Васильевич. Книга четвертая. Ливония. Продолжение

Глава 21

Событие шестьдесят первое

Рижский залив огромен. Он с севера от Гапсаля на юг до самой Риги километров двести, а с востока от того же Пернова, или если, как тут принято его называть Эмбах (Embach), до пролива между островом Эзель и материком должно быть все сто пятьдесят километров.

Как и почему порт Пернова (Эмбаха), или Пярну в будущем, сейчас забирает на себя четверть торговли Ливонии, глядя на карту Меркатора, Юрий Васильевич понять не мог. Да, там впадает в залив, на котором город расположен, пару речек, но они не велики и берут начало в болотах Ливонии, с другими государствами не связывая этот порт. Другое совсем дело Рига. Там судоходная на большей своей части река Западная Двина, которую после переименуют в Даугаву, и она и Литву в товарооборот включает и Россию или Московию. Рига это лакомый кусок. И он должен стать Российским и связать Балтику с Русью. Нева — это хорошо. Там Новгород и Север России с её пушным богатством, но Финский залив зимой замерзает, а вот Рижский нет. Незамерзающий порт и река чуть не от Ржева берущая начало, лучшего и желать не надо. Правда, есть минус, Западная Двина делает небольшой крюк на юг и частично протекает по территории Великого княжества Литовского. И там на этом изгибе стоит большой и хорошо защищённый Полоцк. Один из камней преткновения Ливонской войны в Реальной истории.

Можно договориться пока с Литвой, если те в драку не ввяжутся, о совместном использовании Западной Двины и порта Риги. Ну, а если Великое княжество Литовское начнёт войну, то раз уж русские войска без его артиллерии взяли Полоцк в Реале, то с помощью бомб и миномётов взять будет проще. И тогда вся Западная Двина будет нести свои воды и с ними купеческие суда к Риге по русским землям.

Только раз пообещал Боровой братьям Мюнхгаузен взять Пернов и присоединить этот пограничный город для них к Эзель-Викскому епископству, то почему бы и не зайти в этот город. Возможно, те, кто там рулит, узнав последние новости, и не станут войнушку с понятным концом устраивать, сами примут сторону добра. Пример Ревеля должен подтолкнуть к правильному шагу. Так ещё есть примеры: Нарва, Або, Выборг. Выбирай.

— Большой ли это город? — уже решившись отвлечься на захват этого порта, поинтересовался у Иоганна Мюнхгаузена Юрий Васильевич. А чего, как говаривал Вини-пух: «А не зайти ли нам к кому-нибудь в гости».

— Эмбах? Пернау? Большой. Больше тысячи человек проживает, даже все полторы, — барон плюхнул на стол карту на пергаменте, — это укрепления с замком.

Нда, немцы молодцы. Очень не просто такой город взять со стороны суши. Удачно тут нашли место для порта. С севера город прикрывает от любых войск широкая и полноводная река Пернау, она же Эмбах. А с юга впадает приток Рейу. И город получается практически на острове.

— А со стороны моря? — на карте были рыбы всякие страшные нарисованы, корабли, кабаны даже, но сами оборонные сооружения как-то терялись на фоне кабанов и китов.

— Тут стоит замок, а вдоль порта проходит каменная стена. Но она не высока. Пятнадцать футов (4.5 метра), а вот здесь просто земляной вал. Все настоящие укрепления со стороны рек. Там же и башни, — бывший епископ и будущий заводчик уверенно тыкал в карту пальцем с обкусанным ногтем, словно там на самом деле видел чего.

— Готовились захватить? — хмыкнул Боровой, — Ладно, ваши проблемы. Кто там фогт, и вообще, с кем переговоры вести?

— Фогт. Там управляющим сын бывшего магистра Ливонского ордена Бернхарда фон дер Борха Хейнрих фон дер Борх. Ревельцев он, мягко говоря, недолюбливает, так как они сместили его отца Бернхарда с должности магистра. Если к нему на переговоры придёт Иоганн фон дер Рекке и мой брат Кристофер, то, думаю, Хейнрих не станет подвергать свой город опасности и примет разумное решение. Он очень стар. Ему лет восемьдесят, но старик крепкий и вполне в здравом уме. А за него в большей степени городом управляет его зять Конрад фон Мадерн.

