СССР. Книга 4. Мастер спорта в догонялки

Глава 10

Наученный горьким опытом визави в этот раз не попёр буром, а начал с осторожного прощупывания. Работал джебами с длинной дистанции. Что, собственно, давало мне миллисекунды форы. Для того, чтобы снова продолжить свои, как впоследствии Олег Авдеевич обозвал, на мой же (ну а, не чей ещё?) взгляд, вполне логичные и рациональные действия, «стиплые и нерешительные» танцы.

Ну, сами посудите… Бить, не то, что в полную силу, а даже в пятьдесят процентов мощности — нельзя. Ибо противник тут же валится на канвас и начинает изображать из себя тушку «умирающего лебедя».

К тому же, наперекор инстинктам, напрочь возбраняется и, потому, практически невозможно, пользоваться полным, имеющимся в моём распоряжении, арсеналом. И всем присутствующим наплевать на моё не то, чтобы такое уж «горячее», но всё же «имеющее место быть», желание вырубить вражину любой ценой.

(Немножко «не про бокс».

https://youtube.com/shorts/xJTtm6z9G1g?si=xChywuH5RySrR-on).

И ничего с этим не поделаешь. Ибо таковы правила. Принятые для того, чтобы лайтово, перманентно и мягко утилизировать копящуюся в мужчинах агрессию. Но, при этом, не дать нанести серьёзных травм или, не дай Создатель, окончательно поубивать друг друга.

Легко порхая по рингу, который, как все знают, представляет собой квадрат но, в переводе с английского обозначает «круг», я машинально увёртывался от, в общем и целом, не таких уж быстрых, как представлялось сопернику, «плюх». И поневоле задумывался о том, возможно ли организовать такие вот, «игрушечные» поединки между животными?

И, после недолгих размышлений, закономерно пришёл к простому и, как показалось, единственно верному выводу, что нет. Ведь звери, в отличии от людей, гораздо более рациональны. И, если нет необходимости драться за пищу, самку или контроль над территорией (что, в конечном итоге всё-равно означает владением кормовой базой) то нормальный, не впавший в бешенство, хищник даже не пошевелится.

А мы, сейчас я имею в виду конкретно себя, и всё более и более нагло и агрессивно наседающего на меня оппонента, мутузим друг дружку (или, наверное лучше сказать, «враг врага»?). Тратя на это, такое драгоценное, своё и чужое время. А так же (ну, по крайней мере, речь идёт о моём противнике) немалую долю сил.

И всё для чего?

И правильный ответ, как вы догадались, будет звучать «а хрен его знает»…

Тут, воодушевлённый моей мнимой «трусостью», слегка «потерявший берега» визави попытался ударить совсем уж «по колхозному». Безбожно при этом раскрывшись, проваливаясь вперёд и, закономерно, подставляясь под удар.

Но бить его мне почему-то не хотелось и я, вместо того, чтобы красиво и, главное, эффективно закончить поединок во втором раунде, поднырнул под его руку. И, оказавшись сзади, легонько хлопнул перчаткой чуть пониже спины.

Выражая таким вот, незамысловатым и прямолинейным способом, моё отношение к его спортивным а, самое главное, умственным и аналитически способностям.

Хотя, если честно, в умении моего оппонента трезво оценивать и мало-мальски прогнозировать ситуацию, я очень сильно сомневался. (Не благодарите за такое вот, экспресс-составление, его психологического портрета. И не спрашивайте почему).

Каюсь, сначала хотел незатейливо дать обидный поджопник. Но, здраво рассудив, что за этим хулиганистым действием может последовать дисквалификация, проявил выдержку и не стал этого делать.

Ведь, причиню неприятности не только безалаберному себе. Моя дурацкая выходка стопроцентно нанесёт вред Олегу Авдеевичу и команде. А они, при всём моём пренебрежительном отношении к «спортивной доблести» и «таинствам бокса», этого не заслужили.

Люди на полном серьёзе отдают все силы, мечтая зовоевать «бумажку, жетон на ленточке и жестяную кружку». А некоторые, я имею в виду тренерский и судейский состав, за это даже зарплаты получают.

Не то, чтобы совсем уж «космические» но, в общем и целом, вполне достойные и дающие возможность вести обеспеченный образ жизни.

