Наперегонки с ветром. Буря (СИ)

Глава 1

— Странные места.

— Здесь даже боги плачут золотом, — Кайл отозвался задумчиво, не взглянув на меня, но продолжая смотреть вперёд.

Его голос прозвучал ниже и глуше, чем обычно, и не исключено было, что и на нём сказалось могучее дыхание Севера.

Дорога сюда показалась мне бесконечной.

После того, как Йонас выставил нас из кабинета, меня ждал сюрприз. Оказалось, что приличествующий положению графини гардероб для меня уже готов.

Перебирая платья и сорочки, оценивая качество тканей и сдержанное изящество кроя, я находила, что Совет неплохо потратился на это прикрытие.

— Кто делал заказ?

Присцилла, самая молодая и смышленая из портних, едва не втянула голову в плечи.

— Мастер лично распорядился…

Она полагала, что мне не нравится и я очень зла.

Я же думала о том, что для человека, видевшего меня за пределами Совета всего один раз, Йонас запомнил мои вкусы весьма неплохо.

Элегантно, удобно, дорого.

Без вычурности, но достаточно однозначно.

Провожая взглядом повозку, на которой наши вещи отправили в порт, я пыталась представить, насколько неловко мне придётся чувствовать себя во всём этом и как долго эта неловкость продлится.

О своём происхождении, тем более о своей семье Кайл говорил мало и неохотно, а мне по первости не приходило в голову задавать ему подобные вопросы — он жил так, как хотел, и очевидно не был связан никакими обязательствами, и этого казалось достаточно.

Впервые услышанное «граф Нильсон» в своё время произвело на меня большое впечатление.

«Забудь об этом», — он только кривовато ухмыльнулся в ответ на мой выразительный взгляд.

Постепенно узнавая его, я понимала и причины, по которым он не желал иметь отношения к подобным вещам.

Тем более странно было наблюдать за ним теперь, когда он взял и согласился.

Настоящее имя.

Почти непридуманная история.

Нильсонам принадлежали три банка в столице и ещё несколько по стране. Держась от семьи, с которой я не была знакома, на многозначительном расстоянии, Кайл редко пользовался своей фамилией и никогда — семейными деньгами. Судя по нескольким порчам, полученным мною одна за другой после свадьбы, его собственной репутации вполне хватало, чтобы оказаться едва ли не проклятым. После моего памятного знакомства с Даниэлой он обмолвился, что Нильсоны решили притвориться приличными людьми на пару поколений раньше, чем Лагарды, но преуспели в этом ненамного больше их.

На этом фоне его образ жизни казался более чем вызывающим, а он, в свою очередь, не намеревался ничего предпринимать, чтобы исправить ситуацию.

Маленький банк на Севере, на другом континенте, на задворках страны — в отдалённой провинции, образовавшейся на земле, которая когда-то давно была завоевана и не желала самостоятельности.

Это была рискованная авантюра с непредсказуемыми последствиями, если весть о ней дойдёт до столицы.

Раз за разом отмечая бесстрастное выражение его лица во время плавания, я так и не рискнула поинтересоваться, понимает ли он хоть что-нибудь в том, чем собирается заниматься.

Не стоило даже пытаться угадать ответ.

Выпустившись из Академии в семнадцать, он едва ли появлялся дома чаще, чем раз в десять лет.

Выпытывать подробности сверх того, что он счел нужным рассказать сам, я не хотела ни тогда, ни сейчас, — мне и без того потребовалось до отвращения много времени, чтобы внутренне примириться с такой правдой.

Разница в происхождении, воспитании и образовании, имевшаяся между нами, была очевидна изначально, но, закрывая навсегда свой дом, чтобы уехать с ним, я ещё не представляла её истинных масштабов.

Ни разу, даже в самой слепой злости, Кайл не опустился до того, чтобы напомнить о ней и её подчеркнуть. Я же с годами научилась мастерски делать вид, что не помню о ней или не придаю значения.

Теперь же мне предстояло столкнуться с ней нос к носу.

Поэтому вечер перед отъездом был потрачен на приготовление крема, без которого я просто не успела бы привести руки в порядок. Заглянувший, чтобы проводить меня, Гаспар быстро уловил моё настроение и поспешил ретироваться.

Матиас пришёл ночью, когда мы выезжали. Он ничего не сказал, просто стоял молчаливой тенью, как в тот вечер возле конюшен.

