Монтао. Легенда о монахе

Глава 16

В этот раз монах решил быть внимательнее, поэтому непрерывно крутил головой по сторонам. Но ни карпа, ни спрута не было видно. Зато стаи рыб, непонятно откуда появившиеся, колесом кружили вокруг человека, создавая завесу, закрывающую ему обзор. Тадао попытался их распугать взмахами меча. Но рыбёшки без труда огибали плавно скользящее под водой лезвие, а потом вновь собирались вместе.

Неожиданно раздался незнакомый женский голос, разнёсшийся подводным эхом:

— Снизу, монах!

Тадао глянул вниз и увидел всего в каких-то пяти метрах от своих ног направленную вверх чёрную воронку, окаймлённую несколькими рядами белоснежных острых зубов. Это был открытый рот огромной акулы.

Монаху пришла единственная мысль. Он чиркнул остриём меча по верёвке, удерживающей груз, и направил один из мешков точно в середину пасти хищника.

Акула вцепилась зубами в предложенное яство и одним коротким взмахом головы без труда разорвала прочную ткань. Бесчисленные стаи мелких рыбёшек тут же набросились на давно сгнивший старый картофель, облаком расплывшийся вокруг распоротого мешка, на какие-то мгновения скрыв от акулы её добычу.

Этого оказалось достаточно, чтобы Тадао успел подготовиться. Он подтянул к груди колени, а когда морда хищника вновь оказалась под ним, мгновенно воткнул меч точно в глаз акулы, и тут же оттолкнулся ногами от её носа. Этот морской обитатель, так же, как и спрут, издал человеческий крик и, вильнув хвостом, скрылся на глубине.

Монах всё ещё оставался в подвешенном состоянии. Даже одного мешка вполне хватало, чтобы удерживать его на месте. Теперь можно было спокойно осмотреться.

Неожиданно перед взглядом Тадао вновь возникла белая женская фигура. Она зависла на одном с ним уровне и пристально смотрела в единственный глаз. Монах развёл руками. Женщина рассмеялась, вскинув указательный палец в сторону.

Он повернул голову в том направлении, куда она указывала, но среагировать не успел. Рыба-меч, как стрела, пронеслась вплотную, расцарапав человеку живот. Небольшое красное пятно расплылось вокруг Тадао.

Новая атака не заставила себя долго ждать. Развернувшись, рыбина со скоростью молнии вновь атаковала. Монах всё же успел отклониться в сторону, выставив перед собой второй мешок с грузом. Хищник насквозь пронзил импровизированный «щит», который теперь закрывал ему обзор. Он, как бешеный, начал вращаться на месте, наматывая на себя верёвку, второй конец которой был прикреплён к его жертве. Затем, на мгновение замерев, рванул под днища многочисленных кораблей.

Молчание не смог удержать друга, его ладони вмиг стёрлись от быстрого трения. Верёвка, крепко привязанная к мачте, натянулась, как струна, пару раз дёрнулась и лопнула с громким хлопком.

Тадао вмиг оказался беспомощной жертвой. Воздуха в лёгких совсем не осталось. Он из последних сил удерживался, чтобы не глотнуть солёную морскую воду. Хищнику потребовалось всего несколько секунд, чтобы утащить человека в самый центр «острова», прямо под плавучую таверну, где он снова закружил на одном месте.

Только сейчас монах смог воспользоваться мечом, который до этого пришлось крепко удерживать в руке, чтобы не потерять. Он срезал мешок, освободившись от рыбины, и вынырнул в пространство между таверной и ближайшим к ней судном, чтобы сделать долгожданный вдох. А хищник, теперь свободный от своего бремени, не долго думая, махнул хвостом и исчез в тёмной пучине.

Ещё находясь на глубине, Тадао успел заметить, что таверна имеет небольшой подводный отсек, внутрь которого ведут круглые отверстия. Отдышавшись и набрав достаточно воздуха, он вновь погрузился под воду и поплыл в сторону ближайшего проёма. Проскользнув внутрь помещения и ощутив под ногами твёрдую поверхность, монах выпрямился в полный рост.

Он стоял по грудь в воде, а плечи и голова находились выше уровня днища таверны. Здесь можно было спокойно дышать. Вокруг — полная тишина и мрак. Ничего не было видно. Чувство тревоги росло. Сердце бешено колотилось. Тадао закрыл глаза и сосредоточился на дыхании.