«И ведь поболе, чем младший лейтенант милиции, гребут». — Абсолютно без зависти но, всё-таки с некоторой долей вполне, как мне кажется, справедливой обиды, грустно подумал я. — «Или, может быть, делающим первые шаги в карьере стражам порядка платят так мало, потому что "дали пистолет, и вертись как можешь»?

Тут я поймал «хи-хи», снова увернулся от удара и, зачем-то применив явно не используемый, но и прямо не запрещённый финт, лёгким касанием продолжил движение наседающего на меня бойца и «уронил» его на канвас.

«Айкидо». — Промелькнула, наверное пришедшая из моей прошлой и, так не кстати забытой, жизни название этого, гораздо более рационального и, на мой немножко предвзятый взгляд, весьма полезного, зародившегося в Японии и там же доведенного до совершенства, искусства.

Тут рефери остановил бой и, судя по его гневно сверкающему взгляду, очень хотел сделать мне предупреждение за, так называемое, «пассивное ведение боя». Но, глядя на могео тяжело дышащего, поднимающегося с канваса противника, только скривился и, ещё раз досадливо поморщившись, дал отмашку продолжать.

И, в самом деле… Какая тут «пассивность и трусость», когда один из боксёров, кстати, дышащий как загнанная лошадь, вдруг, ни с того ни с сего упал. А второй, цветущий словно майская роза, стоит и, при этом, нагло и беспардонно улыбается.

Публика, кстати, неистовствовала. Все (ну, или почти все) присутствующие, напрочь забыли об остальных пяти рингах и сосредоточили своё внимание на площадке, где выступал ваш покорный слуга.

Отовсюду раздавались громкие и противоречивые крики. А кое-кто, набравшись наглости, даже позволил себе «нарушать безобразия» и, то ли поддерживать а, возможно выражать собственное неодобрение происходящего, залихватским и оглушительным свистом.

Мы снова встали напротив друг друга, судья скомандовал «бой» и я, опять так и «не перестав валять Ваньку», опять принялся за свои пустопорожние размышлизмы. Сравнивая поведение представителей дикой фауны и окружающих меня «братьев по разуму».

Если помните, в своих философствования я додумался до того, что в естественной среде животные, без особой, я бы даже сказал, крайней и обусловленной выживанием, нужды не нападают друг на друга. За исключением, заражения бешенством и прочих, форс-мажроных и, обязательно ведущих заболевшую особь к гибели, случаев.

В отличии от нас. Представителей «хомо сапиенс». Делающих это регулярно и, как говорится, на постоянной основе. И, выходит, что всё, ну, практически всё, человечество, состоит из дурных и агрессивных неадекватов.

«Хуйня какая-то получается»! — Мысленно почесав репу, растерянно подумал я. То есть, простите, ваши доморощенные выводы, юноша, не лезут ни в какие ворота и вообще… Порочат гордое звание «человека разумного» и дискредитируют общность людей в целом.

Тут, краем глаза уловив, что один из судейских занёс руку для удара по гонгу я, улучив момент (а их, таких вот «нокаутирующих» мгновений за оба раунда возникло «до фига и трошки»), выбросил вперёд левую руку.

И мой, забывший оба урока и, отчего-то окончательно уверовавший в собственную, если и не непобедимость то, как минимум, безнаказанность, противник, вместе с раздавшимся ударом гонга снова оказался на канвасе.

Переглянувшийся с сидящими за столом коллегами, судья даже стал начинать отсчёт. А, устало махнув рукой и очень, очень неодобрительно посмотрев в мою сторону, отошёл к канатам.

Я же направился в свой угол. Где мне дали прополоскать рот водой, для приличия обмахнули полотенцем и усадили на заботливо просунутый между канатами табурет.

— В третьем раунде, хотя бы, за двадцать секунд до конца бей. — Равнодушным и каким-то деревянным голосом, посоветовал или, скорее даже попросил, Олег Авдеевич. И, окончательно убедив меня, что это не приказ, а именно просьба, добавил. — Пожалуйста.

— Как скажете, тренер. — Не оборачиваясь согласился я.

Ну а что, скажите на милость, я должен был ответить? Ведь, дав своё согласие на участие в соревнованиях я, вольно или невольно, подписался действовать по давно известным и общепринятым правилам. И слить бой, предоставив сопернику формальную возможность выиграть по очкам, было бы верхом неуважения. Как к Травникову, так и к товарищам по команде.

