Кипр – Кровь и Вера

Глава 15

Утреннее солнце сверкало на водах Гранд-канала, превращая его в живую дорогу из расплавленного золота. Верхние этажи палаццо отражались в этом сиянии, создавая впечатление города, парящего между водой и небом. Венеция — Светлейшая республика, владычица морей, жемчужина Адриатики — раскрывалась перед своими гостями во всём великолепии.

Галера с флагом Ордена Рассветных Рыцарей плавно скользила по каналу, направляясь к причалу перед Дворцом дожей. На носу корабля стоял кардинал Виктор Крид, впервые облачённый в полную магистерскую одежду своего ордена — сочетание церковного пурпура и воинских элементов, создававшее впечатление одновременно величественное и угрожающее. Копьё Лонгина в специальных ножнах за его спиной привлекало благоговейные взгляды венецианцев, собравшихся вдоль канала, чтобы увидеть необычного гостя, о котором ходило столько слухов.

— Не слишком ли много помпы для торгового соглашения, Ваше Высокопреосвященство? — тихо спросил Марко Дондоло, венецианский капитан, сопровождавший Крида ещё со времён Александрийской кампании, а теперь ставший одним из первых рыцарей нового ордена.

— Венецианцы уважают силу и статус, — ответил Крид, не отрывая взгляда от приближающегося дворца. — И для них важно внешнее великолепие. Чем более впечатляющим будет наше появление, тем серьёзнее они отнесутся к нашим предложениям.

— Но разве нельзя было решить всё через посла? — продолжал Дондоло. — Обычно такие соглашения не требуют личного присутствия столь высокопоставленных особ.

Крид хищно улыбнулся, наконец повернувшись к своему спутнику.

— Это не обычное соглашение, Марко. Мы предлагаем Венеции нечто, что может изменить баланс сил во всём Средиземноморье. И я хочу видеть глаза дожа, когда он услышит наши условия. Лично.

Галера пришвартовалась у пристани Дворца дожей. Делегация в блестящих одеждах уже ожидала прибытия важного гостя. Впереди стоял церемониймейстер республики, за ним — представители Большого совета, главы важнейших гильдий и старейшины патрицианских родов, чьё богатство и влияние определяли политику Венеции не меньше, чем воля дожа.

— Ваше Высокопреосвященство, — поклонился церемониймейстер, когда Крид сошёл на берег. — Светлейшая республика Венеция приветствует вас. Его Светлость дож Марко Корнер ожидает вас в тронном зале.

— Благодарю за тёплый приём, — ответил Крид, оглядывая делегацию. — Отрадно видеть, что Венеция уделяет должное внимание нашим переговорам.

— Как мы могли поступить иначе? — елейным голосом отозвался один из патрициев, пожилой человек с хитрыми глазами. — Герой Александрии, кардинал Святой Церкви, магистр нового могущественного ордена — такой гость заслуживает высочайших почестей.

Крид заметил скрытое напряжение в словах венецианца. Они были настороже, и не без причины. Новый альянс Кипра, Папского престола и ордена госпитальеров менял расклад сил в Восточном Средиземноморье, где Венеция имела свои обширные интересы.

Процессия направилась через площадь Святого Марка к Дворцу дожей. Крид шёл размеренным шагом, внимательно наблюдая за реакцией венецианцев. Обычные горожане смотрели с благоговением и любопытством, но в глазах патрициев и чиновников читалась сложная смесь уважения, опаски и расчёта.

Тронный зал дворца поражал своим великолепием даже по меркам человека, видевшего императорские дворцы многих эпох. Стены, украшенные фресками величайших мастеров, изображали сцены славной истории республики. Золотые канделябры освещали зал, наполненный цветом одежд венецианской знати.

На возвышении, под балдахином с гербом святого Марка, восседал дож Марко Корнер — пожилой, но ещё крепкий мужчина с проницательным взглядом и решительным подбородком. Его головной убор — знаменитая догаль, символ власти венецианских правителей, поблёскивал в свете свечей.

