Эволюционер из трущоб. Том 15

Глава 14

Имперский дворец, Хабаровск.

Император Иван Васильевич Романов вышел из зала военного Совета. Тяжёлая дубовая дверь закрылась за ним с глухим стуком. Коридор был пуст и тих. Только факелы на стенах потрескивали, отбрасывая танцующие тени. Он сделал несколько шагов и замер.

У колонны, в нескольких метрах от него, стояла пожилая женщина. Невысокая, сутулая, с седыми волосами, собранными в тугой узел. Лицо изрезано морщинами. Глаза когда-то были яркими и живыми, но теперь потускнели, выцвели. На ней было простое тёмное платье, без всяких украшений. Роза Львовна Романова. Мать Императора.

Она тихо стояла в тени колонны, словно ждала его. Когда их взгляды встретились, женщина вышла на свет и медленно приблизилась.

— Иван, — тихо сказала она, протягивая руку. — Сынок…

Император не двинулся с места. Смотрел на неё холодно, без эмоций. Лицо как каменная маска. Роза Львовна подошла ближе и осторожно взяла его под локоть. Её рука дрожала. Голос тоже:

— Я слышала… о мертвецах. Об Америке, — она посмотрела ему в глаза, и в её взгляде читалась мольба. — Это ужасно, Ваня. Столько людей… Но не переживай. Мы обязательно справимся. Россия всегда справлялась. И сейчас справится.

Повисла пауза. Долгая. Тяжёлая. Император смотрел на мать. Не моргая. Не шевелясь. А потом улыбнулся. Это была не человеческая улыбка. Слишком широкая. Слишком хищная. Слишком… неправильная.

— Конечно справимся, — тихо произнёс он.

И его глаза вспыхнули. Фиолетовым пламенем. Роза Львовна ахнула, попятилась. Но сын не отпустил её, схватил за локоть. Сжал крепко. Так крепко, что она вскрикнула от боли.

— Конечно справимся, — повторил он, и голос его стал другим. Более глубоким. С гулким эхом, будто говорило несколько голосов одновременно. — Старая ты ведьма.

— И-Иван? — прошептала Роза, и губы её задрожали. — Что с тобой…?

— Со мной всё в порядке, мамочка, — он наклонился ближе, и в фиолетовом свете его глаз она увидела что-то чудовищное. Что-то древнее и злое. — А вот с тобой нет, больная ты сука. Ведь это ты продала душу своего сынули мне. Владыке Проклятых.

Роза Львовна застыла. Кровь отхлынула от лица. Губы беззвучно задвигались:

— Нет… нет, это не…

— Не так? — рассмеялся Император, и смех его был как скрежет стали по камню. — Ты хотела власти. Хотела, чтобы он стал Императором и бросил мир к твоим ногам. И я дал тебе это. За небольшую плату, — он наклонил голову, и фиолетовое пламя в глазах разгорелось ярче. — За его душу. Помнишь? Ты согласилась так быстро, будто и не думала вовсе.

— Я… я думала… — Роза попыталась отшатнуться, но пальцы сына впились в её руку как железные тиски. — Ты обещал! Обещал забрать его тело только после смерти! Когда он состарится! Когда проживёт долгую жизнь!

Император… Нет, уже не Император, а кто-то, носящий его лицо, расхохотался. Громко. Демонически. Звук разнёсся по коридору, отражаясь от стен.

— После смерти? — переспросил он, и в голосе звучала издевка. — О, глупая женщина. Его душа мертва. Я сломал её. Растоптал. Пожрал, кусочек за кусочком, — он склонился совсем близко к материнскому лицу, и Роза увидела, что зрачки его вертикальные, как у змеи. — Твой сын кричал. Умолял. Плакал в темноте своего разума, пока я пожирал его изнутри. Но ты ведь ничего не заметила, да? Слишком наслаждалась властью. Слишком гордилась своим Императором-отпрыском.

— Нет… — слёзы покатились по морщинистым щекам Розы. — Ваня… Ванечка, мой мальчик…

— Его больше нет, — отрезал демон в теле Императора. — Осталась лишь пустая оболочка. Марионетка. Кукла, которой я буду играть так, как захочу, — он выпрямился, откидывая голову назад, и фиолетовое сияние залило весь коридор. — Ещё немного, и от него не останется даже воспоминаний. Буду только я. Только моя воля. Только моя власть.

Роза Львовна прикрыла рот рукой и всхлипнула:

— Что я наделала… Господи, что я наделала…

— Продала душу родного сына, — мягко, почти нежно ответил демон. — И всё ради того, чтобы удержать власть после смерти мужа. Стандартная сделка, между прочим. Люди такие предсказуемые, — он отпустил её руку и небрежно толкнул в грудь. — Проваливай в свои покои, пока я не разозлился.

