Эволюционер из трущоб. Том 15

Глава 13

Имперский дворец, Хабаровск. Тронный зал.

Массивный стол из чёрного дуба занимал центр зала. Вокруг него сидели самые могущественные люди Империи. Князья, абсолюты. Все молчали, глядя на развёрнутую карту мира. Карту, на которой два огромных континента были перечёркнуты красным. Северная Америка. Южная Америка. Полностью уничтожены.

Во главе стола восседал Император Иван Васильевич Романов. Высокий широкоплечий мужчина с проседью в тёмных волосах. Холодные глаза смотрели на карту без эмоций. На лице каменное спокойствие.

— Доложите обстановку, — ровным голосом приказал он.

Князь Шереметев поднялся из-за стола, пожилой седовласый мужчина в парадной форме:

— Ваше величество, согласно последним донесениям разведки, оба американских континента пали. Последний очаг сопротивления в Бразилии был пару дней назад, — он указал на карту. — Население… уничтожено полностью. Примерно семьсот миллионов человек. Все обращены в нежить.

Повисла тяжёлая тишина. Кто-то сглотнул. Кто-то начал молиться.

— Продолжайте, — кивнул Император, не меняясь в лице.

— Орда мертвецов движется к побережью, — продолжил Шереметев, проводя пальцем по карте. — Они используют уцелевшие корабли, чтобы перебраться через океан. Однако, кораблями пользуется меньшая часть армии мёртвых. Две трети войска движется в сторону Аляски. Расстояние между материковой частью Аляски и Российской Империей в самом узком месте Берингова пролива около восьмидесяти километров.

— Это довольно большое расстояние, — фыркнул Трубецкой Валерий Сергеевич, грузный мужчина с роскошными усами.

— Большое, — согласился Шереметев. — Но проблема в том, что корабли мертвяков направляются в разные стороны. В Европу, Азию, Австралию, Африку. Везде, куда могут дотянуться. Это усложнит оборону Империи, ведь фактически нежить может появиться откуда угодно.

— Сколько у нас времени? — спросил Трубецкой.

Шереметев помедлил:

— До начала боёв от силы две недели. Но когда они вторгнутся… остановить их будет почти невозможно.

— Почти? — переспросил Император, прищурившись.

— Их почти миллиард особей, — пояснил Шереметев. — Мы смогли бы уничтожить десять, двадцать, максимум пятьдесят миллионов. Но их слишком много. Мы не сможем перехватить всех. Часть обязательно прорвётся в глубь континента, и это будет начало конца. Думаю, вы понимаете, о чём я говорю, — тяжело произнёс Шереметев и замолчал.

Император кивнул, откинувшись на спинку кресла. Постучал пальцами по подлокотнику, обдумывая информацию. В углу зала ёрзал на стуле Водопьянов Игнат Борисович. Крупный мужчина с квадратной челюстью и лысиной, сияющей в свете люстр. Он не мог усидеть на месте. Крутился, вертелся, дёргал ногой. Взгляд бегал по залу, не фокусируясь ни на чём конкретном. Лицо красное, кулаки сжаты.

Император заметил это. Холодный взгляд остановился на Водопьянове:

— Игнат Борисович, — ровно произнёс он. — Что с вами? Вы словно на углях сидите.

Все повернулись к Водопьянову. Тот вздрогнул, вскочил со стула:

— Ваше величество! — выпалил он. — Простите конечно, но я не могу больше молчать! Пока мы здесь обсуждаем какую-то орду мертвецов на другом конце света, настоящая угроза рядом! Архаров! — рявкнул Водопьянов, стукнув кулаком по столу. — Михаил Архаров, этот ублюдок! Он похитил мою девочку! Венеру! Мою дочь! Мою гордость!

Несколько человек за столом переглянулись. Кто-то усмехнулся. Князь Трубецкой закатил глаза.

— И? — ледяным тоном спросил Император.

— И⁈ — Водопьянов побагровел. — Ваше величество, пока мы здесь болтаем о всякой чепухе, этот мерзавец может надругаться над ней! Использовать! Убить! Я должен немедленно отправиться в Калининград и…

— Довольно! — рявкнул Император, и его голос прокатился эхом по залу.

Водопьянов замолчал, будто проглотил язык. Все остальные застыли.

