Мелодия огня и ветра. Том 1

Глава 18. Кровь на руках останется навечно

В предрассветных сумерках Вэй, сгорбленный и ссутуленный, сидел возле костра и теребил палкой тлеющие угли.

— Сюн, не плачь. Если тебя кто-то обидит, то говори мне. Я им покажу!

— А если меня обидишь ты?

— Эй, когда это я тебя обижал?!

— Вчера.

— Э-э…

— Вэй, смотри! Я научился вызывать огонь.

— Ну всё, родился мастер семи стихий.

— Не ври, дядя сказал, что искру добывать все умеют!

— Дядя даже не похвалил тебя? Вот чёрствый сухарь. Давай за это подожжём ему чайник.

— Вэй, мама сказала, ты научился «Порханию бабочки». Покатаешь меня?

— Где ты видел, чтобы бабочка кого-то катала.

— У-у, — надулся маленький Сюн. Он так расстроился, что Вэю стало совестно:

— Ладно. Забирайся на спину. Только не души.

Сюн просиял от счастья.

— Что ты наделал, Вэй?! Это же наш дом!

— Сюн, не ходи туда! Опасно!

— Мамины вещи!

— Сюн!

Он крепко обнял младшего брата и отвернул от пожара, но тот вырывался со слезами на глазах.

— Ненавижу тебя, Вэй! Ненавижу!

— Ты хотел спросить, использую я мамину флейту или твою? Твою.

— Сюн, ты заедешь на обратном пути?

— Не знаю. Наверное, заеду. Но только если дома будешь ты.

Палка полетела в костёр. Ладонь легла на кожаный наруч, пальцы гладили изображение клёна. Такой же растёт на горе Аи и расцветает осенью багрянцем. Когда-то братья посадили его вместе. И этот наруч… Сколь много смысла Вэй вложил в нефритовую флейту, столько же Сюн вложил и в свой подарок. Но Небо… как же… как же теперь…

Вэй сжал губы в тонкую линию и задрал голову вверх, чтобы слёзы закатились обратно. Он заметил, что на него косятся солдаты, но не решаются подходить. Все слышали новость, и гнетущее горе накрыло людей Ванлинда. Все они очень любили Сюнлина, особенно музыканты.

Вэй оглянулся на шатёр князя. Отец не выходил с тех пор, как узнал новость, а Вэй не решался зайти. Из шатра доносился запах ладана.

Где-то вдалеке послышались громкие разговоры, кто-то забегал. Вэю сейчас было всё равно, пусть хоть на них напал сам Рейтан. Говорят, горе можно обратить в гнев и обрушить на врага, но Вэй никогда не умел злиться. Пожалуй, эту общую черту он перенял и от матери, и от отца.

— Господин Вэйлин! — крикнули почти у самого его уха и, кажется, не в первый раз.

— В чём дело? Не хочу сейчас ничего слышать, — Вэй прикрыл глаза, но потом всё же поднялся с места, с которого не сходил всю ночь. — Нападение?

— Нет, господин Вэйлин, чудо!

Солдат сказал несколько слов, и Вэй покачнулся.

— Т-ты уверен?

— Да, господин. В карауле у ворот сейчас один из наших людей. Он узнал его.

Сердце возликовало, а разум боялся поверить. Но всё же…

— Сообщите князю немедленно! — бросил Вэй и помчался к воротам.

Сердце рвалось из груди. Вэй на ходу сбивал препятствия и бежал дальше, люди смотрели ему вслед. Вот уже видны створки, где столпились люди в военной форме Ванлинда. Перед Вэем расступились, и он увидел лежащую на лошади фигуру. Остановился. Медленно подошёл и заглянул в осунувшееся, лиловое от синяков лицо.

— Вэй, — прохрипел опухшими губами голос.

— Сюн… братик.

Вэй хотел стащить его с лошади и обнять, но тут прибежал отец. Так же, как и Вэй, не верил своим глазам. Сюн приподнялся и, словно официально здоровался, кивнул:

— Отец.

И, закрыв глаза, бессильно уронил голову. Отец бережно взял Сюна на руки и под всеобщие взгляды унёс в свой шатёр.

Тут же вызвали лучших лекарей из Шуйфена. Они сняли с Сюна плащ и кровавые обугленные одежды, и Вэй воочию увидел, что пережил в неволе его брат. На его груди навечно останутся рубцы — страшное напоминание о пережитых страданиях.