Постепенно тело стало улавливать слабые колебания воды вокруг, а слух — тихие всплески где-то поблизости. Положившись на своё восприятие, монах не двигался, приготовившись к возможной атаке. Когда движение воды слева усилилось, подняв небольшую волну, он нанёс удар:

— Ах ты!..

Опять всплеск, и неизвестная тварь зашла на второй круг, теперь справа. Острый клинок её встретил и там. Но схватка ещё не закончилась.

Тадао почувствовал, как его ноги что-то оплетает, поднимаясь выше к груди. Он открыл глаз и увидел прямо перед собой голову громадного белого змея, обвившего его тело. Монах взмахнул мечом, но монстр отреагировал на это движение молниеносным ударом головы и укусил его точно в запястье, отчего клинок выпал и Тадао оказался безоружным.

Животное приблизило морду в упор к лицу своей жертвы и уставилось немигающим взглядом в голубой глаз:

— Ещё один жалкий смертный захотел забрать то, что принадлежит мне? Ты сделал мне бо-о-ольно, — монстр сильнее сжал человека, послышался лёгкий звук хруста. Монах едва мог дышать.

— Я заберу твою руку себе в коллекцию и соберу своё собственное тело по кускам, — змей открыл рот и показал внутри себя человеческую голову.

Из пасти на Тадао смотрели безжизненные глаза Оги. Монах попытался что-то произнести, но раздался только хрип. Чудовище сдавило его ещё сильнее, лицо налилось кровью, голова готова была лопнуть. В этот момент рядом раздался всплеск.

Вынырнувший из-под воды Молчание мощным метким броском засадил гарпун точно между глаз монстра. Змей, разжимая хватку, закричал тем же криком, какой Тадао уже слышал от акулы и спрута.

Монах, почувствовав свободу, тут же присел и достал из-под воды меч, лежащий у него под ногами, а затем одним молниеносным движением вспорол животному брюхо, откуда за длинные волосы вытащил голову хозяина таверны.

Напарники, выплыв на поверхность, забрались на борт ближайшего корабля.

Тадао глубоко дышал. Вормоловец похлопал его по плечу и вопросительно повёл бровями.

— Нормально. Спасибо, друг, в очередной раз. Но как ты там оказался? — монах ткнул пальцем вниз в сторону подводного отсека.

В ответ Молчание улыбнулся и начал быстро жестикулировать.

— Помедленнее, друг, теперь у нас есть время.

Капитан, как обычно, вначале пожал плечами, затем кивнул и продолжил жестами рассказывать свою историю, но теперь с расстановкой. И даже так понять его было чрезвычайно сложно, лишь общую суть.

— Если бы не ты… и твоя интуиция… В общем, ты меня спас, спасибо, — но дальше Тадао продолжать не стал, только посмотрел немому в глаза таким благодарным взглядом, от которого вормоловец чуть не прослезился.

— Ладно, друг, пора заканчивать этот балаган, — дружески хлопнув товарища по плечу, монах направился в сторону входа в таверну.

Два человека зашли в заведение и, минуя очередь, остановились у круглого стола, за которым игроки, возглавляемые Оги-игроком, раскладывали колоду карт.

Тадао без церемоний положил перед толстяком отрубленную голову. Тот, без капли ужаса, взял её в руки и стал пристально рассматривать. Два одинаковых лица смотрели друг на друга. Незаметно к столу стали подходить и другие Оги. Их оказалось больше, чем довелось видеть при первом посещении заведения. Музыка смолкла, музыканты тоже были здесь.

Идентичных друг другу, человек десять, а то и больше, с волосами до пола и набитым до отвала пузом, молча стояли вокруг стола. А потом вдруг неожиданно рассмеялись счастливым добрым смехом.

Посетители постепенно стали приходить в себя и оглядываться в страхе, а затем быстро покидать таверну, стараясь забыть невольное пребывание здесь.

Тем временем Оги, окружив стол с лежащей на нём головой, взялись за плечи и стали раскачиваться из стороны в сторону, продолжая хохотать басом.

Вдруг глаза мёртвой конечности ожили. Она открыла рот и, окинув взглядом всех своих хозяев, произнесла: «Спасибо!»

После этого слова и сама голова, и стоявшие вокруг, и всё здание затряслись, а из многочисленных щелей в полу начала просачиваться вода, стремительно затапливая судно. Тадао и Молчание поспешили наружу.

«Остров» быстро менял свою форму, уменьшаясь в размерах, а его края «таяли» прямо на глазах. Корабли, пришвартованные крайними и имеющие возможность свободного выхода в открытые воды, один за другим поднимали паруса, отчаливая в разных направлениях. Друзья, услышав позади себя громкие звуки бурлящей воды, смешанные со звуками скрипа и скрежета, обернулись и увидели, как таверна медленно погружается под воду.

