Осколки Протокола. Контур забвения

Глава 12

Первого сетника я встретил ударом прута по голове. Тот отлетел в сторону, неловко споткнувшись упал в огонь, и тут же вспыхнул. Заверещав, он ринулся назад, путая и сбивая своих, что дало мне время подготовиться к следующей атаке. Еще один, пригнувшись, бросился снизу, я сбил его с платформы ударом ноги, и тут же едва не пропустил удар копьем — новым врагом оказался воин, и я, не раздумывая, разрядил в него один из стволов обреза. Бодаться с крупными, вооруженными сетниками врукопашную у меня не было абсолютно никакого желания. Жаль только, что патронов всего два, еще один выстрел — и придется что-то думать.

Пока меня спасала выгодная позиция: я стоял в настоящем огненном коридоре, над головой полыхало, отрезая сетникам возможность атаковать сверху, и твари не могли напасть всей кучей. Плюс, большую часть нападающих составляли рабочие, а они явно не горели энтузиазмом… Не горели, да. По крайней мере, пока что. Твари боялись огня, боялись света, и все это их сильно деморализовало. Они были сильны в темноте, сильны количеством и организованностью, и теперь я понимал, почему геллхаунды отказались сюда соваться: в достаточно тесных для робопсов тоннелях их бы просто задавили массой. Сейчас же я был в достаточно выигрышном положении, но рано или поздно либо огонь ослабнет, либо сетники осмелеют — и тогда мне не поздоровится.

Сразу несколько сетников плюнули паутиной, и я выругался — мою верную арматурину вывернуло из руки и отбросило куда-то на рельсы. Сразу за этим маневром последовала атака. Я выстрелил из обреза в особо крупного сетника, пнул другого, пробил клинком голову третьего, и отпрыгнул назад.

Рванув из кармана пыльника бутылку с бензином, я сорвал пробку и щедро плеснул на беснующуюся многоногую массу. Кого-то из облитых сетников качнуло, пламя лизнуло его покрытую язвами кожу, и он весело вспыхнул. Заверещав, тварь бросилась в самую гущу сородичей, сбивая их с ног, и поджигая все новых облитых сетников. Через несколько секунд полыхала вся платформа, а атака окончательно захлебнулась, подарив мне небольшую передышку. Но это явно ненадолго: я уже видел, как десяток здоровенных сетников-воинов спешат ко мне с другого конца платформы, вовсю орудуя копьями. Сетники, не церемонясь, лупили нерещительных сородичей древками, спихивали их с платформы и с каждым шагом становились все ближе. Твою мать, да сколько этот мужик там еще будет копаться?

— Центральный Узел уничтожен, — проговорил в голове Симба. — Колония дезорганизована. Рекомендую скорейшее отступление.

А вот это хорошие новости. Не знаю, как неведомый протокол оценивает успешность выполнения задания, но если Симба зарегистрировал уничтожение Узла — то полдела сделано. Всего-то и осталось, что «локализовать мутагенную угрозу». Сущая ерунда. Вот только как бы эта мутагенная угроза меня самого не локализовала…

Перезарядив обрез, я схватил предпоследний факел и сунул его в огонь. Тот весело вспыхнул, и я тут же взмахнул им, отгоняя здоровенную тварь. Выстрел! Минус один сетник. И минус один патрон… Да сколько вы там валандаться будете?

И в этот момент где-то сзади сухо застучал автомат.

В сетников ударила длинная очередь, сразу подчистую выкосив первый ряд. Один из воинов забился на полу, получив пулю в позвоночник, еще один упал с перрона, поймав головой сразу несколько, остальные отпрянули. Я обернулся: освобожденный мужик стоял с весьма решительным лицом, крепко сжимая автомат, с которого кое-где еще капала слизь. За ним, придерживаясь за плечо спутника — девушка. Она все еще не пришла в себя, но, по крайней мере, была уже свободна и могла двигаться. А значит — пора сваливать.

— Уходим! — рявкнул я, одним прыжком оказавшись рядом со спасенными мною лишенцами. — Быстрей, быстрей, быстрей!

«Быстрей» не очень получилось.

Девчонка, хоть и держалась на ногах, постоянно спотыкалась, мужик — Серый, по всей видимости — тащил ее на себе, но и сам при этом выглядел не сильно лучше. Автомат в его руках дрожал, взгляд метался по сторонам. Впрочем, он хотя бы не паниковал — это уже плюс.

Правда, кажется на этом плюсы заканчивались.

Сетники, похоже, решили, что пора взять реванш.

— Вперед! — крикнул я, развернулся и выстрелил в одного из прыгнувших со стены ублюдков. Патронов, мать их, все меньше. — Бегом к эскалатору!

Огонь на платформе позади затухал. Центрального Узла больше не существовало, паутина сгорела почти вся, и пламя больше не останавливало тварей. Они не бежали. Они шли. Волной. Равнодушной и безостановочной, как лавина.

Ну ладно, «лавина» — это я перегнул. Тут всего-то штук сто пятьдесят тварей было. По пятьдесят на брата. И сестру. Но что-то подсказывало мне, что этого количества нам хватит с лихвой.

