Васильевич. Книга четвертая. Ливония. Продолжение

Глава 7

Событие девятнадцатое

Мастерство не пропьёшь? Ну, да. Есть нюанс, чтобы продать что-то ненужное… Чтобы пропить мастерство, сначала надо его приобрести. И тут вдруг оказалось, что миномётчиков, что умеют стрелять из стадвадцатимиллиметрового агрегата, среди присутствующих в Выборге артиллеристов нет. Их и так-то всего два расчёта. Было же всего два миномёта в прошлую шведскую войнушку с таким калибром. И они естественно все оказались среди тех, что ждёт вскрытия рек в Москве. Люди же, что учились стрелять из трёх новых, как ни странно, тоже в Москве. Не просчитал великий комбинатор эту ситуацию. А само не рассосалось.

Есть несколько миномётчиков, стрелявших из восьмидесятипятимиллиметрового миномёта. Им и поручил Юрий Васильевич стрельнуть по льду. Объяснил, где должна мина упасть и когда взорваться. Артиллеристам осталось только посчитать угол возвышения ствола и вставить в мину запальную трубку с необходимым количеством секунд до взрыва.

И началось.

Началось… Слава богу, что Боровой, предвидя такую хрень, дал команду пока из одного миномёта жахнуть по льду. Мина улетела чуть не на полкилометра и взорвалась в воздухе. Это объяснимо, привыкли стрелять из малюток. Этот же миномёт в разы мощнее. Чуть увеличили угол, чуть уменьшили заряд, и трубку вставили с максимальным замедлением. Бабах, народ вновь присел от воя Фенрира, и мина плюхнулась в двух сотнях метра от берега, и вообще не взорвалась. Пробила лёд и утонула. Такое бывает. Попала влага в трубку запальную или не загорелась она, пока была в стволе. Обидно. Мин не бесконечное количество, и Юрий Васильевич хотел десятком ограничиться.

— Относите ещё на сто пятьдесят мет… ай, на семьдесят саженей подальше миномёт, и трубки проверьте, аккуратно и плотно вставляйте.

Трубка — это такая деревянная палочка с отверстием, забитым специальной смесью из пороха и мела, как замедлитель мел используется, на каждой вырезано количество секунд, или ударов сердца, до взрыва. В мине и бомбах всех калибров предусмотрено отверстие в корпусе, куда запальная трубка и вставляется, заподлицо с поверхностью, есть два способа зажигания: непосредственно в стволе, от пороховых газов, или, если нужен почти немедленный взрыв, то вручную, перед опусканием мины в ствол.

Третья мина упала с небес куда надо, но взорвалась под водой, видимо глубоко, так как лёд лишь чуть вспучило, и он только трещинами пошёл.

— На секунду меньше, — распорядился Боровой. И даже перекрестился. Уже три мины, из десяти запланированных, ушло в холостую. Хотя. Ему же стрелять по Нарве. Олух он царя небесного, забыл, блин, канониров. Вот, пусть это считается тренировкой. Приобретают миномётчики опыт, который не пропьёшь.

Бабах. Прямо из мулиметра в мулиметр, как говаривал Петросян. Мина прилетела куда надо и взорвалась при ударе об лёд. Полетели в воздух клубы дыма и вода с кусками льда. Когда всё это плюхнулось назад и успокоилось, то народ, столпившийся на берегу, узрел, что полынья метров десять в диметре получилась. В ней крошка ледяная плавает. И весь лёд ещё вокруг трещинами пошёл.

— А прилив не разломает теперь лёд? — поинтересовался Юрий Васильевич у Густава Бергера, присевшего от воя Фенрира, хоть и слышал его уже не раз адмирал.

— В Балтийском море не бывает приливов и отливов. Вода может подняться, только если её сильным ветром с запада надует. Сейчас ветер северо-восточный.

Боровой прочитал записку. Вона чё! А он и не знал. Думал во всех морях на Земле есть и приливы, и отливы, только высота разная у них, в зависимости от широты и фазы Луны, или не от фазы, ну не важно, везде есть приливы в морях и океанах, в этом Боровой был почему-то уверен. А, оказывается, тут их нет. Интересно почему? Что с Луной происходит над Балтийским морем? Стесняется воду подымать?

— Ладно, Трофим, ещё один пробный выстрел, чуть-чуть западнее возьми, правее, — новый командир расчёта кивнул, и через пару минут четвёртый взрыв разрушил корку льда в пятидесяти метрах от образовавшейся полыньи.