— Кардинал и магистр Виктор Крид! — объявил церемониймейстер.

Крид приблизился к трону и склонил голову — ровно настолько, чтобы показать уважение, но не создать впечатление подчинённости. Как кардинал Святой Церкви и магистр независимого ордена, он был равен по статусу дожу, если не выше его.

— Ваша Светлость, — произнёс он. — Благодарю за аудиенцию. Я прибыл, чтобы обсудить вопросы, важные как для Венеции, так и для Ордена Рассветных Рыцарей и Кипрско-Александрийского королевства.

— Добро пожаловать в Венецию, Ваше Высокопреосвященство, — ответил дож. — Ваша слава дошла до нас задолго до вашего визита. Победитель Александрии, фаворит Папы, создатель нового ордена… Впечатляющие достижения для столь короткого времени.

В его голосе звучало уважение, но также и осторожность опытного политика.

— Время — понятие относительное, Ваша Светлость, — с лёгкой улыбкой ответил Крид. — Некоторые дела требуют веков, другие решаются за дни. Всё зависит от обстоятельств и людей, вовлечённых в них.

Эта загадочная фраза вызвала шепотки среди собравшихся. Слухи о необычной природе кардинала Крида уже достигли Венеции, и многие гадали, сколько правды в рассказах о его бессмертии.

— Мудрые слова, — кивнул дож. — Но перейдём к делу. Я понимаю, что вы прибыли с конкретными предложениями?

— Именно так, — Крид сделал знак своим помощникам, и они развернули перед дожем карту Восточного Средиземноморья. — Как вам известно, Орден Рассветных Рыцарей получил от Его Святейшества Папы Урбана мандат на защиту христианских интересов в Леванте. Мы уже обосновались в Александрии, где вскоре заложим нашу главную крепость и базу.

Он указал на точки на карте.

— Наша цель — создать систему безопасных портов и торговых путей, связывающих Европу с восточными рынками. Путей, защищённых от пиратов, сарацинов и прочих угроз. — Крид посмотрел в глаза дожу. — И мы предлагаем Венеции стать нашим главным торговым партнёром в этом предприятии.

Дож подался вперёд, его глаза сузились.

— Продолжайте, Ваше Высокопреосвященство. Я внимательно слушаю.

— Вот наше предложение, — Крид указал на конкретные пункты на карте. — Мы гарантируем безопасность венецианских кораблей во всех портах, контролируемых Орденом и Кипрско-Александрийским королевством. Мы снижаем торговые пошлины для венецианских купцов на тридцать процентов по сравнению с другими иностранными торговцами. И мы предоставляем Венеции эксклюзивное право на создание торговых факторий в определённых районах Александрии.

Среди венецианских патрициев прокатился одобрительный шёпот. Предложение было щедрым, даже слишком щедрым на первый взгляд.

— В обмен, — продолжил Крид, и его голос стал тверже, — мы просим следующее. Во-первых, финансовую поддержку для строительства и содержания системы крепостей ордена вдоль восточного побережья Средиземного моря. Во-вторых, предоставление определённого количества кораблей для нашего флота. И в-третьих, что самое важное, — он сделал паузу, — обязательство Венеции прекратить всякую торговлю с генуэзцами через посредников.

Последнее условие вызвало возгласы удивления и возмущения среди венецианских патрициев. Венеция и Генуя были исконными соперниками, но, несмотря на это, через сложную систему посредников и нейтральных портов обе республики поддерживали выгодные торговые связи.

— Это слишком суровое требование, Ваше Высокопреосвященство, — подал голос один из членов Малого совета. — Такое ограничение нанесёт существенный ущерб нашей торговле.

— Который с лихвой компенсируется привилегиями в Александрии и других восточных портах, — парировал Крид. — Кроме того, мы не требуем немедленного прекращения всех связей. Мы предлагаем постепенный переход, рассчитанный на три года.

