Наперегонки с ветром. Буря (СИ)

Глава 3

Женевьева пришла за мной спустя полчаса и десяток грустных историй о парах, распавшихся из-за происков озлобившейся богини.

Окинув нас нечитаемым взглядом, она сообщила, что граф Нильсон вот-вот освободится и нам лучше поспешить.

Матильда, к моей великой радости, откланялась и удалилась походкой страдающей от боли в спине королевы, а вот Джеральдина вызвалась меня проводить.

Всю дорогу до дома, в котором нам предстояло расположиться, она стрекотала как стая взбесившихся цикад, размахивала руками и патетично закатывала глаза.

Ответа от меня, к счастью, ни разу не потребовалось, и, делая вид, что внимательно её слушаю, я с преличествующим гостье любопытством оглядывалась по сторонам.

Женни наоборот молчала. Ни разу даже не попытавшись перебить Джеральдину, она изредка касалась мизинцем моей руки и указывала взглядом на то, что мне, по её мнению, стоило увидеть — старый фонтан в виде солнца, причудливый треугольный дом или растущий прямо посреди улицы вековой дуб.

Это взявшиеся буквально из воздуха завораживало и настораживало одновременно.

Я не чувствовала в ней ни силы, ни неправильности или болезни, которая могла бы облегчить ей восприятие меня. Или она так хорошо закрывалась, или была самым обычным человеком, и тем удивительнее было её быстрое расположение.

Поверить в то, что ей настолько одиноко, я готова не была. Даже с учётом дрянной свекрови и бестолковой невестки, Женни выглядела счастливой.

Её счастье, спокойное, непоколебимое и не поддающееся сомнению, разливалось в воздухе вокруг неё и было ей самой настолько очевидно, что демонстрировать его другим она не видела смысла.

Наблюдая за ней краем глаза, я заключила, что интересно будет при случае взглянуть на Самуэля Готтингса поближе. Уж слишком разительно его жена отличалась от жены его брата, как будто была выбрана им всему и всем наперекор.

Если так, это объясняло многое, включая то пренебрежение, которое позволяла себе его мать, обращаясь к ней.

Предназначенный для нас с Кайлом дом я узнала сразу, стоило ему только оказаться в поле зрения, хотя ни одна из моих спутниц ничего не сказала и даже взглядом не указала на него.

Дом оказался большим, построенным из темного камня, двухэтажным и увенчанным старомодной островерхой башней.

Такие обычно служили родовыми гнездами ни одному поколению своих владельцев, и если конкретно этот дом люди покинули, от него не просто можно, а нужно было ожидать сюрпризов.

К двойной массивной двери вели три широкие удобные ступени, но дверь эта пока была заперта.

— Вот, возьмите. Они были у меня, пока я занималась приготовлениями. Теперь они ваши, — Женевьева протянула мне второй комплект ключей.

Только теперь я поняла, что остановилась, разглядывая этот дом, как будто ноги сами приросли к земле.

В груди непонятно почему свернулся холодный и склизкий ком, и даже Джеральдина примолкла, наблюдая за мной.

К счастью, будет кому разнести по Фьельдену весть о том, что госпожа графиня онемела от восторга, увидев предоставленное городской властью жилье.

— Спасибо, — вторые ключи лежали у меня в кармане, и эту связку я просто сжала в руке.

Если оба комплекта оказались у меня, значит, Кайл…

Кайл вывернул из-за дома с левой стороны, где виднелись крыши хозяйственных построек.

Одна из них очевидно была конюшней, и, если я прочитала выражение его лица правильно, Искру и Норда устроили в ней со всеми удобствами.

— Нам, пожалуй, пора, — Женни тоже его заметила, и тут же коснулась моей руки, привлекая внимание.

На ее губах играла почти незаметная, но очень понимающая улыбка.

Джеральдина раздражала ее не меньше, чем меня, а с природным тактом все было в порядке.

Я кивнула ей и, пожелав обеим хорошего вечера, направилась к дому.

Кайл ждал меня у крыльца. Он поставил ногу на первую ступень, но не поднимался, давай мне время подойти.