Тронулись на четвёртый день после эпического морского сражения. Первый советник короля Дании Йохан Фриис на самом маленьком когге был отпущен с пятнадцатью матросами назад в свои Палестины. Юрий Васильевич, как мог нагляднее, попытался до товарища уберменша донести, что Россия не воюет с Датским королевством. Давайте жить дружно и торговать. Ждём ваших купцов в новом русском городе Выборге. А через годик, как тут всё успокоится, и сюда загляните, и в Ревель, и в Ригу. Ну, и как можно быстрее выкупайте своих пленных. И про виру за нападение на наш флот не забывайте. Сто пятьдесят тысяч талеров в сумме. Именно талерами. Шандалы и купели не нужны.

С бароном Мюнхгаузеном Боровой тоже уже расплатился. Клад, найденный Егоркой, очень в жилу пришёлся, двадцать пять тысяч талеров за два епископства превратились всего лишь в тот небольшой сундучок с золотом. Соотношение сейчас по повесу золота и серебра один к двенадцати где-то, потому шестидесяти кило золота, а столько было в сундучке, Иоганна фон Мюнхгаузена устроило.

Жалко было. Нет, не до слёз, но жалко. У России вообще нет золота, не зря царь-батюшка придумал воевод награждать венгерскими золотыми монетами, превратив их, по существу, в медали или даже ордена, так как давалась такая награда на самом деле за победу серьёзную. И если бы не это, не награды, то Юрий Васильевич предпочёл бы с Мюнхгаузеном расплатиться, как и договаривались, серебром. Но подумал, что вброс в России такого количества золота обесценит награды, и решил от него избавиться. Нечего подрывать разумную придумка брата.

В качестве главного переговорщика Кристофер Мюнхгаузен согласился выступить за пятьсот талеров. Блин, не рыцари, а купцы какие-то.

— Так и решим, только в том случае, если переговоры удастся закончить присоединением Эмбаха к епископству Эзельскому и присягой новому ландмейтеру фон Рекке, — убрал довольную улыбку с тощей рожи барона Юрий Васильевич.

Эмбах — Пернов

Событие шестьдесят второе

— А вот это попробуйте! — как говорил капитан милиции в «Бриллиантовой руке».

Юрий Васильевич стоял на форкасле «Авроры» и без всякой подзорной трубы разглядывал находящиеся в четырёх сотнях метров от кораблей стены и башни укреплений Пернова. Ну, нет, погорячился барон Мюнхгаузен, назвав их слабыми и низкими. Такие были. Как всегда, сам город окружён довольно низкой стеной и по краям две приземистые башни и несколько совсем уж игрушечных башенок. А вот стены замка у устья реки Пернау вполне себе метров шесть, а то и семь и две башни метров по пятнадцать. Захватить город не проблема. Лестница потребуется метров семь — восемь. Можно сделать. А вот штурмовать замок особого желание не возникает.

Возможно, ещё и не придётся. Они только подошли к порту в очень удобной, глубокой, большой бухте, раскинувшемуся на приличное расстояние, и пока только осматривались. Егор предложил отправить пару мин в замок для более конструктивных переговоров о присоединении Эмбаха — Пернова — Пернау к силам добра. Юрий Васильевич отрицательно покачал головой.

— Зачем, а вдруг убьёт случайным осколком кого из этих фон дер Борхов.

— А если под стену, но, чтобы видели?

Юрий Васильевич прочитал и опять отказал предложенцу.

— А ну как промахнёмся.

— Ну, а по реке рядом с башней. Нужно же впечатлить немцев, — Коноплёв не сдавался.

— А вот это попробуйте, — князь Углицкий повернулся к Трофиму Евсееву, молча стоящему рядом, рука перемотана и на перевязи упокоена. Но главный артиллерист в строю. Просто некем заменить, — Сможешь, Трофим Иваныч, перебросить мину через замок нужно, чтобы она упала за замком в реку. Только, чтобы ни при каких обстоятельствах в сам замок или город не попала.

— Попробуем, — переводчика на письменный не надо. Глазами моргнул, головой кивнул воевода.

— Одну. Кидайте.

В Реальной истории… Не, вот прямо точно Боровой не помнил, но русские точно город взяли, а потом отбили у них, а ну да, потом отбили у нас, поляки или Литва, но это уже не точно, а в окончании он надолго перешёл к Швеции. И это уже точно. Сюда сейчас уже должны идти русско — татарские рати, Дерпт, всяко разно, взяли. Но те рушат и грабят всё по дороге. А порты нужны целые, желательно взять без боя. И не трогать ганзейские и всякие прочие суда купеческие. Пусть торговля процветает, как и прежде. В порту три корабля ганзейских. Вот и пусть пока стоят.