Мы пересекли платформу, проскочили под сводом — и я увидел то, что искал.

Эскалатор.

Старый, мертвый, заросший мхом, облепленный коконами, и — как и все тут — затянутый паутиной. Прием не просто пленкой, а слоями, толстыми, как зимняя одежда. Примерно посередине была целая стена из паутины, рассекающая эскалатор на две части — видимо, сетникам очень не нравились гости из внешнего мира…

Вот только вариантов у нас не было. А значит — придется прорываться.

Мы рванули вверх по ступенькам. Путаясь в паутине, скользя по слизи и чуть не падая, волоча за собой девушку, которая до сих пор так и не пришла в себя…

Но, тем не менее — мы поднимались.

Достигнув паутинной стены, Серый повесил автомат на плечо, схватил мой топор и сплеча рубанул по паутине. Вот только вместо того, чтобы рассечь полотно и проделать проход, топор упруго отскочил от него, и Серый по инерции едва не улетел назад. С трудом поймав равновесие, он выругался.

Я бросил взгляд назад. Сетники, облепив эскалатор, стены и даже потолок, неумолимо приближались. Они не торопились, понимая, что деваться нам некуда.

— Охренеть, — выдохнул Серый, глядя на эту картину.

— Ну да, — буркнул я. — Почти как метро в пятницу вечером.

Осмотревшись, и не придумав ничего лучше, я ткнул все еще горящий факел в паутину. Та занималась неохотно, будто не хотела нас пропускать, однако уже через несколько секунд пламя вспыхнуло и заревело.

— Назад! — я схватил девчонку за плечо и дернул. Огонь лизнул воздух, жар ударил в лицо. Несколько секунд — и эскалатор впереди превратился в пылающую пасть. Мы спустились на несколько ступеней.

О том, чтобы проскочить, пока не прогорит вся паутина, нечего было и думать — слишком уж жарко та полыхала. Наверное, сгореть заживо более предпочтительно, чем сдохнуть в коконах сетников, но я предпочитал третий путь.

— Прогорит? — спросил Серый, кашляя.

— Прогорит, — уверенно кивнул я. — Вопрос только в том — когда именно.

Полыхало по-взрослому. Не в силах терпеть чудовищный жар, я спустился еще на пару ступеней. Перезарядил обрез, порылся по карманам и выругался. Патронов больше не было.

Снизу снова послышался визг. Я повернулся на звук и выругался.

Из тоннеля поднимались сетники, и сейчас они были совсем близко. Спереди — воины. За ними — остальная мразь. Визжащая, щелкающая, полыхающая красными глазами.

— У тебя сколько патронов? — повернулся я к Серому.

— Полмагазина, — с сожалением пожал тот плечами.

— М-да… — я с надеждой посмотрел на горящую паутину. Нет, соваться туда рано. Гребаные паучки постарались на славу, заплели проход плотно, во много рядов… Явно не один день здесь упахивались. Надеюсь, они не до самого верха все забаррикадировали, а?

Взгляд на сетников. Идут. И будут здесь раньше, чем проход прогорит окончательно. Хреново… Очень хреново…

— Симба! — пробормотал я. — Готовь нейроген!

Меня пошатывало, к горлу то и дело подкатывал тошнотворный комок, колени неприятно подрагивали, и, в целом, снова лезть в драку, да еще под действием нейрогена, было сейчас последним, чего мне бы хотелось, но другого выхода я не видел.

— Отказ, — отозвался он с той же спокойной холодностью, с которой сообщил бы о пробке на МКАДе. — Повторное использование нейрогена в текущем состоянии приведет к значительному ухудшению состояния носителя.

— Вот это, мать твою, новость! — выстрел. Один воин дернулся, упал, подминая под себя сородича. Один патрон. Остался один патрон.

— Симба, ты серьезно⁈ — я достал из рюкзака последнюю бутылку с бензином. Открутил пробку и принялся обливать ползущих сетников. — Давай, желехяка! Активируй! Хочешь окончить дни, украшая своей микросхемой ожерелье очередного сетника⁈

— С кем ты разговариваешь? — послышался голос Серого.

— С ангелом-хранителем! — огрызнулся я.

— Меня беспголезно запугивать. Мои действия не определяются страхом, — почти обиженно заметил Симба. — Однако с точки зрения расчета, шанс на успешное…

— Не нуди! Врубай! Сейчас! — я выстрелил в вырвавшегося вперед сетника, машинально отметив, что патронов больше нет, размахнулся и метнул факел прямо в толпу. Полыхнуло, сетники откатились назад — но незначительно. Их было слишком много, и они были слишком близко. Еще несколько секунд, и…

[АКТИВАЦИЯ НЕЙРОГЕНА] — вспыхнула перед глазами надпись, я развернулся, выхватил у оторопевшего Серого топор, и, подняв его над головой, прыгнул вниз.

Поехали, повеселимся!

Последнее, что я запомнил — громкий треск черепа воина сетников, когда в него врезалось лезвие топора. А потом меня подхватило, закрутило и унесло на обрушившейся девятым валом волне нейрогена.