Роза Львовна сползла по стене. На её руке, там, где сжимали пальцы сына, остались синие отметины. Они пульсировали слабым фиолетовым светом, как будто живые.

— Н-нет… ты обещал… — всхлипывала она, глядя на следы. — Ты обещал забрать его тело только после смерти! Естественной смерти!

Демон присел на корточки перед ней, по-прежнему улыбаясь той жуткой, нечеловеческой улыбкой:

— После смерти? — переспросил он мягко. — Милая Роза. Его душа мертва. Считай, что сделка завершена, — он провёл холодным пальцем по её щеке, и она вздрогнула. — Теперь этот огрызок плоти мой. Как и вся ваша проклятая Империя.

Он встал и отряхнул несуществующую пыль с мундира:

— Можешь бежать и молиться своему жалкому богу, старуха. Но он не поможет. Он никогда не помогает слабым и алчным. — Демон развернулся и начал удаляться по коридору. — Твой сын мёртв. Империя обречена. И скоро весь мир упадёт к ногам Владыки Проклятых.

Его фигура растворилась в тени, и только фиолетовое свечение глаз ещё некоторое время мерцало во тьме. Потом исчезло и оно.

Роза Львовна осталась одна на коленях посреди пустого коридора. Она смотрела на свою руку. На синие отметины пальцев. На фиолетовое свечение под кожей, которое медленно распространялось дальше, к плечу. Проклятие. Метка демона.

— Ваня… — прошептала она сквозь слёзы. — Мой мальчик… прости меня…

Она попыталась встать, пошатнулась, схватилась за колонну. Боль пронзила руку — жгучая, ледяная, невыносимая. Роза закусила губу до крови, чтобы не закричать. Оглянулась. Коридор был пуст. Тихо. Только факелы потрескивали. Никто ничего не видел. Никто ничего не знал.

Император или тот, кто носил его лицо, ушёл по своим делам. Он и дальше будет играть роль правителя. Вести войны. Отдавать приказы. Строить планы. И никто не узнает, что внутри этой оболочки сидит древнее зло, которое пробудила она, Роза Львовна. Держась за больную руку, женщина медленно поплелась по коридору. Ноги еле слушались. В голове звучал демонический смех сына, точнее того, что от него осталось.

Она свернула за угол, спустилась по узкой лестнице, вышла в боковой двор. Холодный ночной воздух ударил в лицо. Роза остановилась, тяжело дыша. Посмотрела на небо. Звёзды мерцали холодно и равнодушно. Она продала душу сына, и теперь вся Империя заплатит за её грех.

Тронный зал. Тем временем.

Император — Владыка Проклятых в теле Ивана Васильевича — вернулся в зал. Подошёл к окну и посмотрел на ночной Хабаровск. Фиолетовое свечение в глазах погасло. Лицо снова стало спокойным, властным, человеческим.

— Скоро, — пробормотал он в темноту. — Совсем скоро этот мир падёт к моим ногам. Орда мертвецов сметёт всё живое. Аристократия истечёт кровью. Людишки будут резать друг друга за крохи власти, — он усмехнулся. — А я буду наблюдать и пожирать их грешные души.

Он провёл рукой по стеклу, оставляя слабый фиолетовый след:

— Спасибо тебе, глупая старуха. Ты хотела власти? Ха-ха-ха! Вот только вся власть досталась мне. Иронично, не правда ли?

Скоро вся планета утонет в крови и огне. А он соберёт кровавую дань и уйдёт в другой мир, ведь Владыке Проклятых суждено величие, а не жалкое прозябание в мёртвом мирке.

Очнулся я на полу. Холодном, твёрдом полу. Всё тело ломило. Голова раскалывалась. Во рту привкус крови. Сколько я пролежал? Час? Два? День? С трудом поднявшись на четвереньки, я огляделся. Колба валялась рядом, пустая. Крышка откатилась под кровать. На полу лужица розовой жижи, уже высохшей.

Палец, которым я касался образцов, был красным, покрытым волдырями. Болел адски.

— Ут, — прохрипел я. — Доклад. Что с конгломератами?

'Поглощение завершено. Результаты:

Конгломерат «Великий архимаг»: заполнен на 100 %. Достигнут седьмой ранг.

Конгломерат «Гамельнский дудочник»: заполнен на 100 %. Достигнут седьмой ранг.

Конгломерат «Громовержец»: заполнен на 33 %. Требуется дополнительная энергия для достижения седьмого ранга.

