Эволюционер из трущоб. Том 15

Глава 12

— Слушайте сюда. Мы поступим следующим образом… — я встал и подошёл к большой карте, висевшей на стене. — Император считает нас предателями. Король Червей хочет заразить весь мир. А Туз Крестов топит континенты в океане мертвецов.

— Это мы и так знаем, но что ты предлагаешь? — дед прищурился, держа в руке бокал коньяка.

Я ткнул пальцем в карту.

— Начнём с простого. Преображенский выяснил, что все черви связаны в единую нейронную сеть. Это значит, что Король Червей чувствует боль каждого червя. Каждого зараженного. Каждой твари, которую он создал.

— Куда ты клонишь, внучек? — дед наклонился вперёд.

— Если мы устроим массовую бойню зараженных, то Король Червей получит такой болевой шок, что временно потеряет контроль над остальными, — я усмехнулся. — А теперь самое интересное. Где сейчас находится самое большое скопление зараженных?

— В Европе, — ответил Крашенинников. — По последним разведданным, там собралось около двадцати миллионов зараженных. Они движутся на восток, к аномальной зоне.

— Точно! И что их ждёт в аномальной зоне? — я постучал пальцем по карте. — Твари из разломов! Они уже уничтожают зараженных тысячами. Дед говорил, что разведчики видели настоящую баталию между ними.

— Погодите, — Свиридов поднял руку. — Вы хотите использовать тварей из разломов как союзников?

— Не совсем, — я покачал головой. — Я хочу использовать их как пушечное мясо. Видите ли, твари из аномальной зоны инстинктивно атакуют всё живое. Они не подчиняются ни одному из Бедствий. Они просто убивают. А зараженные идут через аномальную зону прямо к нам.

— То есть они застрянут в бесконечных сражениях… — протянул Долгополов. — Это даст нам немного времени.

— Но это решает только одну проблему, — заметил дед. — А у нас ещё имеется Император и Туз Крестов.

— Вот тут начинается самое весёлое, — я посерьёзнел и ткнул пальцем в Аляску. — Мы только что проговорили о путешествии мертвяков через океан, а что если они переберутся по перешейку?

— Тогда они окажутся на нашем континенте в течение недели… — с ужасом произнёс дед.

— А теперь представьте, что произойдёт, если зараженные начнут своё наступление? — я ударил кулаком по Китаю, Японии, Корее и десятку других стран. — Зараза разнесётся по континенту столь быстро, что мы попросту ничего не сможем ей противопоставить.

Повисла тишина. Дед медленно кивнул:

— Выходит, мы должны соорудить оборонительную линию на перешейке у берегов Аляски?

— Было бы здорово, вот только Император ударит нам в спину, и всё закончится весьма трагично, — я покачал головой. — А значит, у нас только один путь. Весьма паршивый, должен сказать, но судьба заставляет нас действовать стремительно.

— Не говори мне, что ты собрался устроить переворот, — выпучив глаза, произнёс Максим Харитонович.

— Именно так! — я кивнул. — Через пару дней мы начнём штурм Хабаровска. Необходимо сменить власть в Империи, для того, чтобы у этой самой Империи был шанс на выживание.

— Это же измена… — прошептал Крашенников.

— Забавно это слышать из уст человека, которого Империя предала десятки лет назад, — усмехнулся я.

— Всё это время мы стояли на страже нашей родины, а теперь… — вскочив со стула, выпалил Крашенников, багравея от злости.

— Игорь, остановись, — прервал его Максим Харитонович. — Михаил прав. Мы и сейчас стоим на страже нашей родины. К тому же, кому как не тебе знать, что род Романовых узурпировал власть в прошлом?

— Вы правы, Максим Харитонович, — кивнул Крашенников и сел на место. — Михаил Константинович, прошу, продолжайте.

— Сейчас Хабаровск превращён в неприступную крепость. Все абсолюты стянуты туда. Император готовится не только к наступлению мертвяков, но и к тому, что мы нанесём удар. Уверен, Вольф уже во всех красках поведал ему, какими силами мы обладаем.

— Звучит так, будто мы собираемся сунуть голову в пасть голодного льва, — произнёс Крашенников, потянув за ворот рубахи.