Едва ли он чувствовал себя хоть немного виноватым — замыслы, подобные тем, что Мастер решил реализовать за мой счет, ловко воспользовавшись моментом, любили тишину. Даже между теми, кто в них участвовал.

На корабле нам предстояло провести восемь дней.

Ради поддержания достоверной легенды всегда требовалось проявлять выдержку, и этот раз не стал исключением — для нас была заказана одна просторная каюта.

Я с трудом представляла себе, как мы втроем, — я, Кайл и повисшая между нами почти что осязаемая неловкость, — выдержим это путешествие, но на практике это оказалось легче, чем думалось.

Большую часть отведенного на плавание времени я просто проспала.

Мы вежливо и вполне мирно говорили ни о чем, обедали, а после по очереди уходили на палубу.

Мне нравилось бродить по ней до поздней ночи под мороком и вглядываться в черную глубину холодной воды.

Один раз я видела, как тем же самым занимался Кайл.

На его губах застыло бледное подобие улыбки, как будто он без слов общался с кем-то, глядящим на него из-за борта.

Именно так оно, с большой долей вероятности, и было, — там, где мне, да и всем остальным, включая все того же Йонаса, приходилось прикладывать усилия, чтобы увидеть, он видел просто так. Точно так же, как я видела его или любого другого.

Представляя, кто мог обитать в холодном море и чувствуя на себе их спокойные, лишь чуть заинтересованные взгляды, я не искала прямого контакта с ними. Как минимум потому, что была в неподходящем для этого настроении.

В те времена, когда мне было интересно все без разбора, и я бросалась навстречу этому всему, лишь изредка задумываясь о последствиях, все было иначе. И я, и неизменно остававшийся за моей спиной Кайл были другими.

Теперь же я старалась просто не вторгаться.

Когда тот, кто проводил время на палубе возвращался, другой уже спал. Широкая кровать, предназначенная для супругов, оказалась очень удобной для того, чтобы ее поделить. По молчаливому соглашению, мы не пытались притронуться друг к другу или спровоцировать на что-то, выходящее за рамки отношений между вынужденными напарниками.

Исключением стал только один раз. Это был третий вечер в море, судно ощутимо качало, а у меня после нескольких дней вынужденного безделья начинала ощутимо болеть спина. Привыкшие к нагрузкам мышцы были сведены и ныли, тянули тяжелой каменной болью.

Так тоже уже было — когда-то давно, в первый месяц, когда я отвыкала от тяжелой деревенской жизни и отчаянно стеснялась этих ощущений.

Тогда они прошли будто сами собой. В одно прекрасное утро их просто не стало, и лишь какое-то время спустя я поняла, каким образом эти чудесные перемены были связаны с необычным по вкусу вином, которым новоявленный любовник, улыбаясь, поил меня с вечера.

В этот раз Кайл заниматься подобным просто не стал.

Когда я вернулась глубоко за полночь и, сев на край постели, медленно стянула халат, его ладонь просто опустилась мне на плечо.

— Ты ведь понимаешь, что молодая графиня просто не может иметь такую осанку?

Не насмешка, не издевка. Лишь неизбежно мутная в такой час ирония. Совсем не злая.

Он слишком хорошо все понимал, а я не могла заставить себя взглянуть на него, и предпочла просто закрыть глаза, пока он с убийственной осторожностью разминал мои плечи.

Время в пути было временем на то, чтобы привыкнуть.

Светски улыбаться, изображая нормальность, было совсем несложно, когда за пределами комнаты, в которой происходило подобное, я точно знала, кто я есть.

Два месяца в обнимку с вилами, необходимостью как-то сводить концы с концами и собственными неутешительными выводами сделали свое дело — мне нужно было вспомнить и заново соотнести себя с тем, что должны увидеть люди на месте.

За этой постоянной болью родом из далекого прошлого я не чувствовала вдохновения и уверенности, необходимых для того, чтобы как следует отыграть эту роль, и не знала пока, где их взять.

Кайл молчал, и под его руками мои застывшие от напряжения мышцы расслаблялись так быстро, что мне приходилось кусать губы, чтобы ненароком не застонать.

Начиная с той ночи я и начала спать, поднимаясь, по сути, лишь для того, чтобы поесть и прогуляться по палубе поздно вечером.

Такой режим не имел ничего общего с моей нормальностью, и едва ли был естественным даже на фоне самой большой усталости, но на то, чтобы возражать, ни сил, ни желания тоже не было.