На остальные конгломераты образцов не хватило'.

Я рассмеялся. Хрипло, безумно рассмеялся. Теперь у меня три конгломерата седьмого ранга! Три! Теперь я не просто абсолют. Я абсолютное чудовище. Закрыв глаза, я погрузился в Чертоги Разума. Я оказался в сырой пещере, по центру которой расположилась плита. Не обращая внимания на несущуюся ко мне Галину, я быстро подошел к пирамиде и уставился на преображенные кристаллы.

У каждого из конгломератов появились новые грани, а ещё от них исходила такая мощь, что воздух вокруг вибрировал. «Гамельнский дудочник» превратился в сложную паутину нитей, словно кристалл иллюстрировал, что данный конгломерат предназначен для манипулирования тварями.

«Великий архимаг» переливался разными цветами, а каждая его грань отвечала за разные стихии. Одна за огонь, вторая за лёд, и так далее.

— Ут, — обратился я к системе. — Что изменилось после улучшения конгломератов до седьмого ранга?

«Конгломерат 'Великий архимаг» седьмого ранга предоставляет следующие возможности:

Увеличен максимальный запаса маны в пять раз,

Получена возможность одновременного плетения до сотни заклинаний,

Получен доступ к массовым заклинаниям седьмого круга,

Увеличена скорость восстановления маны'.

Я присвистнул. Сто заклинаний одновременно? Неслабо! Да, я уже проворачивал такой трюк с ветряными лезвиями, но в прошлый раз я истратил на это не только всю ману, имеющуюся у меня, но и ману из жемчужин и окружающего пространства, к тому же, это привело к такому истощению, что я едва не вырубился. А теперь я смогу без особых усилий контролировать сотню заклинаний разом.

— А «Гамельнский дудочник»?

«Конгломерат 'Гамельнский дудочник» седьмого ранга предоставляет следующие возможности:

Массовый контроль до десяти тысяч грызунов одновременно,

Создание ментальной сети между подчинёнными,

Передача опыта между подчинёнными'.

Десять тысяч существ! Теперь я могу контролировать целую армию грызунов! Устрою нашествие на Хабаровск и заставлю крысюков сожрать весь провиант в городе! Ха-ха. Тогда Император сам сдастся через неделю… Или начнёт жрать человечину. Я бы не удивился. Кстати, обидно, что данный конгломерат даёт мне контроль лишь над крысами.

Я открыл глаза и вернулся в реальность. Тело всё ещё болело, но внутри бурлила сила. Невероятная, чудовищная сила.

Я поднял руку. Щёлкнул пальцами. В воздухе материализовалось сто крошечных огненных шаров. Все одновременно. Они парили вокруг меня, освещая комнату.

— Невероятно, — прошептал я.

Второй щелчок — и шары исчезли. Вместо них появились ледяные стрелы. Потом ветряные лезвия. Потом каменные копья и крошечные молнии, больше похожие на искры.

Всё это я контролировал одновременно, без малейшего напряжения.

— Это… это меняет всё, — пробормотал я, опускаясь на кровать.

Теперь у меня есть шанс. Реальный шанс победить не только Императора, но и Короля Червей, вместе с Тузом Крестов. Как и сказал дед, я стал оружием. Оружием массового поражения. Осталось только собрать мою армию…

Вскочив с кровати, я выбежал из особняка и направился прямиком к северным воротам Калининграда. Охрана хотела было сопровождать меня, но я отмахнулся:

— Мне нужно побыть одному. За стенами. Не следуйте за мной.

Гвардейцы переглянулись, но спорить не стали. Ворота со скрипом отворились, и я вышел во тьму.

Ночь была безлунной. Чёрное небо затянуто тучами. Ветер свистел меж изломанных деревьев. Где-то вдали выли разломные твари. Но меня это не волновало, ведь некоторые из них в ближайшее время преклонят предо мной колени.

Я прошёл метров триста от стен и остановился на пустоши. Вокруг ни души. Только тьма и зловещее завывание ветра. Раскинув руки в стороны, я запрокинул голову, глядя в непроглядное небо. Закрыл глаза. И активировал конгломерат «Гамельнский дудочник». Мир взорвался ощущениями.

Тысячи сердец забились в унисон с моим. Тысячи разумов вспыхнули на краю моего сознания, как звёзды на ночном небе. Я чувствовал их всех. Каждого. Каждую крысу, в радиусе сотен километров.

Крысолюды. Их было так много! Тысячи и тысячи, разбросанные по аномальной зоне. Они копошились в развалинах, рыли норы, охотились на более слабых тварей. Примитивные создания, но с зачатками разума. Идеальные подчинённые. Но ещё больше было обычных грызунов. Мыши полёвки, крысы и прочая пакость с усами и хвостом.