Как с Костиным не получилось. Мина попала в реку, повыв над замком и городом и бабахнула там, должно быть куча рыба потом кверху брюхом плавала. После этого под белым флагом Ливонии с Девой Марией и красным флагом князя Углицкого с маленьким Георгием Победоносцем в том углу, где был серп и молот, две лодки с Кристофером Мюнхгаузеном и Иоганном Рекке отправились на берег. В качестве гребцов и почётной свиты переговорщиков на этот раз только гренадёры поплыли во главе с Коноплёвым. И вооружены всем, чем возможно. Ещё одна лодка с «Фортуны» тронулась следом. Там между гребцами прикидываются ветошью одиннадцать диверсантов со своими карамультуками заряженными. Да, выстрел получится сделать, скорее всего, один. Не простое мероприятие заряжать в качающейся лодке длинную винтовку. Но ведь это будет снайперский выстрел.

Боровой опять на своё любимое возвышение на носу забрался и в подзорную трубу стал наблюдать. Вышли два барона на берег из шлюпок и стоят с ноги на ногу переминаясь, а проклятые фон дер Борхи ни отец, ни зять на переговоры не выходят.

Только через полчаса, когда солнце скрылось за тучами, и вот-вот дождь должен был начаться, ворота замка открылись и оттуда выехало семь всадников. Специально, чтобы свысока смотреть на противную сторону? Так и подъехали. Боровой уже зубами скрипнул, но видно там фрицы почувствовали его неудовольствие и слезли с лошадок. Расстояние приличное и даже в подзорную трубу не видно лиц. Непонятно, старший Борх прибыл или его зять. Разговор получился долгим. Юрий Васильевич уже пожалел десяток раз, что сам не отправился. Но дал себе зарок по пустякам не рисковать. А что это риск, так сто процентов, два раза уже неадекватные немцы вместо переговоров начинали стрелять или с копьями на «дипломатов» кидаться. Причём в первый раз двое убитых и один раненый.

Наконец, без всяких рукопожатий и обнимашек стороны разошлись. Наши к лодкам направились, а эмбахцы… пернавцы… пернаувцы вскочили на коней и через минуту уже скрылись за воротами замка. А ведь ворота за ними не закрыли. И что это значит? Договорились?

Юрий Васильевич спустился на палубу и нервно стал прохаживаться вдоль фальшборта, ожидая пока лодка доберётся до «Авроры». Первым прибыл Егор. Они с гребцами лодки с немцами соревнование устроили, гребли как заведённые.

Егорка мотнул головой, показывая, что, да, миром всё получится, но Боровой его остановил рукой. Пусть фон Рекке докладывает. Ему вскоре целой страной рулить, пусть привыкает к ответственности.

«Стекольный завод, свечной завод и завод по производству цветной черепицы». Это Андрейка ему суть требования старшего Борха кратко изобразил.

Потом уже стали подробно рассказывать. Когда Хейнрих фон дер Борх узнал, что Мюнхгаузены выторговали себе три эксклюзивных завода, хвастун этот Мюнхгаузен, ай, точно, он же — Мюнхаузен, предок главного хвастуна, то стал вопрошать пафосно, а чем он-то хуже? Почему ему таких плюшек не предлагают? Потом Кристофер начал заводиться, мол, если у всех будет по карандашному заводу, то цена упадёт. Вот тут Иоганн фон Рекке и вспомнил про завод цветной черепицы и стекольный завод в Кондырево. И опять старику Борху мало. Почему у Мюнхгаузена три завода, а ему два⁈ Ему тоже тогда свечной и специалиста по разведению пчёл.

Нда, где немецкий барон прошёл, там еврею делать нечего.

— Чего уж. Езжай Иоганн, будет им три завода.

— Чуть не забыл, Юрий Васильевич, — хлопнул себя по берету фон Рекке, — они обещают соседний городок-крепость Вайсенштайн уговорить признать меня ландмейстером Ливонского ордена. Там фогтом второй зять фон дер Борха.

— Это нормально, за два города три завода уже и не жалко.

