Князь Кошмаров

Глава 17

6 мая 2515 по ЕГК.

…Тезис «понедельник — день тяжелый» начал подтверждаться с пяти утра: именно в это время я продрал глаза, быстренько привел себя в порядок, позавтракал в компании Иришки, Виктора и его команды, поднялся на крышу, загрузился в «Орлан» и улетел на авиабазу под Южным. Не успел проводить Воронецких, Максакову и «Ковалеву» до трапа их «Антея» и пожелать удачи в войне с очередными саботажниками, как Дайна доложила о начале шевелений в спальнях остальных гостей, не уехавших в воскресенье. Да, ими занялись Оля и Света, но в аэропорт Южного доставили мы. Дабы Искрицкие и Фомины успели прибыть в Новомосковск в начале рабочего дня, а Чирковы, Лемешев и Бажова заехали в столичные поместья и убыли под Александров. К новому месту службы Антона и Егора.

Домой вернулись в районе половины девятого, попрощались с Натальей Родионовной и Львом Абрамовичем, собиравшимися выдвигаться на авиабазу и вылетать в Ильичевск, затем позавтракали в компании остальных членов моего Ближнего круга и мелкой троицы, загрузили народ ценными указаниями и свалили. Всемером. В Бухту. Де-юре — осматривать фронт работ на месте дуэли Дениса и самого непонятливого ухажера Птички, а де факто улетели в место, в котором нас не цепляли чуйки особо продвинутых членов рода. А уже оттуда со спокойным сердцем перешли в Клинику и разделились: я и моя Стая направились в мастерскую творческого дуэта Дайны и Светы, а целительница ушла выводить из медикаментозного сна Мима и его супругу.

Пока эта парочка приходила в себя, принимала душ и одевалась, мы тихо дурели от наработок моей младшенькой, испытывали новую систему визуализации артефактных комплексов МДР, работающих даже в Пятне, и вживляли новые приблуды. Поэтому ожидание нисколько не напрягло, и в гостиную, в которую Ксения Станиславовна перевела исцеленных пациентов, вошли, пребывая в прекраснейшем настроении.

Внешний вид Михаила Игоревича и Инессы Павловны тоже нисколько не разочаровал: мой любимый певец превратился в чуть худощавого, но очень неплохо сложенного мужчину лет тридцати семи-тридцати восьми, а его жена, избавленная от двух злокачественных опухолей — в достаточно симпатичную особу того же возраста.

И пусть во взглядах супругов плескалось Одурение, итогового результата оно не меняло: мы сдержали обещание, и это радовало со страшной силой.

В общем, благодарственные монологи я слушал, улыбаясь, а после того, как иссякла и Красильникова, сделал по комплименту и посерьезнел:

— Скрыть ваше исчезновение не удалось: через считанные часы после отъезда Евгении Михайловны из вашей квартиры в жилой комплекс прилетели двое ваших поклонников, минут двадцать звонили в дверь, а потом подняли на ноги всю полицию Белогорска. Тем же вечером ГБР вломилась в дом друга детства вашей дочери, и она была вынуждена расколоться, то есть, заявить, что вас забрал я. Кстати, перестраховалась она очень даже неплохо: этот самый друг детства выложил в Сеть запись визита силовиков, поэтому на Китеже полыхнуло по полной программе — уже к полуночи перед зданием столичного управления министерства внутренних дел собралась толпа из двухсот тысяч человек, а…

— Ее задержали? — хором спросили Мим и его жена.

Я утвердительно кивнул:

— Да. И даже успели постращать. Но Евгения Михайловна не сломалась — помурыжила следователей молчанием, потом показала запись, которую я переместил в вашу квартиру, и посоветовала не будить лихо, пока оно тихо. А затем к ней прорвалась толпа из девяти влиятельных адвокатов и задавила группу высокопоставленных сотрудников спецслужб, как планетарный танк — ржавую консервную банку. В общем, в данный момент ваша дочь находится в вашей квартире… в компании полутора десятков добровольных защитников от правового произвола. И, в принципе, я могу переместить вас прямо туда. Но предпочту прислушаться к голосу паранойи. А, по ее мнению, вам желательно появиться на Китеже в как можно более людном месте и сразу привлечь к себе внимание. Да так, чтобы ни одна тварь в погонах или без не смогла заявить, что ваше возвращение с Надежды — это мистификация, а за вашим новым обликом скрывается кто-то еще.

