Эволюционер из трущоб. Том 15

Глава 19

Я рассчитывал, что у меня будет хотя бы пара дней на подготовку, увы, судьба внесла свои коррективы. Придётся действовать быстро, а значит, и силы восстановить толком не удастся. Я быстрым шагом вернулся на склад и стал создавать недостающих химер. Правда создавал я их не сам, позвал с собой Муэдзина для того, чтобы он меня проконсультировал. Всё же химеры это его стихия.

Вышло весьма пристойное воинство. Помимо моей крови мы добавили в гремучий коктейль ещё и порцию проклятий, специально сконструированных Муэдзином. Вышло весьма неплохо. Когда любая из тварей погибнет, она распространит вокруг себя гнилостный туман, отравляющий всё живое в радиусе двадцати метров.

Да, идеальное биологическое оружие, если бы не одно «но»! Пришлось сделать этот туман несмертельным. Он просто вырубал сознание человека и парализовал его на сутки, вот и всё. Почему так? Да потому, что я не был уверен в том, что в Хабаровске нет мирных жителей.

А если их и выселили из города, то мне всё равно потребуются солдаты для уничтожения армии мертвяков. Мало ли, вдруг кто-то после свержения власти решит примкнуть к нам?

Триста пятьдесят химер взвыли в унисон, знаменуя свою готовность лить кровь — как свою, так и врагов. Победу они не принесут, но отвлечь силы Императора на себя смогут вполне.

До начала штурма оставалось два часа. А значит, пора вытащить из рукава ещё один козырь. Я достал телефон из кармана и набрал номер Гаврилова.

— Слушаю, Михаил, — устало ответил капитан, видимо всё ещё приходил в себя после процесса усиления.

— Станислав Карлович, для тебя срочное задание, — сказал я чётко. — Привези ко мне Хазарова.

Тишина повисла на несколько секунд.

— Ты серьёзно? — спросил Гаврилов недоверчиво. — Хочешь взять с собой на штурм этого психопата?

— Для наступления, попахивающего безумием, нужны все безумцы, до которых я смогу дотянуться, — отрезал я холодно. — Привезите его через полчаса.

Гаврилов тяжело вздохнул:

— Хорошо, сынок. Но следи за этим выродком. Я ему не доверяю.

— Сейчас он не опаснее котёнка. По крайней мере, до тех пор, пока я его контролирую.

Я сбросил звонок и тут же набрал другой номер. Трубку долго не брали, а после послышался щелчок.

— Виктор Павлович Ежов у аппарата.

— Это Михаил, — представился я, так как, судя по всему, Ежов не понял, кто именно ему звонит. — Виктор Павлович, могли бы вы подойти в мой кабинет через полчаса?

— Да, разумеется, Михаил Константинович, — согласился Ежов охотно. — Могу и раньше, если…

— Через полчаса, — перебил я его.

— Понял. Через полчаса, так через полчаса.

Сбросив вызов, я положил телефон на стол и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Использовать Хазарова — это риск. Огромный риск. Ведь в пылу сражения он может не признать наших и начать убивать без разбора, а если я этого не замечу, то быть беде. К тому же, если меня убьют, то он и вовсе слетит с катушек. Но выбора нет. Для победы над Императором хороши любые средства.

Полчаса пролетели быстро. Дверь кабинета открылась, и в неё втолкнули Хазарова, следом вошел и капитан Гаврилов. Некромант споткнулся, но устоял на ногах. Он смотрел на меня совершенно пустым бессмысленным взглядом. После слияния с геномом крысы он потерял индивидуальность, став лишь инструментом. Но мне этого выродка не жаль. Он принёс много горя людям и заслужил свою участь.

Дмитрий Хазаров — худой, буквально как скелет. Лицо вытянутое, заострённое к носу. Нос длинный, как у крысы. Глаза маленькие, красные от плещущейся в них некротики. Волосы редкие, серые, свисают клочьями. Выглядел он отвратительно. Одежда изорванная, грязная. Руки закованы в цепи, видать, Гаврилов перестраховался.

— Хазаров доставлен, — произнёс Гаврилов. — Уверен в том, что всё будет в порядке?