— Так оно и есть. Однако, штурм начнётся вот отсюда, — я ткнул пальцем в южную окраину Хабаровска. — Я открою портал, через который в город ворвутся химеры и устроят хаос. После на северной стороне откроется ещё один портал, через который вторгнутся разломные твари. Не спрашивайте, как я заставлю их организованно атаковать. Над этим я ещё работаю, — пресёк я возникшие на лицах собравшихся вопросы. — Как только начнётся хаос, мы проникнем во дворец, а там…

— Нас будут ждать абсолюты… — вздохнув, сказал Максим Харитонович и принялся набивать трубку табаком.

— К сожалению, да. Это будет кровопролитное сражение. И если мы победим, то у Империи появится шанс, а если нет…

— То будет тот же самый исход, как если бы мы сидели… — дед затянулся и выпустил в воздух густое облако табачного дыма. — И ничего не делали.

— Именно так, Максим Харитонович. Я бы хотел сказать, что на нашей стороне эффект неожиданности, но это не так. Император знает, что мы придём, и он будет готов. Сейчас в Калининграде гостит Венера Водопьянова и…

— Ты хочешь взять её в заложники? — выпалил дед, уставившись на меня как на последнего мерзавца.

— Дед, хватит перебивать, и дослушай, — попросил я деда.

— Да, внучок, извини, — кивнул Максим Харитонович.

— Её отец, Игнат Борисович, находится под контролем Императора. С помощью артефактного меча Император заставляет всех абсолютов, включая Водопьянова, постоянно испытывать чувство страха. Если мы отправим Венеру обратно в Хабаровск под видом того, что она «сбежала» от меня, она сможет беспрепятственно получить доступ к отцовскому артефакту, а после…

— Уничтожит его? — нахмурился дед и кашлянул. — Да, прости. Опять задумался.

— Ты прав. Я могу создать небольшой артефакт, который при соприкосновении с мечом Водопьянова разрушит внесённую в него руническую структуру. После этого Игнат Борисович будет свободен.

— И что? — Долгополов покачал головой. — Он встанет на нашу сторону?

— Сомневаюсь. Но будет достаточно и того, если он просто не будет участвовать в сражении, — я улыбнулся шире. На подготовку и реализацию плана у нас максимум неделя. Поэтому мы действуем быстро и жёстко. Венера уходит в Хабаровск завтра, а я начну создание химер и формирование армии тварей.

— А что с Королём Червей? — спросил Фислюйсон.

— О его зараженных позаботится аномальная зона, — ответил я. — Разломы расширяются. Чем ближе к центру аномальной зоны, тем больше тварей вылезает. А мы сейчас как раз находимся в эпицентре. К тому времени, как зараженные доберутся до нас, мы уже сменим власть в Империи.

— Даже если всё пойдёт по плану, — медленно сказал Долгополовю. — Как мы остановим Туза Крестов?

— Вот тут я признаю, что понятия не имею, как его убить, — кивнул я. — Туз Крестов — один из Великих Бедствий. Его сила огромна. Если он обычный лич на пике своих сил, то это одно дело, а если нечто другое…

— То мы все трупы, — закончил за меня дед.

— Именно, — я кивнул. — Поэтому наша задача выиграть время. Ослабить его армию. Уничтожить как можно больше мертвецов. Может быть, если мы убьём достаточно его созданий, он ослабнет. Чем больше армия мёртвых, тем сильнее некромант. Но эта связь работает в обе стороны. Убей всех зомби — и некромант ослабнет.

— Это теория, — заметил Свиридов.

— Это опыт поколений, — парировал я. — К тому же, у нас нет других идей.

Повисла тишина. Все обдумывали мои слова. Наконец дед поднялся:

— Хорошо. Твой план безумен, жесток и имеет миллион способов провалиться, — он усмехнулся. — Мне нравится. Приступаем к реализации. Долгополов, подготовь карты дислокации войск Императора. Фислюйсон, собери группу быстрого реагирования. Две сотни лучших бойцов. Они пойдут на штурм Хабаровска.

Все четверо козырнули и поспешили выполнять приказы. Когда мы остались одни, дед посмотрел на меня:

— Михаил, ты понимаешь, что твой план убьёт тысячи людей?