Взволнованный Молчание показал жестами, что им надо как можно скорее убраться из этого места. Монах не совсем понимал причину тревоги товарища, но спорить не стал. Они двинулись по направлению к краю «острова», перепрыгивая с борта на борт, одновременно пытаясь узнать у моряков, которых встречали на своём пути, не направляется ли их судно в столицу Йокотэри. Но таких пока не попадалось.

Друзья были уже достаточно далеко от центра, когда, перепрыгнув на палубу очередного парусника, еле удержались на ногах, чтобы не упасть. Ровный пол под ними качнуло, как при сильном шторме. Только теперь Тадао понял, что так беспокоило вормоловца.

Оглянувшись, он увидел, как весь плавучий остров заходил ходуном от огромных волн, поднятых скрывшейся под водой таверной. Стоящие вплотную друг к другу корабли бились бортами, издавая громкие звуки. Снасти соседних судов переплетались, ломая такелаж, а некоторые парусники уже дали течь и начали тонуть. Вокруг творился полный хаос.

Монах, заворожённый увиденным, замер на какое-то время. Но Молчание не дал ему долго наслаждаться этой картиной, резко дёрнув за рукав и указав второй рукой на маленькую рыболовную шхуну, возможно, ещё меньше той, на которой они приплыли.

Никого из членов экипажа на борту не было видно. Видимо, они все давно попали на кухню Оги в виде его кулинарных шедевров. Само же судно получило возможность свободного выхода в открытые воды, так как корабль, ранее пришвартованный к его левому борту, сейчас разворачивался носом по ветру, а команда спешно ставила паруса.

Не без труда перебравшись ещё через два корабля и оказавшись на борту шхуны, друзья принялись за работу: монах рубил мечом швартовы правого борта, пока вормоловец крутил лебёдку, поднимая якорь.

Как только судно получило свободу, Тадао развязал узел каната, удерживающего свёрнутым единственный парус, а Молчание крутанул штурвал, направляя корабль в открытое море. Развёрнутое полотнище стало быстро наполняться попутным ветром, а шхуна — набирать скорость, разрезая носом волны и оставляя за кормой про́клятый остров.

Не успели друзья перевести дух и спокойно выдохнуть, как сзади, со стороны центра, где затонул дом Оги, а на его месте теперь вращалась гигантская воронка, раздался демонический рёв, и из воды показался огромный белый хвост. Его конец, поднимая фонтаны брызг, взметнулся высоко вверх, а затем с бешеной силой ударил по воде, разбивая в щепки деревянные корпуса и снося мачты судов. Как только хвост снова исчез в тёмной пучине водоворота, оттуда вынырнула громадная змеиная голова, внешне такая же, как та, которую вормоловец пронзил гарпуном, только во много раз больше.

Монстр был колоссальных размеров, его белая кожа переливалась при лунном свете, а глаза светились золотом. Вытянувшись вверх так, что голова оказалась выше кончиков мачт, а хвост находился ещё в воде, змей замер, осматривая горизонт в разных направлениях, пока его взгляд не остановился на небольшом судёнышке с жёлтым парусом, уже отплывшем на приличное расстояние.

— Наивные людишки!.. Вы думаете, от меня можно сбежать так просто⁈ — раздался рёв, подхваченный ветром и разнесённый на далёкое расстояние по всей водной поверхности. — Вам не уйти!

После этих слов, монстр скрылся в воде, на какое-то время исчезнув из поля зрения, но вскоре его морда вынырнула уже за пределами «острова». Змей быстро набирал скорость, оставляя позади широкий бурлящий кильватер.

Дистанция быстро сокращалась. Тадао многозначительно посмотрел на Молчание и, обнажив свой меч, направился на корму. Вормоловец же, нырнул в трюм, где находились рыболовные снасти, и вскоре присоединился к товарищу, встав с ним рядом, плечом к плечу, держа в одной руке прочную сеть, а в другой — остро заточенный гарпун. Решительный и грозный вид друга вызвал у монаха улыбку.

Он на мгновение закрыл глаз и вернулся в Золотой дом, где его встретила Нани, а с ней был весёлый мальчишка. Безмятежное спокойствие и вечное счастье — вот, что его ждало, если бы он отказался от мести и не просил помощи у существ, куда могущественнее, чем обычные люди. Монах тяжело вдохнул и вернулся в реальность.