Ответить я не успел. В дверь постучали, и через секунду в кабинет вошел Ежов. Он брезгливо посмотрел на некроманта, от чего иголки на его голове дёрнулись.

— О, боги. Это же Хазаров. Я думал, что он давно мёртв, — сказал Ежов.

— Удивительно, что вы его знаете, — сказал я, приподняв бровь. — Я подумывал убить Хазарова. Причём множество раз. Увы, всё не так просто. Во-первых, он тварь весьма живучая, а во-вторых я понял, что подобные кадры пригодятся мне в свете грядущих событий.

Гаврилов покачал головой недовольно. Но промолчал. Я встал из-за стола. Прошёл мимо Хазарова и вышел из кабинета, бросив через плечо:

— Следуйте за мной.

Хазаров покорно двинул следом, Ежов и Гаврилов немного помедлили, но тоже вышли из кабинета. Спустя пятнадцать минут мы пришли к северному складу. Мы остановились у входа, и я заметил, что глаза Хазарова загорелись ярче, отвечая на разлитую по округе некротику. Я отворил дверь и отдал приказ:

— Создай гулей. Столько, сколько сможешь.

Хазаров улыбнулся жуткой улыбкой, продемонстрировав почерневшие пеньки зубов, и произнёс замогильным голосом:

— Будет исполнено, господин.

Он шагнул в центр склада. Раскинул руки широко в стороны. Закрыл глаза и зашевелил губами. Гортанные слова вылетали из его рта. Режущие слух, отрывистые. Я мало что понимал в этой тарабарщине. Да мне это и не требовалось. Воздух вокруг главы Безликих резко похолодел. Некротика хлынула к телу Хазарова, окутывая его сероватым туманом.

Куски мёртвой плоти задрожали. Поползли друг к другу, начав сливаться воедино. С отвратительным хрустом и чавканьем формировались новые формы жизни. Уродливые. Зловонные. Но весьма эффективные в бою.

Двухметровые гули с серой кожей. Длинные руки с когтями. Острые зубы торчат изо рта. Пустые глазницы горят зелёным пламенем. Гули вставали на ноги один за другим. Покачивались из стороны в сторону. Ждали приказов от своего творца. Хазаров опустил руки и медленно открыл глаза. Он выглядел сильно истощённым, но довольным. Странное поведение для безвольной марионетки, но меня это не волновало.

— Сто двенадцать гулей создано, господин, — доложил он хрипло. — Материал использован без остатка.

Я осмотрел гулей, а одного так и вовсе со всей силы ударил по рёбрам. Плоть смялась, как будто была сделана из картона. Рёбра хрустнули, но быстро восстановились, так как Хазаров щедро делился некротикой со своими творениями. Вполне неплохо. Абсолюта не остановят, конечно, но вот с аколитами вполне справятся. Может, даже с магистром, если набросятся толпой.

Я повернулся к Ежову и посмотрел ему в глаза:

— Виктор Павлович. Сегодня вы будете выступать в роли склада. Поместите Хазарова вместе с гулями в пространственный карман и всюду следуйте за мной, я дам знать, когда будет необходимо выпустить Хазарова на свободу.

Ежов побелел как мел. Отступил на шаг назад:

— Что⁈ Почему я⁈ Почему именно я должен носить…? Носить эту мерзость с собой⁈

— Потому что вы не будете сражаться. А значит, вам не нужен запас маны. Мне же мана пригодится в бою. У вас всего две задачи: таскать Хазарова и его зверушек, а также эвакуировать с поля боя раненых.

Ежов открыл рот. Хотел возразить. Но закрыл обратно. Понял, что я прав.

— Как я понимаю, нужно не просто спасать раненых, а ещё помещать их в пространственный карман для лечения? — спросил он.

— Всё верно. Группа лекарей уже подготовлена, их тоже нужно будет забрать. Капитан Гаврилов передаст их в ваше распоряжение.

Ежов подошёл к гулям и с отвращением выставил руки перед собой. Пространство рядом с тварями начало искажаться, спустя пару секунд появился полноценный портал.

— Заходите, — сказал Ежов как можно вежливее.

