Космонавт

Глава 10

Я проснулся от резкого звона будильника. Открыл глаза и уставился в потолок с трещинами и разводами, похожими на очертания материков. Сегодня день первого экзамена в аэроклубе. В груди поселилось странное чувство. Не волнение даже, а, скорее, сосредоточенная готовность. Сегодня проверят, чего я стою на самом деле. Можно ли так быстро стать другим человеком? Бег, подтягивания, упражнения на пресс. Всё как в будущем, только без современных тренажёров и пульсометров.

Резко поднялся с кровати. Потянулся, почувствовав, как хрустят позвонки, подошёл к радиоприёмнику и включил «Утреннюю зарядку».

«Раз-два, наклон влево! Три-четыре, вправо!» — весело командовал диктор.

Я автоматически повторял движения, мысленно проверяя себя: «Пульс ровный, дыхание свободное, мышцы в тонусе». После зарядки пошёл на кухню и быстро собрал лёгкий завтрак: два варёных яйца, ломоть чёрного хлеба с маслом и стакан чая с сахаром. Пока ел, мельком пробежался взглядом по вчерашним конспектам.

Надел спортивный костюм и вышел из дома. Сегодня на улице стояла типичная сентябрьская погода. Было прохладно, но ещё не холодно. Лёгкая пробежка до стадиона и обратно — нагружать себя не нужно. Так, разминка перед экзаменом.

Дома я принял быстрый душ, переоделся. Надел свою лучшую рубашку — голубую в мелкую клетку. Брюки со стрелками, пиджак со школьного выпускного. В зеркале отразился типичный советский паренёк. Только вдумчивые глаза выдают несоответствие возрасту. С собой захватил спортивный костюм и кеды.

Перед выходом ещё раз проверил документы: паспорт, медицинскую справку, направление из военкомата. В карман пиджака сунул блокнот и карандаш.

Я подошёл к зданию аэроклуба ровно за полчаса до начала экзаменов. На плацу уже собралось человек двадцать абитуриентов — парни, в основном, крепкие, подтянутые. Некоторые нервно переминались с ноги на ногу, другие, напротив, старались выглядеть самоуверенными — мол, какие тут сложности, тут и делать-то нечего.

Комиссия ещё не вышла, и мы ждали, сбившись в небольшие группы. Я прислонился к столбу и стал изучать присутствующих. И вдруг среди поступающих я увидел знакомое лицо. Ту самую девушку с остановки, что читала в газете про космонавтов. Сегодня она была в синем костюме, волосы собраны в аккуратный пучок. Стояла чуть в стороне, спокойно листая какие-то бумаги.

«Ну конечно, — мысленно усмехнулся я. — „Только начинаю интересоваться космосом“, говорила? Да ты, милая, явно не первый год готовишься к поступлению.»

В этот момент дверь с шумом распахнулась, и на плац вышел… тот самый мажорчик из военкомата. Всё тот же наглый взгляд, та же развязная походка. Он был одет с иголочки: свежий костюм, галстук с зажимом, ботинки с зеркальным блеском. Увидев меня, он заметно скривился, но быстро взял себя в руки.

«Ну вот, отличная компания собирается, — подумал я. — Значит, будет интересно.»

Мажорчик направился прямиком к девушке, о чём-то оживлённо заговорил, жестикулируя. Она лишь вежливо улыбнулась в ответ и отошла в сторону. Парень нахмурился, но тут снова раздался звук открываемой двери — и, наконец, на плац вышли и члены комиссии во главе с майором Крутовым.

За ними шёл высокий, сухопарый мужчина лет сорока в сером костюме. Он не стал участвовать в подготовке к экзаменам, просто отошёл в сторону и прислонился к стене возле двери, закуривая сигарету.

Но что-то в его позе, в том, как он медленно водил взглядом по собравшимся, заставило меня насторожиться. Его холодные и изучающие глаза на мгновение остановились на мне. И чего он так уставился?

«Странный тип, — подумал я. — Не инструктор, не врач… И почему-то все члены комиссии поглядывают в его сторону, будто ждут указаний.»

Мужчина докурил, раздавил окурок каблуком и не спеша подошёл к майору Крутову. Они о чём-то коротко переговорили, а потом незнакомец отошёл назад к двери и продолжил наблюдение. В отличие от остальных членов комиссии, он казался безликим, будто не отсюда.

«Надо будет присмотреться к нему повнимательнее, — мысленно отметил я. — В аэроклубе явно случайные люди не собираются.»

В этот момент мои размышления прервал резкий свисток. Майор Крутов, бросивший быстрый взгляд на таинственного незнакомца, скомандовал:

— Абитуриенты, построиться!