— Я бы сказал, миллионы, — кивнул я. — Но если я ничего не сделаю, умрёт ещё больше.

— Ты повзрослел, внучек, — тихо сказал дед. — Слишком быстро повзрослел. В твои года у меня и близко не было такой решимости. Ладно. Идём к Константину. Расскажешь ему свой план. Он на больничной койке лежит, места себе не находит. Хоть развлечём старого медведя.

Мы вышли из гостиной и направились в лазарет. По пути дед спросил:

— Кстати, как прошла твоя вылазка к в семёрку? Убил там кого-нибудь?

— Несколько тысяч Сломленных, — ответил я небрежно.

Дед споткнулся:

— Чего… тысяч?

— Ну да. Безумные твари, мутировавшие от хаотической энергии. Пришлось всех сжечь моей токсичной кровью, — я посмотрел на деда. — Кстати, теперь моя кровь настолько токсична, что растворяет всё. Даже кости. Так что будь осторожен, если вдруг порежусь.

— Господи, — дед провёл рукой по лицу. — Ты превращаешься в ходячее оружие массового поражения.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Стараюсь.

Мы дошли до лазарета. Внутри на больничной койке лежал отец. Весь в бинтах, под капельницами. Рядом сидела Маргарита Львовна, держа его за руку. Увидев нас, она вскочила:

— Миша! Ты вернулся! — она бросилась ко мне и крепко обняла. — Ты цел? Не ранен?

— Я в порядке, — ответил я, обнимая её в ответ. — Как отец?

— Поправляется, — она вытерла слезу. — Врачи говорят, через неделю встанет на ноги. Регенерация творит чудеса.

Отец открыл глаза и посмотрел на меня. Один глаз был заплывшим, на лице красовались синяки и ссадины:

— Сынок… — прохрипел он, пытаясь улыбнуться.

Я подошёл к койке и похлопал отца по плечу, от чего тот скорчился от боли.

— Вижу, самочувствие у тебя паршивое?

— Как после встречи с поездом. Вольф… псина бешеная. Силён, зараза. Я его недооценил.

— Костик, тут Мишка план придумал. Я хочу, чтобы ты выслушал, — сказал Максим Харитонович, подмигнув мне, и я начал рассказ.

Чем дольше я говорил, тем сильнее отец выпучивал глаза, а когда услышал о штурме Хабаровска, так и вовсе залился каркающим смехом.

— Пха-ха-ха! Штурм? Хабаровска⁈ Сопляк! Ты решил воплотить в реальность мечту нашего рода? Ха-ха-ха! Ты не представляешь, как я счастлив это слышать!

— Рад, что одобряешь, — усмехнулся я.

— Миша, — бабушка взяла меня за руку. — Ты уверен, что всё получится? План звучит, мягко говоря, сомнительно…

— Всё будет хорошо. Я тебе обещаю, бабуль, — улыбнулся я.

— Конечно, будет. Ведь я пойду с вами. Прослежу, чтобы вы не напортачили, — заявила Маргарита Львовна.

— Я тоже иду, — прорычал отец, пытаясь подняться с койки.

— Ты пойдёшь только в случае, если полностью поправишься, — сказал я, с силой укладывая его обратно. — Отдыхай. Штурм состоится через неделю.

— Я обязательно поправлюсь, и тогда Вольф…

— Снова выбьет из тебя всю дурь, — хихикнул Максим Харитонович.

— Нет, на этот раз всё будет иначе, — пообещал я.

— Я слышал, что Титов мёртв, — произнёс Архаров, пристально вглядываясь мне в лицо.

— Да. Король Червей убил его на моих глазах.

— Сволочь, — выругался Архаров. — Дмитрий был хорошим человеком. Честным. Таких мало осталось.

— Мы отомстим за него, — сказал я стальным тоном и вышел из больничной палаты, закрыв за собой дверь. В коридоре меня ждал Павел Сергеевич с чистым полотенцем и сменной одеждой:

— Михаил Константинович, ваша комната готова. Я приготовил горячую ванну. Думаю, после такого… приключения… вам не помешает расслабиться.