Некромант не шелохнулся до тех пор, пока я не отдал приказ. После его создания и он сам вошли в портал и исчезли. На лбу Ежова выступил пот, а дыхание сбилось.

— Тяжеловато… — прохрипел он.

— Такова наша ноша, Виктор Павлович, — улыбнулся я, похлопав его по плечу.

Ежов кивнул, переведя взгляд на Гаврилова.

— Станислав Карлович, вы готовы? — спросил Ежов у Гаврилова.

— Что? — задумавшись, спросил капитан. — Ах, да. Вы про лекарей. Идёмте. Пятьдесят человек ждут нас на центральной площади.

Ежов и Гаврилов ушли, а я, постояв немного на пустом складе, двинул следом за ними.

Центральная площадь Калининграда гудела как улей. Я шёл по брусчатке, вглядываясь в лица людей. Одни были моими кровными родственниками, других я и вовсе видел впервые. Двадцать тысяч гвардейцев, собранных Гавриловым. Бойцы, сумевшие выжить после нападения чистильщиков на земли Архаровых. Бойцы, которых не нужно было мотивировать. Они сами рвались в бой, чтобы отомстить кровавому тирану.

Ещё здесь были две с половиной тысячи Архаровцев. Мои братья и сёстры. Прошедшие через десятилетний ад тренировок. Они превратились в магистров, готовых умереть за род. От этой мысли стало грустно, ведь многие из них сегодня и правда умрут, несмотря на то, что я всеми силами постараюсь сохранить их жизни.

Левее расположились две сотни магистров Харитоновича. Старые опытные маги, каждый из которых стоил целого взвода обычных солдат. Справа триста пятьдесят химер, ждущих приказа.

Я занял место в самом центре сборища и потянулся к мане. Каменный столб под моими ногами резко вырос, подняв меня на высоту десяти метров. Так меня увидят и услышат все, тем более, что я активировал доминанту «Контроль звуковых волн», сделав громкость чуть чуть повыше. Ладно, я сделал её значительно выше, так, чтобы даже в проклятой аномальной зоне меня было слышно.

Оглядев армию с высоты птичьего помёта, я увидел десятки тысяч решительных лиц. Тысячи глаз светились верой в светлое будущее. В будущее, которого многие из них так и не увидят. Я поднял руку вверх, призывая всех к тишине. Площадь мгновенно затихла.

— Родичи! — крикнул я во весь голос. — Да, со многими из вас мы не родня по крови, но родня по духу! Сегодня нас ждёт последний кровавый рывок! Не только ради будущего нашего рода! А ради будущего всего человечества!

Толпа загудела одобрительно.

— С минуты на минуту мы начнём штурм столицы! Мы свергнем тирана, узурпировавшего власть!

Рёв одобрения прокатился по площади. Люди выкрикивали оскорбления в сторону Имперской власти.

— Скажу как есть! Многие из нас погибнут! Кровь прольётся рекой! Но мы не отступим! Мы либо поднимемся на вершину! Либо погибнем, пытаясь это сделать! В любом случае у нас нет выбора. Ведь после победы над Императором нам предстоит сразиться с Великими Бедствиями! И грядущие сражения будут куда серьёзнее, чем штурм Хабаровска!

— Долой Императора! — заорал Федька, стоящий где-то внизу.

— Смерть тирану! — закричал ещё один голос, незнакомый мне.

Площадь взорвалась криками и воплями. Тысячи голосов слились в один. Гневный. Яростный. Жаждущий крови. Я потянулся к мане, заставив колонну опустить меня на землю. Очутившись внизу, я столкнулся с бабулей. Маргарита Львовна крепко прижала меня к себе. Её духи с ароматом лаванды ударили в нос, а старческий голос шепнул на ухо:

— Внучок, всё будет отлично. Не переживай. Ведь твоя бабуля прикроет спину.

Она отстранилась, и я увидел задорную улыбку на морщинистом лице.

— Спасибо, бабуль, — ответил я настолько тихо, что она этого даже не услышала из-за криков толпы, но он всё поняла.