Теперь трещин стало ещё больше, должен же кумулятивный эффект получиться. Боровой решил ещё один выстрел положить между двумя воронками. Объяснил задумку канониру, и тот, пристрелявшись и освоившись с новым калибром, забросил мину как раз между двумя полыньями и чуть ближе. Получился такой треугольник. Когда дым снесло, а вода и крошево ледяное осело, то все увидели, что трещины слились и лёд, имея такую возможность, разошёлся. В треугольнике пятьдесят на пятьдесят метров цельного льда больше не было. плавали отдельные льдины.

— Продолжаем. Смещайте ещё метров… ох-хо, на пятьдесят саженей и опять-таки треугольником стреляйте.

Хотелось задействовать Юрию Васильевичу другие миномёты и расчёты, нужно ведь людей учить, но жаба задавила. Явно получится не десять мин, а как бы не все двадцать истратит, чтобы очистить воду ото льда для спуска пяти кораблей. Так и воевать нечем будет. Единственное, что позволил Юрий Васильевич Трофиму, так это вторых и третьих номеров расчёта менять при каждом выстреле.

Так и получилось, чтобы образовалась нужная по размеру полынья истратили двадцать четыре мины. Ещё две тоже не взорвались. Видно несколько запальных трубок собрали некачественно или успели намочить. Ну, приемлемый брак. В первых минах вообще треть почти не взрывалась или взрывалась не тогда, когда нужно.

— Давайте, Густав, не ждите пока лёд ночью схватится вновь, стаскивайте пять намеченных кораблей в море, — Боровой, несмотря на расход такого количества невосполнимых боеприпасов, был доволен. Точно на три дня ещё ускорил процесс отплытия к Нарве.

Событие двадцатое

В прошлом — будущем Артемий Васильевич книги же читал, и про всяких Лаперузов с Беллинсгаузеном тоже. Он был уверен, что на судне есть бак и это надстройка на носу, и есть ют — это кормовая надстройка. И вот сегодня он убедился, что не те книги читал. Или это английские слова, а у немцев свои. Тем не менее, когда стаскивали корабли, лежащие на боку в море, то оказалось, что носовая надстройка на когге — это форкасл, а кормовая ахтеркасл. Возможно, Андрейка неправильно написал, поразмыслив Боровой бы так это изобразил: фор-кастель и ахтер-кастель. То есть, передняя и задняя крепость. «Сastle» — замок, крепость.

Так-то да, когги и карраки — это корабли с ярко выраженными надстройками в виде башен на корме и на носу. Стрелять с них сверху из арбалетов, луков и даже пищалей по низким галерам всяким и дракарам одно удовольствие, а вот размещать на них артиллерию — это гиблое дело. Безоткатных орудий нет и при выстреле солидной пушки, а не фальконета, прибитого к борту — откат орудия проломит противоположный фальшборт, и пушка пойдёт пугать рыб на дно.

Корабли спустили и стали лодьями завозить на них орудия. Опыт уже есть. На палубу внизу установили по две пушки калибром сто миллиметров, по одной на борт и по три фальконета на вертлюгах рядом присобачили, а вот на ахтеркасл на корме, он чуть побольше, взгромоздили один стадвадцатимиллиметровый миномёт. Еле туда станина поместилась. На нос или форкасл поставили восьмидесятипятимиллиметровый миномёт. А ещё два фальконета, чтобы и с кормы было чем стрелять, если вдруг придётся убегать, установили на заднем борту ахтеркасла. Вот и вся артиллерия. В общем, с галеоном, на котором под сто орудий, если сравнивать, то вооружение корабликов у Борового получилось так себе. Так и размеры почти игрушечные, особенно у коггов. Что такое двадцать пять метров длинны. Какие тут нафиг орудия. И так ворчал Бергер, что слишком много тяжестей на палубах. Того и гляди перевернётся эта скорлупка. Правда, три брига чуть больше, но и там лишку железа… меди на палубе. Пришлось снять часть балласта с других корабликов и загрузить в пять намеченных для похода к Нарве. При этом ясно же же, что количество припасов, которые взяли с собой резко уменьшилось. Ну, да им только до Нарвы и обратно. Седмица — это максимум.

