Мелодия огня и ветра. Том 1

Глава 14. Наказание огнём оставляет шрамы

После пира в Редауте, казалось, наступило спокойствие, и только над Обсидиановым дворцом сгустились никому не заметные тучи. Первый и второй принц куда-то уехали, остальные бродили по округе в задумчивости. Император снова отгородился от своих детей и делал вид, будто их не существует. Только по-прежнему звал к себе Аилань и расспрашивал о её навыках.

Однажды Аилань даже осмелилась спросить, действительно ли отец приказал принцам вести войны. На что он насмешливо улыбнулся и ответил:

— А было похоже, что я шучу?

— Но как же!..

— Тихо, Аилань. Меньше всего я хочу гневаться на тебя. Поэтому перестань задавать вопросы. Войны принцев не твоя забота. Ты останешься подле меня.

Его голос был ласков, даже слишком, но Аилань не могла отделаться от ощущения, что сквозь его слова дует самум[1]. Она в задумчивости вышла из кабинета императора и брела по коридору, опустив взгляд, пока не столкнулась с кем-то на повороте. В нос ударил запах цветочных духов. Аилань потёрла ушибленный нос и подняла глаза. Сверху вниз на неё смотрела первая принцесса.

— Илана! Прости, что налетела. Я…

Первая принцесса — старшая из детей Рейтана. Говорят, её мать мечтала родить наследника, что будет править Редаутом, и не могла скрыть своего разочарования. Впрочем, о матерях всех принцев и принцесс рассказывают немало цветистых историй, ведь все эти женщины пришли во дворец с одной целью — продать своё чадо за приданое.

Илана очевидно пошла внешностью в мать. Лишь у неё и Виеты оказались золотые волосы и светлые глаза. Илана даже была чем-то похожа на свою шестую сестру, но если красота Виеты мягкая и свежая, как весна, то Илана создавала впечатление ледяной императрицы.

За всю жизнь Илана сказала Аилань не более десятка слов. И первым было слово «мелкая», когда шестилетняя Аилань носилась по этим коридорам и случайно врезалась в эту непреступную красавицу прямо с разбега. Ну и взгляд тогда был у Иланы, когда она заметила на своей юбке следы грязных ладошек. Сейчас Аилань хотя бы не испортила ей платье, да и не мелкая уже, а потому следующие слова заставили её замереть.

— Была у императора? — спросила Илана, и от её тона по спине пробежали мурашки.

— Д-да, только что.

— Похоже, он часто тебя зовёт. Не повезло же тебе.

— А?

Аилань это изрядно удивило. Ей казалось, наоборот, братья и сёстры ей теперь ужасно завидуют, ведь никому из них отец никогда не говорил доброго слова.

— Дам тебе первый и последний совет, мелкая. На правах старшей сестры. Не верь императору. Не рассказывай ему о том, что у тебя на сердце. Не доверяй ему свои сокровенные мысли. Любое твоё слово он способен обратить в оружие против тебя. Он добр с тобой, пока ты ему нужна. Не более.

— П-почему ты так говоришь?

— Может, потому что я знаю? Такие, как он, ставят себя выше других и творят и добро, и зло не из высших принципов, а исключительно по собственным прихотям и предпочтениям, — ответила Илана и гордо прошла мимо.

Аилань смотрела ей вслед. Затем вернулась в свою комнату и застала там Виету. Аилань рассказала ей о разговоре с отцом и Иланой, но та лишь испугалась.

— Не спрашивай его о подобном. Илана права. Она видела, каким отец может быть.

— О чём ты говоришь?

— За малейшее слово поперёк он отправляет принцесс работать в тюрьму. Жуткое место, и это самое малое.

— А не малое? — осторожно спросила Аилань.

— Не важно, — Виета помотала головой, отгоняя непрошенные мысли. — Просто послушайся. Уж я-то знаю, как легко ты открываешься тем, кто проявил хоть каплю доброты и заботы. Но пора уже оставить наивность и научиться видеть. Этому… меня тоже научила Илана. В этом она хороший учитель.

— Виета, тебя ведь растила первая сестра?

— До определённого возраста — да.

— А что случилось потом?

— Мы поругались. И не стоит об этом. Дела прошлых дней. Сейчас важнее настоящее.

«Верно, и в настоящем мы имеем…» Аилань присела на край кровати и уставилась на носки туфель.