Император медленно поднялся. Он был не самым высоким человеком в зале, но в этот момент казалось, что он возвышается над всеми. Аура силы, власти, абсолютного авторитета окутывала его как плащ.

— Игнат Борисович, — произнёс он тихо, но каждое слово резало как бритва. — Вы забываетесь. Орда мертвецов — это не «чепуха». Это угроза существованию человечества. Миллиард человек отправился к праотцам. Два континента стёрты с лица земли. И вы смеете ставить свои личные проблемы выше судьбы Империи?

— Н-но… Венера… — пробормотал Водопьянов, бледнея.

— Венера Водопьянова — взрослая женщина, — отрезал Император. — Она сможет о себе позаботиться.

— Но ведь её похитили! — возразил Водопьянов отчаянно.

— Людей похищают лишь для того, чтобы потребовать выкуп или шантажировать родителя. Пока требования не выдвинуты, сидите молча и ждите, — процедил сквозь зубы Император, а его глаза вспыхнули фиолетовым отблеском.

Водопьянов открыл рот, закрыл, снова открыл. Ничего не сказал. Лишь съёжился и отвёл взгляд.

— Вот именно, — Император вернулся на своё место. — Садитесь, Игнат Борисович. И больше не перебивайте Совет своими истериками. — Что касается Архаровых, — продолжил Император, снова глядя на карту, — я желаю смерти этому роду не меньше вашего, Игнат Борисович. Они бросили вызов Короне. Убили моих людей. За это они заплатят, — он поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то хищное. — Но сейчас это не столь важно, как надвигающаяся угроза. Когда орда мертвецов будет остановлена, я лично позабочусь об Архаровых. А до тех пор они могут прятаться в своём поганом Калининграде словно крысы.

В дальнем конце стола поднялась высокая фигура. Все взгляды переместились на неё. Вильгельм фон Вольф.

Он выглядел ужасающе. Правой руки не было. Вместо неё — культя, тщательно забинтованная белыми бинтами. Лицо изуродовано: глубокие шрамы пересекали щёку и лоб, левая сторона словно оплавлена. Большую часть лица скрывала кожаная маска, из-под которой виден был лишь один уцелевший глаз — правый, холодный и голубой как лёд.

Голос его был хриплым и трескучим:

— Ваше величество, с вашего позволения.

— Говорите, фон Вольф, — кивнул Император.

Вильгельм оперся единственной рукой о стол:

— Архаровы не представляют особой угрозы. Я лично сражался с ними, — он усмехнулся, и это выглядело жутко на изуродованном лице. — Да, они ранили меня. Но только потому, что я недооценил противника и бился в одиночку против четверых абсолютов.

— Четверых? — воскликнул князь Шереметев. — Откуда у этих выродков такая мощь?

— Понятия не имею, — усмехнулся Вольф. — Однако, это всё, что у них есть. Город охраняет жалкая кучка отбросов, которые гибли не в силах меня даже поцарапать. Смехотворно.

— И вы хотите этим сказать…? — подтолкнул Император.

— Хочу сказать, что Империя с лёгкостью задушит их числом, — закончил Вольф. — Вся аристократия лежит у ваших ног, а это миллионы аколитов, сотни тысяч магистров и мы, абсолюты. На нашей стороне как численный перевес, так и технологический. Мы сотрём их с лица земли без особого труда. Когда придёт время, Калининград падёт за пару часов.

— Уверен, так и будет, — кивнул Император. — Надеюсь, к тому моменту вы залижете раны и будете полезны.

— Служу Империи, — рыкнул Вольф, стиснув зубы. Он ненавидел проигрывать и уже мечтал о том, что сможет поквитаться с обидчиками.

Снова заговорил Шереметев:

— Ваше величество, — начал он, склонив голову. — Эвакуация мирного населения из прибрежных регионов идёт полным ходом. Людей переселяют вглубь континента. На Урал. Освободившиеся территории укрепляются.

— Подробнее, — велел Император.

— По всему побережью Атлантического и Тихого океанов возводятся укрепления, — продолжил Шереметев. — Стены, башни, редуты. Минные поля в море и на суше. Огневые точки каждые полкилометра. Мы превращаем береговую линию в неприступную крепость.