Рядом с ней стоял Харитонович. Дед распахнул свои объятия, широко улыбаясь. Лицо морщинистое, но твёрдое. Глаза ясные и решительные. Я сделал шаг к нему и крепко обнял.

— Хотел бы я сказать то же самое, — произнёс Максим Харитонович с сожалением. — Однако, покинуть Калининград не могу. Ты всё сам знаешь. Кто-то должен сдерживать аномальную зону, пока вы воюете.

Я кивнул:

— Жди нас с победой.

— Удачи, внучок, — сказал он, отстраняясь и как-то неловко похлопал меня по плечу, отворачиваясь. — Вернись живым. Слышишь? — буркнул он, пряча лицо.

— Соберись, размазня старая, — буркнула Маргарита Львовна, толкнув Харитоновича локтём в бок.

— Отвали, карга. Просто в глаз что-то попало, — огрызнулся Максим Харитонович.

— Мы победим. По крайней мере, я сделаю для этого всё, что от меня зависит, — сказал я и пошел через толпу, осматриваясь по сторонам.

Я искал в толпе знакомые лица. Вот Серый стоит в первых рядах. Высокий, широкоплечий, с топором на плече, лысина сверкает как маяк. Подмигнул мне.

Рядом Леший. Худой, жилистый, с дробовиком за спиной. Широко улыбается, показывая большой палец.

Правее Артём насмешливо смотрит на меня и показывает рукой, что речь вышла на троечку. Засранец. Но абсолют и мой брат. А значит, он абсолютный засранец. Ха-ха. Главное, что он со мной и готов идти до конца.

В толпе заметил Муэдзина. В чёрном плаще. Синяки под глазами, поймав мой взгляд, он поднял ладони и похлопал, как бы хваля меня за столь воодушевляющую речь. Учитель и ученик снова идут спасать мир. Главное, чтобы всё не закончилось как в прошлый раз.

Повсюду сотни знакомых лиц. Люди, с которыми я прошёл многое. Дрался, тренировался, смеялся, страдал. Все они светились решимостью отдать свою жизнь во благо рода… Внезапно я ощутил, как к моему разуму потянулся Мимо. Я снял ментальный барьер, позволив ему транслировать картинку прямо в мой мозг. И тут же стал видеть глазами мимика.

Мимо парит над аномальной зоной, а внизу пасётся огромное стадо выпущенных нами бычков. Из десяти тысяч особей осталось всего пара сотен, но и они скоро должны были погибнуть, так как с высоты было видно, что твари скользят в тенях, приближаясь к добыче. А в центре стада лежит, пульсируя тусклым светом, телепортационный артефакт.

Видение резко оборвалось. Отлично. Всё идёт согласно плану. Я поднял руку вверх, снова призывая всех к тишине, а после рявкнул так, чтобы услышал каждый:

— Начинаем!

Одно слово. Короткое. Простое. Но оно запустило цепь событий, которая навсегда изменит мир.

Хабаровск. Северная стена. Полночь.

Двое стражников стояли на вышке. Курили дешёвые сигареты, глядя в темноту за стенами.

— Слышал новости? — спросил тридцатилетний боец с шрамом над бровью.

— Какие? — лениво отозвался второй — мужик постарше, лет сорока. Лицо обветренное, усы рыжие.

— Говорят, война грядёт, — пояснил молодой серьёзно.

— С Архаровым, что ли? Если да, то эт всё ерунда. Мы уже один раз свернули ему шею, свернём и второй.

Тридцатилетний фыркнул:

— Да какой Архаров? Ты о чём вообще? Говорят, пендосы подохли все до единого, и от них, значица, нежить в нашу сторону прёт. Слышал, что месячишко-другой, и у нас тоже начнётся мясорубка.

— Тьфу ты. Петька, вот ты взрослый мужик, а в хрень всякую веришь, — усмехнулся усатый. — Даже если эта чушь правда, то нам-то что с того? Хабаровск укреплён так, что мы с лёгкостью переживём и нашествие нежити, и расширение аномальной зоны, и ещё что-нибудь похуже.

— Что похуже? — удивился тридцатилетний.

