Эволюционер из трущоб. Том 15

Глава 17

— Я всегда мечтал о свободе… — сказал мимик, закрыв глаза, будто готовился получить удар за свои слова.

Я встал с кровати и подошёл к нему. Взял его за подбородок и поднял голову, заставляя смотреть мне в глаза:

— Мимо, — сказал я спокойно. — Я не твой хозяин. Я твой друг. И я понимаю.

Его глаза расширились:

— Понимаешь?

— Конечно, — я улыбнулся. — Ты хочешь жить самостоятельно. Принимать собственные решения, а не томиться в Чертогах моего разума, ожидая, когда я тебя призову. Хочешь быть свободным. Это нормально и естественно для любого разумного существа.

Мимо кивнул, и по его щекам покатились слёзы. Он даже не пытался их скрыть:

— Да… да, именно это. Я хочу… хочу просыпаться утром и решать, что делать. Хочу гулять, когда захочу. Хочу разговаривать с людьми, вдыхать свежий воздух поутру. Хочу… жить.

— Понимаю, — я похлопал его по плечу. — Скажи, после того, как поглотил алого слизня, у тебя теперь есть постоянная физическая оболочка? Не просто проекция, а реальное тело?

— Да, — кивнул Мимо, вытирая слёзы. — Теперь я могу существовать в материальном мире неограниченно долго. Не зависеть от твоей маны для поддержания формы. Я… я настоящий.

— Тогда всё просто, — я развернулся к нему спиной и прошёл к окну. — Мимо, ты свободен.

Повисла тишина.

— Ч-что? — прошептал он.

Я обернулся:

— Ты слышал. Ты свободен. Ты больше не мой слуга. Не мой подчинённый. Просто… друг. Который может уйти, если захочет. Или остаться, если решит.

— Но… но как? — Мимо смотрел на меня в полном недоумении. — Я ведь всегда…

— Всегда был мимиком. Серым комком слизи, ползающим то тут, то там, но теперь ты личность. С воспоминаниями, эмоциями, желаниями. А я не хочу держать личность в рабстве.

Я подошёл к нему и протянул руку к его лбу:

— Готов?

Мимо кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Я коснулся его лба пальцами и потянулся к нашей ментальной связи. К тем невидимым нитям, что связывали его душу с моей. Одну за другой я начал разрывать эти нити. Осторожно, чтобы не повредить его сознание.

Яркий свет вспыхнул между нами, заполняя комнату. Мимо вскрикнул, выгибаясь дугой. Его глаза загорелись изнутри, как два солнца. По телу пробежали волны энергии, искажая форму. Последняя нить порвалась. Свет погас. Мимо рухнул на колени, тяжело дыша. Я опустился рядом:

— Как тебе на вкус свобода?

Он медленно поднял голову. Посмотрел на свои руки. Сжал кулаки, разжал. Потом снова посмотрел на меня. В его глазах было столько эмоций, что я не мог их все распознать. Радость, страх, недоверие, благодарность…

— Одиноко… В душе какая-то пустота. Я… Я привык быть частью тебя, а теперь…

— Ты навсегда останешься частью меня. Ведь ты, мой дорогой друг, живёшь прямо тут, — я коснулся рукой своей груди в районе сердца, и Мимо улыбнулся.

— Получается, я… я свободен? — прошептал он дрожащим голосом. — Неужели я… правда?

— Правда, — кивнул я.

И Мимо заплакал. Просто осел на пол и зарыдал, как ребёнок. Слёзы текли ручьём по его щекам, капали на пол. Плечи тряслись от всхлипов. Он пытался что-то сказать, но голос обрывался на полуслове. Я сел рядом и обнял его за плечи. Мимо уткнулся мне в грудь и продолжал плакать. Долго. Очень долго. Когда слёзы наконец иссякли, он отстранился, вытирая мокрое лицо рукавом:

— Спасибо, Михаил Константинович. Спасибо за всё, — едва сдерживая плач, произнёс он.

— Мне дали второй шанс прожить эту жизнь по-другому, но я вляпался в то же самое дерь… Одним словом, я живу эту жизнь так же. Надеюсь, ты не совершишь моих ошибок и сможешь стать счастливым и прожить долгую беззаботную жизнь.

Повисла пауза. Мимо нервно теребил рукав. Явно хотел что-то сказать, но не решался.