— Кто будет оборонять? — лениво спросил Трубецкой.

— Аристократия, — ответил Шереметев. — По указу Императора, все аристократические роды обязаны выставить войска для обороны побережья. Каждый род получает свой участок. Отказ карается смертной казнью главы рода, лишением титула и земель.

— Занятно. И как отреагировали аристократы? — поинтересовался князь Трубецкой.

— Молчаливо приняли правила игры. А что им ещё остаётся? — ответил вопросом на вопрос Шереметев.

— Превосходно, — Император откинулся на спинку кресла, и на его губах появилась едва заметная улыбка. — Всё идёт согласно моему плану.

Он поднялся и подошёл к карте. Провёл пальцем по линии побережья:

— Аристократы всегда были занозой в заднице короны. Слишком богаты. Слишком влиятельны. Слишком самостоятельны и ленивы, — он повернулся к Совету. — Но теперь они будут воевать и принесут наконец-то пользу. Защитят Империю собственной кровью. Их армии понесут потери. Их казна истощится на содержание гарнизонов. И когда угроза минует, они окажутся ослабленными. Зависимыми от короны.

— Гениальный план, ваше величество, — склонил голову Трубецкой.

Император вернулся на своё место:

— Война — это не только угроза. Это возможность. Возможность укрепить власть. Избавиться от конкурентов. Перекроить политическую карту Империи, — он обвёл взглядом всех присутствующих. — Орда мертвецов сделает за нас грязную работу. Ослабит аристократию. А мы пожнём плоды.

— А если они прорвутся вглубь континента? — осмелился спросить Шереметев. — Если оборона не выдержит?

— Не выдержит, — спокойно ответил Император. — Конечно, не выдержит. Некоторые участки падут. Некоторые роды будут уничтожены, — он пожал плечами. — Жертвы неизбежны. Но основная масса орды будет разбита на побережье. Пока аристократы будут истекать кровью, держа оборону, мы соберём основные силы Империи в столице. И когда мертвецы выдохнутся, мы нанесём решающий удар. Уничтожим их. И заодно прибёрем к рукам земли наших соседей. Говорят, что в Китае множество чайных плантаций, а ещё дешевая рабочая сила. Нам не помешает и то, и другое.

Повисла тишина. Все переваривали услышанное. Кто-то с восхищением, кто-то с ужасом. Водопьянов сидел, сжав кулаки. Лицо перекошено от сдерживаемой ярости. Но он молчал.

— Вопросы? — спросил Император. Никто не ответил. — Тогда расходитесь. Шереметев, останьтесь. Нужно обсудить детали снабжения прибрежных гарнизонов. Остальные свободны.

Присутствующие начали подниматься. Стулья скрипели. Раздавались приглушённые разговоры. Кто-то спешил поскорее покинуть зал. Водопьянов медленно поднялся и направился к выходу. На пороге обернулся, бросив последний взгляд на Императора. В его глазах читалась неприкрытая ненависть. Не к Императору. К Архарову.

— Я найду тебя, щенок, — едва слышно прошипел он. — И разорву на куски.

Дверь захлопнулась за ним. В зале остались только Император и князь Шереметев. Иван Васильевич подошёл к окну, глядя на оживлённый Хабаровск.

— Как думаете, Анатолий Захарович, — негромко сказал он, — кто победит в этой войне? Мы или орда нежити?

— Империя одержит победу, ваше величество, — ответил Шереметев без тени сомнений. — Как всегда.

Император усмехнулся:

— Верно. Империя победит. А остальные… — он пожал плечами. — Остальные — это расходный материал.

За окном лил дождь, будто оплакивал грядущие потери.

— Ты куда? — спросила Венера, когда я ловко выскользнул из её объятий и стал одеваться.

— Знаешь, как говорят мудрецы? — произнёс я с хитрым прищуром.

— Как? — улыбнулась она, шаря взглядом по моему обнаженному телу.

— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Вот и мне надо кое к кому заглянуть.

— Надеюсь, ты идёшь не к девушке?

— А ты догадливая, — усмехнулся я, поймав на себе строгий взгляд Венеры. — Но тебе не о чем переживать. Она несовершеннолетняя, а меня подобные особы не интересуют в постельном смысле.

— Тогда я спокойна, — промурлыкала Венера, откинувшись на спину.