Дож жестом призвал советника к молчанию и обратился к Криду:

— Ваше предложение… интересно. Но я должен обсудить его с Большим советом. Такие решения не принимаются одним человеком, даже дожем.

— Разумеется, Ваша Светлость, — кивнул Крид. — Я и не ожидал немедленного ответа. Однако, — он сделал паузу, — я должен отметить, что аналогичное предложение будет сделано Генуе, если Венеция сочтёт наши условия неприемлемыми.

Это заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Венецианские патриции зашумели, некоторые даже вскочили с мест. Сама мысль о том, что их исконные соперники могут получить такие привилегии в Восточном Средиземноморье, была для них невыносима.

Дож сохранил внешнее спокойствие, но его пальцы крепче сжали подлокотники трона.

— Это… необычный подход к переговорам, кардинал, — сказал он, когда шум немного утих.

— Я предпочитаю честность, Ваша Светлость, — ответил Крид. — Орден Рассветных Рыцарей нуждается в сильном торговом партнёре. Мы предпочли бы видеть в этой роли Венецию, учитывая её славную историю и опыт в восточной торговле. Но если придётся, мы обратимся к альтернативам.

Дож обменялся взглядами с несколькими старшими членами Совета, затем кивнул.

— Я ценю вашу откровенность, Ваше Высокопреосвященство. Большой совет соберётся завтра утром для обсуждения вашего предложения. А сегодня вечером я буду рад видеть вас на банкете в вашу честь. Возможно, в более неформальной обстановке мы сможем лучше понять позиции друг друга.

— С удовольствием, Ваша Светлость, — Крид склонил голову. — И я надеюсь, что наши переговоры завершатся к обоюдной выгоде.

Когда аудиенция завершилась, и Крид покинул тронный зал, к нему незаметно присоединился Марко Дондоло, его верный спутник и теперь рыцарь Ордена Рассветных Рыцарей.

— Как всё прошло, Ваше Высокопреосвященство? — тихо спросил он, когда они оказались в относительном уединении венецианских садов.

— Лучше, чем я ожидал, но не так хорошо, как хотелось бы, — честно ответил Крид. — Дож заинтересован в соглашении, но многие патриции настроены скептически. Нам предстоит непростая борьба за их голоса.

— И что вы намерены делать? — Дондоло нахмурился. — Если Венеция откажется от нашего предложения, это серьёзно ослабит позиции Ордена в Восточном Средиземноморье.

— Венецианцы не откажутся, — уверенно сказал Крид. — Они слишком хорошие торговцы, чтобы упустить такую выгодную сделку. Вопрос лишь в том, какую цену мы заплатим за их согласие.

Они прошли вдоль аккуратно подстриженных кустов, наслаждаясь редким моментом тишины в суете дипломатических переговоров.

— Вы знаете этих людей лучше, чем я, Марко, — продолжил Крид, останавливаясь у небольшого фонтана. — Вы сами венецианец. Что, по-вашему, станет решающим аргументом для них?

Дондоло задумался, погружая пальцы в прохладную воду фонтана.

— Прибыль, разумеется, — наконец сказал он. — Но не только она. Венеция — гордая республика. Для патрициев важно не просто получить выгоду, но сохранить честь и независимость. Они не примут условий, которые покажутся им унизительными или ограничивающими их свободу.

— А наше требование о прекращении косвенной торговли с Генуей воспринимается именно так, — понимающе кивнул Крид.

— Да, Ваше Высокопреосвященство. Это не столько вопрос денег, сколько принципа. Венецианцы веками соперничают с генуэзцами, но это их соперничество, их правила игры. Любое внешнее вмешательство в эти отношения воспринимается как посягательство на суверенитет республики.

Крид молча обдумывал эти слова. За свою долгую жизнь он научился ценить не только силу оружия, но и понимание человеческой природы. Гордость могла быть не менее мощным препятствием, чем армии и крепостные стены.