— Выкладывай, — подтолкнул я. — Вижу, что ещё что-то на душе лежит.

Он глубоко вздохнул:

— Можно… можно ещё одну просьбу?

— Валяй.

Мимо покраснел. Посмотрел в сторону:

— Я… я хочу, чтобы и Галя обрела свободу.

Я моргнул. Потом ещё раз. Потом медленно спросил:

— Любишь её?

Мой вопрос вогнал Мимо в ступор, его глаза забегали из стороны в сторону, а после он смущённо кивнул.

— Д-да, — кивнул Мимо, краснея всё сильнее. — Мы долго общались в Чертогах Разума. Она добрая, весёлая, понимающая. И я… я хочу провести с ней остаток жизни. Если она согласится, конечно.

Я откинулся назад, упираясь руками в пол. Мимик хочет жениться на големе. Вот поворот. Монстр родом из разрушенного мира Дреморы и рукотворный голем незнамо откуда. Занятный союз.

— Ну… — протянул я. — Я не против. Правда, есть проблема.

— Какая? — Мимо напрягся.

— Галина сейчас существует только в виде проекции моей души. Для полноценной жизни ей нужно настоящее тело. Плоть и кровь, — я почесал затылок.

— Я не думал об этом, — признался Мимо. — Просто… хотел быть с ней.

— Понимаю, — кивнул я. — Ладно. Вот, что я предлагаю. Я найду для Галины подходящее тело. Настоящее, живое… — На моём лице появилась широкая улыбка, и я достал телефон из кармана. — Подожди минутку. — Пальцы на автомате набрали номер Преображенского, и трубку тотчас же подняли. — Аристарх Павлович, доброго времени суток. Мне нужно, чтобы вы создали нового клона. Да, подобного Остапу. Только есть один нюанс, вы сможете сделать просто живую оболочку без сознания и души внутри? — Повисла пауза, после чего я получил положительный ответ. — Вот и славно. Займитесь этим, пожалуйста. Буду весьма признателен. Кстати! Оболочка обязательно должна быть женского пола. Насколько красивой? Хммм… Я пришлю вам фото девочки, представьте, как она бы выглядела к двадцати годам, к этому образу и стремитесь. До связи.

Я повесил трубку и сделал театральную паузу, нагнетая драматичности.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Мимо.

— Сказал, что через полгода тело для Галины будет готово.

— Ура-а-а!!! — заголосил Мимо и крепко обнял меня. Крепко, по-братски. — Спасибо! Спасибо! Ты… ты лучший друг, о котором я даже не мог мечтать!

— Не за что, — ответил я смущённо. — Иди. Отдохни. Привыкни к свободе.

Мимо кивнул и направился к двери. На пороге обернулся:

— Михаил?

— Да?

— Ты правда считаешь меня другом? Не слугой? Не инструментом?

— Правда, — улыбнулся я. — Ты мой друг, Мимо. И всегда им будешь.

Он улыбнулся в ответ — широко, искренне — и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Я остался один. Подошёл к окну и посмотрел на ночной Калининград. Город спал, зная, что скоро начнётся война. Настоящая, кровавая, беспощадная война на три фронта. Но сегодня хоть один человек… нет, одно существо стало счастливым. Мимо обрёл свободу. И возможно, скоро обретёт любовь.

Может, в этом и есть смысл моей борьбы. Не в победах. Не в славе. А в том, чтобы дать людям шанс быть счастливыми. Шанс жить, любить, мечтать.

Хабаровск встретил Венеру холодным пронзительным ветром. Серое небо нависало свинцовой плитой. Мокрые улицы блестели в сумерках. Лужи были размером с озеро. Город выглядел угрюмо и мрачно. Словно знал о грядущей трагедии.

Венера остановилась перед воротами поместья Водопьяновых. Массивные дубовые створки окованы железом. Герб рода в виде скрещённых мечей приветствовал её. Когда-то Венера гордилась своим родом. Теперь же испытывала смешанные чувства.

Стража, увидев свою госпожу, мгновенно распахнула ворота, не задавая вопросов. Венера шагнула во двор, сжимая в кармане холодную монетку, подаренную Михаилом. Это был артефакт, дарующий шанс спасти отца. Венера быстрым шагом вошла в особняк, миновала коридор и открыла дверь в кабинет отца.