Её оголённые бёрда замедлили бег моих мыслей, направив их в сексуальное русло. Я встряхнул головой, отгоняя похоть, и натянул ботинки.

— Скоро вернусь, — пообещал я и выскользнул за дверь.

Быстрым шагом я направился в западное крыло особняка, где Барбоскин устроил временную тюрьму для Марии Титовой. Два гвардейца стояли у двери, скрестив копья.

— Михаил Константинович, — козырнули они синхронно.

— Открывайте, — кивнул я. — Хочу поговорить с пленницей.

Гвардейцы переглянулись, но спорить не стали. Тяжёлая дубовая дверь отворилась со скрипом. Я вошёл внутрь.

Комната была небольшой, но уютной. Кровать, стол, стул, окно с решёткой. Не камера в подземелье, но и не апартаменты. На кровати сидела девушка лет пятнадцати. Волосы растрепаны, глаза красные от слёз. Одежда измята. На коже виднелись маленькие кровавые ранки — след от червей, бежавших из её тела. Мария подняла на меня взгляд. Узнала. Лицо исказилось от ненависти:

— Ты… — прошипела она. — Убийца. Мой отец умер из-за тебя!

— Король Червей убил Дмитрия Антоновича. Я лишь был свидетелем.

— Лжец! — она вскочила с кровати, сжав кулаки. — Со стороны аномальной зоны пришел гвардеец в форме Архаровых. Он сказал, что ты велел передать послание лично в руки моему отцу. А когда он встретился с гвардейцем… Когда… — всхлипнув, она безутешно зарыдала.

Король Червей, хитрый выродок. Титов уничтожал зараженное зверьё, но встретив моего гвардейца, не почувствовал подвоха, из-за чего был подчинён паразитами сам, да и люди его рода… Проклятье! У нас ведь ещё фланг со стороны Титовых оголён!

Хотя нет, Егорыч отвёл войска и эвакуировал мирных жителей. Теперь на тех землях резвятся аномальные твари, ведь мы отправили десять тысяч мутировавших бычков на выпас. Нам ведь было необходимо как-то привлечь тварей.

— Я никого к вам не отправлял, — спокойно сказал я. — Но ты права, вина за гибель твоего отца лежит и на моих плечах тоже. Если бы я был осторожнее, если бы просчитал действия Короля Червей, Дмитрий Антонович был бы жив. Но я не всемогущ. Я не могу предвидеть будущее.

Она схватила со стола кружку и собиралась швырнуть в меня, но безвольно уронила её на пол.

— За что⁈ За что, господи⁈

Мария рухнула на кровать, рыдая в голос. Плечи тряслись, из горла вырывались всхлипы. Я стоял и смотрел на неё, чувствуя тяжесть вины. Я подошёл и сел на край кровати. Мария дёрнулась.

— Послушай меня, — сказал я тихо. — Король Червей использовал твоего отца как приманку. Заманил меня в ловушку. Червь въелся в мозг твоего отца и управлял телом, как марионеткой.

— Не-е-ет… — она закрыла лицо руками. — Это неправда… Ты лжёшь…

— Я не лгу, — я вздохнул. — Точно такой же червь сидел и в тебе, но я смог его удалить.

— Я… я умру?

— Нет, — ответил я честно. — Теперь нет. Однако, скорее всего, ты потеряла дар к магии.

Она снова заплакала. Тихо, безнадёжно. Я протянул руку и неловко похлопал её по плечу. Она не оттолкнула. Просто плакала.

— Мне страшно, — прошептала она сквозь слёзы. — Я… я не понимаю. За что? Я только начала жить… Я ещё столько хотела сделать… Увидеть мир, поступить в Академию магии…

— Знаю, — кивнул я. — Несправедливо. Но я постараюсь вернуть тебе хотя бы частичку дара. Однако, обещать, что всё получится, я не стану.

Мария вытерла слёзы рукавом:

— К чёрту дар. Главное — отомсти за папу. Обещаешь?

— Обещаю, — сказал я, глядя ей в глаза. — Король Червей заплатит за каждую жизнь, что отнял. За твоего отца.

Она кивнула:

— Спасибо. — Мария устало улыбнулась. — Знаешь, папа говорил о тебе. Говорил, что ты опасный, непредсказуемый, но держишь слово. Он… он уважал тебя.