Грузили кораблики три дня. И при этом чуть ли не круглосуточно, благо в апреле здесь, на севере, уже день очень длинный, ещё не белые ночи, но всё же. А всё потому, что планы первоначальные все Юрий Васильевич порушил и новые понастроил, а вот фундамент под свои новые прожекты не заложил. Нет обученных минометчиков, нет лодей для перевозки грузов, а особенно больших орудий, на корабли. И у местных не возьмёшь. Лодки рыбачьи есть, но они маленькие, и они на берегу. Их только смолить начинают, подготавливаясь к сезону. Всё же изъяли у рыбаков на время две самые большие лодьи и отремонтировали одну свою брошенную. Там пушка при падении с борта брига при разгрузке снесла часть борта и её списали, вытащили на берег и бросили. И вот теперь пришлось восстанавливать. Без неё доставить большие орудия на корабли просто не на чём.

Всё это время северо-восточный ветер крепчал и на третий день к вечеру совсем разошёлся, не буря, но всё же приличный ветрина. Утром четвёртого дня проснулись, а море почти чистое, переломало лёд и на юг отнесло. Больше ждать было нечего, и три брига, и два самых больших когга, прямо, куда ветер дует, и отправились. Дельта реки Нарва или Нарова в ста пятидесяти километрах или в девяносто милях от Выборга, и как раз на юго-запад. Тронулись ещё и полудня не было и Бергер заверил, что при таком ветре утром уже будут на месте. Маршрут знакомый, он сам им хаживал, будучи ещё капитаном корабля торгового, ни раз и даже не десять. Чаще, конечно, из Стокгольма, но и из Выборга приходилось. Компас есть, карта, явно срисованная тоже с карты Меркатора, имеется.

— Отдыхайте, принц, и не беспокойтесь, доставлю без всяких проблем.

Ветер не усиливался больше и в бурю или шторм не перерос, но вот Финский залив ото льда очистил качественно. Как и обещал адмирал, когда Боровой проснулся и вышел на палубу «Авроры», то ему сразу указали на серую полосу на юге.

— Подходим! — немец и швед стояли рядом и руками в горизонт тыкали. Ну, Бергер понятно, он не может ливонцев любить, оттого и оскал радостный, а вот чему радуется барон фон дер Рекке, не очень понятно, сейчас по его землякам и друзьям даже стрелять будут. Хотя, а как-то не удосужился спросить Иоганна Юрий Васильевич, а чего это сын ландмейстера прошлого не в своем флоте служит, а в шведском? Или у Ливонии нет военного флота? Зачем вообще из страны уехал? Папашка должен быть не бедным человеком.

— Волнение, сможем мы зайти в реку? — Юрий Васильевич осмотрел белые буруны вдоль берега в подзорную трубу.

— Нет, будем ждать пока ветер немного ослабнет, — подтвердил его опасения адмирал и барон согласно кивнул, — Андрейка сунул записку. В это путешествие Боровой брата Михаила не взял. Старенький. Теперь он министр образования у князя Углицкого — курирует все двадцать с лишком школ, что успел Юрий Васильевич за десять лет понаоткрывать.

— А что ветер? Усиливается? Слабеет? — обидно, понимаешь, спешили, жилы рвали, дефицитные мины тратили, а теперь стоять в полумиле от входа в Нарву и ждать у моря погоды.

Событие двадцать первое

Эти царские прихвостни! Крапивы бы им в штаны и скипидаром усугубить. Так не получится. Нету их. Не пришли ещё и никто со стен Ивангорода по Нарве не палит. А в порту стоят два ганзейских когга и разгружаются. Тихая обычная мирная жизнь. И тут как чёртик из табакерки прибывает князь Углицкий на пяти военных кораблях. Корабли — это хорошо, но вот пехоты у него кот наплакался. Не наплакал. Это хоть что-то. Наплакался кот. Два десятка спецназовцев и три десятка послужильцев тестя. Кердык. Ну, артиллеристы ещё есть. И моряки, но это не пехота, они стены штурмовать не будут. Наверное, пару сотен человек есть в крепости Ивангорода. Но не больше. А Нарва — это приличный город по местным меркам, и он очень хорошо защищён. Одна башня Длинный Герман пятидесятиметровая чего стоит. С неё вечно можно из пищалей палить по нападанцам.

— Что это за корабли? — Юрий Васильевич не знал, что и делать, он опоздать боялся. Даже должен был опоздать, он такой огромный круг делал, он бражничал в Новгороде и ждал два раза у моря погоды. Как пацан, опоздавший на автобус, метался, переживая, что девочка, приглашённая на свидание, не дождётся опоздуна и уйдёт. Прибежал весь в мыле и, бамс, девочки нет, но она не ушла, а не пришла ещё, ресницы намазывает тушью, помаду, у мамы позаимствованную, третьим слоем на губы накрашивает.

