Осколки Протокола. Контур забвения

Глава 20

С маршрутом у Симбы что-то не ладилось, и он взял паузу. Которой я воспользовался, чтобы оглядеться и прикинуть свои активы с пассивами.

По сравнению с ревушим потоком, и уж тем более — с байпасом, из которого я только что выбрался, в машинном отсеке царила тишина. Не та, что бывает после боя, когда гул в ушах перекрывает все остальные звуки, и даже не та, что бывает в мертвых зданиях, где ветер играет в дыры и шорохи. В мертвых зданиях не гудит, вибрируя и отдаваясь этой вибрацией в кости, турбина, работающая на холостом ходу. Эта тишина была другой. Глубокой. Тягучей. Словно сама станция прислушивалась ко мне, вдыхала меня. Решала — трогать или пока оставить в покое. Я бы советовал ей склониться ко второму. Станции все равно, а мне — приятно.

Я стоял посреди обслуживающего отсека, из которого выбрался через аварийный люк, и ждал, пока Симба разберется с маршрутом. Ныло и болело все — плечи, грудная клетка, суставы. А еще, действие волшебного кулеша, которым меня накормил охотник, кажется, закончилось, и мне постепенно опять становилось… Скажем так, не по себе. И если тошноту я еще мог как-то загнать поглубже, не обращая на нее внимания, то вот общее состояние оставляло, мягко говоря, желать лучшего. Вот только раскисать было некогда. Пока я не доберусь до медблока, легче мне не станет. А если я раскисну — то до медблока я не доберусь. Семь бед, один ответ, в общем. Одежда липла к телу, в ботинках хлюпала вода. Пальцы дрожали — то ли от холода, то ли от стресса, то ли от смеси того и другого. Я чувствовал себя человеком, которого только что пережевала и выплюнула сама Система — и, в глобальном смысле, где-то так и было.

Сделав шаг в сторону, я скинул рюкзак и опустился на корточки, облокотившись о сырую стену. Сырость тут была почти осязаемой — словно станция потела страхом. Воздух пах ржавчиной, электричеством и чем-то кислым, отдаленно напоминающим гнилые фрукты. Может, остатками прежнего мира. Может — тем, что этот мир вырастил взамен.

Я скинул куртку и принялся ее отжимать. Теплее в ней от этого не станет, но хотя бы уберу демаскирующий фактор — вода с меня до сих пор лилась ручьями при каждом движении. Потом настал черед штанов. Сняв ботинки, я вылил из них воду и снова экипировался в сырую, неприятно холодящую одежду.

Итак, что у нас по потерям? В безвозвратные однозначно списываем фонарь. Его сорвало с головы и унесло в турбину где-то на моменте кувыркания в ласковых объятиях водосброса. Очень не к месту, если честно. Сейчас бы он мне пригодился. Здесь, конечно, посветлее, чем в тоннелях метро, но это в машинном зале, где, сквозь узкие окошки под самой крышей пробивался тусклый свет луны, и я мог хоть что-то видеть, особенно — с помощью Симбы. Но мне ведь еще по всей станции бродить… Хорошо, если просто ноги переломаю…

Больше я в ходе своего безумного заплыва, вроде как, ничего не потерял. Ну, не считая безвозвратно утраченного чувства прекрасного. А еще… Пожалуй, я больше никогда не полезу купаться в воду, в которой не видно дна. Ни в реку, ни в озеро, ни, уж тем более, в болото. Ну и, полагаю, скрытно проникать на территории охраняемых объектов через водосбросы я тоже больше не стану. Не лежит душа. Не мое это, как выяснилось. Пусть даже с другой стороны обещают рай со шведской линией и бесплатный вай-фай. Ни за какие коврижки.

Я сплюнул в сторону и посмотрел на свое отражение в темной луже под ногами. В ответ из нее глянул кто-то уставший, злой и по уши в говне. В прямом и переносном смысле.

— Ну, не утонул — и то хлеб, — пробурчал я, вставая. — Симба! Ну что там с маршрутом? Я бы с удовольствием отдохнул тут подольше, но боюсь на это у нас совсем нет времени. Или ты там завис, железяка?

Вместо ответа перед глазами снова появилась трехмерная схема станции, с точкой и стрелочкой, как в навигаторе. Стрелочкой, судя по расположению, был я сам, точкой — конечная цель маршрута. Я посмотрел на нее с плохо скрываемой тоской. Нас разделяла не просто бесчисленная череда залов и отсеков, но и несколько уровней — ядро, чем бы оно ни было, находилось гораздо ниже уровня земли. М-да. Нет, если внутри станции никого нет, и охрана периметра — единственные ее обитатели, вопросов нет, увеселительная прогулка. Но я-то знаю, что это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Так а маршрут-то где, Симба? — не увидев уже привычной пунктирной линии, переспросил я. Что-то тупить мой электронный помощник начал, не отсырел ли часом?

