом свете свечей, у кровати, где умирал мой учитель Тэразин Бескровный, последний Великий Магистр. Его тело пожирала магическая чума. Кровавые прожилки пробивались сквозь кожу, постепенно сжигая его плоть изнутри. Я видел его лицо, покрытое потом и отражавшее страдание и отчаяние. Тэразин смотрел на меня с обречённой улыбкой, и в глазах затаилась немая мольба.

— Михаэль, — прохрипел он еле слышно, хватаясь за мою руку. — Пожалуйста… Я не вынесу больше… освободи меня от этой боли.

Я почувствовал, как сердце сжимается, а горло перехватывает. Тэразин Бескровный всегда был мне отцом и наставником, человеком, который сделал из меня архимага. Моя рука дрогнула, но я понимал, что другого выхода нет. Я медленно поднял ладонь, наполняя её теплом пламенной магии, и тихо прошептал:

— Пусть твоя новая жизнь будет лучше этой, учитель…

Моя рука легла на лоб старика и высвободила неистово бушующее пламя, испепелившее его в одно мгновение. Картина снова изменилась.

Я сижу в лаборатории, перед монитором, по которому двигается строка загрузки. Мерцают цифры: 97%, 98%, 99% — и вдруг всё замерло. Надпись ярко вспыхнула на экране:

«Ошибка! Обнаружена критическая ошибка!»

— Какого чёрта? — прохрипел я, пытаясь понять, что пошло не так.

На мониторе медленно проявилась новая надпись алыми буквами, от которой у меня всё похолодело внутри:

«Ты и есть ошибка. Ошибка, которую необходимо устранить!»

Сердце забилось с такой силой, что я проснулся, резко подскочив с постели. Я был покрыт холодным потом, дышал часто и тяжело. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в больничной палате, подключённый к капельнице. Рядом стояли мониторы, тихо попискивая и отслеживая мои жизненные показатели. Взгляд мой заметался по белым стенам, стараясь ухватиться за реальность, но в голове по-прежнему эхом звучали слова, которые я увидел на экране: «Ты и есть ошибка…».

Я медленно откинулся на подушку, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. Но в глубине души, словно червь, шевелилась тревога. Это просто видение или пророчество? И вообще, какого чёрта я делаю в больнице? Я же был… Я поднёс руку к лицу и понял, что она неестественно тонкая. В палату вошла медсестра, вкатив следом за собой столик, на котором красовалась новая капельница. Увидев меня, она ахнула:

— Вы очнулись! Николай Петрович! Глава рода наконец-то пришел в себя! Николай Петрович!

Медсестра выбежала в коридор с такой скоростью, что я даже ничего не успел сказать. Что значит «наконец-то пришел в себя»? Сколько времени я валялся в отключке? Рывком я выдернул иглу из вены и скорчился от тупой боли. Сорвал с себя датчик, после чего аппарат жизнеобеспечения протяжно запищал.

— Да живой я, живой. Успокойся, — усмехнулся я, глядя на железяку, и попытался встать.

Ноги предательски подкосились, но я устоял, хоть и с трудом.

— Проклятье. Нужно одеться, а после разобраться с железной леди и любителем червей. Или как их там звали? Где моя одежда? — пробормотал я пересохшими губами и побрёл к шкафу, стоящему у входной двери.

«Предвестник бога…» — повторял я про себя, пытаясь понять смысл этих слов. Голова раскалывалась от напряжения, а мысли метались, пытаясь зацепиться за что-то важное. И вдруг воспоминание ударило в меня, словно молния. В памяти всплыл разговор с дядей Артуром. Его решительные глаза, пытающие яростью, и голос, хрипло произносящий: «Я убью бога».

— Нужно найти его как можно скорее.

Я порылся в шкафу и нашел там свою одежду. С трудом напялил её на себя и уже направился к двери, собираясь бросить всё и поехать на поиски Артура, когда путь мне преградила широкая фигура капитана Гаврилова.