— Виета… если принцы нападут на другие княжества, то разве князья не нападут в ответ на нас?

— Нападут, — вздохнула она.

— Но тогда и отцу придётся вести войну и оборонять Редаут сразу от шести армий. Зачем же провоцировать?

— Не знаю, Аилань. Может, император только того и ждёт. Может, ему всё равно, что случится.

— Он как будто забавляется, — заметила Аилань. — Словно было скучно, а теперь весело.

— Не вздумай спрашивать об этом его, — строго наказала Виета и добавила: — Пообещай мне, что не будешь.

— Не буду. Но Виета… — Аилань спрыгнула с кровати и обняла себя руками. — А если никто из принцев не станет нападать на другие княжества, войны же не случится.

— Не случится… — согласилась Виета, — но кто-то точно нападёт.

— Зачем?

— Ты слышала императора. Принцы явно ощутили, что их в спину колет остриё меча. Его не могут не испугаться. Кто-то непременно не выдержит и сделает ход, а потом колесо войны будет уже не остановить. Мы не можем ручаться за наших братьев, но можем отвечать за свои поступки.

— А проку-то в наших поступках? — приуныла Аилань, как вдруг в дверь её комнаты настойчиво постучали.

Аилань открыла и с удивлением обнаружила на пороге младшего брата — семнадцатого принца Анеля. В четырнадцать лет он так и остался невысоким даже по сравнению с сёстрами и очень досадовал по этому поводу. Ему всегда хотелось быть похожим на могучего первого брата, и Анель смотрел на него как на божество, но всегда расстраивался, когда Айварс не отвечал взаимностью на его внимание. Айварс вообще не проявлял интереса ни к кому из семьи. Этим он сильно походил на отца.

— Двенадцатая сестра, — поздоровался Анель, глядя куда-то в сторону с таким лицом, словно проглотил лимон.

— Я Аилань.

— Аилань, — исправился Анель. Сегодня он выглядел на удивление покорным.

— Что случилось? Ты никогда ко мне не приходил.

— Есть дело, сестра. Вернее… просьба

— Чем смогу, помогу, — пожала плечами Аилань.

— Помоги завоевать Нойдорф.

— Чего?!

— Моё пламя слишком слабое. Распали его и помоги завоевать Нойдорф, — уже громче сказал Анель и получил от сестры оплеуху. — Эй! За что?!

Аилань никогда не била Эмина, но Анель!.. Этот мальчишка мог быть невыносимым, огрызаться, показывать язык, ломать чужие вещи и устраивать подлянки — всё, чтобы его заметили. Эмин, по сравнению с ним, кроткий котёнок. Но такое Аилань не ожидала даже от Анеля.

— Дурень! Совсем разум потерял?!

— А в чём дело? Ты же помогала всем на пиру.

— Ты не на пир, а на войну собрался.

— Ты же слышала отца: всем надо на войну! Я всё продумал. Нойдорф — богатый торговый город, он не так уж и далеко от наших границ. И там нет войск. Если его захватить…

— Ни за что! — выкрикнула Аилань.

— Да почему нет?

— Я не стану начинать войну. И тебе не позволю, глупый мальчишка.

Аилань закрыла перед его носом дверь, словно поставила точку. Анель продолжал возмущаться:

— Сама дура. Не тебе мне указывать. Кем ты себя возомнила? Думаешь, раз отец одобрил твой ветер, то можешь командовать? К тому же Айварс и Гален уже всё начали. Только они в другие места пошли. Мне тоже нужно.

Аилань резко распахнула дверь.

— Анель … что ты сейчас сказал?

— Не дошло, что ли? Айварс и Гален уже воюют! Гален напал на Элдинг и провалился. Зато Айварс захватил школу ветра в Ванлинде и даже пленил сына князя. Он вернулся как герой!

— Где сейчас Айварс?

— А? В «генеральской комнате» видел. А что? Эй, ты куда? Ты поможешь или нет?

«Генеральская комната» находилась в другом крыле дворца и представляла собой полукруглое помещение, где стояли большой стол с объёмной картой континента и стеллажи со свитками и военными книгами. Во времена империи там собирались генералы Редаута и планировали военные кампании против непокорных провинций. Даже карта осталась с тех времён, а нынешние границы княжеств нарисованы позже вручную.