Игнат Борисович сидел в кабинете. Массивный дубовый стол завален бумагами. На стене висела карта Империи. Красные флажки отмечали стратегические точки. Будущие поля битв. Водопьянов поднял голову и замер. На лице мелькнула куча эмоций. Шок, радость, облегчение, страх.

— Венера? — хрипло выдохнул он. Вскочил из-за стола. — Дочка⁈ Ты жива⁈

Он метнулся к ней. Схватил за плечи крепко. Глаза лихорадочно бегали по лицу. Проверял, не мираж ли.

— Я не находил места! — голос дрожал от эмоций. — Думал, Архаров тебя убил! Как ты сбежала⁈ Как⁈

Венера отвела взгляд в сторону. Ложь давалась невероятно тяжело. Но была необходима сейчас.

— Улучила момент, — прошептала она тихо. — Когда он спал ночью. Вонзила в плечо кинжал. А после просто бежала, куда глаза глядят.

Водопьянов секунду смотрел молча. Потом расхохотался грубо и радостно. Притянул дочь к себе. Обнял так крепко, что захрустели рёбра.

— Вот это по-нашему! — гордо выкрикнул отец. — Моя девочка! Кровь Водопьяновых не подвела! Я знал, ты справишься!

Венера прижалась щекой к груди отца и услышала знакомое сердцебиение. То самое, из детства. Когда снились кошмары по ночам, а отец её убаюкивал. Незаметно она вытащила монетку из кармана. Рука скользнула к поясу отца. К рукояти меча, подаренного Императором. Артефакт коснулся холодного металла.

Ослепительная вспышка взорвалась между ними. Водопьянов отшатнулся с громким криком. Венера упала на пол. Зажмурилась от яркого света. В воздухе материализовались светящиеся руны. Десятки символов вращались вокруг меча. Они пульсировали красным светом. Потом синим, затем золотым. Символы один за другим впивались в лезвие, прожигая ножны. Оставляли светящиеся трещины на стали.

Меч издавал вибрирующий высокий визг, как будто пила, по которой провели смычком. Он буквально визжал как живой. От этого звука в жилах стыла кровь. Структура клинка менялась на глазах. Проклятие, вплетённое в сталь, сгорало, оставляя после себя зловонный аромат гари.

Последняя руна вплавилась в эфес. Свет медленно погас окончательно. Меч очистился от проклятия Императора, стал обычной полоской стали.

— Что ты натворила⁈ — заорал Водопьянов хрипло, схватившись за голову руками. — Что ты, чёрт возьми, наделала⁈

Венера поднялась на дрожащих ногах. Колени тряслись от страха. Руки тоже предательски дрожали. Но голос прозвучал твёрдо:

— Даровала тебе свободу. Император контролировал тебя через эту железяку. Он заставлял тебя бояться каждую секунду. Но теперь ты наконец свободен.

Водопьянов уставился на неё молча. Лицо побелело как мел. Челюсть отвисла от шока.

— Я знаю об этом, — прошептал он тихо.

Венера замерла на месте:

— Что ты сказал?

— Я знаю про проклятие! — рявкнул Водопьянов громко. Схватил её за плечи. — Все абсолюты это знают! Император делится с нами силой! В обмен на полную покорность! Тотальную, понимаешь⁈ Мы все это понимаем! Мы согласны на эти условия ради защиты того, что нам дорого!

Мир поплыл перед глазами Венеры.

— Не может такого быть. Просто не может быть. Выходит, ты убивал осознанно? — прошептала она еле слышно. — Сотни невинных людей? Женщин и детей тоже? Ты понимал, что делаешь?

Водопьянов кивнул без тени стыда. Без единой капли раскаяния.

— Да, я понимал. Делал всё ради тебя! — он с силой тряхнул её. — Ради твоего светлого будущего! Чтобы ты жила в безопасности! Чтобы у тебя было всё!

Венера резко отшатнулась назад. Вырвалась из железной хватки. Попятилась к двери испуганно.

— Ты чудовище! — крикнула она.

— Нет, я отец! Настоящий любящий отец! — Водопьянов шагнул к ней. — Я делал то, что должен! Защищал свою единственную дочь!

Венера развернулась к выходу. Рванула к двери изо всех сил. Но не успела добежать. Железная рука до боли стиснула запястье, а после с силой дёрнула её назад. Венера отчаянно попыталась вырваться. Но сила абсолюта была абсурдно велика. Такой мощи невозможно сопротивляться.