Я рубил, резал, кромсал, бил, бросал, рвал и ломал. Уклонялся, отпрыгивал, отшатывался и шел в атаку. Лицо залито слизью, своей и чужой кровью, мышцы гудят от напряжения, как электроподстанция, кровь долбит в мозг, сердце грохочет так, будто собирается выпрыгнуть из груди. Я — возмездие, я — страх и ужас, я — воплощение бога войны на этой грпезной земле, я — сама смерть!

[ВНИМАНИЕ!!!]

Зафиксировано критическое снижение жизнеспособности. Дальнейшее использование нейрогена может привести к гибели носителя.

Активация нейрогена заблокирована.

Чего? Какого…

Я зашатался и рухнул на спину, больно ударившись о ступени. Надо мной нависла оскаленная морда сетника, я попытался вскинуть руку, чтобы защититься, но, кажется, я теперь абсолютно не владел своим телом. Сетник довольно ощерился, размахнулся копьем… И опрокинулся вниз, прямо на своих сородичей, когда сверху по нему хдестнула автоматная очередь. Ступени задрожали — кто-то бежал. Картинка плыла, зрение заволокло туманом, и я чувствовал, что медленно, но верно скатываюсь в темную пучину беспамятства. Нет, только не это! Твою мать…

Чьи-то сильные руки дернули меня, подхватили и поволокли наверх. Над ухом коротко и отрывисто стучал автомат, раскаленная гильза попала мне за шиворот, обжигая кожу, но я даже ругнуться не смог. Кто-то кричал, над головой мелькали ребра перекрытия… Новый рывок — ступени кончились. Меня поволокли еще быстрее. Снизу раздавалось злобное шипение, свист и гортанные вопли. Перед глазами на миг мелькнула девичья фигурка. Девушка размахнулалсь и швырнула вниз массивный цилиндр. Через секунду павильон метро отсветила вспышка, настолько яркая, что стало больно глазам, внизу гулко бумкнуло, и резко наступила тишина. Плотная, уютная и вязкая, резко контрастирующая с тем хаосом, что царил здесь всего секунду назад. Вместе с ней пришла и тьма. Теплая и ласковая. Настолько приятная, что я решил ей не сопротивляться, расслабился и скользнул в ее объятия. Всего на секундочку. Совсем чуть-чуить отдохну и продолжу убивать. Обязательно продолжу. Только чуточку позже. В конце концов, хотя бы несколько секунд отдыха я заслужил.

— А я говорю, надо убить его и сваливать отсюда, — слова ввинтились под череп раскаленным сверлом, я даже смысл их не сразу понял. — Пока сетники не приперлись!

— На улице день. Сетники днем не выбираются, ты сам знаешь, — если первый голос был мужским, слегка гортанным и грубым, то второй был высоким, приятным и несомненно принадлежал женщине.

— Да какая разница? Не сетники, так этот очнется. Ты видела, что он творил там, внизу? Уверена, что хочешь с ним связываться, когда эта машина смерти в себя придет?

Машина смерти — это я, да. Приятно познакомиться. Вот только сейчас у этой машины явно закончилось горючее…

— Он нас спас, Серый, — женский голос звучал укоризненно.

— Потому что знал, что сам не выберется! А дальше… Ты видела татуировку у него на запястье? Это гребаный киборг! Хочешь на переработку отправиться?

— Он не может быть киборгом! — девушка повысила голос. — Он вел себя совсем, как человек! Ты же сам его вытащил!

— Потому что не видел, кого тащу… То, как он себя вел, еще ничего не доказывает, — мрачно буркнул Серый. — Лиса, у него Клеймо Эдема! Он — проклятая тварь! Такая же, как и остальные! Забыла судьбу Седьмого Убежища? Те, кто впустили его, тоже думали, что он — человек!

— Это не он! Не может быть он! — горячо возразила девушка.

— Со мной-то не спорь! Я видел записи! Эту рожу никогда не забуду! Он вырезал всех, подчистую! Сорок пять человек!

— Вот только тот, кто разорил Седьмое Убежище — мертв., — мрачно ответила девушка. — Ты обознался, Серый.

— Я не собираюсь проверять, обознался я, или нет, — мрачно отрезал мужчина. Я услышал шорох одежды, треск камешков под подошвой, сделал над собой усилие и открыл глаза.

Прямо надо мной стоял Серый. Губы сжаты, глаза прищурены, в руке — пистолет весьма неслабого калибра… И ствол этого пистолета сейчас смотрел мне прямо в лицо.

— Доброго дня, господа, — с трудом разлепив пересохшие губы, прохрипел я. — И дамы тоже. Рад видеть, что вы в порядке. И, если уж я случайно подслушал ваш разговор — не объясните ли мне, что тут, мать вашу, происходит? И какого хрена мне тычут в лицо пушкой?

Лицо Серого исказила гримаса.

— Я же говорил, что его нужно валить сразу! — прорычал он, и утопил спуск.

Ну нихрена себе сходил за хлебушком!