— Построение маршрута невозможно, — отрапортовал Симба. — Реальная конфигурация станции не совпадает с план-схемой. Требуется подключение к инженерным системам станции для актуализации данных.

— Ты серьезно? — я хмыкнул. — Вот так просто постучимся к ним в серверную, и скажем, мол, ребят, постойте в сторонке, нам тут приконнектиться надо? А может сразу коды удаленного доступа к ядру попросим? Ну, чтоб ноги не бить, да по станции не шляться?

— Вместе с информационным пакетом получены таблицы доступа верхнего уровня к инженерным системам станции. При прямом подключении к внутренним системам есть вероятность подключения к системам безопасности станции.

Так, стоп…

— Погоди, железяка, — начал я вкрадчиво. — То есть, помимо схемы, ты получил еще что-то?

— Ответ утвердительный. Информационный пакет, помимо план-схемы станции содержал таблицы доступа верхнего уровня…

— К инженерным системам станции, ага, — довольно резко оборвал его я. — Это я помню. То есть, ты получил от Эдема еще какие-то файлы, и мне об этом не сказал, правильно понимаю?

— Ответ утвердительный… — мне показалось, или интонации Симбы звучали… Заискивающе? Как будто ассистент только сейчас понял, что лажанул?

— Послушай, железяка, — закипая, начал я. — Если ты еще хотя бы раз попробуешь от меня утаить что-то важное, если ты хоть раз «забудешь» то-то, что тебе передал твой гребаный Эдем… Клянусь, я найду способ тебя из своей башки выковырять и всунуть кому-нибудь другому. Будешь, вон, риперам ассистировать. Вкурил?

— В случае извлечения микросхемы ассистента из коры головного мозга, с вероятностью в двеяносто девять процентов носителя ждет гибель, — пробормотал Симба. — Моя задача — хранить и защищать, а, следовательно, я не могу допустить такого исхода.

— Ну вот и не выделывайся тогда, — буркнул я. — Храни и, мать его, защищай. Ты меня понял?

— Директива актуализирована, — нет, ну мне точно не показалось, голос ассистента звучал виновато! Так, глядишь, и разговаривать скоро начнет по-человечески…

— Ладно, — буркнул я, разминая шею и поудобнее перехватывая топор. — Что там насчет доступа, повтори еще раз.

— Предоставленный уровень доступа предполагает потенциальную возможность подключения к внутренним системам станции: камерам наблюдения, закрытым шлюзам, элементам охраны и контроля. Возможно — даже к резервным системам энергоснабжения.

Хм. Звучит интересно.

— И что для этого нужно?

— Для активации требуется физическое подключение. Необходимо отыскать ближайший инженерный блок и осуществить синхронизацию. Только после этого доступ может быть подтвержден или отклонен.

— Ага. То есть все это — теоретически, — протянул я. — Понял. И куда нам для этого двигать?

— По имеющейся информации на текущем уровне расположен узел технического обслуживания. Согласно старым схемам — это инженерный блок третьего уровня. С высокой вероятностью, точка доступа сохранена.

— Ну, значит пошли посмотрим, — хмыкнул я. — А то я тут уже подмерзать без движения начал. Веди!

В интерфейсе возникла пунктирная линия, ведущая к нужному блоку, я сориентировался, и не спеша пошел вперед. Блин, вот уж действительно «пойди туда — не знаю, куда, синхронизируй то — не знаю, что»… Как меня задолбали уже эти загадки…

А станция где-то в глубине продолжала дышать, скрипеть и хлюпать, будто огромный зверь, вспавший в спячку.

Нужно бы постараться ее не разбудить…

Проход через машинный зал оказался задачей не из легких. И не потому, что там кто-то ждал — Симба молчал, а, значит, здесь никого не было. Просто машинный зал был… огромным.

Я остановился посредине, огляделся и присвистнул. Потолок терялся в темноте, где-то наверху угадывались кран-балки и старые прожектора, стены покрыты пятнами ржавчины и грибком, трубы тянулись по ним, как корни мертвого дерева. Повсюду торчали кабельные лотки, закопченные, с выдранными секциями, и исписанные краской техников, от которых остались, пожалуй, только эти надписи.

Но главное — турбины.

Громадные цилиндры, покрытые оплавленным металлом, заросшими краской маркировками и слоем времени. В шахтах, уходящих в пол, все еще стояла вода — в некоторых до сих пор булькало, словно станция не до конца сдалась. Их массивные обода и обмотки торчали, как кости зверя, которого раздели и бросили гнить. Кое-где между турбин валялись старые каски, лопаты, проломленные щиты. Откуда — не ясно. И лучше, наверное, не знать.