Спустя какое-то время

— Не ультиматум, мессер Барбаро, — мягко возразил Крид. — Скорее, откровенное изложение фактов. Восточное Средиземноморье меняется на наших глазах. Александрия, веками бывшая под властью мамелюков, теперь контролируется христианским королевством. Это открывает новые возможности, но также создаёт и новую реальность.

— Реальность, в которой вы занимаете весьма… значительное положение, — заметил патриций. — Кардинал Римской церкви, магистр нового ордена, главнокомандующий кипрских сил… Такая концентрация власти в руках одного человека встречается редко.

— Именно поэтому я предпочитаю действовать открыто, — Крид отложил столовые приборы и внимательно посмотрел на собеседника. — Мои цели просты: создать систему безопасной торговли, которая принесёт процветание как христианским государствам, так и нашим восточным соседям. Венеция, с её опытом и ресурсами, — идеальный партнёр для такого предприятия.

— А Генуя? — вмешался дож, внимательно следивший за разговором. — Вы действительно готовы предложить им те же условия?

— Если потребуется, — кивнул Крид. — Хотя, признаюсь, я предпочёл бы сотрудничество с Венецией. Ваша республика всегда демонстрировала большую… гибкость в отношениях с Востоком. Большее понимание разных культур и традиций.

Этот тонкий комплимент был точно рассчитан. Венецианцы гордились своей репутацией космополитичных торговцев, в отличие от более консервативных генуэзцев.

— И всё же, — продолжил Барбаро, — ваше требование о прекращении косвенной торговли с Генуей слишком сурово. Мы конкуренты, да, но деловые связи существуют десятилетиями, если не веками.

— Я понимаю, — кивнул Крид. — Именно поэтому мы предлагаем трёхлетний переходный период. Достаточно времени, чтобы перестроить торговые маршруты и найти новых партнёров. К тому же, — он слегка понизил голос, — я мог бы рассмотреть некоторые… исключения для определённых видов товаров. При соответствующих гарантиях, разумеется.

Глаза Барбаро блеснули интересом.

— Какие именно товары вы имеете в виду?

— Скажем, венецианское стекло, — ответил Крид. — Или генуэзское оружие. Товары, которые трудно заменить и которые не имеют прямого отношения к восточной торговле.

Дож и патриций обменялись быстрыми взглядами. Это было уже серьёзное смягчение первоначального требования, которое могло сделать сделку гораздо более приемлемой для венецианцев.

— Интересно, — медленно произнёс дож. — Возможно, мы сможем найти компромисс.

Барбаро кивнул и повернулся к Криду:

— А что насчёт финансовой стороны? Вы говорили о поддержке строительства крепостей. Какие суммы имеются в виду?

— Мы подготовили детальный расчёт, — ответил Крид. — Но в целом речь идёт о пятидесяти тысячах дукатов ежегодно в течение первых пяти лет.

Сумма была значительной, но не непомерной для богатейшей морской республики Европы.

— И за эти деньги Венеция получит существенное снижение пошлин и защиту своих кораблей, — продолжил Крид. — Учитывая объёмы вашей торговли с Востоком, инвестиция окупится за два-три года, не больше.

— Возможно, — задумчиво произнёс дож. — Но что насчёт кораблей? Сколько судов вы запрашиваете и какого типа?

— Десять галер ежегодно, — ответил Крид. — Боевых, а не торговых. С экипажами или без — на ваш выбор.

— Без экипажей, — быстро ответил Барбаро. — Венецианские моряки слишком ценны, чтобы служить в чужом флоте.

— Разумно, — согласился Крид. — Мой орден уже привлекает достаточно опытных моряков со всей Европы. Нам важнее сами корабли.

Беседа продолжалась весь вечер, переходя от одной темы к другой. Крид умело сочетал твёрдость в принципиальных вопросах с гибкостью в деталях, демонстрируя дипломатическое мастерство, отточенное веками опыта. Венецианцы, изначально настороженные, постепенно проникались если не симпатией, то уважением к необычному кардиналу.