Мы выстроились в шеренги. Незнакомец в сером костюме занял позицию у дальнего угла плаца, откуда мог видеть всех сразу. Его присутствие словно нависло над нами незримым грузом. Даже мажорчик, обычно такой развязный, под его взглядом поёжился и старался не высовываться.

Тем временем мы быстро выстроились в три шеренги. Рядом со мной встал коренастый паренёк с широким, как блин, лицом, который тут же шепнул:

— Слышал, сегодня физу сдаём, а через пару дней — теорию. Говорят, отсеется половина.

Я кивнул, но ответить не успел, потому что майор начал зачитывать нормативы.

— Первое испытание — бег на три километра. Норматив — не более двенадцати минут. Затем подтягивания — минимум двенадцать раз. И завершим упражнениями на пресс — сорок раз за минуту. Десять минут на переодевание и подготовку! Разойдись!

Мы переоделись, под это дело выделили два кабинета. Девочкам отдельный, хотя их было — по пальцам сосчитать.

Комиссия в составе трёх человек — майора Крутова, женщины-врача и гражданского инструктора — заняла места у стартовой линии. Нас построили по четверо. Я оказался в третьей группе. Девушку поставили бежать отдельно, с двумя другими поступающими женского пола.

Пока первые бегуны ушли на дистанцию, я разминался, наблюдая за происходящим. Когда начались забеги, я заметил, как «серый человек» (я мысленно уже дал ему это прозвище) делает какие-то пометки в маленьком блокноте. Не оценки — он явно фиксировал что-то другое. Может, особенности поведения? Или реакцию на стресс? Этакий негласный экзаменатор. Хрен в пальто… то есть в пиджаке.

Особенно пристально он наблюдал за той самой девчонкой, с которой я столкнулся на остановке. Когда та легко, можно сказать, почти изящно пробежала дистанцию, я уловил на его лице едва заметное одобрение. Но стоило ей скрыться из виду, как его выражение снова стало каменным.

«Кто же ты такой? Товарищ Серый… — вертелось у меня в голове. — И почему тебя так интересуют поступающие в аэроклуб?»

Но ответа на этот вопрос у меня не было. Пока не было…

— Громов, на старт! — окликнул меня майор.

Я подошёл к линии, ещё раз напряг и расслабил ноги и спину и занял позицию. Свисток пронзил воздух. Я рванул вперёд, оставляя позади не только соперников по забегу, но и все лишние мысли. Впереди были три километра — это чёткая цель.

Я побежал, сразу задав высокий темп. Первые двести метров пролетел легко. Уже почти привыкшее к нагрузкам тело слушалось идеально, и я наладил ритм дыхания. Впереди бежали трое парней из моей группы, но я быстро начал их настигать.

Первый километр дался без проблем — мышцы разогрелись, пульс был ровный. Но на втором круге, когда я заходил за угол плаца, где стояла высокая стена с плакатами и склад спортинвентаря перекрывал обзор с места расположения комиссии, я заметил неладное. У самого края беговой дорожки, в тени навеса, стоял тот самый мажорчик со своим приятелем — угловатым парнем в потёртой спортивке.

И в тот момент, когда я поравнялся с ними, приятель мажорчика «случайно» шагнул на дорожку прямо передо мной, одновременно толкнув стоявшую рядом тележку с мячами.

Я едва успел отпрыгнуть в сторону, но левая нога подвернулась на выкатившемся мяче. Резкая боль пронзила колено. В голове пронеслось: вот суки!

Но останавливаться было нельзя.

Стиснув зубы, я перешёл на более короткий шаг, перераспределив нагрузку. Боль была резкой, но терпимой. Думаю, это небольшое растяжение. Прошипев сквозь стиснутые зубы ругательство, я посмотрел вперёд — оставалось ещё полтора километра.

Оглянувшись мельком, я увидел, как мажорчик и его друг переглянулись. Видимо, ждали, что я сразу сойду с дистанции.

«Хрен вам, » — подумал я и лишь прибавил скорость, несмотря на протестующую ногу.

Третий километр дался тяжело. Нога горела, но я перешёл на отработанное дыхание в два вдоха — два выдоха. Один за другим я обошёл всех бегунов своей группы, вырвавшись вперёд.

Последние сто метров я прошёл на пределе. В груди горело, в висках стучало, но финишную черту я пересек первым.

10 минут 48 секунд.

Даже с травмой я справился почти на минуту быстрее нормы. Хорошо.

Остановившись, я тяжело дышал, буквально чувствуя, как колено опухает. Заметил, как мажорчик сжал кулаки, когда понял, что его план провалился. И тут же я почувствовал чей-то взгляд. Оглянулся и увидел Серого, который по-прежнему стоял в стороне. Его блокнот был открыт, а карандаш замер над страницей. На его лице мелькнуло что-то вроде… понимания?