Я протянул к ним незримые нити. Коснулся их сознаний. Они дёрнулись, почувствовав чужое присутствие. Попытались сопротивляться, но «Гамельнский дудочник» мгновенно подавил их волю. Их примитивные разумы не могли противиться.

— Ко мне, — прошептал я, и мой голос эхом разнёсся по ментальной сети. — Все. Немедленно.

Ответом стал хор писков, прозвучавших в моей голове. Тысячи грызунов одновременно развернулись и побежали в мою сторону. Через развалины, через леса, через болота. Они бежали, повинуясь приказу хозяина. Я открыл глаза и усмехнулся. Теперь у меня есть армия. Не самая сильная, не самая умная, но безраздельно преданная. А главное — многочисленная.

Развернувшись, я направился обратно к воротам. Гвардейцы на стенах уже засуетились, указывая куда-то вдаль:

— Михаил Константинович! — крикнул один из них. — Там… там что-то движется!

— Знаю, — ответил я, поднимаясь на стену. — Это крысолюды. Около трёх тысяч. Они идут сюда, а ещё мыши и крысы.

— Что⁈ — капитан стражи побледнел. — Три тысячи⁈ Нужно поднять тревогу! Закрыть ворота! Приготовить артиллерию!

— Отставить, — я положил руку ему на плечо. — Они просто смирно посидят у ворот, а после я их заберу.

— Но… но это же твари! Монстры! Они сожрут нас всех! — не унимался вояка.

— Не сожрут, — я усмехнулся. — Передайте мой приказ всей страже: не открывать огонь по крысолюдам. Они на нашей стороне.

Капитан открыл рот, закрыл, снова открыл. Наконец выдавил:

— Слушаюсь, Михаил Константинович. — Он повернулся и рванул в караулку, чтобы передать по радиосвязи мою команду.

Я стоял на стене и смотрел, как из темноты появляются силуэты. Сначала десяток. Потом сотня. Потом тысячи. Крысолюды бежали на двух лапах, волоча за собой примитивное оружие. Дубины, острые палки, куски ржавого металла, у некоторых были даже кинжалы и копья.

Они были разного размера. Самые маленькие ростом с пятнадцатилетнего подростка, самые большие — выше любого мужчины. Добрых два с половиной метра. Шерсть серая, местами облезлая. Морды вытянутые, с длинными усами и острыми зубами. Глаза горели красным. Пока прибыли лишь три сотни, однако и это внушало трепет архаровцам, стоящим на стенах.

Приблизившись к стенам, крысолюды остановились. Три сотни пар глаз уставились на меня в ожидании приказа.

— Сесть, — скомандовал я.

Крысолюды синхронно сели на задние лапы. Ни один не ослушался.

— Господи помилуй, — пробормотал один из гвардейцев. — Он их правда контролирует…

— Встать, — приказал я.

Крысолюды встали.

— Сальто.

Они прыгнули. Правда большая часть крысюков приземлилась на голову, едва не свернув себе шею. Ну, что поделать? Не каждой крысе суждено стать акробатом.

— Отлично, — кивнул я удовлетворённо и отправился проведать Огнёва.

Раз уж нам суждено сунуть голову в пекло, то пусть перед этим он решит все вопросы со Снежаной. Не люблю я недосказанность.

Городские улицы были почти пусты. Поздний вечер. Только патрули брели по мощёным дорогам Калининграда. Я направился в «Гусара» — кабак на южной окраине города. Дед говорил, что именно туда подался Пожарский после того, как лекари закончили с ним работу.

Кабак был небольшим, но уютным. Деревянные стены, низкие потолки, запах пива и жареного мяса. За стойкой стоял толстый бармен с усами, лениво протирающий кружки. В углу у камина сидело несколько посетителей, тихо переговаривающихся.

И у самого дальнего столика спиной к стене сидел Пожарский. Вернее, Огнёв. Ярослав Николаевич Огнёв, старшина. Выглядел он паршиво. Лицо избито, на лбу свежий шрам, левая рука в повязке. Перед ним стояла бутылка водки, наполовину пустая, и грязный стакан. Глаза красные, взгляд мутный. Я подошёл и сел напротив. Огнёв даже не поднял головы:

— Свалил бы… — пробормотал он, плеща водку в стакан. — Не в настроении я для компании.

— Узнаю отношение к жизни, — усмехнулся я. — Всё так же мрачен и нелюдим, как и всегда.

Огнёв дёрнулся, поднял голову.