— И как вы себе представляете такое появление? — хмуро спросил Мим.

— Сейчас объясню…

…В Белозерск перешли через прокол в постаменте памятника Юрию Гагарину и оказались в раннем вечере. Света сходу накрыла нас мощнейшим иллюзорным пологом и вывесила под ним купол диаметром девять метров, Оля с Полиной извлекли из пространственных карманов и расставили каменные кресла, мы с Настеной встретили и разгрузили местные дроны доставки, Миронов распаковал гору музыкальной и осветительной аппаратуры, надел наушники и начал что-то куда-то подключать, а его супруга позвонила дочке и озвучила ряд Особо Ценных Указаний. В общем, к тому времени, как Мим заявил, что готов, к Технопарку подлетали тысячи флаеров с его фанатами, а с камер микродронов, поднятых в воздух, началась трансляция в планетарную Сеть. Вот мы и «включились»: моя младшенькая убрала иллюзорный полог и «подсветила» прокол каким-то навыком Молнии, Оля, Поля, Настена, Ксения Станиславовна и я «расслабились», а Инесса Павловна подключила свою гарнитуру к пульту и затаила дыхание. Вовремя: через считанные мгновения ее муж пробежал пальцами по клавиатуре синтезатора, и я, узнав проигрыш «Предрассветной Мольбы», вытаращил глаза в тщетной попытке удержать наворачивающиеся слезы — эта вещь Мастера рвала душу в клочья даже в воспоминаниях. А потом Мим ЗАПЕЛ, и у меня разорвалось сердце: я пропускал сквозь него каждое слово, чувствовал каждый отдельно взятый оттенок боли умирающего и молил господа вместе с ним. Нет, не за себя — эта личность просила помочь его родным пережить тяжелую утрату…

Да, я слышал эту вещь не одну сотню раз, но это исполнение убивало запредельной искренностью. Так что меня вышибло из реальности настолько сильно, что слетело прозрение. Но я был хоть как-то готов к этому катарсису. А моя Стая и Ксения Станиславовна даже не представляли, что их ждет. Поэтому к тому моменту, когда отзвучали последние аккорды, они жили финальной строчкой песни и плакали, не замечая слез! Слава богу, Миронов не стал нас добивать — мягко улыбнулся доброй сотне зрителей, успевших выгрузиться из флаеров, подбежать к куполу и раствориться в волшебстве Музыки, задумчиво посмотрел на нас и начал проигрыш к ничуть не менее сильной песне с говорящим названием «Я вернусь…»

Эта композиция, исполнявшаяся обычные шесть с половиной минут, тоже шарахнула по перетянутым нервам, но в более оптимистичном ключе. Вероятнее всего, из-за того, что Михаил Игоревич переделал текст на ходу, и в третьем куплете пропел не «Вернусь», а «Вернулся». Но даже это были еще цветочки: не успела отзвучать буря аплодисментов толпы, увеличившейся как бы не втрое, как он убрал руки с клавиатуры и обратился к поклонникам:

— Да, я действительно вернулся. И в жизнь, с которой, каюсь, уже успел попрощаться, и к творчеству, на которое еще в конце апреля не хватало сил, и к вам, слушателям, не бросившим меня даже на пороге смерти. Вернулся благодаря доброй воле князя Игната Даниловича Беркутова-Туманного, талантам его целительницы Ксении Станиславовны и помощи членов Ближнего Круга. Поэтому следующую песню посвящаю им — магам из мира с говорящим названием «Надежда», вернувшим к жизни меня, исцелившим мою жену и подарившим нашей дочери счастье жить нами. Причем сделавшим это по велению души, то есть, абсолютно бескорыстно. Низкий поклон вам, Беркутовы-Туманные. От всей моей семьи.

Поклонились оба. В пояс. А после того, как выпрямились, Мим снова сел за синтезатор и заиграл вещь, в которую я влюбился лет в четырнадцать, и которая помогла выжить на первом курсе АПД — «Огонек Надежды».

