Васильевич. Книга четвертая. Ливония. Продолжение

Глава 16

Событие сорок шестое

Юрий Васильевич любит всякими поговорками говорить, одна из них Стрелкову нравилась: «темнее всего под фонарём». Фонарь — это такая коробочка стеклянная со свечой внутри. Сейчас десятник диверсантов решил этой поговоркой воспользоваться. Чтобы добраться до Домского собора, который находится в Верхнем городе, нужно для начала перелезть через стену Нижнего города. Это не сложно. Там всей высоты метров шесть — семь. Они сотни раз отрабатывали штурм такой стены. Ничего заумного, выглядит это так, трое бросают кошки на стену и начинают по верёвке подниматься, а остальные из тромблонов, пистолей и даже карамультуков прикрывают карабкающихся, стреляя во всё, что шевельнулось на стене. Потом, перед тем, как первая тройка поднимется на стену, и когда они уже на самом верху, через стену перебрасывают восемь гранат. Как последний взрыв прогремит, так тройка выскакивает на стену и с тромблонами и пистолями контролирует подъём следующей тройки, тоже стреляя во всё, что шевелится, ну и так далее, пока все одиннадцать человек не окажутся на стене. Дальше диверсанты действуют по тому, что там творится рядом с ними, обычно перед тем, как спуститься уже внутрь замка или города закидывают всё гранатами, особо их не жалея. Потом спуск и зачистка территории окончательная.

Но это при штурме замка или города. Сейчас же им не штурмовать город надо, а выкрасть из собора епископа и доставить его к князю. В сто раз сложнее, чем город штурмовать. Нужно скрытно попасть за стену. Если это ночью происходит, то применяют для страховки луки или арбалеты, но сейчас день и тишина не поможет. Их будет видно, чего уж тишину соблюдать.

Но это не самая сложная задача, потом нужно попасть в Верхний город, где и находится Домский собор в Ревеле. И это можно было бы сделать снаружи сразу.

Вот тут Юрий и вспомнил поговорку князя Углицкого. С трёх внешних сторон точно на стенах Верхнего города или замка стоит стража, и там огромная высота стен, а вот со стороны Нижнего города и стена ниже, это Стрелков в подзорную трубу рассмотрел, и ждать их до начала штурма оттуда не должны. Ну и маскировка не помешает. Польские одежды, которые в Кракове-то точно от немецких мало чем отличаются, они не выбросили после возвращения домой, а с собой таскают, а вдруг пригодятся, они же диверсанты, а не стрельцы или гренадёры. И вот смешные с точки зрения русских короткие штанишки, чулки и курточки обдергайки, как их князь Углицкий обзывает, понадобились.

Ребята переоделись и двинулись к тому участку стены, где к ней практически вплотную примыкает ограда монастыря или церкви, там всего саженей пять между ними, и прикрываясь этой стеной, пусть всё же будет монастыря, можно подобраться к городской стене незаметно. На стене Нижнего города, которая в этом месте чуть повыше, три с половиной сажени точно (7 метров), стояли два кнехта и не в кости играли или спорили о том, у кого бригантина лучше, позвякивая пластинами этих бригантин, нет они всматривались в улицы посада, выискивая глазами врагов. (Бриганти́на (от нем. Brigantine) — доспех из пластин, наклёпанных под суконную или стёганую льняную основу).

Чего-то выдумывать диверсанты не стали с расстояния метров в пятьдесят, прикрываясь углом стены монастыря, по немцам выстрелили из карамультуков. Целились в голову, а то мало ли, пуля может и вскользь пройти и отрикошетить от стальных пластин бригантины. Грохот от винтовок. Ну, по всему посаду стреляют и время от времени из миномётов палят по замку, видимо для того, чтобы отвлечь внимание немцев от штурма Нижнего города.

Немцы со стены не рухнули, получив пулю в голову. Стена широкая и они просто на неё свалились. Юрий выждал минуту, но никто стражников не хватился и не начал бегать туда-сюда по стене призывая кнехтов к этому месту. Всё было относительно тихо.