«Всё видел? Или мне показалось?» — подумал я и выпрямился, игнорируя боль в колене.

Первое испытание было пройдено. Но впереди ещё подтягивания и пресс. И, судя по всему, не только они.

После бега нам дали двадцать минут на отдых. Я сел на скамейку, осторожно ощупал травмированное колено, когда ко мне подошла та самая девушка с остановки.

— Здравствуйте, — сказала она, слегка улыбнувшись. — Я Катерина. Поздравляю с отличным результатом. Что-то серьёзное? — её взгляд скользнул к моему колену.

— Спасибо, — кивнул я. — Сергей. Да нет, ерунда. До свадьбы заживёт, — улыбнулся я. — А вы ведь не всё тогда про себя рассказали? Да?

Катя слегка покраснела, опустила глаза. Несколько минут она мялась рядом в нерешительности, а потом, выдохнув, будто перед прыжком в воду, проговорила:

— Я хотела сказать… тогда, на остановке, я правда немного слукавила. Мой отец — ведущий инженер в ОКБ Яковлева. С детства слышала разговоры о самолётах, так что… — она сделала неопределённый жест рукой.

— Понятно, — улыбнулся я. — Значит, вместе учиться будем?

— Ой, если поступим… — начала она, но тут к нам подошла группа во главе с тем самым мажорчиком.

— Катюша! — громко произнёс он, нарочито игнорируя меня. — Поздравляю с блестящим результатом!

— Спасибо, Витя, — бледно улыбнулась Катя и непроизвольно сделала шаг в сторону, подальше от мажорчика. Я мысленно хмыкнул, заметив это.

— Хотя, — он бросил снисходительный взгляд в мою сторону, — некоторым, видимо, приходится компенсировать недостаток способностей… нестандартными методами.

Его друзья захихикали. Я поднял глаза:

— Методами вроде подножек в слепой зоне? Да, это действительно требует определённой… изобретательности.

Витя на мгновение смутился, но быстро взял себя в руки:

— Я бы на твоём месте не лез на рожон, Громов. В авиации ценят не только физическую подготовку, но и… как бы это сказать… правильное происхождение, — он многозначительно посмотрел на мою скромную одежду. — Лётчик должен быть породистым.

— Странно, я думал, у нас страна рабочих и крестьян. Или я что-то пропустил? Может, уже восстановили дворянские титулы?

Несколько стоявших рядом абитуриентов фыркнули. Виктор покраснел:

— Не борзей! Мой отец…

— … наверное, очень гордился бы, узнав, как его сын пытается за счёт его заслуг выставить себя героем, — спокойно закончил я, перебив его.

Будь мне и вправду только восемнадцать лет, может, я бы и не нашёлся так быстро, как его осадить — потому что меня захлёстывали бы обида и гнев. Но не теперь…

Катя подавила улыбку. Виктор открыл рот, чтобы что-то сказать, но я резко встал, опираясь на одну ногу больше, и шагнул к противнику. Пусть только дернется — и встречу двоечкой. При свидетелях первым бить нельзя, сразу вылечу. А тут, как будто защищался. Ну же, давай…

Но в этот момент раздался резкий свисток.

— К перекладинам! — громовым голосом скомандовал майор Крутов.

Витя бросил на меня злобный взгляд и, развернувшись, направился к снарядам. Катя задержалась на секунду:

— Ты… будь осторожнее с ним. Его отец действительно важный человек — замдиректора горторга.

— Спасибо за предупреждение, — кивнул я. — Но, кажется, у меня есть кое-что посильнее влиятельных родителей.

— Что же? — удивилась она.

— Чистая совесть и чувство юмора, — улыбнулся я, подмигнув ей, и пошёл к перекладине.

Я занял место среди абитуриентов, наблюдая за тем, как другие выполняют подтягивания. Виктор с друзьями стояли впереди, демонстративно перешептываясь и бросая в мою сторону насмешливые взгляды.

Когда подошла очередь мажорчика, он с размаху запрыгнул на перекладину и начал подтягиваться рывками, явно стараясь произвести впечатление. Десять раз он сделал, но последние три — с явным усилием и дерганьем, лицо покраснело, на лбу выступили капли пота. Спрыгнув, он самодовольно огляделся, будто ожидая аплодисментов. Понятное дело, ради него задерживать вступительные испытания для остальных никто не стал.

«Слабовато для парня с такими амбициями», — подумал я.

— Громов, к снаряду! — раздалась команда.

Подойдя к перекладине, я сделал глубокий вдох. Колено всё ещё ныло после забега, но на руках это не должно сказаться. Небольшой прыжок, и лёгким движением я ухватился за перекладину.