Ведь два моих нокаута не засчитаны. А за обе шутливые выходки, больше похожие на мелкое хулиганство, мне сделали предупреждение и, наверное даже сняли очки. И, получается сработал «весь этот цирк», очень даже против.

Повеселив публику но, при этом, нанеся «вред» моему имиджу «серьёзного и ответственного спортсмена».

Так что, несмотря на то, что объективно я на голову (а, скорее даже, на весь свой, не большой, но и не такой уж и маленький, рост), выше выставленного против меня бойца, «техническое» поражение очень даже возможно.

Так что, нокаут и никак иначе.

Я ещё раз согласно покивал и, после того, как мне вставили в зубы капу, поднялся с табуретки и… увидел, что в противоположном углу выбросили полотенце. И таким вот, неожиданным и немудрящи способом я завоевал свою первую (ну, по крайне мере, из тех, что помню в новой жизни) победу.

Правда, так и не понял, как её классифицировали судьи. Ведь «по очкам» я, в виду моей «трусливой и пораженческой» манеры ведения боя, стопроцентно проигрывал. А оба нокаута не были засчитаны из-за завершения раундов.

Хотя, в общем и целом, мне было всё равно. Так как окончательно решил, что не буду тратить своё (исключительно для меня, но всё-таки!), очень драгоценное время, которое и есть та субстанция, называемая «жизнь» на этот, совершенно непродуктивный, с моей точки зрения, разумеется, балаган.

Ведь, из-за странной и, тьфу-тфу-тфу, пока никем не замеченной особенности моего организма, выраженной в очень большой физической силе и просто неимоверной реакции, боксировать по-настоящему мне не светит. Так как любая комбинация, логично и естественно, должна завершаться мощным и всесокрушающим нокаутом.

А, из-за быстроты прохождения импульсов по моим нервным клеткам, я могу выигрывать не то, что в первом раунде. Среднестатистического спортсмена я способен вырубить в первую же секунду.

Ладно бы, сильно нужны были деньги. Так ведь, на одних только песнях смогу заработать в десятки, если не сотни раз больше, чем прыгая по рингу и отбивая подставляемые под удары бошки.

Кстати, «поднять бабла» можно и не совсем законным но, вполне себе действенным, так сказать, «полукриминальным» способом. А именно, тряся наворовавшихся толстосумов, торгашей и прочий, ведущий неправедный образ жизни, уголовный элемент.

К счастью (спасибо покойному Альберту Трифоновичу) этих шуршащих бумажек пока хватало. А обстоятельств, требующих больших (и потому совершенно не легализуемых законным способом сумм) — слава Создателю! — не возникло.

Я покинул ринг, на который уже забиралась следующая пара боксёров. И, в сопровождении так и не проронившего ни слова Олега Авдеевича, направился в раздевалку.

Но, благополучно дойти и немного, нет не «передохнуть», так как нисколечко не устал, а просто развеяться, мне не дали. Вернее, не дала.

Возбуждённая и очень радостная Юля Подгорная возникла, словно из ниоткуда и, повиснув у меня на шее, чмокнула в щёку.

Вернее, была попытка поцеловать в губы. Но я, вовремя повернув голову, пресёк эти «женские инсинуации». Выкрутившись и превратив эту «эмоциональную прелюдию к чему-то большему» в обычный, если можно так выразиться, «братско-сестринский» чмок.

Ибо, как уже говорил — ну его на фиг! Женщины — вообще дело непредсказуемое. А уж внучки сидящих на самой вершине политического Олимпа небожителей — так вдесятерне.

— Бука. — Скорчив недовольную моську но, не показывая, что мои осторожные уловки ей не понравились, прошептала Юля. И, игриво погрозив тонким изящным пальчиком, который венчал не менее изысканный наманикюренный ноготок, тихонько возвестила. — Должен будешь!

Но, так как о безобразном спектакле, устроенном с подачи неуважаемого директора городской филармонии Самуила Исааковича с очень много говорящей осведомлённым людям фамилией Кацнельсон, а так же о решительном и, главное очень своевременном Юлином, переломившей ситуацию «в мою пользу», участии в тот момент ничего не знал то непроизвольно скорчил недоумённую рожицу и слегка поморщился.