Аилань мчалась по коридору. Запоздало она подумала, что могла бы наиграть «Скорость ветра», но оставила флейту в комнате, а свистом такую мелодию не воспроизвести. А потому бежала со всех ног, задевая плечом косяки. Виета звала её позади, но Аилань не останавливалась.

Когда она добежала до нужной комнаты, то заметила, что дверь приоткрыта, а внутри раздаются голоса.

— И на что тебе сын князя? Не проще прибить? — с наигранным легкомыслием сказал Гален.

— Ты идиот, — бесстрастно ответил Айварс. — Именно потому, что он сын князя, он ещё жив. И будет жить, пока полезен. В отличие от нашего отца, у князя Ванлинда не так много детей, чтобы он ими разбрасывался. Жизнь сына удержит его от нападений на Редаут.

— Я смотрю, ты всё продумал.

— В отличие от тебя.

— Да брось. Тебе просто повезло, что молодой князь оказался в том захолустье, на которое ты напал. А я собирался захватить княжество молний.

— И провалился.

— Не по своей вине! Кто ж знал, что водяные жабы вмешаются! Они ж с Элдингом на ножах!

— Ты должен был знать. Думаешь Элдинг просуществовал бы сто двадцать лет, если бы там каждый третий не был заклинателем и не имел сильных союзников? Ты влез в самую трясину и ожидаемо провалился, а теперь скулишь, как побитая собака.

— А ты, верно, уже раздулся от гордости, как павлин. «Первый принц», «идеальный музыкант»! Уже грезишь себя на троне? Пфха! Тебе надо с восемнадцатым братцем объединиться — вот твой уровень. Повоевал с детишками за захолустье и доволен, а людей положил не меньше.

— Это ты помешал мне. Из-за того, что в Данале услышали о твоём нападении, мне пришлось действовать раньше. Из-за тебя погибли мои люди. Они были втрое ценнее, чем весь сброд, который ты повёл на Элдинг.

— Из-за меня? Или из-за «Весеннего Ветерка»? — прищурился Гален.

— Он дрался до последнего. Этого у него не отнять. И в отличие от тебя, не сбежал с поля боя.

— Ты!..

У Аилань закружилась голова, она завалилась назад, но её тут же подхватила под руки Виета и отвела за угол.

«Айварс захватил школу ветра в Ванлинде и даже пленил сына князя»

«Это его прозвище — «Весенний Ветерок». Прозвали так в Долине и в Ванлинде».

«Сюн!»

— Аилань? — трясла её за плечо Виета. — Аилань, да что с тобой?

Аилань вытерла со лба невидимый пот и, качаясь, встала на ноги.

— Прости, Виета. Я просто… чувствую, что меня сейчас стошнит, — ответила она совсем не то, что собиралась, но даже не слишком соврала.

— Переволновалась от новостей, — заключила Виета. — Не мудрено. Если всё так, то теперь начнётся безумие.

В коридоре раздались шаги. Слуга постучался к «генеральскую комнату» и, не открывая дверь, сообщил.

— Принц Гален, император зовёт вас в тронный зал. Принц Айвас может тоже присутствовать, если захочет.

Тронный зал Обсидианового дворца мог бы вместить всех своих обителей до последней прачки. Серый мраморный пол и чёрная исполинская колоннада создавали ощущение простора, но вместе с тем и тяжести, словно над головой нависал не резной потолок с барельефами, а каменный свод скалистой пещеры. Высокие окна-прорези давали мало света, и солнце едва могло дотянуться до пола бледными искристыми снопами. Зато здесь всегда горело много огней. У стены и между колоннами стояли серые статуи с чашами или каменными фонарями, в которых горело пламя.

Когда Аилань приходила сюда играть для императора, её очаровало глубокое эхо, которое обретали здесь каждое произнесённое слово, каждый сыгранный звук. Любой шёпот казался невыразимо громким и чуждым. В этом зале не секретничали, в нём слушали императора.

Сейчас он сидел на высоком обсидиановом троне, который был врезан в такую же стену позади. С высоты двадцати ступеней император взирал на Галена, который стоял перед ним, опустив голову. Вокруг собрались музыканты огня и солдаты, много придворных. Аилань с Виетой проскользнули в зал и спрятались за колонной. Через просветы между плечами они видели Галена. Он стоял необычайно тихо и смиренно, но рука за спиной сжата в кулак.