Нравилось мне это или нет, но нам предстояло провести неопределенное количество времени в небольшом и достаточно провинциальном обществе. Пребывая в нем, следовало забыть и о Совете, и о том, как специалисту, — и в особенности женщине, — следовало появляться там, где специалиста ждали. Во Фьельдене, — или как там называлась эта дыра? — мне предстояло быть на людях той же, кем являлись женщины в большинстве своем — дополнением к мужу, почти что красивым аксессуаром.

Я не просто забыла, я понятия не имела о том, как это должно быть.

Соблюдая рамки приличий там, где игнорировать их было невозможно, да и просто не хотелось, мы никогда не были обычной парой, в которой один ведет, а другая остается ведомой.

Я совершенно точно знала, что именно поэтому, — в том числе и поэтому, — Кайл остался в свое время со мной, — я с самого начала ухитрилась держаться с ним на равных. Мне в самом деле не приходило в голову, что может быть как-то иначе.

Точно так же, как не посещала и мысль о том, что он произведет на меня настолько сильное впечатление.

Пять лет — огромный срок, целая маленькая жизнь.

Устав искать причину собственного безобразного срыва, случившегося при нашей прошлой встрече, я предпочла малодушно списать все на кровь. Что бы и как ни было, моя клятва, данная ему, продолжала работать.

Если, конечно, он не сделал с этим что-то, пока я валялась без сознания.

Всего-то и нужно было — сделать маленький порез, пролить совсем немного крови и посмотреть.

Я так и не решилась, а потом он приехал в замок, и стало поздно.

На берегу, там где густой и тяжелый северный воздух первым делом заставил остановиться и расправить плечи, думать обо всем этом стало уже ни к чему.

Большой и шумный базар, развернувшийся в порту, — или плавно переходящий в порт, — жил своей жизнью. Здесь пахло рыбой, запеченными тут же овощами, хлебом и чем-то еще неуловимо холодным.

Я обратила внимание на несколько стоящих в ряд лотков, с которых торговали камнями — большими и маленькими, оправленными в металл или вовсе не обработанными. Они были ярко и темно-оранжевыми, жёлтыми, на глаза попались несколько зеленых.

Любопытство толкало подойти и посмотреть, но я обошлась уже привычным: “Стоять”.

Как долго нам придется оставаться здесь, известно не было, а подобные траты были для меня сейчас излишней роскошью.

Не говоря уже о том, что это было просто глупо.

Может быть, потом. Перед отъездом. На память о поездке, которая так здорово меня выручила.

Если бы моя работа в этот раз была неоплачиваемой, Йонас сказал бы об этом сразу.

Приказ не доверять мне бюджет не воспринимался как нечто обидное, — по-другому сейчас и быть не могло, учитывая, во что ему обошелся прошлый раз.

Однако ни о размере этого бюджета, ни о том, как долго нам придется оставаться здесь, я все еще не имела ни малейшего понятия, а ответственность за Искру по-прежнему лежала только на мне.

И все же даже минимальное вознаграждение младшего специалиста за обещанную работу должно было превысить жалованье наставника в три раза. Эти деньги мне очень скоро понадобятся, а значит, в возможность заработать их стоило при необходимости вложиться.

Наши вещи уже забрали, так что в город мы ехали вдвоем и по благословенно пустой дороге.

Окрестности Фьельдена оказались красивыми, но не аляповато-яркими.

Несмотря на то, что мы очутились на Севере, зима здесь ещё не наступила, хотя земля под ногами и ощущалась уже промерзшей. Напротив, в этих местах ещё царствовала осень — красно-оранжевая, нарядная, чистая, пьяняще пахнущая неотвратимыми переменами.

Поднявшись на самый крутой и высокий пригорок, мы не сговариваясь остановились, а Норд захрапел и провёл ушами.

Внизу лежал город. Он был сравнительно небольшим, построенным преимущественно из камня, а над ним возвышались горы. Их белоснежные вершины через одну терялись в прозрачном светлом небе, а у их подножья раскинулся лес, которому не было видно края.

Я не смогла бы объяснить, что именно меня так заворожило, — должно быть, всё вместе, — но эта картина в целом казалась неумолимо строгой, располагающей к созерцанию и сдержанности.

От этого ощущения под курткой меня пробрал мороз, а в дамском седле стало особенно неуютно.

— Странные места.

