Космонавт

Глава 3

После разговора с матерью я отправился в свою комнату. Открыл дверь и только хмыкнул. Комната была небольшой, но всё-таки уютной. Металлическая кровать-сетка с блестящими шарами-набалдашниками на спинках, поверх серое шерстяное одеяло в клетку. От него пахло хозяйственным мылом и солнцем. В углу стоял письменный стол из тёмного дерева с откидной крышкой, где аккуратно стояли чернильница-непроливайка и деревянная подставка для ручек.

Над кроватью — вырезки из газет: чёрно-белая улыбка Гагарина, схема ракеты «Восток». Бумага, приколотая несколько лет назад, пожелтела по краям, но смотрелись эти предшественники постеров, как иконы — можно даже сказать, намоленные.

На комоде — рижский радиоприёмник «Спидола», неказистый, желтый, но гордый. Один из самых распространенных транзисторов эпохи. Рядом — самодельная чуть в пыли модель самолёта, склеенная из деревянных реек. Крыло только слегка погнуто, но держится. Видно, делал с душой.

Я подошёл ближе. Провёл рукой по поверхности стола. Снова взглянул на стену с газетными вырезками и вдруг понял: не случайно я попал в этого парня.

Вовсе не забывал Серёжа свои мечты. Только не смог сделать их целями

В нём жило настоящее, ясное желание летать. Зародилось давно и жило долго, до самого последнего времени. Но всё-таки угасло — может, кто-то подсмеялся, может, родственники убедили жить земным, реальным, метить не в звёзды, а в зарплату поудачнее, ну или просто струсил…

Он перестал следить взглядом за журавлём в небе, хотя знал — он всё ещё там, только подними глаза. Но вот теперь — я здесь, и всё будет иначе. Я не позволю мечте снова угаснуть. Пусть горит, пусть зажигает каждое моё дело.

А для начала нужно разобраться с документами. Где прежний Сергей их хранил? Я снова обвёл взглядом комнату и остановился на комоде. Начну поиски с него, вряд ли под подушкой. Подойдя к комоду, открыл верхний ящик и увидел картонную папку, перевязанную тесёмкой.

Подхватил папку, включил радиоприёмник и сел за стол. Развязал тесёмку. Есть! Оно!..

Первым делом увидел своё свидетельство о рождении: «Громов Сергей Васильевич, родился 12 марта 1946 года».

«Значит, мне действительно восемнадцать лет. Самый подходящий возраст для аэроклуба», — подумал я, перебирая бумаги.

Вот и школьный аттестат с оценками. Я пробежался по ним глазами. Не густо, но сойдёт, хотя особенно меня расстроила тройка по физкультуре. Я задержал взгляд на фамилии: «Громов Сергей Васильевич». Звучало гордо, почти как имя героя из любимых фантастических романов, которые стояли у меня на книжной полке рядом с учебниками в моей прошлой жизни.

«Значит, теперь — Сергей Громов», — подумал я, разглядывая свои школьные фотографии. Юноша с худощавым лицом и упрямым подбородком серьёзно смотрел на меня с черно-белого снимка.

Из кухни доносился звон посуды — мать мыла тарелки. Через открытое окно слышались крики ребятни, игравшей во дворе в казаки-разбойники. Я аккуратно сложил документы обратно в папку, только медицинскую справку и фотографии оставил на столе. Нужно будет узнать, подойдёт ли эта справка для аэроклуба…

Но самое главное — нужно срочно начинать тренировки. Всего две недели до подачи документов! Опоздаю, и всё — ждать придётся до следующего года. Или весеннего донабора. Здесь с этим строго, никто никого не ждёт. Или в армию на срочку загребут. А когда призыв в армию? В ноябре–декабре? Здесь раз в год призывают.

Из динамика «Спидолы» донеслись знакомые аккорды: «И на Марсе будут яблони цвести!»

Я усмехнулся, глядя на свою фотографию:

— Ну что, Сергей Громов, или ты станешь космонавтом… или тебя ждёт тепловозное депо. Ту-ту-у! Чух-чух…

Судьба — или что бы там это ни было — дала мне второй шанс. А может, и не только мне… Может, всей стране. Звучит громко? Ну, так и амбиции у меня не скромные.

Я подошёл к окну. За стеклом лениво покачивались берёзки, щебетали птицы, тёплое солнце ложилось на подоконник, будто подбадривало. Прекрасный день, чтобы начать всё заново. С чистого листа, с неба.

Я кинул быстрый взгляд на часы — час дня. Встал и принялся наворачивать круги по комнате. Старая привычка из моей прежней жизни, так думается легче, потому что кровь разгоняется. Ха.