— Архаров… — он залпом осушил стакан. — Пришёл поглумиться? Посмотреть, как великий Пожарский спился в дешёвом кабаке?

— И в мыслях не было, — я покачал головой. — Просто хотел поговорить. Ты выглядишь как дерьмо, Ярик.

— Чувствую себя соответствующе, — буркнул он, наливая ещё. — Знаешь, Михаил, я в прошлой жизни связал свою судьбу с войной. Двадцать лет воевал. И что в итоге? Подох, как собака. Думал, в новой жизни всё изменится, — он горько рассмеялся. — Хрен там плавал! Снова война! Снова кровь! Снова смерть! И я снова в самой гуще!

— Огнёв, ты пьян, — констатировал я.

— Ещё бы не пьян! — он стукнул кулаком по столу, отчего стакан подпрыгнул. — Меня Оксана бросила! Сказала, что от таких как я — одни проблемы. И знаешь, что? Она права.

— Прекрати жалеть себя, — отрезал я.

— Устал я, Михаил. Устал воевать. Устал убивать. Устал терять людей.

— Тогда собирай манатки и вали на все четыре стороны. Ищи счастье, забудь про войну. Но ты же понимаешь, что война сама тебя разыщет. Тем более, у нас тут весьма крупные проблемы нарисовались.

Огнёв замолчал. Уставился в стакан. Наконец тихо сказал:

— Всё, что я умею. Воевать и убивать. Куда я пойду с таким набором дарований? Кому я нужен? — он отодвинул стакан, взял бутылку водки и залпом осушил её.

— О-о-о! Родной, ты затронул весьма подходящую тему, — расплылся я в зловещей улыбке.

Он уставился на меня мутным взглядом:

— Чё?

— Тут с тобой хотят поговорить.

— Кто? — нахмурился он.

Я улыбнулся и призвал Снежану. Она материализовалась рядом со столом, в платье, сотканном из снежинок; прекрасная белая кожа, бюст четвёртого размера, огромные глаза растерянно смотрят по сторонам:

— Господин… — она увидела Огнёва и замерла.

Повисла пауза. Огнёв побледнел:

— Снежана… — прохрипел он. — Как ты…

Шлёп! Её ладонь со всей силы врезалась в щеку Огнёва. Голова старшины дёрнулась вбок, на щеке проступил красный отпечаток. Он ошарашенно уставился на неё:

— За что⁈

— За то, что бросил меня, скотина! — Снежана дрожала от ярости. — Ушёл кутить и жрать водку⁈ А я… я там совсем одна… — голос сорвался, по щекам покатились слёзы.

— Снежа, я… — Огнёв попытался встать, но не успел.

Снежана бросилась на него, прижимаясь губами к его губам в яростном, отчаянном поцелуе. Огнёв замер, ошарашенно хлопая глазами. Потом обнял её, притягивая ближе. Они целовались, не обращая внимания ни на меня, ни на остальных посетителей кабака, которые уже откровенно пялились.

Снежана отстранилась, тяжело дыша:

— Как ты мог⁈ — она принялась колотить его кулаками по груди. — Как ты мог меня бросить⁈ Думала, больше никогда не увижу твою дурацкую физиономию!

— Но я же… — начал было оправдываться Огнёв и тут же получил ещё одну пощечину.

— Лучше молчи. Идиот, — она снова его поцеловала, потом опять отстранилась, чтобы сказать. — Кретин, — и снова впилась в его губы.

Я откашлялся:

— Эм… Я пойду, пожалуй. Дам вам возможность побыть наедине.

Они даже не обернулись. Продолжали обниматься, шептать друг другу что-то, целоваться. Я подошёл к стойке, где стоял бармен с вытаращенными глазами:

— Топай на выход. Кабак не закрывай. Постоишь на улице и присмотришь за заведением, чтобы ни одна живая душа сюда не входила ближайший час. Понял?

— П-понял, Михаил Константинович, — он вытащил ключ из-под стойки и поспешил к двери. — Эй, народ! Закрываемся! Все вон!

Посетители недовольно заворчали, но начали подниматься. Я последним вышел из кабака, прикрыв за собой дверь. Через окно видел, как Огнёв и Снежана продолжали обниматься у столика. Она сидела у него на коленях, положив голову ему на плечо. Он гладил её по спине, что-то шептал.

— Вот и хорошо, — пробормотал я. — Хоть один человек сегодня будет счастлив. А точнее, дух… Два духа.

Развернувшись, я направился обратно к особняку. Впереди долгая ночь. Нужно навестить Шульмана, ведь мне нужно очень много кусков тварей. Невероятно много.