Первые десять подтягиваний дались легко. Я чувствовал, как работают мышцы — чётко, как хорошо отлаженный механизм. На пятнадцатом начал считать вслух, чтобы все слышали:

— … шестнадцать… семнадцать…

Вокруг воцарилась тишина. Даже Виктор перестал перешёптываться с друзьями. На двадцатом подтягивании я почувствовал лёгкое жжение в мышцах, но продолжал:

— … двадцать два… двадцать три…

Всё… харэ…

Отцепившись от перекладины, я услышал одобрительный гул. Даже майор Крутов кивнул, делая пометку в ведомости. Возвращаясь в строй, я почувствовал на себе взгляд всё того же Серого. Он по-прежнему стоял в стороне, но теперь его внимание было приковано только ко мне.

И тут произошло нечто странное. К нему подошла та самая Шапокляк — секретарь приёмной комиссии, с которой у меня интересный был разговор на собеседовании. Она что-то быстро зашептала ему на ухо, время от времени бросая в мою сторону колючие взгляды.

Серый слегка наклонился, чтобы лучше слышать её. Его лицо оставалось невозмутимым, но вот взгляд в мою сторону стал ещё более пристальным. Он медленно кивнул в ответ на её слова, не отводя взгляда от меня.

«Что-то здесь нечисто, — пронеслось у меня в голове. — Шапокляк явно говорит обо мне, а этот тип слушает слишком внимательно.»

Я сделал вид, что не замечаю их разговора, но был начеку. Ситуация становилась всё более интересной. Почему секретарь приёмной комиссии шепчется с этим загадочным наблюдателем? И почему их интересую именно я? Я где-то прокололся? Вроде нет.

В этот момент раздалась команда переходить к упражнениям на пресс. Я занял своё место, но периферийным зрением продолжал следить за странной парой. «Серый человек» что-то записал в свой блокнот, затем закрыл его и отошёл в тень, продолжая наблюдать.

Пресс дался мне легко. Сорок раз за минуту я сделал, даже не сбив дыхания. Мои тренировки все эти дни дали о себе знать. Колено по-прежнему ныло, но боль притупилась, превратившись в фоновое неудобство.

Когда последний абитуриент закончил упражнение, майор Крутов собрал комиссию для обсуждения результатов. Мы, тем временем, разбрелись по плацу: кто-то пил воду из фонтанчика, кто-то растирал ноющие от напряжения мышцы. Виктор с компанией стояли в сторонке, перешёптываясь и бросая в мою сторону недобрые взгляды. Катя, напротив, держалась ближе ко мне, будто чувствуя, что мажорчик ещё не успокоился.

— Ты правда не хочешь сообщить о травме? — тихо спросила она. — Врач могла бы осмотреть колено.

— Не стоит, — я усмехнулся. — Если скажу, это выльется в разборки. А мне не нужны лишние проблемы перед зачислением.

Катя хотела что-то ответить, но в этот момент дверь здания аэроклуба распахнулась, и на плац вышел майор Крутов с листом бумаги в руках.

Стало тихо, будто все разом перестали даже дышать. Впрочем, возможно, так оно и было.

— Абитуриенты, построиться! — скомандовал он.

Мы быстро выстроились в шеренгу.

— По итогам сегодняшних испытаний, — начал майор, — все абитуриенты справились с нормативами. Однако лучшие результаты показали следующие кандидаты.

Он зачитал три фамилии. Катя была второй.

— И, наконец, лучший результат по физподготовке — Громов Сергей.

В рядах абитуриентов прошелестел одобрительный шёпот. Виктор стиснул зубы, лицо его покраснело.

— Через два дня в девять утра — теоретический экзамен. Список допущенных будет вывешен на доске объявлений.

Комиссия стала расходиться. Я уже хотел пойти переодеться, как вдруг заметил, что Серый что-то говорит майору Крутову, и теперь уже оба бросают взгляды в мою сторону. Сейчас, правда, Шапокляк с ними не было.

Катя, стоявшая рядом, тоже заметила это.

— Ты в центре внимания, — тихо сказала она. — Этот человек… он не просто так здесь.

— Да, — я кивнул. — И мне очень интересно, почему.

В этот момент Серый резко развернулся и направился прямо к нам. Мужчина подошёл, остановившись в полушаге. Вблизи он казался ещё более необычным — холодные серые глаза, ни одной лишней эмоции на лице.

— Товарищ Громов? — спросил он коротко.

— Так точно.

— Пройдёмте со мной.

И не предложил, а будто бы приказал. Катя насторожилась, но я слегка тронул её локоть, мол, не вмешивайся.

— А вы кто? — спросил я спокойно.

— Нам нужно поговорить, это важно, — он повернулся и пошёл, даже не проверив, следую ли я за ним.

Мысленно хмыкнув, я шагнул за ним. Ну, пошли, товарищ загадка…