Васильевич. Книга четвертая. Ливония. Продолжение

Глава 14

Событие сороковое

Завтра ветер переменится,

Завтра прошлому взамен

Он придет,

Он будет добрый, ласковый

Ветер перемен.

Слова Наума Олева

Всё в мире вопреки желанию человек происходит. Ну, кто же себе бурю там пожелает, например?.. Кроме гордого буревестника. Юрий Васильевич пожелал пристань построить и карту дельты Невы нарисовать. ЩАСС!

Проснулся он утром раньше обычного, потому как толкали его в плечо княжеское. Толкал Андрейка. Ну, стало быть, чего важное случилось. Он, конечно, за такое самоуправство плетей дать лекарю не велит, не назначит с десяток, но всё одно, времена былинные и заповедные, и к брату Государя, он же царь-батюшка, относятся все с должным почтением. Не исключая брата Михаила, Андрейки и Егорки. Те тоже по пустякам будить ни свет ни заря не станут.

— Чего случилось? — продрал глаза Боровой. Вчера поздно лёг, всё над картой Меркатора сидел, над той её частью, где Обь нарисована. И не над тем размышлял, мол, откуда Герард Меркатор — фламандский географ и картограф мог что про Обь узнать, если про неё в Казани-то мало что ведают. Размышлял про освоение Урала. Нужны были золото и медь, нужно железо. Всё это есть в Уральских горах. Пора поход Ермака в Сибирское ханство организовывать.

Андрейка ему писульку сунул.

«Ветер переменился»!

— Ветер перемен. Какой?

«Северо-восточный. Густав говорит, нужно срочно отчаливать, а то опять поменяется».

Всё в мире делается назло! Он только вчера отправил людей с поручениями. Даже если далеко и не ушли, то ещё среди этих рукавов Невы их всех найти нужно. Часть карту Невы составляет, часть послана с местными пообщаться и их потенциал оценить, чтобы тут нормальный порт строить. Пора реанимировать путь из варяг в греки. Греков нет? Ну, если будет чем торговать, то турки тоже подойдут. Чем они хуже греков. Такие же чернявые.

Пришлось высылать гонцов во все стороны, чтобы картографов и социологов назад вертать. А адмирал мечется по палубе и косые взгляды бросает.

— Ладно, оставьте три когга и пошли. Они соберут людей и доставят в Выборг, мы ведь не хотели все корабли брать с собой, — Юрий Васильевич и сам понимал, что поменяйся опять ветер и тогда точно застрянут. Появилась возможность, нужно ею воспользоваться.

Бросили на произвол судьбы и гонцов и картографов с социологами и, помахав им ручкой, через час отправились. Рать же ещё два дня назад пешим ходом отправилась в Выборг налегке, так что в военном городке осталось только полста человек. А ну как шведы совсем стыд позор и разум потеряют и решат продолжить войнушку. Будет кому встретить и с боями отойти к Орешку, и в нём, и в Новгороде народ предупредив. Пусть будет пограничная застава. А чтобы они без дела не сидели, Юрий Васильевич им задачу поставил только начатую большую пристань продолжать строить.

Ветер получился не просто попутный, а прямо в корму, он ещё чуть изменился и стал почти восточным. Чуть слабоват, но жаловаться грех. Не было ни гроша и вдруг алтын. Бергер через пару часов доложил, что скорость примерно измерил получается четыре узла. Это за сутки можно сто миль пройти. А до Ревеля всего сто пятьдесят — сто семьдесят. За два дня точно доберутся.

Нда, как вообще на парусных кораблях ходят по Балтийскому морю? Ладно потом появятся косые паруса и научатся ходить галсами чуть ли не против ветра, но сейчас с прямыми — это какой-то квест. Утром, точнее, за ночь ветер опять поменялся и теперь стал юго-восточным. Как плыть на юг, если ветер практически навстречу? А ведь большую часть пути уже прошли. Осталось немного, не мог ночь простоять, да день продержаться.

Самое время попробовать гафельные паруса. Большой парус зарифили до предела почти и двинулись вперёд увлекаемые маленьким грота-гаф-триселем. Скорость упала до двух узлов (Читай три километра в час). Но ведь движутся вперёд кораблики. Их прилично разбросало по морю и некоторых даже не видно, но Юрий Васильевич предвидел эту ситуацию и пять кораблей с большими миномётами с самого начала движутся вместе во главе колоны.