— Здесь даже боги плачут золотом, — Кайл ответил так, словно ждал от меня вопроса.

Я все-таки взглянула на него, и зачем-то подумала о том, что он всё ещё не носит шляпу.

Самые разные, они все не подходили ему одинаково, шли вразрез с общим образом.

Совсем иначе на нём смотрелся плащ с капюшоном. Капля экстравагантности, но не откровенная провокация.

— Церковь ничего не изменила. Люди верят, что эти места хранит богиня Фэрэй. Легенда гласит, что однажды она поддалась слабости со смертным мужчиной, но её муж узнал об измене. С тех пор он покинул Фэрэй, и она не может найти его ни на земле, ни под землёй, ни на небе. Она сильная и храбрая, она покровительствует ведьмам и воинам, но иногда даже она плачет. Упав на землю, её слезы превращаются в золото, а попав в воду, — в янтарь. Те камни, что ты видела на базаре.

Он рассказывал спокойно и тихо, увлекая, почти баюкая этим преданием.

На деле же мне стало не по себе.

Это была всего лишь очередная история очередной богини — одна из тех баек, что звучали повсеместно, каждая на свой лад. И всё же что-то в ней отчаянно задевало.

Должно быть, это гадкое слово «слезы».

Кайл вряд ли догадался, но очевидно почувствовал, что настроение у меня поменялось, и качнул головой, переводя тему.

— Что ж, видимо пора начинать.

Это был не вопрос или не совсем он, и я почти удивилась, к чему была эта реплика, а он опустил руку в карман, достал и надел кольцо.

Спокойный, почти естественный жест без намёка на спешку.

Искра подо мной переступила на месте, — вероятно, почувствовала, как что-то гаденько сжалось у меня под рёбрами.

Это было его кольцо. То самое, что я подарила в ночь свадьбы — тонкое, чтобы не мешало и не смотрелось слишком вычурно. Белое золото, украшенное не камнем, но вязью на удачу.

Ювелир, сделавший его, заверил меня, что мой спутник будет сказочно везуч.

Перехватив поводья, Кайл посмотрел на меня, будто чего-то ждал.

Какой-то реакции?

— Ты его сохранил, — я тоже не стала спрашивать, скорее отметила очевидное.

— Выбросил в ручей, — Кайл посмотрел на меня без улыбки, но в глазах мелькнула странная искорка. — Пришлось потратить время, чтобы найти.

Я ждала, что он отвернется, не захочет акцентировать на этом внимание.

Однако же он продолжал смотреть и ждать.

Уже не кольца, но объяснений его отсутствию, а дать их прямо сейчас… Я не хотела и не была готова.

Равно как и комментировать тот факт, что он, оказывается, обшаривал дно ручья, в который швырнул обручальное кольцо.

— Не собираешься изображать добродетельную жену, — вывод он сделал подчёркнуто ровно, с едва различимой насмешкой.

Мне померещилась в ней ирония пополам с каким-то непонятным удовлетворением.

После всего, что он вынужден был выслушать прошлым летом, он имел право и на вопросы и не некоторую насмешку, а я, вопреки здравому смыслу, начинала злиться.

Должно быть, из-за дурацкого положения, в которое сама себя поставила.

— Не думаю, что переворачивать седельную сумку посреди дороги — хорошая идея.

— Седельную сумку?

Норд попробовал было свернуть в сторону, но Кайл легким движением заставил его стоять на месте, и продолжил разглядывать меня.

Я пожала плечами, решив, что могу хотя бы попробовать притвориться, что не понимаю.

— Для меня подобрали подходящий комплект украшений, но они в сумке.

Случай был как раз подходящим, чтобы перкложить ответственность на кого-то другого. Просто девицы, помощницы казначея, что-то перепутали. Драгоценности мне выдали без обручального кольца.

Кайл хмыкнул тихо, но очень выразительно:

— То, что предоставил тебе Совет, судя по всему, не подойдёт. На месте будем решать.

Он направил коня вперёд, давая понять, что разговор окончен, а я почувствовала себя особенно гадко.

Необходимость обзавестись кольцом, способным сойти за обручальное, я действительно не предусмотрела. Просто не успела подумать об этом и не предположила, что мой напарник захочет настолько входить в образ.

Говорить Кайлу правду не хотелось.

Этой правды не знал даже несвятой брат, да и мне самой не слишком хотелось вспоминать о ней, но на деле всё это отдавало отчаянным лицемерием.