Ближе к концу банкета к ним присоединилась дочь Барбаро, Бьянка — молодая женщина удивительной красоты, с умными глазами и изящными манерами.

— Ваше Высокопреосвященство, — она присела в глубоком реверансе. — Отец столько рассказывал о вас. Герой Александрии, великий воин и дипломат…

— Ваш отец слишком щедр на похвалы, донна Бьянка, — вежливо ответил Крид. — Я лишь слуга своего ордена и христианского мира.

— Скромность украшает великих людей, — улыбнулась она. — Но слухи о ваших подвигах достигли даже женских палат Венеции. Говорят, вы сражались с сотней мамелюков, держа в одной руке меч, а в другой — священное Копьё.

— Народная молва любит преувеличения, — Крид слегка улыбнулся. — Сотни не было. Не больше дюжины.

Это замечание вызвало смех за столом, разрядив атмосферу, которая стала слишком напряжённой от деловых переговоров.

— А правда ли, — продолжила Бьянка с блеском любопытства в глазах, — что Копьё светится в ваших руках перед битвой?

— Бьянка! — одёрнул её отец. — Такие вопросы неуместны.

— Ничего страшного, мессер Барбаро, — успокоил его Крид. — Любопытство — естественное человеческое качество. — Он повернулся к девушке: — Копьё действительно обладает… особыми свойствами. Но они проявляются не по моей воле, а по своей собственной. Или, если хотите, по воле Того, кто был им пронзён.

В этот момент к их столу подошёл церемониймейстер и почтительно склонился к уху дожа. Выслушав его, Марко Корнер кивнул и повернулся к Криду.

— Кажется, этот вечер полон сюрпризов, Ваше Высокопреосвященство. К нам прибыл гонец от Его Святейшества Папы Урбана. Он настаивает на немедленной встрече с вами.

Крид нахмурился. Гонец от Папы, требующий срочной аудиенции, мог означать только одно — произошло нечто экстраординарное.

— Прошу прощения, Ваша Светлость, — он поднялся из-за стола. — Долг призывает меня.

— Разумеется, — кивнул дож. — Церемониймейстер проводит вас в приватную комнату для беседы.

Крид последовал за слугой через анфиладу залов к небольшому кабинету, обставленному с типично венецианской роскошью. Там его ждал молодой священник в потрёпанной дорожной одежде, с явными признаками изнеможения от долгого пути.

— Ваше Высокопреосвященство, — он опустился на колено. — Я привёз срочное сообщение от Его Святейшества.

— Говори, сын мой, — Крид поднял его с колен. — Что стряслось?

— Брат Константин, — произнёс гонец. — Он объявился в Иерусалиме с новым религиозным движением. Он называет себя Истинным хранителем Копья и проповедует, что нынешние христианские церкви — и католическая, и православная — погрязли в грехе и отступили от истинного учения Христа.

Крид напрягся, услышав имя своего давнего противника.

— Продолжай.

— Он собрал вокруг себя значительное число последователей — не только местных христиан, но и паломников из Европы, — сообщил гонец. — Он обвиняет Вас, Ваше Высокопреосвященство, в узурпации священного артефакта и искажении его истинного предназначения.

— И что говорит об этом Его Святейшество?

— Папа опасается раскола, — священник понизил голос. — Слова брата Константина находят отклик у многих верующих, особенно в восточных землях, где авторитет Рима не так силён. Его Святейшество просит Вас срочно завершить дела в Венеции и отправиться в Иерусалим, чтобы противостоять этой ереси. Он уполномочил Вас действовать от его имени с полной властью апостольского легата.

Крид задумался. Появление брата Константина в Иерусалиме не было случайностью. Фанатичный монах выбрал идеальное место для начала своего движения — город, священный для всех христиан, символ веры и жертвы Христа. Если позволить ему укрепиться там, последствия для церковного единства могли быть катастрофическими.