Солнце уже начало клониться к горизонту, Густав Бергер сказал, что если ещё чего не произойдёт, то доберутся они только к утру завтрашнему, и Юрий Васильевич, уставший вглядываться в горизонт и облачка редкие на небе считать, собрался уйти в конуру, что для него выделили на ахтеркасле, под ахтеркаслом, когда на палубе забегали люди, и все вперёд руками машут. Боровой достал подзорную трубу из прицепленного к поясу футляра и, взобравшись на форкасл, стал искать причину переполоха. К ним шло три корабля. Оснастку видно ещё толком не было, но раз при таком ветре корабли идут к ним с юго-запада, то там точно латинские косые паруса есть. Бриги, скорее всего.

Канониры, что обслуживали фальконеты, закреплённые на фальшборте и те, что составляли расчёт стамиллиметровых орудий забегали. Бергер посчитал, что лучше быть готовым к тому, что корабли вражеские, и нужно подготовиться к бою и Юрий Васильевич ему в этом не стал мешать. Была у него мысль, что это с острова Эзель возвращается фон Рекке, у него как раз три брига. А ну как нет⁈ Заряжать ни маленькие пушчонки, ни большие орудия пока не стали, только подняли вверх пороха на несколько выстрелов и для пушек по две бомбы и два полнотелых ядра. Больше доставать из трюма не стали. Сами видели все в Нарве, что происходит с кораблем, когда взрывается гора целая пороха, сложенного в бочонках рядом с орудием, когда в эту самодельную мину попадает бомба.

Убедившись, что все делом заняты, Боровой продолжил наблюдать за бригами. Те ну очень медленно приближались, для флота русского ветер был не самый удачный, так и для тех бригов уж точно не попутный. Может со скоростью семь — восемь километров час приближались, а между ними было все пятнадцать, когда бриги с вороньего гнезда углядели.

И только через полтора часа стало ясно, что это, как Юрий Васильевич и подумал сразу, возвращаются три их брига, что возили нового ландмейстера Ливонии на остров Эзель. С фон Рекке они договорились вот на такой случай, что тот красный флаг на кораблях поднимет. Больше с таким никто по Балтике не плавает, так что спутать будет невозможно. Ну, не марокканские же пираты зашли в Балтийское море.

А ещё через час Иоганн фон дер Рекке спустился в шлюпку, и та, подгоняемая дружными ударами вёсел, понеслась к головному коггу русского флота. Юрий Васильевич смотрел на приближающую лодочку и гадал, удалось ли барону фон Рекке купить барона фон Мюнхгаузена. Очень бы хотелось. Ну, должно же хоть раз повести с переговорами, а то, что в Нарве, что в Нейшлосе, всё выходило наперекосяк.

Событие сорок первое

— Двадцать пять тысяч талеров или сорок три пуда серебра, если на ваши меры переводить (700 килограмм), — барон фон Рекке сидел в переносном шезлонге деревянном на палубе когга «СССР», который за неимением «Авроры», переименовав, Юрий Васильевич сделал флагманом. Это был самый больший когг, он почти тридцать пять метров в длину и десять в ширину. При желании на нем можно и вторую мачту установить, превратив в бриг. Но желания, времени и мастеров не было. Всё отложено на будущее, сейчас на повестке войнушка с Ливонией. Ага, а потом с Крымом. Чего там ещё? Польшей, Литвой, Данией, Швецией, Турцией, Сибирским ханством. Ираном? Ну, пока мир вроде с персами. Надолго ли?

— А какие гарантии? — Юрий Васильевич и не сомневался, что барон Мюнхгаузен, как и в реальной истории продаст свои епископства, читай государства, как только жареным запахнет, вот только Дания, кроме потраченных денег ничего с этого хорошего не поимела, кроме войны со Швецией, которую, практически не начав, проиграла. Ну, хотя около сотни лет у них был остров Эзель. Приносил ли он Дании дивиденды? Или это был чемодан без ручки, как и остров Готланд. Он сейчас датский, и там то война, то самостийность, там нужно держать гарнизон, а вот приносит ли он доход очень и очень сомнительно.