— Спасибо, Павел Сергеевич. Вы читаете мои мысли, — устало улыбнулся я.

Мы вышли из больницы и вернулись в имение деда. Прошли по длинному коридору, и наши шаги разносились эхом по всему имению. За окнами продолжал лить дождь. Мрачный холодный осенний дождь. Такой дождь всегда предвещал перемены. Обычно, к худшему.

Я вспомнил про Венеру. Чёрт. После возвращения я так и не поговорил с ней. Уверен, у неё ко мне тысяча и один вопрос, требующий ответа.

— Павел Сергеевич, — окликнул я дворецкого. — Не видели девушку? Высокую, черноволосую, зелёные глаза.

— Вы про княжну Водопьянову? — дворецкий кивнул. — Я предложил ей поесть, но она отказалась. Сказала, что хочет побыть одна. Я выделил ей комнату в восточном крыле, рядом с вашей. Она сейчас там.

— Понятно, — я вздохнул. — Спасибо.

Мы дошли до моей комнаты. Павел Сергеевич открыл дверь и жестом пригласил войти. Комната была просторной, с большой кроватью, письменным столом и книжными полками. В углу стояла ширма, за которой виднелась ванна, из которой поднимался пар.

— Если что-то понадобится, дёрните за шнур, — сказал дворецкий, указывая на бархатный шнурок у кровати. — Я или кто-то из прислуги придёт немедленно.

— Спасибо, Павел Сергеевич. Вы свободны.

Дворецкий поклонился и вышел, бесшумно прикрыв дверь. Я стянул с себя окровавленную одежду и сунул её в корзину для грязного белья. Синяя кровь Сломленных намертво въелась в ткань. Придётся выбросить и купить у Шульмана новую. Уверен, иудей будет просто счастлив получить тысячу-другую шекелей.

Погрузившись в горячую ванну, я почувствовал, как мышцы расслабляются, боль отступает. Вода была с добавлением каких-то трав, пахло мятой и ромашкой. Успокаивающе. Я закрыл глаза и позволил себе расслабиться. Хотя бы на минуту. Всего на одну минуту…

Стук в дверь вырвал меня из полудрёмы.

— Занято! — крикнул я.

— Михаил, это я, — послышался голос Венеры. — Можно войти?

Я замер. С одной стороны, я был голый в ванне. С другой стороны, Венера явно была в том состоянии, когда ей нужна поддержка.

— Заходи, — сказал я наконец.

Венера вошла, закрыла за собой дверь. На ней было чистое платье тёмно-зелёного цвета, волосы собраны в хвост, но глаза… Глаза были красными от слёз, опухшими. Она подошла к ванне, не глядя на меня. Села на край. Молчала. Просто смотрела в воду.

— После возвращения из разлома я снова пошла в кабинет Максима Харитоновича и посмотрела все видео из архива Екатеринбурга, — наконец сказала она. — Все. Сто двадцать семь роликов. Убийства детей, стариков, женщин. Сожжение больниц, школ, детских садов. Император приказал стереть Екатеринбург с лица земли. Вместе со всеми жителями. Двести тысяч человек, Михаил. Двести тысяч!

Голос её дрожал. Венера сжала кулаки так сильно, что костяшки побелели.

— Но хуже всего то, что я нашла ещё одну папку… — она всхлипнула. — На ней были и другие видео, где на этот раз присутствовал мой отец…

Я протянул руку и накрыл её ладонь своей. Венера вздрогнула, но не отстранилась.

— Император затуманил его разум. Он действовал…

— Миша! Я же не дура! Я видела, как изменился отец. Видела его страх, его паранойю. Но я закрывала на это глаза! Говорила себе, что это просто стресс, что он переживает за меня. А на самом деле… На самом деле, его контролировали. Превратили в марионетку. И он… он участвовал в резне невинных людей. Я должна была что-то предпринять, спасти его…

Она разрыдалась. Я выбрался из ванны, накинул халат и обнял её. Венера уткнулась мне в грудь и плакала. Плакала навзрыд, как ребёнок. Её плечи тряслись, из горла вырывались всхлипы.