Огромная голова была уже совсем рядом. Широко разинув пасть, змей готовился откусить от шхуны корму и целиком проглотить её вместе с теми, за кем охотился. Как вдруг послышался уже знакомый женский смех.

На капитанском мостике возникла фигура в белом. Она достала веер из широких длинных рукавов и слегка махнула им в сторону паруса.

Маленькое судно, как по волшебству, резко рвануло вперёд с таким ускорением, что друзьям пришлось схватиться за перила, выронив на палубу оружие, чтобы не вывалиться за борт, прямо в открытую пасть.

Теперь скорость шхуны не уступала скорости монстра. А когда женщина взмахнула веером ещё раз, расстояние между судном и головой стало быстро увеличиваться.

— Что ты твори-ишь⁈ — грозно зарычал змей в порыве ярости.

Но женщина не обратила на его возглас никакого внимания, а корабль продолжал разрезать волны, мча с невероятной скоростью в неизвестном направлении, всё больше удаляясь от преследователя, пока тот и вовсе не исчез из виду.

Молчание вытер со лба пот и весело рассмеялся. Тадао поддержал, также заливаясь смехом. К нему подошла жница и остановилась в нескольких шагах, молча наблюдая за весельем приятелей.

Монах прервал смех, затем обратился к другу:

— Пойду загляну в трюм, а ты, может, поищешь карту в капитанской каюте? Надо понять, где мы находимся, и проложить нужный курс.

Внутри помещения, оставшись наедине с кучей сундуков, мешков, бочек и рыболовных снастей, Тадао обратился к одному ему видимой фигуре:

— Зачем ты нам помогаешь?

В первый раз за всё время их недолгого «знакомства» женщина ответила:

— Ты неправильно задаёшь вопрос, монах. Мне не интересны другие люди, только ты, — с её лица не сходила хитрая ухмылка.

— Хочешь забрать меня в ваш подземный мир? Нани этого не допустит, — такие смелые слова только рассмешили собеседницу Тадао.

— Дитя Цукамарэ не всемогуща, монах. Я буду рядом, когда придёт твоё время.

— Тогда для чего ты меня спасаешь? Если правда на твоей стороне, могла бы давно избавить себя от ожидания простым бездействием, — Тадао показалось, что она заглянула ему прямо в душу через открытый глаз.

— Ты наивен, как и все люди. Я создана, чтобы переправлять души на другую сторону. У каждой жизни есть своя история, великая или жалкая, громкая или скромная. Но никогда прежде обычный смертный не получал в дар божественную силу и, тем более, не передавал её другому. Твоя же история не должна закончиться сейчас. Даже боги заинтересованы узнать, чем она завершится.

— А как же судьба? Какой интерес наблюдать за тем, чья жизнь уже расписана?

— Твоя судьба оборвалась в момент смерти дитя Цукамарэ. Но ты просил её дать тебе ещё время, и она, познав земные чувства, согласилась, попросив у матери помощи. Такого прежде не случалось. Ты особенный, но не избранный. В Дзиёми ты бы мог стать верным слугой правителя.

— Вот как? Заманчиво. Но я бы предпочёл отправиться к Нани.

Такое утверждение снова развеселило женщину, и она под собственный смех растворилась в воздухе.

Вместе с исчезновением жницы скорость шхуны упала. Теперь она зависела только от силы ветра, наполнявшего парус. Карты, найденные в капитанской каюте, были достаточно старыми. Тем не менее, судя по ним, за то время, что путники дрейфовали после крушения, они не так сильно сбились с курса.

Вся еда и пресная вода, которая была на борту, конечно же, давно испортилась. Удивительно, что само судно за столько лет сохранилось достаточно крепким.

По предположениям Молчания, друзья должны были оказаться у земель Йоки в течение недели или даже раньше, что звучало не так плохо, учитывая их желание поесть. На всякий случай они выставили одну бочку на палубу, чтобы набрать хоть какой-то воды, если пойдёт дождь. А за неимением других дел можно было попытаться поймать рыбу, используя рыболовные снасти, которыми был забит трюм. Так, под палящим солнцем, проходили дни.

Как-то раз Тадао привычно для себя напевал, завязывая хвост на макушке. И свободный в этот момент Молчание подхватил незнакомый ему мотив, разбавив своим — незнакомым йокотэрцу.