— Я наслышан, — произнес император, видимо, ответив на ранее сказанное. — Только меня не интересует, что произошло. Мне важен результат. И результат, как я понимаю, таков: Шуйфен смеётся над Редаутом, а Элдинг не покорён и требует компенсации. Как думаешь, второй принц, что они примут в качестве таковой? Может, твою голову?

Гален заметно напрягся. В толпе послышалось множественные шепотки и шуршание, словно зашелестел потревоженный лес. Кто-то не верил, что император казнит своего сына. Другие вполне допускали, ведь «наследников» у правителя в избытке.

Кулак Галена трясся от возмущения. Как смеют все эти дармоеды так легко делать ставки, словно за игрой в карты, когда на кону его жизнь!

— Я задал тебе вопрос, второй принц, — спокойно повторил император.

Не было в тоне Рейтана ни гнева, ни тревог. Просто ледяное бесстрастие.

— Отец-император! — послышалось из толпы, и к трону выбежала десятая принцесса Ейлин. — Вины второго принца здесь нет. Гонец, что отправил послание в Шуйфен… его упустила я. Ваша дочь не так способна в музыке, как второй принц. Простите меня.

Ейлин согнулась в глубоком поклоне. Гален смотрел на неё с удивлением, которое через миг сменилось недовольством.

Все знали, что второй принц и десятая принцесса в хороших отношениях. Когда Ейлин была маленькая, то часто висела на руке Галена. Он сажал её на колени и учил сквернословить — забавы ради. В их комнатах постоянно меняли подушки, потому что после «боя» от прежних оставались лишь кучки перьев. Когда принц с принцессой выезжали на конные прогулки, то Ейлин часто садилась в седло позади Галена. Она восхищалась свободолюбивым и легкомысленным братом, как Анель восхищался сдержанным и величавым Айварсом… как Эмин восхищался Аилань. И Галену это внимание всегда льстило, даже умиляло, в отличие от молчаливого презрения старшего брата.

Каждый из детей императора был по-своему одинок. И между теми, кто находил утешение друг в друге, появлялась особая связь.

— Простить? — переспросил император. — Лучше скажи, что мне ответить Элдингу? Может, отослать им тогда твою голову. Ты согласна?

Глаза Галена сверкнули. Он резко выпрямился и встал перед сестрой. Он не собирался отдавать за провал свою жизнь, но и жертвовать Ейлин не хотел. Предложить было нечего, а потому молчал.

— Позовите сюда посла из Элдинга, — велел Рейтан и поднялся.

В зал через главные двери впустили пожилого мужчину в длинных фиолетовых одеждах. Он шёл с гордо поднятой головой и смотрел вперёд своими щёлочками-глазами.

— Интересно, кого скорее убьёт император — этого старикашку или собственного сына? — проговорила одна придворная дама, прикрывая губы веером.

Её слова тотчас долетели до ближайших рядов слушателей. Слышал ли их посол? Он собирался что-то сказать, как Рейтан резко поднялся с трона, схватил с пояса хлыст и щёлкнул им.

В воздухе зазмеилась длинная огненная лента, и хлыст в руках императора тотчас стал пламенным. Аилань затаила дыхание. Она лишь слышала, что император — мастер-заклинатель, но никогда не видела, чтобы отец вызывал огонь. Две чётких ноты — самое меньшее для вызова стихии. А тут одним щелчком? Да как такое?..

Рейтан взмахнул хлыстом и обвил им тело Галена. В зале раздался душераздирающий крик, громоподобным эхом отозвался от стен, пола и потолка. Аилань и многие закрыли уши. Но глаза видели: одежда Галена горела, плоть покрывалась уродливыми красными пузырями. На миг позже к его крику присоединился визг Ейлин. Она голыми руками пыталась снять с него этот хлыст и обжигалась. Лицо исказила паника. Казалось, второй принц вот-вот погибнет… как вдруг всё кончилось.

Огонь погас. Гален рухнул на пол, но ещё дышал. Ейлин с плачем бросилась к нему. А император спокойно свернул хлыст в кольцо и повесил на пояс.

— Удовлетворены компенсацией? У Элдинга больше нет претензий? — как бы между делом осведомился он у старика-посла, у которого от увиденного округлились глаза и задрожали морщинистые ладони. — Нет? Принцесса Ейлин проведёт в темнице за чёрной работой пятнадцать дней. Поверьте, ей там не понравится. Теперь всё?