Из шатра доносилась целительная музыка воды, витал запах мазей и трав. Пока лекари делали своё дело, Вэй сидел на пороге и ждал. Ему не на что жаловаться. Ещё час назад у него не было надежды, а теперь она блеснула ярким метеором. Рядом присел отец и приобнял за плечи. Слова были излишни.

На следующее утро Сюн мирно спал в приготовленной для него мягкой постели. Застывшую кровь и грязь смыли, под холодными компрессами синяки побледнели, на месте ожога мазь. Когда Сюну вправляли пальцы, он бессознательно дёргался, поэтому Вэй попросил держать его сам и мягко шептал ему на ухо успокаивающие слова.

Отец снова ушёл вести переговоры с посланниками шуйфенского князя. Передать ничего не просил, но оставил у изголовья Сюна нефритовую флейту, хранящую теперь, подобно своему хозяину, следы битвы.

Вэй сменил полотенце на лбу Сюна на холодное, и тот пошевелился, не открывая глаз. Что-то говорил. Вэй наклонил ухо к его губам и расслышал слова:

— Лань… уйдём со мной.

«Лань?»

Вэй глянул на плащ, который был на Сюне вчера. В отличие от остальной одежды, плащ был целым и почти новым. Вэй провёл рукой по изящной вышивке — одуванчик, уносимый ветром.

Сюн открыл глаза и повернул голову. Вэй сидел у его постели, положив ногу на ногу, и читал.

— Раньше тебя было не загнать за книги, — прохрипел Сюн и закашлялся.

Вэй захлопнул книгу и подал воды. Сюн сделал пару глотков и снова уронил голову на подушку, а Вэй ответил:

— Здесь, кроме чтения, больше нечем заняться. И ты несправедлив ко мне: меня было не загнать за скучные книги. Как и тебя, насколько я помню.

— Твои сведения устарели. Ты не представляешь, сколько скучных книг я прочитал за последние лет десять. И ещё больше чужих домашних заданий, которые вдвое хуже скучных книг хотя бы потому, что написаны каракулями. Тебе когда-нибудь приходилось разбираться, имел в виду ученик — «парить» или «падать»? В такие моменты мне хотелось выбросить все тетради в окно и поджечь.

— У тебя жар ещё не прошёл. Несёшь ерунду.

Вэй поменял очередное полотенце.

— Так расскажи мне не ерунду. Что случилось после атаки на Данал? Ученики в безопасности?

— Да, они добрались. Все дома. Вот только… — голос Вэй сделался глухим, — Данал всё ещё в руках Айварса и вся область, включая Артен.

— Плохо дело. Редаут объявил войну.

— В том-то и дело, что не объявлял. Император делает вид, что он не причём, пока его принцы налетают на другие княжества как стервятники. Мы сейчас в Шуйфене недалеко от границы с Редаутом. Планируем когда-нибудь совместное наступление, а пока просто стережём границу. И ещё перед Артеном наш лагерь стоит.

— Чего хочет Айварс?

— Пока ты был в плену, он хотел, чтобы мы стояли и смотрели, как он захватывает наши земли. Чего он хочет сейчас — не знаю. Неужели и вправду надеется, что мы просто отдадим Редауту собственные земли? Так у него совсем аппетит разыграется, и дальше будет хуже.

Сюн нахмурил брови и тут же поморщился от боли.

— В зеркало лучше сейчас не смотри, — предупредил Вэй.

— Но ты же на себя смотришь. Вряд ли это хуже.

Вэй прыснул со смеху. «Сюн шутит. Пусть неумело, но всё же шутит и огрызается. Что случилось с моим братом? Он как будто и вправду воскрес».

— Ладно. Это всё потом, когда встанешь на ноги, — Вэй вдруг заговорщически улыбнулся. — А сейчас расскажи, кто такая Лань?

— Что?

— Ты звал её во сне.

Сюн отвернулся, и Вэю показалось, что он заметил на его лице смущение. «Ну и ну…» — мысленно изумился Вэй, но давить не стал. Сюн немного подумал и всё рассказал: про учёбу в Долине, про Лань, про недели плена, и как она его спасла.