— Пошли! — пошли все кроме него и ещё одного оставшегося так же с дальних дистанций прикрывать штурм стены. Ещё шесть человек остановились у ближнего угла стены монастыря. Там обзор хуже, но стрелять ближе и в крайнем случае можно гранату бросить.

Полетели кошки, одна при рывке верёвки соскользнула и Тоха её второй раз закинул. Теперь уже все трое полезли на стену. Десятник поправил очки и приник к прикладу карамультука. Но стрелять не понадобилось. Все трое спокойно забрались на стену и, подобрав копья убитых стражников, встали, изображая убиенных. Так себе маскировка. Немцы были в красных штанах и синих чулках и на голове шлем с пером, а диверсанты в зелёном с коричневым цветах. Но и нужно-то им минуту другую простоять, пока остальные не поднимутся. Да мало ли в городе всяких разных ландскнехтов и прочих вооружённых отрядов, то же ополчение городское может быть. Стоят, значит, охраняют.

И трёх минут не прошло, как все одиннадцать человек оказались на стене. Юрию пришлось хуже всего, с момента ранения под стенами Нейшлосса прошло всего ничего, и рука ещё полностью не зажила, хоть рана и была не сильно опасной, так, кожу разорвала пуля. Товарищи помогли, потянули за верёвку и подняли командира на стену. Ему только покрепче уцепиться за верёвку осталось.

Событие сорок седьмое

Наблюдая, как готовятся поместные и артиллеристы, Егор Коноплёв решил, что это всё затянется на весь день и почесав репу, решил, что их зачем-то ведь учили, как на стену с помощью кошек и верёвок взбираться. Чем эта стена хуже⁈ Пусть и она испытает силу гренадёра.

— Тихон, вернись на корабль и штук пять кошек прихвати…

— Так мы взяли, вон у лодок три мешка лежат, — сотник ткнул пальцем в сторону сгрудившихся у причала шлюпок, доставивших их с кораблей.

— Так чего ждём, пока нам ворота сами немцы откроют, берём мешки и идём… — Егор оглядел здания посада и виднеющуюся за ними красную кирпичную стену с башнями.

— Стрелков с ребятами вон к монастырю пошли, — Тихон указал на белую стену метрах в трехстах от них.

— Выдвигаемся.

Их не так много и осталось. Сотню пришлось «одолжить» князю Палецкому в добавок к его послужильцам, сотню оставили в Выборге, два десятка в Орешке, и пятьдесят человек в Нарве, они должны вернуться на отремонтированных кораблях. Так что от четырёх почти сотен гренадёров осталось чуть больше сотни. Так ещё десяток Хомы охраняет Юрия Васильевича. Выходит, с ним даже меньше сотни.

До монастыря добрались быстро.

— Ткнись в ворота, — одному из десятников указал Коноплёв. Ну, что и следовало ожидать, ворота заперты.

— В монастырях полно серебра, — подмигнул Егорке Тихон.

— Угу. Только некогда…

— Спрячут. Чует моё сердце сейчас яму копают, — свёл брови сотник и даже носом шмыгнул, показывая, как жалко ему серебра, что монахи сховают. Эти латиняне жадные, страсть, не хотят с русскими золотом и серебром делиться.

— Десять минут у тебя. Уговорил.

— Семён, Андрей, Ёрш, кидайте кошки на эту стену!

Никто по лезущим на стену монастыря не стрелял, никто кипятком или смолой сверху не поливал, даже камней на голову не кидал. Трое гренадёров спокойно забросили кошки на стену метров пять высотой и за несколько секунд оказались на стене уже. Следом лезли следующие.

— К воротам! — Ерш — десятник одного из лучших десятков среди гренадёров, махнул рукой в сторону ворот запертых и исчез, видимо как-то слез со стены, уж навряд ли прыгнул с пяти метров. Можно ноги по самые зубы обломать.

Егор оглядел припортовую территорию, никакой опасности не углядел и махнул рукой, ощетинившимся во все стороны тромблонами, потешным следовать за ним. Правда, у ворот чуть задержались с той стороны дергали, наваливались на ворота, снова дёргали. Пару минут там пыхтели и крыли матом хитрожо…умных монахов, что такие запоры придумали. Наконец створки ворот заскрипели на несмазанных маслицем петлях и отворились внутрь, предъявив всем красную в ржавчине и глине рыжей широкую харю Ерша.