— Я понял, — наконец сказал он. — Передай Его Святейшеству, что я отправлюсь в Иерусалим, как только завершу переговоры с Венецией. Мне нужно два, максимум три дня.

— Его Святейшество также просил передать это, — гонец протянул Криду запечатанный пергамент. — Для ваших глаз и только для них.

Крид принял документ и, убедившись, что они одни, сломал печать. В письме, написанном собственной рукой Папы, содержалось предупреждение о том, что брат Константин, по сведениям из надёжных источников, вступил в контакт с мамелюкским султаном и получил от него некую древнюю реликвию, связанную с Копьём Лонгина. Возможно, частицу самого Копья или нечто подобное.

«Будьте осторожны, сын мой, — писал Папа. — Этот человек знает о природе Копья и Вашей связи с ним больше, чем показывает. Его цель может быть не просто в создании новой ереси, но в чём-то гораздо более зловещем.»

Крид сжёг письмо над свечой, не желая, чтобы столь важная информация попала в чужие руки. Ситуация становилась сложнее, чем он предполагал. Брат Константин был не просто религиозным фанатиком, но опасным противником, обладающим знаниями и, возможно, средствами для того, чтобы бросить вызов самой природе его бессмертия.

— Отдохни, гонец, — сказал он священнику. — Завтра ты отправишься обратно в Рим с моим ответом.

Вернувшись в банкетный зал, он обнаружил, что большинство гостей уже разошлись. Оставались лишь дож, Барбаро и несколько старших членов Совета, обсуждавших что-то вполголоса.

— Всё в порядке, Ваше Высокопреосвященство? — спросил дож, заметив изменившееся выражение лица Крида.

— К сожалению, нет, Ваша Светлость, — честно ответил Крид. — Возникли обстоятельства, требующие моего скорейшего присутствия в Иерусалиме. Мне придётся ускорить наши переговоры.

Дож и патриции обменялись быстрыми взглядами.

— Завтра утром Большой совет соберётся для обсуждения вашего предложения, — сказал Марко Корнер. — Боюсь, процедуру нельзя ускорить, даже при самых исключительных обстоятельствах. Такова традиция нашей республики.

— Я понимаю и уважаю ваши традиции, — кивнул Крид. — Но время имеет решающее значение. Поэтому позвольте предложить компромисс. — Он сделал паузу. — Мы подпишем предварительное соглашение завтра вечером, после голосования Совета. Основные принципы будут зафиксированы, а детали можно доработать позже через уполномоченных представителей.

Дож задумчиво потёр подбородок.

— Это возможно, если Совет одобрит вашу инициативу, — наконец сказал он. — Но должен предупредить: такая спешка может вызвать дополнительные вопросы и сомнения у некоторых наших патрициев.

— Я понимаю, — кивнул Крид. — И готов выступить перед Советом лично, чтобы объяснить ситуацию. Разумеется, не вдаваясь в конфиденциальные детали.

— Хорошо, — дож принял решение. — Совет соберётся завтра в полдень. Вы будете иметь возможность обратиться к нему перед голосованием.

— Благодарю, Ваша Светлость, — Крид слегка поклонился. — И прошу прощения за необходимость изменения наших планов.

— В политике и дипломатии всегда нужно быть готовым к неожиданностям, — философски заметил дож. — Надеюсь, вопросы, требующие вашего присутствия в Иерусалиме, не слишком серьёзны?

— К сожалению, они более серьёзны, чем хотелось бы, — честно ответил Крид. — Но с Божьей помощью и поддержкой таких союзников, как Венеция, я надеюсь разрешить их благополучно.

Утро следующего дня Крид провёл в интенсивной подготовке к выступлению перед Большим советом. Он тщательно пересмотрел свои предложения, внеся некоторые изменения, которые могли сделать сделку более привлекательной для венецианцев, не жертвуя при этом принципиальными интересами Ордена и Кипра.