— Вот оно что, — подытожил Вэй. — Твоя подруга живёт в Редауте. Говоришь, тебя слишком хорошо кормили? Наверное, она работает на кухне в Железной крепости. Странно. Как музыкант ветра она могла бы найти работу получше, да хоть в почтовом доме.

— Она может это скрывать. Насколько я понял, у неё не самая дружная и любящая семья. В Редауте величают музыкантов огня.

— И всё же я рад, что даже на краю бездны у тебя нашёлся друг.

— Вэй… я боюсь за неё. Если всё вскроется, моё спасение будет стоить ей жизни.

— Отец от имени Ванлинда мог бы принять её со всей семьёй и взять под защиту. Редаут Редаутом, но она спасла второго молодого князя. Но для этого ей нужно прийти к нам.

— Я бы хотел её отыскать. Раз ты говоришь, что наступление на Редаут неизбежно, то неизвестно, что станет с мирными людьми на границе.

— Постой-постой. Ты только выбрался со дна бездны и снова туда рвёшься?

— Нет. Сейчас я бесполезен как заросшее мхом бревно. Даже шевелиться больно. Но однажды я бы хотел отправиться на поиски Лань.

— Пообещай, что скажешь, когда соберёшься, — прищурился Вэй и тут же понял, что говорит как отец недавно.

— Обещаю.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул Вэй.

Обещание Сюна его успокоило. А вот Вэй отцу так ничего и не обещал, и ему стало совестно. Теперь Сюн с ними, и пленение Айварса уже не так нужно. Они все могут выдохнуть и спокойно обсудить план действий. Вэй немного подумал и отправил отцу бумажную птицу с коротким сообщением: «Даю слово».

Во дворе Железной крепости собралась толпа людей из окрестных деревень. Некоторые шли пешком ещё затемно, чтобы поглядеть на казнь, ведь других развлечений в округе не водилось. Разве что, на фестиваль урожая удавалось поглядеть одним глазком.

Осеннее солнце охладило свои лучи, но на востоке ещё пригревало. Только железные стены крепости оставались холодными в любое время года. Всё из-за того, что зачарованный музыкой металл, которому однажды придали форму, не изменит её ни в снег, ни в жару и останется холодным даже вынутый из печи.

Кто-то из пришедших не удержался и постучал по железным стенам — проверить. Другие занимали места в переднем ряду, чтобы хорошо видеть эшафот. Тут были и виселица, и пень для отрубания головы. На настиле и ступенях застывшей коркой краснели пятна.

Деревенский люд гадал, кого сегодня казнят и каким способом. Палачом всегда выступал местный Страж, а потому толпа вытягивала головы, чтобы разглядеть, а где же старый Тассель и держит ли он в руках меч. Но старика нигде не было, пока со стороны крепости не раздался крик.

— Гален, остановись! Он ни в чём не виноват!

Молодой господин в богатых одеждах тащил за шиворот Тасселя, даже не давая тому встать, а за ними бежала девушка.

— Как же «не виноват»! — огрызнулся Гален. — Узник сбежал. Кто же в этом виноват?

— Но ведь у границы враги! Наверняка они как-то… — продолжала увещевать девушка.

— При целом щите?! Не держи меня за дурака. Сюнлину явно помогли… а может, это была ты, сестрица? Что, жалко ванлиндский мусор стало?!

Гален бросил несчастного Тасселя на эшафот и повернулся к сестре.

— Нет, не я!

— Принц Гален, прошу, не браните принцессу, — подал хриплый голос Тассель. — Она даже не могла расколдовать щит огненной мелодией. Я всегда открывал для неё выход. Она бы не вышла сама.

— Да неужто?! — продолжал яриться Гален.

В отличие от Тасселя, который разбирался в музыке только на уровне заучивания «ключей», Гален не спешил верить сестре. Он заметил, что Аилань после Железной крепости выглядит намного лучше Ейлин, и злился только сильнее.

— Гален, ты же приходил сюда каждый день. Может, ты в последний раз оставил… — робко начала она.

— Не держи меня за идиота!

Гален замахнулся на Аилань, как вдруг его запястье обвил хлыст и сдержал. Гален на миг застыл и покрылся холодным потом. С опаской обернулся, но когда увидел стоящего позади человека, то успокоился и с презрением плюнул.

— Тьфу. Явился, старший братец. Раньше, чем я ждал.

И стряхнул с руки хлыст.