Да, она тоже легла на душу, как родная. Но ее я за свою прошлую жизнь прослушал раз пятьсот-семьсот, поэтому грезил одной половиной сознания. А второй вглядывался в картинки с камер микродронов, управляемых Дайной, анализировал поведение членов экипажей полицейских флаеров, десятками прибывавших в Технопарк, и вслушивался в язвительные комментарии верной помощницы, то и дело выделявшей некоторые фигуры «кантиками» разных цветов:

— Вот этот, мордастый, исполнителен, но туп — получив приказ прервать это безобразие, качнулся вперед и даже сделал четыре шага. А вот эта группа заявила тому, кто ими командует, что любая попытка прервать это конкретное «безобразие» вызовет социальный взрыв. Ибо Мима любит все СНС, а он поет. Вживую. Чудом восстановившись после смертельной болезни…

Да, «рвануть» могло о-го-го: к концу исполнения шестой композиции вокруг купола собралось тысячи четыре с половиной верных фанатов Мима, а к трансляции с «концертной площадки» подключилось двенадцать миллионов человек. К началу десятой количество «живых» зрителей почти утроилось, а количество виртуальных выросло на полтора порядка. А к моменту прилета Евгении Михайловны людское море заполнило площадь и все прилегающие аллеи, погребло под собой все флаера, включая полицейские, и захлестнуло большую часть деревьев. Впрочем, стоило Миму попросить пропустить к нему любимую доченьку, как перед девушкой начал образовываться проход.

Как ни странно, народ услышал и меня. Поэтому в момент исчезновения купола сделал всего по два-три шага вперед. Да и те — под давлением задних рядов. Поэтому новый — диаметром в семь метров — никого не зацепил и не травмировал, а Свете ощутимо полегчало.

Ну, а мне полегчало минуты через три-четыре. То есть, после того как Миронова-младшая затискала родителей, вытерла зареванное лицо и сказала нам все, что считала должным. И я, попросив тишины, обратился к толпе:

— Мы сделали все, что могли — Михаил Игоревич и Инесса Павловна полностью здоровы, а значит, Мим может продолжать Творить. Теперь дело за вами: если вы убережете его от произвола личностей, пытающихся любой ценой дорваться до возможностей, даруемых Магией, то в скором будущем мы с вами услышим новые шедевры воистину Золотого Голоса Китежа. На этом у меня все. Счастливо оставаться…

…После возвращения в Клинику Света призналась, что никогда в жизни не испытывала настолько сильных эмоций при прослушивании песен, Полина заявила, что Мим — гениален, Ольга молча согласилась с обоими мнениями, Настена на миг утопила меня в «концентрированной» благодарности, а Ксения Станиславовна похвалила… меня:

— Он — талант, и с этим не поспоришь. Но меня впечатлил мат в три хода, который вы, Игнат Данилович, поставили руководству СНС, выбрав пациента, которого, как я поняла, любит весь Союз, исцелив Мима абсолютно бесплатно и вернув на родную планету в режиме, который не оставил силовикам никакой свободы для маневра. Скажу больше: как только запись этого концерта посмотрят все поклонники таланта Михаила Игоревича, демонизировать вас станет практически невозможно. Ведь этот певец, в случае чего, не промолчит. А его наверняка услышат. В общем, я в восторге!

Этот план придумала Дайна, поэтому я быстренько съехал с темы:

— Надеюсь, этот восторг не помешает инициировать Марину Игоревну?

Целительница понимающе ухмыльнулась и легонечко уколола:

— Раз безмерно уважаемый мною глава рода Беркутовых-Туманных счел Марину Игоревну достойной обретения Дара, значит, я радостно возьму под козырек и вложу всю душу без остатка в превращение простушки в боевую целительницу невиданной мощи… ибо заморенных Одаренных в нашем роду не было, нет и не будет!

Я чувствовал, что она веселится, поэтому состроил важное лицо, кивнул в знак согласия с последним тезисом, вдумался в комментарий Дайны, кинул взгляд на коммуникатор и вздохнул:

— Черт, до обеда осталось всего ничего, а Надя назначила общий сбор на шестнадцать ноль-ноль…

— Недотрога — Кошмар во плоти… — притворно поежилась целительница, продолжавшая развлекаться. — И разочаровывать ЕЕ я, пожалуй, не рискну. Так что верните меня на Дивное, пожалуйста!