— Отпусти меня сейчас же! — закричала она в лицо отца.

Водопьянов поймал и вторую руку. Заломил обе за спину и потащил дочь через длинный коридор.

— Отпусти немедленно, папа! Пожалуйста, не надо! Мне больно!

Он не отвечал ей. Молча тащил по коридору. Вниз по каменной лестнице. В сырые подвалы поместья. Запах плесени бил в нос, темнота окутывала со всех сторон. Древние стены поместья Водопьяновых помнили многое. Здесь держали пленников веками. Пытали и убивали их. Всё на благо рода, разумеется.

Массивная железная дверь впереди. Водопьянов распахнул её ногой. Швырнул дочь внутрь камеры. Венера упала на каменный пол и ударилась плечом, от чего боль пронзила всё тело.

— Я так и знал, — прохрипел Водопьянов устало, стоя в дверном проёме. — Знал, что Архаров запудрит тебе мозги. Этот щенок умеет манипулировать как никто другой.

Венера подняла голову и посмотрела на отца сквозь горькие слёзы:

— Это ты лжёшь сам себе. Говоришь, что убивал ради меня. Но на самом деле — ты трус. Трус, боящийся выступить против Императора. Внутри ты уже мёртв, от отца, которого я знала, остался лишь параноик.

Водопьянов дёрнулся от слов. На лице мелькнуло что-то. Боль, гнев или стыд? Но он быстро взял себя в руки:

— Готов поспорить на что угодно, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Со дня на день твой дорогой Михаил сделает свой ход. И это замечательно. Мы будем его ждать. Я лично сверну ему шею.

Дверь захлопнулась с глухим стуком. Лязгнул тяжёлый железный замок. Темнота поглотила всё вокруг.

Венера сидела на холодном полу, обняв колени руками. Её тело тряслось от плача. Отец. Её любящий отец. Человек, учивший держать меч; рассказывавший сказки перед сном; утешавший, когда было больно — оказался настоящим чудовищем. Хуже того, он всегда был чудовищем. Просто она не хотела признавать очевидное.

— Миша, прости меня, — прошептала в кромешную темноту. — Я не смогла. Не смогла его спасти.

Слёзы капали на каменный пол. Холодный и безжалостный камень. Такой же холодный, как этот жестокий мир. Но где-то глубоко внутри тлела искра. Под слоями отчаяния и боли. Маленькая, но невероятно яркая искра. Искра ненависти. Не к отцу лично. К Императору и системе. К миру, превращающему людей в чудовищ. К миру, где отцы убивают людей. Ради дочери. И называют это любовью. Венера сжала кулаки до боли.

— Я выберусь отсюда, — прошептала она твёрдо. — Обязательно выберусь из этой темницы. И тогда…

Наверху в пустом кабинете стоял Игнат Борисович. Смотрел в окно на дождь. В руке сжимал бокал виски. Пил медленно, не чувствуя вкуса. На столе лежал подаренный Императором меч. Свободный от проклятия. Водопьянов впервые за двадцать лет почувствовал настоящий, всепоглощающий страх. Потому что теперь проклятие исчезло.

Он осознал простую ужасную истину. Он убивал не по принуждению. Не потому, что его контролировали. Он убивал, потому что хотел сам. Потому что имел огромную власть. Силу и высокий статус. Проклятие было лишь удобным оправданием. А теперь оправдания больше нет. Он сжал бокал так сильно, что стекло треснуло под пальцами. Виски смешалось с тёплой кровью. Закапало на дорогой ковёр.

Но Водопьянов этого даже не заметил. Он смотрел в окно, понимая, что потерял навсегда единственное, что имело значение. Свою любимую дочь.

Венера сидела на холодном каменном полу. Слушала тишину и собственное дыхание, пока кольцо с её пальца медленно стекало вниз. Кольцо из плоти мимика превратилось в серую субстанцию, не различимую в темноте, потекло по руке. Бесшумно капнуло на пол. А после эта капля поползла к железной двери. Словно живая змея.

Венера даже не поняла, что произошло. Мимик просочился в замочную скважину, а через секунду раздался щелчок, и дверь распахнулась. Венера сперва решила, что отец вернулся, но внутрь камеры никто так и не вошел. Тогда она вскочила на ноги, схватилась за холодную ручку и потянула дверь на себя. Та поддалась, отворившись со скрипом.