Старик открыл рот, чтобы что-то сказать, но ни звука не сорвалось с его губ. Он только стоял и смотрел на уродливые ожоги на теле принца, и недавний крик всё ещё звенел в ушах раздирающим перепонки эхом.

— Что, не всё? — переспросил Рейтан. — Умерьте аппетиты, крошечное княжество. Иначе на его месте окажитесь вы сами. Ну так что?

Посол снова открыл рот и выдавил из себя слова:

— У Элдинга… нет претензий.

— Славно, — бросил император. — Теперь все вон.

Толпа солдат и придворных поспешила направиться к выходу, словно их погонял тот самый хлыст. Некоторые по знаку Рейтана оттащили Галена и Ейлин. Аилань заметила среди людей Айварса. Он стоял и с каменным лицом смотрел, как уносили Галена. Кто-то из придворных предположил, что теперь придёт очередь первого принца подвергнуться наказанию, но они не знали — император Рейтан наказывал не за нападение, а за провал.

Князь Венмин, сгорбившись, сидел на троне в своей резиденции. На коленях лежала флейта из голубого нефрита. Инструмент сохранил царапины от мечей и пятно крови своего владельца.

— Отец, — позвал его Вэй. — дозорные вернулись. Айварс занял крепость Данала и выставил свои щиты. Но, кажется, его самого сейчас там нет.

Вэй закончил доклад, но князь ему не ответил. Только продолжал сидеть и смотреть в пол с флейтой на коленях.

— Как поступим? — осторожно спросил Вэй.

В груди будто царапали кошки с тех пор, как они получили известие. Князь тут же отправил дозорных во все уголки Ванлинда на случай, если нападение было не единственным, а Вэй собирал сведения о Данале. Спасшихся оттуда учеников встретили на границе с Шуйфеном и подробно расспросили о нападавших.

— Вот мерзавцы! Подлецы! — распалялся Аксон, который тоже получил весть и со скоростью ветра приехал из Долины в резиденцию. — Моя вина, что отправил туда Сюна.

— Просто не повезло, дядя, — глухо отозвался Вэй.

За сухой фразой он скрыл тревогу, но чувствовал, что и сам уже скоро сорвётся.

За считанные дни новость о нападении на школу ветра в Данале и пленении Сюнлина разлетелась по всему княжеству и за его пределы. В столицу стали приходить музыканты и предлагать свою помощь. Вот только князь так и не отдал распоряжений о подготовке. И Вэй, и Аксон знали почему.

— Нападём на Данал — они убьют Сюна. Оставим Данал — нападут на северные области. Данал был их защитой, — озвучил князь мысль, которая всё это время вертелась у него в голове. Но выхода из тупика не видел.

— Нельзя ни то, ни другое. Надо вызволить Сюна и тогда ударить, — решительно заявил Аксон.

— Мы не знаем, где он, дядя, — ответил Вэйлин сквозь зубы и почувствовал, как с каждым словом тает и его маска спокойствия. — Его могут держать в том же Данале или уже переправить в Редаут. Если бы мы знали, я бы тотчас отправился за ним.

— Придётся провести разведку в Данале, — выпрямился князь. — Даже если они узнают, то разведка — это не нападение. Они не убьют Сюна из-за такой мелочи, а захотят поторговаться ещё. Для них он пока слишком ценный пленник. — Венмин изо всех сил хотел в это верить. — Что слышно из Элдинга?

— Их посол… вернулся под впечатлением. Император Рейтан едва не сжёг заживо второго принца. Пообещал сделать то же самое с послом, если Элдингу не хватит.

— Второго? Не первого?

— Про первого речи не было.

— А птица?

— Редаут не прислал нам официального ответа.

— Тогда не имеет смысла просить императора по-хорошему. Даже если отправим посланников, только подвергнем их смертельной опасности. Пока разведаем ситуацию в Данале. Вэйлин, подбери небольшой отряд. Доверяю это дело тебе. Помни: там нам понадобится не музыка, а тишина и скрытность.

— Я понял. Я сам возглавлю разведку, отец.

— Исключено. Ванлинд не может потерять и тебя.

— Ванлинд ещё не потерял Сюна, — нахмурился Вэй. — И если он там, я любой ценой верну его домой.

— Предупреди о своей «любой цене» людей, что пойдут с тобой, — сказал князь. — Если враги поймут, кто ты, то, может и, не убьют, но тогда у Редаута будет два пленника.