Зашли в монастырь тремя десятками. Он не сильно и большой. Метров семьдесят в самой широкой части. Стена не квадрат или прямоугольник, скорее треугольник и они в его тупом угле.

— Давайте вы направо, Ерш, ты со своим десятком налево. Тихон, пошли с десятком со мной вон к той колокольне, чего-то там точно копают, прав ты оказался.

Егорка лёгкой трусцой двинулся к группе монахов в чёрных рясах, склонившихся над чем-то. Стояли они спиной к гренадёрам и что-то оживлённо обсуждали. Пришлось гаркнуть на них и распихать, чтобы тоже взглянуть, чего там прячут. Сначала Егор огорченно вздохнул. Никаких мешков с серебром там не наблюдалось. Люди с деревянными лопатами были и даже с заступами были, но не золото с серебром прятали, они… Нда. Они раскапывали заваленный подземный ход. По крайней мере так это смотрелось сверху. Стены с кирпичной кладкой и свод тоже из кирпича, но часть свода обвалена и монахи отгребают землю и пытаются сдвинуть большую глыбу соединенных раствором кирпичей.

— Куда спешим? — поинтересовался явно у старшего здесь… Как там у них эта должность называется? епархиальный архиерей, игумен, аббат? Но дядька в чёрном пилиолусе, тогда как все простоволосы и работают, а этот руководит, покрикивая на землекопов.

Вопрос Коноплёв задал на немецком, не сказать, чтобы знает как родной, но учили же больше десяти лет.

Аббат, пусть будет аббат, отступил назад на шаг от великана в коричневом кафтане со зверской рожей и, оступившись на краю ямы, полетел в неё, размахивая руками, аки голубь. Взлететь пытался. Но нет, грехи видно вниз потянули. Он упал на обломки кирпичей и принялся орать как потерпевший. А ну, да, он и был потерпевшим.

— Ход этот куда ведёт? — зыркнул Егорка на ещё одного монаха и чтобы и этот не улетел, придержал его ручищей.

— В Ревельскую крепость, — попытался отодвинуться от великана мелкий монашек, старенький, видимо потому в яму и не загнали.

— В крепость?!! Братья, давайте быстрее раскапывайте, нам тоже в крепость надо! — гаркнул на монахов Егор, те не отреагировали и только, когда гренадёры на них тромблоны навели, принялись вновь выкидывать из ямы кирпичи и осыпавшуюся глину лопатами.

Стали подходить с обеих сторон гренадёры, отправленные в обход.

— Мешки с серебром сложены у выхода из часовни. Подсвечники, лампады, купель, полно всего. Есть и талеры, — склонившись к уху стоящего на коленях Егора и разглядывающего расширяющийся вход в подземный ход, прошептал Ёрш.

Событие сорок восьмое

Барон фон дер Рекке вместе с сотней, что ему выделил Костров, пока бездельничал. Все были чем-то заняты, одни настраивали миномёты, чтобы выбить ворота, вторые мастерили лестницы, а Коноплёв с сотней гренадёров вообще куда-то исчез. Князь Палецкий со своими людьми и приданными гренадёрами зачищали предместья Ревеля и перестреливались с ливонцами, что со стен Нижнего города пытались по ним палить. Но это быстро закончилось. Оказалось, что мушкеты у гренадёров бьют дальше и стреляют те точнее, а ещё сразу несколько человек бьют по одной цели. Так что вскоре желающие перестрелку с потешными устраивать исчезли. Либо поумнели, либо, что более вероятно, некому уже умнеть стало. А вот интересно, может ли душа, попавшая в рай или ад, поумнеть?

Командир артиллеристов Костин лично проверил оба больших миномёта, что установили в тысяче футах (300 метров) от ворот, почти в порту. Долго возились. Цель не велика и надо с такого расстояния не промазать. Это не орудие, где есть прицельные приспособления, тут просто нужно на глаз навести на цель. Потому, командир то так щекой прижимался к стволу, то с другой стороны, то назад отходил. Барон смотрел на это и в нетерпении переминался с ноги на ногу. Сколько можно⁈ Ну не попадёт, так второй раз выстрелит…

Бабах. Бабах. Выстрелили миномёты одновременно, и тут Иоганн понял, почему так тщательно выцеливал Костин. Миномёты отнесло на несколько метров назад и перевернуло. Да, чтобы второй раз выстрелить, теперь эту тяжёлую штуковину нужно второй раз настраивать. Правильно артиллерист всё по три раза проверял.