— Барон (Freiherr — «свободный господин») останется на Эзеле и будет выпускать карандаши и мелки и будет платить пошлины, и защищать остров от всех врагов Москвы.

Андрейка передал планшет Юрию Васильевичу с едва заметной усмешкой. Нда, даже лекарям смешно от обещаний епископа Мюнхгаузена. Оборонитель!

— А что с Курляндией? — Нет, а чего хотел, сам же отправил Иоганна, чтобы тот купил два епископства, тот и купил, при этом пять тысяч талеров даже сэкономил. Разговор шёл о тридцати тысячах, даже о тридцати пяти. Триста кило серебра экономия. И это инициатива самого будущего ландмейстера.

Курляндия Дании не досталась от слова совсем. Там Кеттлер подсуетился, заграбастал соседние земли и принял протекторат Речи Посполитой. И процветала Курляндия многи годы под властью Кеттлеров, пока, как всегда, династия не выродилась. А ведь строили на продажу десятки современных кораблей, даже имели заморские территории, ну там всё неудачно закончилось. Сейчас Готхард Кеттлер — Комтур Динабурга и, по словам пленных в Нейшлоссе, отправился нанимать в немецких землях кнехтов для борьбы с Рижским Архиепископом Вильгельмом Бранденбургом. Кеттлер в настоящее время не имеет никакого отношения к Курляндии.

Готхард Кеттлер

— А что с Курляндией? — барон пожал плечами, — Иоганн Мюнхгаузен — князь-епископ Курляндский с 1540 года. И никто у него этот титул не оспаривает и не оспаривал. Он продал оба епископских титула.

Юрий Васильевич прочёл записку.

— Ладно, Иоганн, молодец. Это уже что-то. Дерптское епископство наши легко захватят. Теперь нужно взять Ревель и вывести его из игры. Как там говоришь зовут его, епископа этого?

— Ревельский епископ Фридрих фон Амптен. Он недавно вступил в должность, я его не знаю совсем. Пришлый из немецких земель. Да он и не решает ничего в Ревеле, там главный — ревельский комтур Франц фон Зегенгаген генант Анстель. Реформация серьёзно затронула уже север Ливонии, и католики там не в чести, а епископ рьяный католик и как может борется с новыми веяниями, что популярности ему не добавляет.

— Загенгаген? Звучит как скороговорка, — Боровой прочёл листок. А что ему от знаний этих фамилий. Вот утром встанут в порту Ревеля и пару раз миномётами шабаркнут перед воротами, а потом ультиматум отправят, либо епископ Эзель-Викский и Курляндский Иоганн фон дер Рекке становится ландмейстером Ливонии, и вы признаёте его власть и сдаёте город, либо дракон Линдворм начинает свою песню. Одну ноту вы уже прослушали, не заставляйте его Песнь о Нибелунгах исполнить целиком.

Событие сорок второе

В Ревеле есть Нижний город и Верхний город, на холме, где и Тоомпеаский замок расположен, и Домский собор. Лет пятьдесят назад в замке построена очень высокая для того, да и для этого, времени наблюдательная башня «Длинный Герман». Это такой герой средневековых легенд у немцев. Кроме этой громадины есть ещё несколько угловых башен и тоже все с поэтическими названиями: «Ландскроне» (нем. Landskrone, «Корона земли»), «Пильштикер» (нем. Pilsticker, «Точильщик стрел») и «Штюр ден Керл» (нем. Stür den Kerl, «Отражай врага»). Замок на высоком холме километрах в двух от порта. Дострелить до туда современные орудия практически не могут. Тем более с кораблей, сейчас на кораблях и пушка с калибром в сто миллиметров — это монстр. А ещё замок находится примерно на высоте метров пятьдесят над морем.

Юрий Васильевич со слов барона фон Рекке всё это знал, а вот теперь увидел воочию. Ну, что сказать. Науки баллистики ещё нет, и немцы должно быть не знают, что если отправить мину под углом в сорок четыре градуса, то из стадвадцатимиллиметрового миномёта она эти два километра пролетит. Точность будет нулевой. На кого бог пошлёт. Есть волна на море, и мина не с помощью токарного станка изготовлена, а литым способом, и шероховатости есть, и какие-нибудь внутренние дефекты при литье, которые смещают центр масс. Лопасти сделаны вручную, плюс дуделки, скорее всего, ни одного диаметра. Мина на таком приличном расстоянии, да при стрельбе с качающейся палубу, улетит куда захочет, а не туда, куда прицелился канонир.