Событие шестьдесят третье

Датские корабли не взяли в поход. Они побиты, даже те, которые внешне кажутся целыми, на самом деле для похода не годятся. Тридцать гранат, которые взорвались на небольших коггах, допустим три или четыре не взорвались, бывает, так даже двадцать семь гранат не только рвали одежду на моряках и десанте, не только вспарывали осколками животы лесовиков, они ещё и паруса рвали и рассекали всякие ванты с прочим такелажем. Даже если толстый канат и не перерублен, а только наджаблен, то во время сильного ветра, или тем паче бури, ну как не выдержит и порвётся. Нужно менять. Опять же потом тромблонами бабахали, и опять часть дробин восьмимиллиметровых попадали в такелаж. А осколки мин и бомб вообще распарывали паруса и канаты. И почти на всех кораблях больших проломлен в нескольких местах фальшборт. Нужен ремонт. И нужны команды. Датчан выбили, а их духи в матросы не годятся, нужны телесные матросы, очень телесные боцманы, да и капитаны разной телесности нужны.

Иоганн Мюнхгаузен оценил свои услуги по ремонту в две тысячи рублей.

— Чиво!!! Да, ты берега то видь, барон! Ты знаешь какой у меня помощник жадный⁈ Егор покажи какой ты жадный, — Егорка насупился.

— Хорошо, раз мы теперь торговые партнёры и союзники…

— Барон? Я брат царя. Я прынц, по-вашему, а ещё герцог огромного и богатого герцогства — княжества. Двух. Ты всё же видь берега. Тысяча талеров. В пересчёте на вес серебра. Отдадим шандалами.

— Но паруса…

Юрий Васильевич записку прочитал из-под руки Андрейки и остановил обоих.

— Хорошо. Будь по-вашему. Канаты и паруса тратьте свои и считайте, я потом, как всё это закончится… через пару месяцев, куплю нужное количество в Новгороде… ладно, в полуторном размере и отправлю сюда на кораблях. Матросов набирайте. В ганзейские города кличь киньте. Оплата в месяц рубль. Срок контракта два года. За эти два года обязан каждый подписавший контракт обучить одного русского паренька своим умениям. Особо усердные и грамотные смогут продлить контракт. Воевать? Ну, не знаю. Не вижу противников. Все вокруг наши добрые друзья. Очень маловероятно, что воевать придётся. Шведов с данами — лесниками вразумили, больше в Балтийском море, да и в Северном нет дураков. Учить и учиться — это да. Много будет походов.

Так что к Риге отправились после попойки в Эмбахе — Пернове на тех же тринадцати кораблях. Идти всего сто миль и при почти попутном северо-западном ветре. При средней скорости флота в четыре узла должно получиться в районе суток. Всё же в передвижении по морю есть плюсы. Тут спишь ты или в гальюне сидишь, газетку почитывая, а кораблик свои узлы накручивает. Утром проснулся, а за восемь часов кораблик отмахал полсотни вёрст. Ещё бы мага воздуха, чтобы он мог ветер с нужного направления вызывать, и вообще — идеальный транспорт. А ещё корабль берёт груза как… как много-много-много подвод с лошадкой хилой в качестве движетеля. Да даже с першероном, всё равно много-много.

В Риге их будут ждать. С юга, пока они бражничали с Борхами, прибыл корабль, увидел их флот и, развернувшись на пятке, бросился назад.

— А как он сюда против ветра плыл? — выслушал утром доклад Боровой от адмирала Бергера.

— Бриг, косые латинские паруса. Ну и не совсем против ветра. Ветер опять чуть поменялся, сейчас скорее западный лишь четверть румба на север.

— То есть, его можно шпионом считать, и сейчас в Риге готовятся уже к достойной встрече с нами? А чего не догнали и не захватили или утопили? — вот оставь их на пару часов.

— Так из Гданьска (Данциг) бриг. Мы с ними не воюем.

— Ладно. Пусть встречают. Может и хорошо. Князь такой был у русских… Ну у нас. Святослав Игоревич, великий князь киевский. Так он чтобы за всяким отребьем по степи не гоняться, всегда им послание слал: «Иду на вы». Ну и собирались вороги в одном месте. А удар русской бронированной конницы никто не мог выдержать. Похожая ситуация. Пусть враги собираются в Риге, чтобы за ними по всей Ливонии не гоняться.