Моя старая знакомка, о лопасти которой я едва не размазался совсем недавно, была единственной, что гудела и вибрировала. И то, генерация энергии, как понимаю, была выключена. То ли зараженной станции не требовалась энергия, то ли она добывала ее каким-то другим путем, то ли еще что-то… Не знаю, я не технарь, я солдат. Как по мне — чтоб они все вообще тут от недостатка энергии сдохли, я бы только порадовался. Не ревет, как взлетающий истребитель — и хорошо.

Я шагал между турбинами, пригибаясь и следя, чтобы не задеть ничего лишнего, и звуки моих шагов, как я ни старался ступать тише, отражались от их кожухов и порождали эхо — не звук, а ощущение: будто внутри что-то шевелится, дышит, ждет. Один раз из вентиляционного люка с влажным звуком выпала крыса, и я, не думая, рубанул ее на лету топором, прежде чем понял, что она уже мертва. Гнилая, раздутые глаза, череп прогрызен — будто кто-то выел мозг. Прекрасное место, ничего не скажешь.

— Симба, ты точно уверен, что здесь все мертво? — пробормотал я, перегибаясь через лестницу и переходя на другой уровень зала.

— На текущий момент зафиксирована лишь фоновая электростатическая активность. Тепловых или биологических следов — не обнаружено. Акустический анализ — в пределах допустимой нормы. Вероятность внезапного контакта: минимальна.

— Минимальна, говоришь… — пробормотал я и пошел дальше, стараясь не шлепать мокрыми ботинками по полу.

На выходе из зала — узкий коридор, обшитый металлическими панелями. Потолок низкий, лампы разбиты, где-то мерцает старая аварийка. Я подошел к двери. Обычная, техническая, со скругленным краем и желтой полосой. Потянул за ручку.

Заклинило. Ну, кто бы сомневался?

Я дернул сильнее. Металл дрогнул, но не подался. Судя по звуку — не заварено, просто перекошено, может, где-то поджало дверной привод или что-то механическое упало с обратной стороны.

— Ну прекрасно… — я с силой дернул еще раз и, убедившись, что ничего не выйдет, отошел на шаг. — Симба, проверь, что у нас за дверью. Желательно, до того как я ее распахну и получу когтями по роже.

— Провожу сканирование.

В интерфейсе вспыхнули несколько графиков. Я замер, в свою очередь прислушиваясь к звукам по ту сторону. Ничего. Только слабый гул и электрический щелчок — то ли замыкание, то ли игра проводов в стене.

— Пространство за дверью: узкий проход, протяженность — около двадцати метров. Затем — развилка. Активность: отсутствует. Звуковых аномалий или сигнатур живых существ не обнаружено. Вероятность угрозы: менее трех процентов.

— Ага, три процента. Знаю я ваши проценты… — буркнул я, — ну ладно. Значит, вскрываем.

Я перезватил топор удобнее. Прорезиненная рукоять легла в руку, как родная. Ручка внизу — не только гвоздодер, но и отличная альтернатива лому. Так, собственно, создателями топора и задумывалось. Поддев нижний край створки, я уперся ногой в косяк, вложился всем весом. Хруст. Еще толчок. Металл скрежетнул. Петли сдались с обиженным скрипом.

— Есть контакт…

Я чуть присел и навалился вбок. Дверь с резким вздохом воздуха поддалась и медленно распахнулась внутрь. За ней — гулкий, полутемный коридор. Стены облуплены, на полу кое-где плесень. На одном из поворотов — кусок старого костюма химзащиты, пустой, с выжженным шевроном на плече.

Я задержался на пороге, провел взглядом по теням и выдохнул.

— Ну что, пошли, Симба. Глянем, чего там за инженерный блок. Только, пожалуйста, если внутри что-то шевелится — не жди, пока я туда полезу. Уведомляй заранее. Договорились?

— Подтверждаю. Алгоритм оповещения обновлен. Ваша безопасность — наш приоритет.

— Звучит, как рекламный слоган, — хмыкнул я. — Где-то я такой уже слышал. Что-то там про пустоши и райский сад. Не помнишь, где?

— Девиз корпорации ГенТек… — начал было Симба, и я разочаровно вздохнул.

— Не продолжай, Симба. Я шучу. Просто мне на какой-то момент покащалось, что я сумел привить тебе чувство юмора. Видимо, показалось.

— То, что носитель называет чувством юмора, снижает концентрацию, а соовтетсвенно — и боевую эффективность. Следовательно, шансы на гибель носителя растут, а моя задача — хранить и защищать.

— Угу. Я от твоего занудства скорее повешусь, железяка, чем от снижения боевой эффективности, — буркнул я. — Ладно, заткнись. Идем искать твой инженерный блок.

Симба послушно умолк, а аккуратно и медленно двинулся по коридору, прислушиваясь, как где-то в глубине движется станция.

На миг мне показалось, она поняла, что я иду к ее сердцу.

Надеюсь, это просто нервы расшалились…