Коридор был пуст. Только магические факелы горели на стенах, отбрасывая длинные пляшущие тени на стены. Мимик вытек из замка и незаметно перебрался на подол платья Венеры — так, что она этого даже не почувствовала. Она выскользнула из темницы. Босиком побежала по коридору. Холодный камень обжигал ступни. Но останавливаться было нельзя.

Лестница вверх. Ступени, крутые и скользкие. Венера взбиралась, хватаясь за стены. Сердце колотилось как бешеное. Адреналин пульсировал в висках. Первый этаж. Коридор с портретами предков. Знакомые лица смотрели со стен, молча осуждая за предательство рода. Венера не обращала на них внимания. Бежала дальше по коридору. Мимо гостиной и столовой. Мимо кабинета отца.

Ещё одна лестница вела наверх. На второй этаж — жилой. Где находилась её комната. Венера взлетела по ступеням. Ворвалась в свою спальню. Захлопнула дверь за собой. Прислонилась к ней спиной. Тяжело дыша, пыталась успокоиться. Комната выглядела точно так же, как и всегда. Будто ничего и не произошло за последние сутки. Кровать с белым бельём. Шкаф с одеждой. Письменный стол у окна. Всё как в детстве.

Но это больше не дом. Это тюрьма с мягкими стенами. Венера метнулась к прикроватной тумбочке. Резко выдвинула верхний ящик. Схватила телефон, лежащий внутри. Экран загорелся от прикосновения. Разблокировала одним движением пальца. Открыла список контактов, быстро нашла имя «Михаил» вверху. Палец завис над кнопкой вызова.

Дверь за спиной распахнулась внезапно. С таким грохотом, что Венера подпрыгнула от испуга. В дверном проёме стоял Водопьянов. Руки скрещены на груди. Лицо каменное, без единой эмоции.

— Как предсказуемо, — произнёс он холодно.

Венера попыталась нажать кнопку вызова. Но отец был быстрее. Рука взметнулась в воздух, выбив телефон. Он пролетел через всю комнату, ударился о стену и разбился на мелкие осколки.

— Нет! — закричала Венера в отчаянии.

Водопьянов шагнул в комнату. Достал из кармана тяжёлые наручники. Венера печально усмехнулась, думая про себя «Подготовился?». Металл тускло блеснул в свете лампы.

— Протяни руки, — приказал он спокойно.

— Нет! — вскрикнула Венера, подбежав к окну.

Водопьянов устало вздохнул. Взмахнул рукой небрежно, заставив вазу с цветами взорваться мелким крошевом. Вода из вазы метнулась к Венере и опутала её тонкой полупрозрачной нитью, подтащив к отцу. Венера сопротивлялась изо всех сил. Упиралась ногами в пол. Цеплялась за воздух руками, но всё это было бесполезно.

Водопьянов схватил её запястья. Защёлкнул наручники на обоих. Металл впился в кожу. Холодный и безжалостный. Руны на браслетах вспыхнули, заблокировав доступ к мане.

— Отец, не делай этого! — прокричала Венера ему в лицо.

Водопьянов не ответил, лишь развернулся к двери и громко крикнул в коридор:

— Иван! Пётр! Сюда, живо!

Два гвардейца вбежали в комнату. Здоровенные мужики в чёрной форме. Лица суровые и непроницаемые.

— Под арест её, — приказал Водопьянов. — Следите за ней круглые сутки. Если она попытается сбежать. Остановите любой ценой. Ранить можно. Убивать нельзя. Понятно?

— Так точно, князь, — ответили охранники в унисон.

Водопьянов посмотрел на дочь последний раз. В глазах мелькнуло что-то. Сожаление? Или просто усталость?

— Всё ради тебя, Венера, — прошептал он тихо. — Однажды ты это поймёшь.

Он вышел из комнаты. Закрыл дверь за собой. Шаги удалились по коридору. Венера упала на кровать. Цепь наручников звякнула. Охранники заняли позиции у двери и окна, сверля их взглядом. Стояли, как каменные статуи. Немигающие и молчаливые. Венера снова сжала кулаки до боли. Ногти впились в ладони. Тёплая кровь потекла между пальцами.

— Миша, — прошептала она беззвучно. — Не приходи, это ловушка…

Но Михаил был слишком далеко. Не услышал её предупреждения. А Водопьянов уже мчался к Императору, чтобы организовать похороны молодого абсолюта.