Вслух, конечно же, возражать не стал. И не потому, что такой умный (хотя, в мои-то, значащиеся в документах двадцать два года пора бы), а по причине многолюдности и множества окружающих нас любопытных и, главное, чужих ушей. Ну и, жадных до «горячих фактов» украдкой пялящихся и очень настырных глаз.

В общем, благодаря обстоятельствам и, безусловно, помощи бестолковому мне Создателя, сделать очередную глупость и вляпаться в девичьи обидки у меня не получилось.

— Само-собой. — Осторожно отцепляя от себя немножко перевозбудившуюся красотку и ставя её на пол, пообещал я. И, памятуя, что кашу маслом не испортишь, а приятных слов, сказанных женщине не бывает много, на всякий случай поблагодарил. — Спасибо.

— То-то же! — Победно оставила за собой последнее слово Юля. И, так как мы уже вплотную приблизились к раздевалке, предназначенной, ввиду исключительной и весьма специфической особенности, выбранного мной в прошлой, хорошо забытой но успешно влияющей на моё теперешнее существование жизни, спорта, вынуждена была остановиться. — Ладно, потом поговорим. — Многозначительно пообещала она. И, загадочно сверкнув своими сияющими глазищами, удалилась. Покачивая умопомрачительными бёдрами и вводя в состояние перманентного ступора всех, без исключения, особой мужского пола, имевших счастье наблюдать «чествование победителя» и короткий и такой непонятный для меня диалог.

— Кхм-м-м, хороша-а! — Крякнув, прокомментировал и, тем самым выразил своё и, как понимаю, всех остальных мнение тоже, Олег Авдеевич. — И, не знаю уж зачем, поинтересовался. — Твоя?

На что я благоразумно промолчал. И, пожав плечами, на всякий случай отрицательно покачал головой.

Пусть, (исключительно в собственных глазах, но всё-таки!), я и обалдуй обалдуем. Да и прожил после потери памяти совсем не много. Но делать такие заявления публично, всё-же поостерёгся. Да и, к тому же, это было бы полным враньём и очень большой неправдой.

Бесспорно, будь я чуточку порешительней, а влияние недоёба, именуемое медицинским термином «спермотоксикоз» малость сильнее, то обязательно сделал бы попытку затащить Юлю в постель. И, что-то мне подсказывает, что, с очень большой долей вероятности, она могла увенчаться успехом.

Хотя, возможно, что это не факт. Девушки, да и вообще все женщины, в любом возрасте, очень охочи до того чего нет. Ну, или нельзя и не удаётся получить быстро и сразу. Как дети малые, или неразумные и резвящиеся и радующиеся жизни котята.

Так что, дай я самый минимальный намёк на то, что готов «пасть к её ногам» и, скорей всего, столичная штучка быстро бы потеряла ко мне интерес.

Просто получив доказательства собственной неотразимости и записав в — вот почему-то я в этом абсолютно уверен! — имеющийся у каждой красотки список, безоговорочно одержанных побед.

Тут мы вошли в довольно просторно помещение, с множеством лавок и усеянными немудрящими вешалками стенами. Тренер попросил увязавшихся следом за нами ребят подождать снаружи и, плотно прикрыв двери, обернулся ко мне.

— Ты зачем дурака валял, Коля? — Глядя мне прямо в глаза, требовательно спросил он.

— Не зная, что ответить этому заслуженному и, главное, практически всю свою жизнь посвятившему воспитанию малолетних гавриков, человеку, я кивнул на скамейки. И, желая потянуть время, предложил. — Может, присядем? А то ведь, сами знаете, Олег Авдеевич. В ногах правды нет.

Увлечённый своими мыслями и, как понимаю, пролонгацией намеченного на меня наезда, Травников недоумённо оглянулся. И, поняв, что находится не в рабочем кабинете, а в чуть более спартанских условиях, стушевался.

— А, да… — Немного смущённо пробормотал он. — Ты отдохни, конечно. И, не удержавшись, всё-таки добавил чуточку морализаторства в своё разрешение. — Хотя, как мне кажется, после твоих кривляний, на тебе ещё парочку футбольных полей вспахать можно!