— Вы что, даже в море не окунетесь? — «изумленно» спросили мы, и женщина «сломалась»:

— Ради возможности окунуться в море в компании с безмерно уважаемым главой рода Беркутовых-Туманных я пойду даже на конфронтацию с дуэтом Кошмаров во плоти, то есть, и с Надей, и с Натальей Родионовной…

Поржали, перешли в Бухту, быстренько переоделись, выбрались на пляж и спустились к воде. Пока плыли к горизонту, дамы вспоминали и обсуждали импровизированный концерт в Технопарке, а я выслушал доклад БИУС-а о прибытии в оба поместья бригад Первой Военно-Строительной Компании, решил, что для начала работ по строительству карусельных парковок моего присутствия не требуется, и выбросил эту проблему из головы. Благо, к этому моменту дамы успели развернуться к берегу и увидеть огромную проплешину, появившуюся между коттеджами Воронецких из-за удара дурного мальчишки, попавшего под оглушение и решившего «забрать с собой» Дениса. Особы, видевшие запись этого, прости господи, «боя», вздохнули. А целительница ошалело похлопала ресницами и потребовала объяснений. У Светы, плывшей рядом с нею. И, конечно же, получила:

— Тут вчера и позавчера развлекались наши младшенькие. Хотя нет, не так: они развлекались на борту катамарана «Переполох», играя в боулинг и в бильярд, отрываясь на танцполе исключительно под быстрые композиции и завывая в караоке. А на пляже жарили шашлыки… и все. Ибо Полина еще в субботу предупредила гостей, что ее вечеринка — это мероприятие-знакомство потенциальных союзников, соответственно, на нем не будет ни спиртного, ни романтических танцев, ни близости во всех ее проявлениях. Большая часть мальчишек и девчонок ее услышали, а двое особо самовлюбленных придурков — нет. Поэтому еще в субботу вечером начали искать соратников, дабы с их помощью навязать собравшимся свое видение отдыха — медленные танцы в темном помещении, игры на раздевание и ночные заплывы голышом. Пока мечтали «теоретически» и делились волнующими мечтами только с парнями, нашим было плевать. Увы, в какой-то момент Руслан Митков отобрал у своего телохранителя флягу с коньяком и уполовинил ее в каюте, а на обратном пути спутал Дениса с кем-то еще и заявил, что идет клеить «сисястика».

После чего выпал за борт, быстренько протрезвел и вызвал парня на дуэль. Ибо в конце апреля прорвался в третий ранг и считал себя непревзойденным бойцом…

— А Денис у нас, помнится, Кошмар-«единичка», так? — весело хохотнула Ксения Станиславовна.

— Он самый. Поэтому на первой же секунде боя недо-Боярин поймал слабенькое оглушение, запаниковал и вложил четверть резерва в площадную версию каменных копий. Артефактная защита коттеджей Воронецких, само собой, выдержала. Воздушная стена, которой Полина прикрывала зрителей — тоже. А растительность, увы, нет. Вот Денис и расстроился. Из-за того, что опосредованно испортил такую красоту. Поэтому разошелся: рывком вошел в ближний бой, одной-единственной связкой продавил дохленький защитный покров Миткова, заставил высушить резерв восполнениями и по разику вбил Руслана физиономией в каждый пень, каждый ободранный ствол и каждую отрубленную ветку. При этом по-настоящему серьезных травм не наносил, поэтому судья остановил «дуэль» только после того, как герой-любовник потерял сознание. А потом свое слово сказала и Полина — отключила артефакт сокрытия, дала гостям возможность оценить плотность ее ауры и холодно заявила, что следующий «гость», потерявший берега, будет иметь дело с ней. Причем подерется ни разу не до потери сознания.

— Как я понимаю, с этого момента молодежь вела себя идеальнее некуда? — «на всякий случай» уточнила целительница, выслушала односложный ответ, поймала взгляд Птички и посерьезнела:

— Все правильно: абсолютное большинство так называемых благородных понимает только Силу. Поэтому сходу загоняй их в колею, удобную тебе, и держи в ней зубодробительными зуботычинами.

— Уже начала… — флегматично сообщила Птичка, сделала еще два гребка, посмотрела на завибрировавший коммуникатор, вывела сообщение на линзы МДР и насмешливо фыркнула: — Результат не заставил себя ждать: мне только что прилетел миллион рублей. От главы рода Митковых. В качестве виры за недостойное поведение Руслана. Но больше всего веселит не сумма, а фраза в графе «Назначение платежа»: «Полина Сергеевна, не держите зла на наш род: мой внук оказался в разы дурнее, чем я думал…»