— Что мне делать, Миша? — спросила она сквозь слёзы. — Как мне теперь жить с этим? Как смотреть отцу в глаза, зная, что он… что он чудовище…

— Твой отец жертва, Венера. Он не виноват в том, что с ним сделали, — ответил я, гладя её по спине.

— Но он всё равно это сделал! — она отстранилась, глядя мне в глаза. — Он убивал людей! Может, и не своими руками, но он отдавал приказы! Он…

— Остановись, — я взял её лицо в ладони. — Венера, послушай меня. Твой отец сейчас под контролем. Но мы можем его спасти. Я могу его спасти. Нужно только уничтожить его проклятый меч. Убрать источник контроля.

— И как ты это сделаешь? — спросила она с надеждой в голосе. — Как ты снимешь артефакт с абсолюта? Он же убьёт тебя при попытке!

— Меня да, — сказал я серьёзно. — Но ты можешь мне помочь.

Венера смотрела на меня долгим взглядом.

— Что я должна сделать? — решительно спросила она, утерев слёзы?

— Я создам небольшой артефакт, если ты приложишь его к рукояти отцовского меча, то князь станет свободен от влияния Императора.

— Я сделаю это, — кивнула Венера и направилась на выход.

— Венера, — окликнул я её. — Я рад что ты осталась. Что поверила мне.

Она обернулась:

— А куда мне деваться? Ты же единственный человек, который не лжёт мне, — она грустно улыбнулась. — Спокойной ночи, Михаил.

— Спокойной ночи.

Дверь закрылась. Я остался один. Вернулся к ванне, но вода уже остыла. Плюнув, я вылез, вытерся и надел чистую одежду, которую оставил Павел Сергеевич. Простая льняная рубашка и штаны. Ничего вычурного.

Я подошёл к окну. За стеклом лил дождь. Где-то далеко, за океаном, шли орды мертвецов. Со стороны Европы в нашу сторону двигались зараженные. Прекрасный расклад. Сотни миллионов бесчувственных тварей должен остановить я, имея в распоряжении лишь пару десятков тысяч человек. Не знаю даже, возможно ли это. Но я одержу победу любой ценой.

Улёгшись на кровать, я закрыл глаза и мгновенно провалился в сон. Не знаю, сколько я проспал, но тихий стук в дверь заставил меня очнуться.

— Войдите, — сказал я, с трудом разлепив глаза.

Дверь медленно открылась. Я услышал лёгкие шаги, шорох ткани. И почувствовал знакомое присутствие. Венера стояла на пороге в простом ночном платье, босая. Длинные тёмные волосы распущены по плечам. Пальцы её нервно теребили край рукава. Взгляд неуверенный, почти робкий, совсем не такая, какой я привык её видеть.

— Я… я не помешала? — тихо спросила она.

— Нет, — покачал головой я, поднимаясь с кровати. — Всё равно не спалось. Заходи.

Венера вошла, прикрыв за собой дверь. Подошла ближе, остановилась у кровати. Я встал и улыбнулся, глядя в её прекрасные глаза. Мы стояли молча, долго. В её взгляде читалась буря эмоций. Страх. Решимость. Тоска. И ещё что-то, что заставило моё сердце биться быстрее.

— Завтра я отправлюсь в Хабаровск, — наконец сказала она. — К отцу.

— Хорошо, — кивнул я. — Я подготовлю артефакт к твоему отбытию.

— Если всё пойдёт не по плану, то я… — продолжила она, голос дрожал. — Если Император контролирует моего отца, то он может в гневе убить меня…

— Этого не случится, — перебил я. — Обещаю. Я не дам тебе погибнуть.

— Откуда такая уверенность? — слабо улыбнулась она. — Ты же не всесилен, Михаил. Даже со всеми своими причудами.

— Может и не всесилен, — признался я. — Но я сделаю тебе маленький подарок, который обязательно спасёт тебе жизнь, если потребуется.

Мысленно я попросил Мимо сформировать кольцо. В моей ладони появился сероватый кругляш, похожий на сталь. На него я наложил метку пространственного обмена и передал Венере.

— В случае опасности я перемещу тебя в Калининград, — пообещал я.