— Для этого им придётся меня поймать.

— Вэйлин, послушай отца. Займись только подготовкой, — вмешался Аксон, его глаза были полны сожаления и вины. — А разведку возглавлю я.

Вэй нахмурился.

— Хранитель, вы, конечно, мастер-музыкант, но когда в последний раз вы проникали скрытно, а не возвещали о своём прибытии оркестром?

— Вэйлин! — одёрнули его два голоса. Аксон — с недовольством, отец — с обречённостью.

С этими словами Вэй покачал головой и вышел.

— С каких пор молодые перестали нас слушать? — услышал он прежде, чем закрыть дверь.

«С тех пор, как у молодых появилась своя голова, дядя», — мысленно ответил он. Вэй всё понимал, но если существовала хотя бы небольшая вероятность, что Сюн всё ещё в Данале, Вэй камня на камне не оставит, чтобы его спасти.

Вэйлин призвал музыкантов, которые владели оружием, но их оказалось мало. Из всех школ только в Долине ветров обучали фехтованию и то как необязательной дисциплине.

А вот воинов, которые умели играть хоть какие-то мелодии, нашлось больше. Не все, кто открыл в себе способности музыканта, могли попасть в школы на обучение. Требовалось минимальное богатство или связи. Это негласные правила, но все прекрасно о них знали. Не имя ни того, ни другого, люди старались учиться сами, но быстро упирались в собственный потолок. Самородки встречались чрезвычайно редко. Зато солдат, могущий сам разжечь костёр, согреться, остановить кровь, быстро добежать до цели, ценился в армии выше обычного.

Вэй отобрал тех, кто мог играть мелодии уровня «Порхания бабочки» и «Скорости ветра». Каждого выслушал и проверил способности. Среди музыкантов и воинов отобрал десятерых самых способных и тех, кому мог доверять. Также в качестве проводника взял одного из старших учеников школы в Данале.

— Меня зовут Джейдип, молодой князь, — сказал он, пристыженно опустив глаза. — Из-за меня господин Сюнлин был ранен. Возможно, если бы не это…

— Мой брат делал то, что считал нужным, и ни за что не стал бы тебя винить, — похлопал его по плечу Вэй. — Если хочешь помочь, укажи нам дорогу. Но это будет опасно.

— Я не боюсь… не испугаюсь на этот раз.

Вэй не рассказал никому подробностей, просто велел быть готовыми, хотя все догадывались. Но ещё нужен был человек с безупречной музыкальной памятью, чтобы воспроизвести «ключ» от щита, лишь раз услышав. Вэй как раз размышлял над этой проблемой, когда к нему подошла девушка с лирой и деревянной флейтой на поясе. Вэй удивился двум инструментам, но не стал комментировать. Вместо этого спросил:

— Чем могу помочь?

— Господин Вэйлин, вы ведь готовитесь спасать господина Сюнлина?

— Боюсь, я не могу обсуждать подробности с посторонними.

— У меня хорошая музыкальная память. Возьмите меня с собой!

Вэй с сомнением посмотрел на девушку. На вид ей около двадцати, и хотя внешность заклинателя может ввести в заблуждение о возрасте, Вэй по глазам видел, что она ещё молода. Может, только-только закончила школу ветра. Конечно, он взял с собой даже ученика, но то была вынужденная необходимость.

Девушка, видя сомнения Вэя, озвучила свою настоящую причину:

— Господин Вэйлин. Я и Сюн… то есть… Утверждать, что мы с господином Сюнлином друзья, было бы самонадеянно с моей стороны. Но я одно время училась в Долине Ветров, и мы знакомы. Я бесконечно уважаю вашего брата и беспокоюсь за него. Позвольте помочь вам вызволить его. У меня действительно хорошая музыкальная память. Я не беззащитна и училась фехтовать. А если погибну, то жалеть не буду. Позвольте помочь!

В глазах девушки загорелся такой огонь решительности и отваги, что Вэй поразился. Разве не такой горел и внутри него? Дядя и отец приказали ему не ходить, но разве это его остановит?

— Как тебя зовут?

— Меня зовут Мерали, господин. И я была лучшей ученицей школы ветра в Мэйяре.

[1] Самум — знойный шквальный ветер, поднимающий в небо огромное количество пыли и песка, сильный, быстрый и опасный