К нему несколько раз приходили влиятельные патриции, зондируя почву и пытаясь выяснить, насколько он готов к компромиссам. Крид вёл эти предварительные беседы осторожно, не раскрывая всех карт, но давая понять, что открыт для разумных предложений.

Особенно важным был разговор с Альвизе Барбаро, который посетил его незадолго до начала заседания Совета.

— Настроения в Совете смешанные, Ваше Высокопреосвященство, — сообщил патриций, прихлёбывая восточный кофе, который Крид всегда возил с собой. — Торговцы и банкиры в восторге от перспективы привилегий в Александрии. Военная партия обеспокоена сотрудничеством с новым орденом, который может изменить баланс сил в регионе. А старые семьи… они просто не доверяют никому, кто появился так внезапно и достиг такого влияния за короткое время.

— Как и положено мудрым правителям, — заметил Крид. — Осторожность — добродетель в политике. — Он отпил из своей чашки. — Но порой излишняя осторожность означает упущенные возможности. А эта возможность уникальна и не будет ждать вечно.

— Я понимаю, — кивнул Барбаро. — И лично поддерживаю соглашение. Но мой голос — лишь один из многих.

— Что могло бы склонить чашу весов в нашу пользу? — прямо спросил Крид. — Какой жест с моей стороны убедил бы сомневающихся?

Барбаро задумался, взвешивая слова.

— Есть один момент, который вызывает особое беспокойство, — наконец сказал он. — Ваше требование о прекращении косвенной торговли с Генуей. Даже с теми уступками, что вы предложили вчера, это остаётся самым болезненным пунктом.

— Я понимаю, — Крид кивнул. — И готов к дальнейшим уступкам в этом вопросе. Скажем, сокращение косвенной торговли на пятьдесят процентов в течение первых двух лет, и только после этого решение о полном прекращении, основанное на совместной оценке ситуации.

Глаза Барбаро блеснули.

— Это существенное смягчение, Ваше Высокопреосвященство. Такое предложение может найти больше поддержки в Совете.

— Я надеюсь на это, — Крид допил кофе. — Ибо время действительно не на нашей стороне. События в Иерусалиме… они могут иметь далеко идущие последствия для всего христианского мира, включая Венецию.

— Вы говорите загадками, кардинал, — Барбаро прищурился. — Что происходит в Иерусалиме?

— Я не могу раскрыть все детали, — Крид покачал головой. — Но скажу так: определённые силы пытаются создать раскол внутри христианства, который может ослабить наши позиции на Востоке. А если христианское присутствие там ослабнет, Венеция потеряет гораздо больше, чем может выиграть от продолжения косвенной торговли с Генуей.

Барбаро, как опытный политик, понял, что за сдержанными словами Крида скрывается серьёзная угроза.

— Я передам суть вашего предложения ключевым членам Совета перед голосованием, — сказал он, поднимаясь. — И добавлю своё личное мнение о необходимости быстрого решения.

— Благодарю, мессер Барбаро, — Крид тоже встал. — Ваша поддержка бесценна.

Зал заседаний Большого совета был заполнен до отказа. Сотни патрициев в торжественных одеждах заняли ряды скамей, расположенных амфитеатром. Дож председательствовал с возвышения, а члены Малого совета расположились ближе всего к нему.

Крид, впервые представший перед полным составом правительства Венецианской республики, был впечатлён церемониальной строгостью процедуры. Даже в древнем Риме, который он помнил из своей далёкой юности, сенат не собирался с такой торжественностью.

— Светлейшие патриции Венеции, — начал дож после формального открытия заседания.

— Сегодня мы собрались, чтобы обсудить предложение о торговом и военном союзе, представленное Его Высокопреосвященством кардиналом Виктором Кридом, магистром Ордена Рассветных Рыцарей и представителем Кипрско-Александрийского королевства. — Он повернулся к Криду. — Ваше Высокопреосвященство, Совет готов выслушать вас.