Хотелось добраться побыстрее, погрузиться в неизбежные при любом переезде хлопоты и позволить себе надеяться, что он об этой неловкости если не забудет, то обойдёт её вниманием как нечто, давно не имеющее значение.

Пять лет — огромный срок…

— Если верить бумагам, мы станем для этого славного места событием, — Кайл снова заговорил, так же негромко и настолько невозмутимо, как будто и правда ничего не случилось. — Банк принадлежал некоему Йозефу Мерцу. После того, как этот господин скончался без видимых причин в тридцать три года, его вдова продала дело.

— Значит, вдову имеет смысл навестить, — обрадованная возможностью говорить о деле, а не на щекотливые темы, которых не хотелось касаться, я снова посмотрела на него.

«Держи лицо, Эли».

Ничего не случилось.

— И у мэра тоже есть жена, — Кайл взглянул на меня в ответ, и в этом взгляде мне почудилось веселье. — У тебя будет очень насыщенное расписание.

В этой фразе не было бы ничего особенного, если бы не статус младшего специалиста.

В пути мы не говорили о деле, и я по-прежнему слабо представляла себе, как Кайл сможет работать на Совет. Репутация организации, необходимость представлять кого-то, помимо себя самого, работать не по собственной воле, а с оглядкой на кого-то и что-то и заниматься не только тем, что ему по-настоящему интересно…

Все это было слишком не про него и не о нем.

Здесь и сейчас он фактически был моим командиром, а его подход к серьезным вещам и обстоятельствам я помнила слишком хорошо, — мне следовало отойти в сторону и не мешать.

“...Додумались прислать дилетанта…”.

Не важно, что было пять лет назад. Не далее, как летом он не допустил даже возможности того, что я могу справиться.

Строго говоря, он оказался прав, но в целом это ничего не меняло.

— Это значит, что мне следует согласовывать с тобой каждый шаг и держаться в отведенных рамках?

Теоретически он мог этого потребовать.

Стены замка Совета, да и я сама слышали немало историй тех, кого отправляли на задания в качестве младших специалистов. Как правило, это был удел начинающих, и для многих из них такие поездки не имели ничего общего с необходимой им практикой. Скорее уж они сводились к обязанности будить напарника вовремя и бегать за выпивкой.

На этот раз Кайл окинул меня долгим и задумчивым взглядом.

— Это значит, что нам обоим потребуется вести себя разумно. Если я все понял правильно, мэр Готтингс понятия не имеет о том, кто мы такие.

Я натянула поводья быстрее и резче, чем успела напомнить себе, что делать этого не следует.

Искра недовольство заржала и остановилась, а вслед за ней встал и Норд.

Кайл развернул его не спеша, посмотрел на нас обеих с преувеличенным вниманием.

Теперь он забавлялся, а меня начало душить хорошо знакомое раздражение. То, которое он умел разжечь щелчком пальцев.

— И когда ты собирался мне об этом сказать?

— Я рассчитывал, что эту часть возьмёт на себя Мастер Йонас, — он всё же тронул коня с места и вернулся ко мне, чтобы нам обоим не приходилось повышать голоса. — Но он, очевидно, этим пренебрег.

В лицо мне подул холодный и колючий, уже откровенно зимний ветер. Он обжёг щеки, и в первую секунду я задохнулась, а потом попыталась поймать его губами, чтобы успокоиться, забрать себе частичку сдержанности этих мест.

— Тебе он сказать не забыл.

— Скорее я пришёл к этому выводу между строк, — Кайл пожал плечами и на этот раз позволил Норду развернуться так, как тому хотелось.

Так, чтобы северный ветер бил ему в спину, а не мне в лицо.

— Если кто-то из этих людей обратился в Совет, это был точно не мэр. И это точно был кто-то, кто может позволить себе подобное. Такая работа стоит недёшево.

Я качнула головой, прерывая его и пытаясь уложить услышанное в своих мыслях.

— Выходит, банк…

— … Купил кто-то, желающий сохранить своё право собственности в тайне. По крайней мере, до поры, — Кайл кивнул, на это раз не насмехаясь и не мешая мне думать. — Этот же кто-то видит, насколько здесь всё неладно.

— И добродетельной жене очень занятого мужа вычислить этого кого-то может быть много проще…

Я закончила за него и подняла глаза, и на губах Кайла заиграла хорошо знакомая усмешка.

— Если она не будет делать глупостей.