Итак, нужно узнать перечень нужных для поступления документов. Времени на ошибки нет. В двадцать первом веке я бы за пять минут всё нашёл в интернете. А сейчас…

Взгляд наткнулся на вырезки из газет, которые висели над кроватью, и я резко остановился.

«Стоп… газеты!»

Я вспомнил, объявление, которое прочёл в газете дяди Бори. Там был адрес аэроклуба. Точно помню, что аэроклуб находится в Тушино, а вот сам адрес я, конечно не запомнил. Ну ничего, куплю газету.

Натянул костюм, пиджак и брюки почти новые, видимо, с выпускного. Проверил карманы — комсомольский билет на месте. В кармане брюк нашёл тридцать семь копеек. С сомнением посмотрел на них: хватит или нет? Попытался вспомнить примерные цены в СССР. Должно хватить. На проезд и газету — точно.

Схватил со стола потрёпаный блокнот, карандаш и выбежал в прихожую обуваться.

— Ты куда, Серёжа? — выглянула из кухни мама.

— В Тушино. Нужно узнать точный список документов, чтобы поступать в аэроклуб.

Мама вздохнула, но ничего не сказала. Просто кивнула и вернулась на кухню. Я схватил ключи от квартиры, которые оставил в прихожей возле телефона, и вышел, захлопнув дверь. Сбежав по лестнице, очутился во дворе.

И всё-таки воздух здесь пахнет иначе, нет тебе выхлопов, гари, пыльной химии, как в Москве XXI века. Здесь пахнет травой, солнцем и каким-то тихим, почти забытым летом — таким, каким оно бывало только в детстве.

Пока шёл по улице, с интересом разглядывал прохожих. Женщины — почти без косметики. Мужчины — в кепках, будто из кинохроники.

А машины… некоторые из них и вовсе казались игрушечными — пузатые, гудящие, как чайник перед вскипанием.

«Они даже сигналят по-другому,» — поймал я себя на мысли. М-да-а… я действительно в самом настоящем прошлом. Не на экскурсии.

На углу я заметил киоск «Союзпечать» и свернул к нему. За стеклом — аккуратные ряды газет и журналов, разложенные с какой-то особенной любовью: заголовки ровно, картинки сдержанные, не кричащие.

Перед киоском стояла небольшая очередь. Я пристроился за пожилой женщиной с авоськой, полной картошки и лука. И вдруг поймал себя на странной мысли: что-то не так… Люди были… другие. Спокойные. Открытые лица, неторопливые движения, никто не торопится, не дёргается, никто не утыкается в экран, потому что никаких экранов и нет. Ни одного смартфона, ни наушников, ни отрешённых лиц.

— «Вечернюю Москву», пожалуйста, — сказал я продавщице в синем халате, когда подошла моя очередь.

— Держите, молодой человек, — женщина протянула газету. — Две копейки с вас.

Я передал ей требуемое, и свежий номер перекочевал в мои руки. Принялся листать — и вот оно! То самое объявление в уголке: «Набор в аэроклуб им. Чкалова. Тушино, ул. Свободы, 44. Приём документов до 15 сентября».

Оглянулся, проверяя нет ли за мной очереди, и, не увидев никого, снова нагнулся к окошку.

— Подскажите, пожалуйста, а как быстрее до Тушина добраться? — спросил я у продавщицы.

— От «Белорусской» на двенадцатом троллейбусе, — ответила она с небольшой заминкой и продолжила разбирать стопку газет. — Или от «Сокола» шестым трамваем.

Я поблагодарил её, развернулся и пошёл к метро. По дороге поймал себя на том, что невольно улыбаюсь.

Ха! Наверное, прохожие подумают, что дурачок? В моем бы времени так и подумали. Кто же идёт по улице и просто так улыбается? А мне нравилось то, что я видел вокруг.

У станции метро «Краснопресненская» я задержался на мгновение, вглядываясь в такой незнакомый, но до боли знакомый город. Никаких стеклянных гробов-небоскрёбов — вместо них строгие, величественные сталинские высотки. Никаких кричащих билбордов — на фасадах административных зданий вывешены аккуратные агитационные плакаты: «Да здравствует мирный труд!», «Коммунизм — это молодость мира!»

Даже звуки были другими. Вместо автомобильного рева — размеренный перезвон трамваев. Вместо гудящих сирен — изредка свисток регулировщика на перекрёстке.

Спустился на «Краснопресненскую». Станция показалась мне удивительно пустой после современного метро — ни толп ожидающих, ни толп бегущих. Мрамор еще сверкает и не затерт. Приготовил медный пятак для прохода и встал в очередь к турникетам. Оказалось, что жетонов еще нет, нужно просто бросать в щелку монету. Рядом стояли разменные автоматы.