— Она любимица отца. Ты точно хочешь ударить её по рукам музыканта? — спросил ледяным голосом Айварс.

— Захлебнись в лошадином дерьме. Разве ты не должен быть в Артене?

— Так думают враги. А что здесь происходит? — холодно спросил Айварс, переводя взгляд с брата на сестру и старого Стража.

— Хотел устроить для тебя представление, — с сарказмом ответил Гален. — Вот только крыса сбежала из клетки. Так что, похоже, мы оба сегодня не получим то, чего хотели. Хоть это меня радует.

Айварс на миг задумался, оценил обстановку, и его лицо потемнело.

— Князь Сюнлин?

— Ага. Я хотел казнить его сегодня, а ему кто-то помог сбежать. Так что остаётся вопрос, — Гален переводил указательный палец со Стража на Аилань.

Но на последние слова Айварс не обратил внимания, а смотрел на одного Галена.

— Ты хотел казнить моего пленника и лишить меня козыря перед Ванлиндом, думая, что я всё ещё в его землях?

Когда Айварс обрисовал это так, казалось, будто Гален нарочно хотел подставить брата под клинки Ванлинда. Аилань почувствовала, как между братьями пробежала молния, а воздух вокруг них наэлектризовался. Но напряжение быстро спало, а Гален только фыркнул.

— Сделай лицо попроще, братец. Надоело за столько лет смотреть на твою каменную рожу.

Айварс не стал отвечать на столь нелепый выпад. Ещё с детства, как бы Гален ни старался вывести его из себя, Айварс отвечал ему ледяным равнодушием. И Галена это всегда бесило.

— Как бы там ни было, — снова повеселел Гален, — эшафот уже готов, а люди пришли посмотреть на казнь. Им всё равно, кто умрёт.

С этими словами он снова повернулся к Тасселю. Аилань встала между ними.

— Гален, остановись.

— С чего бы? Хочешь занять его место? Это запросто.

Аилань вздрогнула. Гален сделал шаг к ней, но и Айварс тоже.

— Оставь её, иначе отец с тебя спросит. Стоит ли мне напоминать, что его хлыст бьёт больнее моего?

Гален застыл, и ужас на миг отразился на его лице. Рука невольно потянулась к шрамам под одеждой. Но в следующее мгновение он смачно сплюнул под ноги Аилань.

— Пошла прочь.

— Тассель невиновен. Ты просто хочешь кого-то убить! Айварс, хоть ты ему скажи!

Но, вопреки ожиданиям Аилань, Айварс больше не стал ей помогать.

— Его мотивы сомнительны, но поступает Гален по закону. Если узник сбегает из крепости, Стража должны казнить.

С этими словами Айварс развернулся, сел на коня и ускакал прочь, даже не стал смотреть, что будет дальше. Аилань глядела ему в спину с угасающей надеждой. Теперь Галена не сможет остановить никто.

Аилань казалось, что она всё предусмотрела. Прикинулась незнайкой, неспособной расколдовать щит. Играла по вечерам для Стража музыку. Вызнавала у него военные донесения. Искала Сюна с помощью мелодии воды, а не ветра. Убедила Тасселя, что плащ не надевала. Думала, что отведёт от него подозрения, и тогда…

— Принцесса, — отозвался позади Тассель, и его голос был полон смиренной обречённости. — Отступите.

Страж сам вышел из-за её спины, и позволил Галену себя схватить.

— Брат, так нельзя! У него же семья. Они зависят от него. Ты же убиваешь невиновного! Гален!..

Голова Тасселя упала на землю и прикатилась к ногам Аилань. Красные капли брызнули на её одежду и руки. Она задрожала, а в глазах помутнело от слёз.

— Вот теперь отбывай наказание, сестра, — бросил Гален, вытер свой меч об одежду Стража и тоже покинул крепость.

Толпа молчала. Аилань упала на колени перед головой Тасселя и, глядя в его застывшие глаза, горько зарыдала. Она же знала местный закон, знала, что так будет! Жизнь Сюна за его. И, отпуская узника, Аилань знала, кого убивает… и поступила бы так снова. Нет оправдания.

На глазах у людей с брызгами крови на ладонях она поклонилась Тасселю в землю, моля его душу о прощении. Вот только Аилань не знала, что эта кровь будет лишь одной из многих на её руках.

От Акили:

Понравилась глава? Напишите, что думаете!