Крид поднялся на трибуну и окинул взглядом море лиц перед ним. Сотни глаз, внимательных и настороженных, были устремлены на него. Он ощущал скептицизм многих патрициев, но также и интерес, граничащий с жадностью, у других.

— Светлейшие патриции Венеции, — его голос, усиленный прекрасной акустикой зала, звучал уверенно и властно. — Я прибыл к вам с предложением, которое может изменить будущее как вашей республики, так и всего Восточного Средиземноморья.

Он сделал паузу, давая своим словам возможность разнестись по залу.

— Мир меняется на наших глазах. Александрия, веками бывшая под властью мамелюков, теперь в христианских руках. Орден Рассветных Рыцарей, созданный по благословению Его Святейшества Папы, устанавливает новую систему безопасности и торговли на восточных берегах нашего моря. И в этом новом мире Венеция может занять привилегированное положение… или уступить его другим.

Он подробно изложил своё предложение, делая акцент на выгодах для венецианской торговли — снижении пошлин, защите кораблей, эксклюзивных правах в Александрии. Затем перешёл к обязательствам, которые республика должна была принять взамен, — финансированию крепостей ордена, предоставлению кораблей и ограничению торговли с Генуей.

— Я понимаю озабоченность многих из вас последним пунктом, — сказал он, заметив реакцию на упоминание о генуэзской торговле. — И готов предложить компромисс: сокращение косвенной торговли на пятьдесят процентов в течение двух лет, с последующим совместным решением о дальнейших шагах, основанным на оценке ситуации обеими сторонами.

По залу пробежал одобрительный шёпот. Это была существенная уступка, которая делала сделку гораздо более привлекательной.

— Кроме того, — продолжил Крид, — я хотел бы подчеркнуть срочность нашего решения. События в Иерусалиме требуют моего немедленного присутствия там. Силы, враждебные как моему ордену, так и всему христианскому единству, пытаются посеять раскол и хаос. Если мы не остановим их сейчас, последствия могут быть катастрофическими для всех христианских государств, включая Венецию.

Он не вдавался в подробности о брате Константине и его движении, но его тон и выражение лица ясно давали понять серьёзность ситуации.

— Поэтому я прошу Светлейший Большой совет рассмотреть моё предложение сегодня и, если оно будет принято, подписать предварительное соглашение сегодня же вечером. Детали можно будет доработать через уполномоченных представителей в ближайшие недели.

Закончив свою речь, Крид поклонился дожу и вернулся на своё место. Большой совет погрузился в обсуждение. Патриции говорили одновременно, создавая гул, похожий на жужжание огромного улья. Мнения разделились, некоторые страстно поддерживали соглашение, другие выражали сомнения и опасения.

Наконец, дож призвал к порядку и объявил голосование. Члены Совета по очереди подходили к урнам, бросая в них шары — белые за принятие предложения, чёрные против.

Процедура заняла больше часа. Когда последний патриций опустил свой шар, начался подсчёт голосов. Крид наблюдал за процессом с внешним спокойствием, хотя внутренне он был напряжён. Слишком многое зависело от решения этих людей — не только будущее его ордена и Кипра, но и, возможно, судьба всего христианского присутствия на Востоке.

Наконец подсчёт был завершён. Старший член Малого совета подошёл к дожу и прошептал результаты. Марко Корнер кивнул и поднялся.

— Большой совет Венецианской республики, — торжественно объявил он, — большинством в семьдесят голосов принимает предложение Его Высокопреосвященства кардинала Виктора Крида о торговом и военном соглашении с Орденом Рассветных Рыцарей и Кипрско-Александрийским королевством. Малому совету поручается подготовить предварительный документ для подписания сегодня вечером.

По залу прокатилась волна возгласов — одобрительных и разочарованных. Крид позволил себе лёгкую улыбку, что так и читалась в его торжествующем взгляде.