— Пли! — у него же не батарея, чтобы «Триста тридцать три» кричать. Один единственный миномёт пока задействован, он опять расположился на своём обычном месте — ахтеркасле «Авроры». Опять туда перенесли штаб. Уж больно тесно на когге.

Миномёт выплюнул мину, подпрыгнув, и вой быстро отдалился.

— Давайте ещё парочку, пуская музыкой русской насладятся.

До этого Юрий Васильевич спросил Костина, уверен ли он, что попадёт в замок, а не в собор, где тысяча верующих в это время Деве Марии молится, прося защитить их от варваров.

— Ну, уж по замку точно не промахнусь, — Кости из себя обиженного изобразил, мол, кто старое помянет тому все три глаза вон, внутренний тоже. Ну, переборщил пару раз, так что… оно всё к лучшему. Каракка? А чего, шведы другую пригнали… взамен, — Попаду княже, не сумлевайся.

Боровой поднёс трубу к глазу. Эдакую крепость взять невозможно. Там высота стен такая, что ни одна лестница до края не достанет. Либо измором брать, либо рушить огромными орудиями. Вроде бы «Павлин» как раз по Ревелю пытались использовать. Да там и забыли. Но это не точно.

Миномётчики попали куда-то во двор и через высокие стены даже облачко дыма только самым краешком удалось рассмотреть. Остальные две мины тоже попали внутрь замка, и чего они там натворили или наоборот не натворили, не видно. Вот и думай, отправлять Иоганна на переговоры или нет.

— Иван свет Иванович, сам-то что думаешь, пора тебе на переговоры плыть или ещё дать твоему другу комтуру Францу фон Зегенгагену генанту Анстелю рёв Линдворма послушать?

Иоганн фон Рекке оторвался от подзорной трубы, вернул её Боровому.

— Замок жалко, там очень много дорогих вещей. Да и восстанавливать очень дорого. Такие замки строят столетиями. Этот строили триста лет.

— Замок, как оборонительное сооружение, вскоре станет бесполезен. Все научатся делать бомбы. Или разнесут в пыль, или как мы, закидают через стены, устроят пожары. А вот, как история — это да. Пионеры потом куда будут на экскурсию ходить? Ладно. Езжай. Я тебе Егорку с десятком гренадёров при полном комплекте оружия выделю, и диверсанты и с корабля подстрахуют из карамультука. В замок не ходи. Пусть этот комтур да епископ вниз к порту спускаются. Ну и повторюсь, нонешнему ландмейстеру обещай сытую жизнь и почёт.

В порту они полно кораблей арестовали пока. В основном все из немецких земель — ганзейские. Но вон два датских брига стоят, вон шведский торговый когг. А вон тот явно французский кораблик. Что-то вроде каравеллы. Ну и своих торговых корабликов три штуки. Два когга и одна каракка. Вот это хорошая добыча. Нужно будет потом купцу предложить махнуть не глядя, мы ему жизнь и когг, а он каракку и спасибо. Вполне хороший размен.

— Егорка, если что, живым должен остаться немец, перец. Гранатами закидайте гансов, а этого барона живым назад привезите.

А чего не волноваться-то⁈ Эвон, какой-то неврастеник малахольный пальнул с башни в Нейшлоссе и чуть Юрку не убили, и Адашева младшего ранили. А кто будет Крым зорить⁈

Лодка отплыла от «Авроры». За ней ещё одна. Шлюпка с маленького кораблика — это шлюпка с маленького кораблика, на неё больше восьми человек не влезет. А там одной охраны десяток, да ещё Глинский и младший Палецкий для представительности. А они тоже по паре потешных здоровенных в сопровождение потребовали.

Егорка головой мотнул и зверскую рожу скорчил, мол, глотки перегрызу, княже.

Юрий Васильевич провожал глазами лодки, когда его Андрейка за рукав дернул и на замок указал. Там чего-то сильно-чёрно дымило. Ну, вот, Костин — это такой товарищ, который не может не переборщить.