Монах улыбнулся и стал отбивать ритм, постукивая по пустой бочке. Капитан не растерялся и раскрасил свои, более агрессивные звуки, с вибрацией выпуская воздух сквозь сжатые губы. Тогда Тадао к ударам по бочке добавил удары по рынде и другим предметам такелажа. Вормоловец, поняв, что удивить товарища больше нечем, внезапно запел высоким голосом, каким владеют придворные певицы в императорском дворце. И это было просто ужасно. От музыки там ничего и в помине не осталось, лишь череда странных, несовместимых между собой визгов. Мужчины рассмеялись и вернулись к своим делам.

Каждый следующий день был для мореплавателей тяжелее предыдущего. Всего один раз слабый дождь почтил своим присутствием, но не сумел наполнить и пятую часть деревянной ёмкости. Это были долгие и малоприятные, полные ожидания дни.

Друзья дежурили на капитанском мостике поочерёдно, внимательно всматриваясь в горизонт в надежде увидеть землю. Тем не менее Тадао помнил, каково было в вормоловском рабстве, и при случае напоминал о тех тяжёлых днях товарищу, что, без сомнения, повышало их моральный настрой.

Раньше, обладая способностью к восстановлению, монаху не приходилось задумываться, откуда взять силы. Ни сон, ни питание не были ему как таковые нужны. Земля как будто наполняла его энергией, потому он и ходил босиком.

Но теперь Тадао снова чувствовал себя уязвимым. И змеиный укус на руке, что он получил в подводном сражении, напоминал ему об этом лёгкой болью. Он быстро зажил оставив лишь две чёрные точки на предплечье, которые превратились в небольшие пятна чернильного цвета.

Молчание часто сидел в раздумьях, наблюдая за морской гладью и проплывающими мимо рыбами. Он не говорил, а если бы и мог, всё равно не нашёл бы, что сказать.

Раньше вормоловец был полезен на службе, но теперь — преступник для своего государства. Очень скоро их небольшое путешествие подойдёт к концу, и что будет дальше? Скитаться по вражеским землям или отправиться на родину и скрываться, позабыв о прежней достойной жизни?

Каждый раз он вздыхал, доходя до таких фатальных выводов, и пытался переключиться на то, что происходило здесь и сейчас, как учил его товарищ во время уроков медитации.

Монах, как будто читая мысли друга, подошёл и завёл с ним разговор:

— Что собираешься делать на берегу?

Тот только пожал плечами в своей манере и вопросительно посмотрел на собеседника.

— Мой план прежний — хочу наведаться к императору.

Вормоловец рассмеялся, но Тадао хмыкнул и настойчиво продолжил:

— По-твоему, если бы ты мог, то не попытался бы остановить войну? Не знаю как, но, если у императора Рэнэды правда есть дракон и он может повелевать им, его необходимо остановить. И неважно, посланник он богов или нет. Никто не должен обладать такой силой. Яматари должен был защищать страну, а не нападать на соседей.

Молчание указал на монаха и поднял один палец. Тадао кивнул:

— Один. Но попробовать стоит. Иначе для чего ещё мне дан второй шанс?

Тут вормоловец разошёлся: он обвёл жестом всю округу, показательно глубоко вздохнул и сделал нарочито наслаждающееся лицо. А потом показал, как перерезают шею, и опустил большой палец вниз.

Монах отмахнулся:

— Глупости. Это не из мести, — но прозвучало его утверждение крайне неубедительно. — Если я хотел кому отомстить, то Торн уже покоится на дне Небесного моря. Я наслаждался жизнью и до… своего пути. А сейчас могу помочь тем, кто мне встретиться в дороге. Не хочу оставлять после себя… выжженное поле, так сказать.

Позади Тадао рассмеялась жница, но он просто проигнорировал этот смех. Молчание тоже не сильно верил озвученной причине, но спорить не было смысла, ведь мотивы были не так важны, как цель. А уж она была у его товарища правильная, так считал вормоловец.

Луна сменялась солнцем и наоборот. Становилось всё холоднее, ведь они плыли на северо-восток. Так минуло шесть циклов, когда наконец на горизонте показалась земля.

Курс был на видневшийся вдалеке самый большой город в стране и его порт с гордо развивающимся знаменем Йокотэри. Зажжённые на вечерних улицах фонари и опрятные, освещённые ими дома встречали мореплавателей неотразимым великолепием.

— Пора сворачивать парус, — Тадао посмотрел вверх на ткань с гербом Вормолы.

Золотой парящий орёл с широким национальным мечом был свёрнут, и шхуна продолжила, не спеша, приближаться к огням цивилизации.