— Что-нибудь, — многозначительно зявил усатый, отправляя окурок щелчком пальца в полёт. — А ещё знаешь, чё? Архаров продал аристократикам кучу генераторов магических барьеров; и знаешь, где они сейчас? — усатый указал взглядом на синеватый купол, накрывающий Хабаровск.

— Эт да, слыхал. Всё ж наш Император молодчага. Взял за горло этих аристократишек, да изъял артефакты в пользу Империи. Эт правильно. Одобряю. Гля! Эт чё там? Видал, тень мелькнула?

— Ага. Сова, наверное, или летучая мышь. Такой пакости тут полно, — отмахнулся усатый.

— И то верно, — согласился его товарищ, швырнув окурок вниз. Бычок упал на асфальт и заискрился в темноте.

Наступила тишина, наполненная скукой. Всё же, в обороне столицы нет никакой романтики. Всё равно всю грязную работу выполнят магистры да абсолюты, обычным солдатам, как всегда, достанутся лишь патрули да бесконечные наряды.

Внезапно воздух за стеной дрогнул. Пространство исказилось, и в темноте появилась тускло светящаяся дымка.

— Эт чё такое? — настороженно спросил тридцатилетний.

Усатый поднял голову. Прищурился в темноту:

— Непонятно. Включай прожектор.

Тридцатилетний развернул тяжёлый прожектор. Нащупал рубильник и резко дёрнул его вниз. Луч света вспорол темноту, осветив пространство в ста метрах от городской стены. В лесополосе красовалось синеватое окно портала.

— Что за… — начал было усатый, но договорить не успел.

Из портала выскочило что-то большое. Быстрое. Мускулистое. Это был бык. Огромный чёрный бык размером с грузовик. Мышцы перекатывались под шкурой. Рога длинные, как копья. Следом за ним выбежал второй. Третий. Пятый. Десятый. Целое стадо неестественно больших быков. Выпучив глаза, они мчались прочь от портала.

— Ты когда-нибудь видел таких бурёнок? — прошептал тридцатилетний.

Усатый инстинктивно потянулся к автомату, почуяв неладное. Из портала вырвалось нечто другое. Трёхметровая тварь с огромными когтями и телом, покрытым чёрным дымом. Она прыгнула на ближайшего быка и с размаху нанесла удар. Когти со свистом вонзились в шею жертвы. Тварь подтянула бычка к себе и с рёвом вцепилась в него зубами.

Бык забился в конвульсиях, разбрызгивая алую кровь, хлещущую струями из массивной шеи. Тварь жадно пожирала куски, не обращая внимания на луч света, бьющий ей прямо в морду.

— Петька. Поднимай тревогу, — прошептал усатый, боясь шелохнуться.

— Чего? — спросил Петька, не отводя взгляда от кровавого пиршества.

В следующую секунду из портала вырвались десять, двадцать, пятьдесят. Сто тварей! А может, и больше. С жутким воем они погнались за стадом. Быки очень старались, но удрать не смогли. Их порвали в клочья. Твари пожирали плоть с довольным урчанием. Кровь брызгала во все стороны. Вой чудовищ разнёсся в ночи. Жуткий. Обещающий смерть любому, кто встретится на пути.

— Да врубай ты тревогу, кретин! — гаркнул усатый, толкнув Петьку в плечо, и сделал он это зря.

Чудовища подняли морды вверх и повернулись к городским стенам. Сотни горящих глаз уставились на вышку. На стражников, только что осознавших, что жизнь их закончится с минуты на минуту.

— Твою мать… — прохрипел побелевший усатый.

Тридцатилетний судорожно дёрнул рубильник прожектора, погасив свет, видать, надеялся, что так твари их не заметят. После он подбежал к рации и услышал оглушительный топот сотен ног. Задыхаясь от ужаса, он зажал тангенту рации и заорал:

— Тревога! Трево…

Договорить он не успел. Что-то массивное врезалось в вышку, от чего одна из опор надломилась, и пара стражников полетела в темноту, кишащую тварями. Тридцатилетний ещё был жив, когда сирены протяжно завыли над Хабаровском. Он лежал, мерно подёргиваясь, пока его пожирали твари. Боли уже не было. Только кровавая пелена перед глазами и понимание, что всё кончено.