Пока барон смотрел на отброшенные силой выстрела миномёты, забыл даже про сами ворота, в которые они стреляли. И только услышав крики «Ура», мотнул головой, мысли про силищу отдачи выбрасывая из головы. К воротам, которые силой удара по ним мин, а потом и взрыва мины не просто открыло, а сорвало и унесло куда-то внутрь города, бежали и люди князя Палецкого, и сотни Коробова, и его сотня, выделенная Костровым. Иоганн выхватил шпагу из ножен и тоже крича во всё горло русское «Ура» понёсся к проёму в стене, где ещё пару минут назад висели такие массивные и, казалось, неприступные ворота.

Война получалась неправильная. Началась неправильно… Вот какого чёрта! Кто дал команду атаковать переговорщиков, да ещё копейщиками. Барону даже стыдно стало за своих, за ливонцев. Не за то даже, что напали на парламентёров, тут просто недоразумение могло произойти, а за оружие. Словно дикие племена с гор спустившиеся или из джунглей выбежавшие. Да ещё бежали толпой, без всякого порядка. И это против гренадёров, вооружённых до зубов. Даже сомневаться не стоит, кто в этой войне победит — безумные, не имеющие боевого опыта, ливонцы с копьями, или русские с их артиллерией и вооруженными четырьмя огнестрелами каждый опытными воями, прошедшими не одну войну. У них и потерь почти не будет. А если к этому прибавить, что нет никакой Ливонии, есть пять маленьких практически беззащитных епископств, да и те не смогут выставить общее войско. Вот так и будут сидеть по замкам, каждый обороняясь отдельно от другого. Князь Углицкий на уроках в школе, которые с удовольствием посещает барон, рассказывает о том, как Русь захватили монголы, пришедшие с востока. Причина поражения именно в этом. Каждый князь заперся в своём небольшом городе и надеялся отсидеться за стенами, вместо того чтобы выставить одно сплочённое большое войско. И про веник потом рассказывал, что можно каждую веточку сломать по отдельности, а вот пучок этих веток сломать не получится.

Забежав в Нижний город, русские сотни не грабить дома и кабаки кинулись, а распределились по периметру, в первую очередь захватывая башни и стены. И опять всё то же с веником, ливонцы не объединились, хоть их было и больше русских, а заперлись по башенкам и думали отбиться оттуда, оказалось, что есть у них и арбалеты и луки, и мушкеты. Вот только перестрелки с ними и тут устраивать не собирались гренадёры. В амбразуры и бойницы полетели гранаты. И потом уже туда заходили поместные и раненых добивали. И пары часов не прошло, как Нижний город был зачищен. Наверное прятались ещё дезертиры по домам и подвалам, но это не противник. Да и что теперь этот дезертир может сделать. Ночью выйти и напасть на отряд гренадёр. Ну, да! Выйти может и попытаться сбежать из города. Возможно, даже и получится, хотя теперь все четверо ворот из города контролируют русские. Так ладно, убежит даже… и что? Куда денется? Побежит в Ригу? Дерпт? Динабург? Так и туда придут? Прибежать, чтобы потом дезертировать во второй раз⁈ Так себе удовольствие.

Осталось захватить только Верхний город или замок Ревельский. Ещё его называют Тоомпеа. Название «Тоомпеа» переводится с немецкого как «Соборный холм» пошло от искажённого Domberg. Немецкий язык в разных землях разный, одни шипят, другие вот «б» на «п» меняют и проглатывают концы слов. И только Иоганн фон дер Рекке подумал про захват замка, как его дёрнул за рукав командир его сотни из гренадёр и указал рукой куда-то на запад и вверх. Барон глянул туда и не поверил своим глазам, над башней Длинный Герман развивался красный флаг князя Углицкого.