Пересадка на «Белорусской» прошла легко — станция ещё не перегружена пассажирами, как в будущем. Вышел на поверхность. Сравнительно быстро нашёл остановку. А вот и красно-жёлтый троллейбус с номером двенадцать. Возле дверей я увидел кондуктора — женщину в форменной фуражке. Подошёл к ней и на всякий случай решил уточнить:

— Здравствуйте. До Тушина доедем?

Она смерила меня быстрым профессиональным взглядом и ответила:

— Доедем. Проходите, молодой человек, не задерживайте. Четыре копейки с вас.

Заплатив кондуктору, я устроился у окна. Троллейбус тронулся с места с характерным гудением. За окном стали проплывать знакомые места, но такие, какими я их давно не видел. По мере движения я наблюдал: вместо будущих высоток — пустыри, на месте торговых центров — скверы с лавочками. Такая столица мне нравилась гораздо больше.

Через сорок минут вышел на остановке «Улица Свободы». Отыскал глазами указатель: «Аэроклуб ДОСААФ» — и пошёл в нужном направлении. Дорога пыльная, поэтому вскоре в носу начало свербеть и захотелось чихнуть. К счастью, впереди показалось скромное здание с флагом СССР на крыше. Я ускорил шаг и довольно быстро оказался внутри.

Аэроклуб встретил меня тишиной и прохладой. На стене я практически сразу отыскал доску объявлений, а на ней — тот самый список документов, ради которого я проделал весь этот путь:

1. Заявление

2. Паспорт

3. Аттестат

4. Характеристика

5. Медсправка формы 286

6. Фото 3×4 (3 шт.)

7. Автобиография

— Отлично, — выдохнул я.

Достал блокнот, карандаш и стал аккуратно записывать перечень документов. Пока писал, боковым зрением уловил, как ко мне подходит пожилой мужчина в военной форме и заглядывает через плечо.

— Никак в лётчики собрался, сынок? — спросил он с прищуром.

— Да, — кивнул я. — Хочу.

— Все хотят, но не у всех получается, — проговорил он и похлопал меня по плечу. — Удачи.

Я лишь пожал плечами, но военного запомнил. Наверное, инструктор ДОСААФ.

Закончив со списком, я вышел на улицу. Солнце уже постепенно клонилось к закату..

«Как же здесь… спокойно», — снова подумал я.

Нет бешеного ритма, нет цифровой зависимости. Хорошо, что хоть метро уже есть. И хорошо, что я попал в 1964 год, а не раньше…

Снова сел в троллейбус и доехал до станции. Спустившись в метро на «Белорусской», я купил вечернюю газету у бойкой продавщицы. «Правда» от 30 августа 1964 года. На первой полосе — статья о готовящемся запуске нового космического корабля «Восход». Интересно… Такая информация, обычно, засекречивается. Но, видимо, это некий политический ход, чтобы показать идеологическим врагам свое место. Ну и похоже об этом они итак уже выведали о предстоящем запуске. Мельком пробежав глазами текст, я свернул газету и зашагал к эскалатору.

На платформе непривычно пусто после вечерних толп 2025-го года. Прислонившись к колонне, я снова развернул газету. В углу заметил маленькое объявление: «ВДНХ, павильон „Космос“. Специальная экспозиция к предстоящему запуску. Уникальные экспонаты!»

«Надо сходить, » — подумал я и вошёл в прибывший вагон.

Вышел из метро снова на «Краснопресненской» и залюбовался — вечерний город выглядел особенно. Уличные фонари только начинали зажигаться, бросая тёплые круги света на асфальт. Напротив выхода стоял старый газетный киоск, где уже пожилой продавец в клетчатой рубахе аккуратно раскладывал свежий тираж «Вечерней Москвы». Рядом, устроившись прямо на тротуаре, на ящике, сапожник чинил ботинки, ловко орудуя молотком. Запах кожи и гуталина смешивался с ароматом жареных пирожков из соседней палатки — там женщина в белом фартуке торговала выпечкой.

Шагая от метро к своему двору, я мысленно выстраивал план на завтра. С утра — зарядка, как у космонавтов, но пока без фанатизма: 20 отжиманий, 30 приседаний, упражнения на пресс. Потом пробежка — минимум три километра. Ноги сами несли меня по знакомой дороге, а я продолжал обдумывать план на завтрашний день. После завтрака отправлюсь сразу за документами. Сначала в поликлинику за новой справкой, потом в школу за характеристикой… Надо успеть до вечера, откладывать ни к чему.