— Я тоже уважал его, — признался я. — Дмитрий Антонович был редким человеком в наше время. Честным. Порядочным. Таких мало осталось.

Мы помолчали. Мария положила голову на подушку:

— Устала. Хочу побыть одна.

— Хорошо, — я встал. — Если что-то понадобится, скажи гвардейцам. Они передадут мне.

Я направился к двери, но по пути незаметно провёл рукой по изголовью кровати, где лежали несколько светлых волос Марии. Зажал их в кулаке. Никто не заметил. Выйдя из комнаты, я кивнул гвардейцам:

— Следите за ней. Но обращайтесь уважительно. Она не враг.

— Слушаемся, Михаил Константинович.

Я зашёл за угол и раскрыл ладонь. Три тонких светлых волоса лежали на ней. Я сжал их и услышал знакомый голос Ут:

«Обнаружен образец ДНК. Желаете ознакомиться?»

— Да, — прошептал я.

'Образец содержит следующие доминанты:

Ошибка! Доминанты не обнаружены.

Ошибка! Ядро маны носителя образца ДНК истощено на 87 %. Критическое состояние.

Примечание: Структура мозга повреждена паразитической формой жизни. Возможна потеря памяти'.

— Ясно, — вздохнул я, выронив волосы Марии.

Выходит, Мария действительно лишилась дара. Ядро маны разрушено. Мозг повреждён. Я сжал зубы до скрежета. Нужно помочь девочке, а для этого я должен стать сильнее.

Поднявшись в свою комнату, я запер дверь на задвижку. Достал из пространственного кармана кристаллическую колбу с розовой жижей и четыре ногтевые пластины Харонцев. Колба была холодной. Жижа внутри медленно перетекала, как ртуть. Ногти чёрные, с зазубренными краями. От них веяло древней силой. Я сел на кровать и положил всё перед собой.

— Ут, — позвал я. — Приступаем к поглощению. Начни с ногтей Харонцев. Переработай образцы в пользу конгломерата «Великий архимаг».

«Принято. Начинаю поглощение», — прозвучал ласковый голос Ут.

Я взял первый ноготь и сжал в кулаке. Он моментально рассыпался в пепел. Тепло разлилось по телу, когда я снова услышал голос Ут:

«Образец поглощён. Конгломерат „Великий архимаг“ заполнен на полтора процента».

Всего лишь полтора процента? Мало. Слишком мало. Я взял второй ноготь. Потом третий. Четвёртый. С каждым поглощением усталость накатывала сильнее. К концу четвёртого я уже лежал на кровати, тяжело дыша.

«Конгломерат „Великий архимаг“ заполнен на 5 %», — сообщила Ут и затихла.

— Маловато конечно, но это уже что-то, — улынулся я и взял колбу.

Открутил крышку, ощутив резкий химический запах. Розовая жижа медленно булькала внутри. С отвращением я засунул палец в колбу и ощутил, как кожу начало щипать, жечь, словно я сунул руку в кислоту!

— Ут! — прорычал я. — Поглощай образцы! Направь весь материал на усиление конгломератов. Быстро!

«Подтверждаю. Начинаю массовое поглощение. Предупреждение: высокий риск перегрузки сознания. Рекомендуется прервать процесс».

— Хватит сказки рассказывать! — заорал я. — Мы и побольше доминант за раз поглощали!

«Выполняю».

Мир взорвался болью, напомнив мне о том, что доминанта доминанте рознь. Поглотить тысячу низкоранговых доминант — это одно, а вот несколько тысяч высокоранговых…

Тысячи воспоминаний хлынули в мой разум. Сломленные Харонцы, пожирающие друг друга. Их безумие, их ярость, их отчаяние. Я видел, как они умирали. Как их разрывали на части. Как они теряли разум, превращаясь в монстров.

Я кричал, но не слышал собственного голоса. Кровь текла из носа, из ушей. Глаза закатились. Тело билось в конвульсиях. А образцы продолжали поглощаться. Один за другим. Десятки. Сотни. Видения тысяч жизней, стёртых в порошок, вливались в мой разум. А потом перед глазами возникла яркая вспышка, и я потерял сознание.