С помощью Мимо, из тела которого состояло кольцо, я смогу узнать обо всём, что происходит с Венерой, и в случае опасности выдерну её обратно. Венера сделала шаг вперёд. Потом ещё один. Теперь мы стояли совсем близко. Я чувствовал тепло её тела, слышал её дыхание.

— Михаил, — прошептала она. — Я боюсь.

— Я знаю.

— Боюсь, что не вернусь. Боюсь, что последний раз вижу тебя. Боюсь, что так и не скажу…

Она замолчала, кусая губу. Я осторожно убрал прядь волос с её лица и коснулся щеки. Венера закрыла глаза, прижалась щекой к моей ладони:

— Я… я не могла уснуть… Всё время думала о тебе, — сбивчиво произнесла она. Открыла глаза и, встав на носочки, потянулась ко мне. Жаркий поцелуй впился в мои губы. Резко. Отчаянно. Страстно.

Я тут же ответил на её поцелуй, притягивая Венеру ближе. Она обвила руками мою шею, прижимаясь всем телом. Поцелуй был голодным, требовательным, полным желания. Она оторвалась от меня, тяжело дыша. Венера смотрела на меня снизу вверх, губы припухли, щёки горят румянцем, глаза блестят.

— Миша, — выдохнула она. — Я не хочу умереть, так и не узнав… не почувствовав…

Я поцеловал её притянул к себе. Медленно, страстно, вкладывая в этот поцелуй всё, что не мог выразить словами. Венера прижалась ещё сильнее, так что жар её тела опалил меня.

Мои руки скользнули по её спине и по талии спустились вниз. Мир вокруг перестал существовать. Была только она. Её губы, её тепло, её запах, лаванда и что-то сладкое, дурманящее. Мы медленно двигались к кровати, не прерывая поцелуя. Споткнулись о край ковра, рассмеялись тихо, прижавшись друг к другу. Потом снова целовались, жадно, будто боялись, что это всего лишь сон.

Венера опустилась на постель, потянув меня за собой. Я навис над ней, глядя в её глаза. Они сияли в полумраке комнаты — зелёные, бездонные. Свет луны, пробивающийся сквозь занавески, окутывал нас серебристым сиянием. За окном ветер шелестел листвой. Где-то вдали прокричала ночная птица. Но мы ничего этого не слышали.

Была только она и я. Двое людей, нашедших друг друга на пороге войны. Двое людей, цепляющихся друг за друга, как за последний островок тепла в холодном, жестоком мире. И в эту ночь, возможно, последнюю перед долгой разлукой, мы были просто мужчиной и женщиной. Не абсолютом и дочерью князя. Не воинами. Не шпионами. Просто двумя людьми, которые отчаянно нуждались друг в друге.

Проснулся я от первых лучей рассвета, пробивающихся сквозь занавески. Несколько мгновений лежал неподвижно, собирая мысли. Потом осознание нахлынуло волной. Венера. Прошлая ночь.

Я медленно повернул голову. Она лежала рядом, свернувшись калачиком, лицом ко мне. Волосы растрепаны, на губах лёгкая улыбка. Одна рука лежала на моей груди, вторая под щекой. Простыня сползла, обнажая плечо. Она выглядела умиротворённой. Счастливой. Совсем не похожей на ту дерзкую Венеру, которую я знал раньше.

Я осторожно поднял руку и убрал прядь волос с её лица. Венера тихо вздохнула, но не проснулась. Прижалась щекой к моей ладони, и улыбка на её губах стала чуть шире. Что-то сжалось в груди. Тёплое, нежное чувство. Непривычное. Пугающее.

«Я не могу её потерять», — пронеслось в голове.

— Миша? — сонно пробормотала Венера, открывая глаза. — Который час?

— Рассвет, — ответил я тихо. — Рано ещё.

Она потянулась, как кошка, и прижалась ко мне:

— Тогда можно ещё немного полежать?

— Можно, — улыбнулся я, обнимая её.

Венера положила голову мне на грудь, слушая биение сердца. Мы лежали в тишине. Солнце поднималось выше, и реальность ворвалась в комнату вместе с его лучами. Начинался новый день. День, когда Венера уедет в Хабаровск. День, когда начнётся игра по-крупному, ведь война уже на пороге.