— Купеческие. Один из Любека, второй датский, — Юрий Васильевич нетерпеливо вырвал листок у сурдопереводчика.

— Плохо. Дания тут лишняя. Они загружаются или разгружаются? — Боровой протянул подзорную трубу барону фон дер Рекке.

— Разгружаются оба, вон, грузчики мешки таскают по сходням. Зерно разгружают. С того, что с Любека. А с датского не пойму, тоже зерно, что ещё может быть в мешках? А нет. Это шерсть. Больно большие мешки.

Боровой взял трубу, осмотрел купцов, потом перевёл её на крепость. Там на стене толпа образовалась, не поймут, что за корабли вошли в Нарву. Юрий Васильевич дал команду никакие флаги не вывешивать, но на парусах есть всякие рисунки и по ним можно понять, что корабли шведские.

— Ладно, раз пришли в посудную лавку, то будем бить горшки. Трофим, отправь одну мину в сторону этой высокой башни. Называется Длинный Герман. Попробуй в крышу попасть, укоротим её слегка, — Трофим Лукин теперь главный миномётчик, самый опытный, он двадцать четыре раза выстрелил из стадвадцатимиллиметрового миномёта.

Эх, не слышно, ни как рыкает миномёт, ни как воет Фенрир, стоп, теперь же не Фенрир воет, а змей двухлапый — Линдворм.

В подзорную трубу видно, что Трофим позорник. В крышу башни он не попадает и мина, поревев, взрывается где-то во внутреннем дворе замка, который отсюда с воды совершенно не виден. А порт виден и там забегали как в муравейнике, а на датчанине даже сходи мигом сбросили. И пытаются отшвартоваться и убраться восвояси. Ничего у них, понятно, не выйдет. Ветер строго навстречу им будет, тут бурлаки нужны, чтобы корабль вытащить из реки в море.

— Повтори, — Боровой понимал, что задание почти невыполнимое. Это всё равно, что из пушки в муху за километр попасть. Как тут рассчитать точно траекторию. Порох разный может быть, палубу чуть, но качает, волна и в реке есть небольшая. И подпрыгнув на станине, миномёт чуть да сбил настройки. Ну, и ладно. Куда-то попадёт, замок приличный, вот мимо него точно мина не пролетит.

Над ахтеркаслом на корме взбухает небольшое облачко и корабль вздрагивает. Там на стенах группы в полосатых купальниках, тьфу, в полосатых штанах уже нет, и примерно в то место мина и попадает, от стены летят куски камня и падает вниз орудие. Удачно. Хоть и не туда целились. Но главное не победа, главное — участие.

— А продолжай, Трофим. Пять… А, один раз живём, шесть мин выпусти. Тридцать будет истраченных, для ровного счёта.

Быстро как, только, вроде, команду отдал, а Лукин уже вновь выжидательно смотрит. На самом деле, молодец. Он даже в Длинного Германа попал. Ну, и что, что не в крышу, а куда-то в центр башни. Крыше этого оказалось достаточно, и она съехала, обнажив переломанные стропила. О! Прикол. У Длинного Германа крыша поехала.

Интересно, а со стороны крепости стрелять будут. Нужен же повод для драки, чтобы теперь уже из всех стволов шарахнуть. Десять миномётов и пять стамиллиметровых пушек должны на рыцарей впечатление произвести. Послеледовое побоище будет. Лёд ведь только сошёл.

Стрельнули. Сразу два орудия со стены огрызнулось. Каменные шарики не попали в корабли, маскирующиеся под шведские. Куда делось первое не понятно, а вот второе попало в стену Ивангорода. Вот, теперь у пушкарей на его стенах есть отличный повод вступить в перестрелку.

— Трофим! А давай из всей музыки шарахнем. Исполни им фугу Баха. Бабахни.

И вот ведь, когда просишь, ну или приказываешь, то фигвам, индейская национальная изба, а как просто пострелять, так вторым уже залпом мина угодила в крушу Германа, чуть уменьшившегося, и взорвалась там в закрытом помещении. Остатки крыши улетели, а башня сразу стала короче на пять — шесть метров. Галерея вверху, с которой не иначе как по его кораблям должны были арбалетчики стрелять, тоже разлетелась на куски и вниз полетела.

Эпично.