Я свернул на свою улицу, где жизнь кипела по-вечернему. Из открытых окон доносились голоса из радиоприемников, телевизоры сейчас далеко не у всех. В одном из дворов школьники играли в «выбивного» пустой консервной банкой, их звонкие крики: «Я в домике!» разносились по всей округе. У пятого подъезда заседала компания пенсионеров. Двое играли в шахматы на лавочке, причём обходясь вместо привычных мне часов — песочными, остальные оживлённо обсуждали последние новости.

Проходя мимо детской площадки, я обратил внимание на необычную деталь. На турнике висела самодельная табличка: «Соревнования на приз Юрия Гагарина. 1 сентября в 10:00». Кто-то из местных энтузиастов явно готовил спортивный праздник.

На скамейке рядом лежала забытая кем-то книжка — «Туманность Андромеды» Ефремова в уже несколько потрёпанном переплёте. Я машинально провёл пальцем по обложке, вспоминая, как в детстве зачитывался этим романом… в том, другом своём детстве.

Именно в этот момент раздались первые взволнованные возгласы:

— Спутник, спутник!

Повернув голову, я увидел, как из окна третьего этажа в нашем доме высунулась какая-то женщина. Память моего нового тела отказалась выдать мне её имя. Она махала руками и что-то кричала, показывая на небо.

— Ребята! Смотрите! Вон там, над водонапорной башней!

У детской площадки собралась небольшая толпа — человек двадцать, и все они смотрели на небо. Я тоже поднял голову и замер.

На фоне темнеющего неба медленно двигалась яркая точка, оставляя за собой слабый след.

— Спутник! — крикнул какой-то мальчишка в красном галстуке.

— Не может быть, слишком низко, — возразил пожилой мужчина в кепке.

— Да это же «Восход»! — воскликнула женщина с авоськой. — В газетах писали, что скоро новый запуск!

Я прищурился, пытаясь разглядеть объект. Вдруг точка резко изменила траекторию, описала дугу и… вспыхнула ярким огнём, рассыпаясь на несколько фрагментов.

После этого во дворе воцарилась странная тишина на несколько секунд. Даже дети замолчали, уставившись в небо. Я заметил, как у старика-шахматиста дрогнула рука, и он нечаянно опрокинул песочные часы. На газету «Правда», где как раз была опубликована статья о предстоящих космических достижениях. Ничто вернее не могло показать, что весь советский народ сейчас живет космосом. Каждый человек.

А затем толпа загомонила. Бабушки перекрестились. Я же стоял, словно парализованный, вспоминая историю советской космонавтики.

Что там было, в небе? В 1964 году действительно должен был состояться запуск «Восхода-1» с тремя космонавтами на борту. Правда, позже… Но что если что-то пошло не так?

Внезапно со стороны улицы раздался рёв мотоцикла. Через двор на полной скорости пронёсся «Урал» с коляской, в которой сидели двое военных. За ним промчалась «Волга» с мигалкой. Они резко свернули в сторону Тушинского аэродрома.

Возле третьего подъезда собралась группа молодёжи. Они горячо спорили об американском шпионаже. Один из них, в очках с толстыми стёклами, уверенно заявлял:

— Это точно не наш аппарат! У нас — все запуски успешные!

Его товарищ, перемазанный в машинном масле, видимо, только из гаража, возражал ему:

— Да ладно тебе, Вась, может, просто метеозонд!

Подходя к своему подъезду, я услышал, как из открытого окна кухни на первом этаже снова доносится знакомый голос диктора. Левитан.

«…сегодня в Советском Союзе произведён успешный запуск…»

И тут передачу резко выключили. Даже войдя в подъезд, я продолжал слышать обрывки разговоров через открытые двери квартир. На третьем этаже кто-то громко стучал кулаком по столу:

— Я тебе говорю, это были испытания новой техники!

— А космонавтов там не было?..

Я же думал о другом:

«Что это было на самом деле?»

Официально в октябре 1964 года все космические запуски прошли успешно. Но я-то знал, сколько аварий в советской космонавтике скрывали от народа…

На душе стало тревожно. Если это действительно был аварийный спускаемый аппарат, значит, история, после моего попадания сюда, уже начала меняться. И моё появление здесь — не просто случайность.

Сжав в кармане блокнот со списком документов для аэроклуба, я перепрыгнул через две ступеньки. Теперь мне было яснее некуда — времени на подготовку почти нет. Космическая программа СССР — это всегда гонка, всегда борьба. И я должен быть готов в неё вступить как можно скорее. И кто знает, может быть, именно мне предстоит исправить то, что сломалось сегодня вечером…

«Главное — действовать по плану, — мысленно сказал я сам себе. — Завтра — первый день моей новой жизни. Сергея Громова. Будущего космонавта, покорителя космоса.»