Зная, что как минимум одна бестолковая мадам Готтингс смотрит мне в спину, я с трудом подавила желание пойти быстрее, потому что ледяной ком под ребрами начинал давить.

Больше всего мне хотелось плюнуть в лицо и Совету, и Мастеру, и этому заданию, и собственным планам на будущее и просто уехать.

Отсутствие на мне обручального кольца в любом случае станет предметом для пересудов и сплетен о том, что в семье графа не все гладко. Если я уберусь отсюда ночью, мало кто удивится.

— Надеюсь, вы хорошо провели время, графиня?

На лице Кайла не дрогнул ни один мускул, а тон, которым он задал этот вопрос, был подчеркнуто вежливым, но я остановилась рядом с ним, будто налетев на стену.

Откровенной издевки в этом не было, но, на мой взгляд, получилось отвратительно — почти запрещенный прием.

В конце концов, он лучше чем кто бы то ни было знал, насколько мне было от этого неуютно.

Положенный ему по праву рождения титул мы редко упоминали даже в качестве шутки, и высокопарное обращение “графиня” точно не имело никакого отношения ко мне.

— Не беспокойся, я не переигрывала, — я протянула ему тот комплект ключей, что держала в руках, и попутно порадовалась тому, что выражение лица и голос остались нейтральными.

Всего лишь прошлое, которое ни к чему ворошить.

Кайл взвесил связку в руке, подбросил как хорошо знакомый предмет, который давно не видел, а потом сделал приглашающий жест рукой, предлагая мне первой подняться по ступенькам.

— Говорят, добрая примета — вносить жену в новый дом на руках.

Ключ в замке он все-таки повернул сам, и чтобы не смотреть на это, я тихо хмыкнула, незаметно осматривая улицу.

— Не уверена, что хочу развлекать почтенную публику, болтаясь у тебя на плече.

Мы переглянулись, и я отстраненно удивилась тому, как сильно потемнели его глаза.

Любопытно, с чего бы? Неужели правда ждал, что я под влиянием момента выкину что-нибудь непотребное?

Масса поводов для этого у него, разумеется, была. Но если так, работать вместе нам будет трудно — о напарнике, которому не доверяешь, не может быть и речи, это быстро усваивали даже малолетние курсанты.

— Прошу, — к счастью, Кайл не стремился развивать тему, но продолжал стоять на пороге, предлагая мне войти в дом первой.

Надеясь, что он не услышит или не предаст значения, я все-таки сделала короткий вдох прежде, чем переступить порог.

Внутри дом оказался ничуть не хуже, чем снаружи. Предусмотрительная Женевьева оставила зажженными несколько свечей, поэтому, войдя в просторный холл, я сразу смогла оценить не только его, но и широкую деревянную лестницу с резными перилами, ведущую на второй этаж, и расположение комнат.

У стены рядом с лестницей стоял небольшой столик, куда удобно было бы складывать почту, а на нем — старинный канделябр на три свечи. Его можно было взять и осмотреть дом без спешки даже в полутьме, но я решила пренебречь светом, поворачивая направо.

Гостиная, конечно же. Тоже просторная и со вкусом обставленная. Камин, большой дубовый стол, за которым одинаково уместно окажется и принимать гостей, и играть в карты веселой мужской компанией. Толстый ковер по полу.

Ни капли вульгарности, ни тени жеманства.

Тот, кто обставлял эту комнату, определенно знал, что делал и планировал проводить в ней немало времени.

Глядя на всю эту красоту, я вдруг почувствовала себя непросто неловко. Пусть и всего на долю секунды, но мне показалось, что Кайл ушел, оставив меня здесь в одиночестве, в холоде, тишине и пустоте.

— Ты знаешь, что случилось с хозяевами? — я обернулась к нему чересчур резко, спеша избавиться от этого ощущения.

Он де пожал плечами, как если бы и правда не заметил, как странно прозвучал мой голос.

— Думаю, они умерли от скуки. Или сбежали из этого славного места, не оглядываясь.

Небрежным движением абсолютно убежденного в своем праве человека он снял сюртук и бросил его на спинку кресла.

На другой ответ я и не рассчитывала, мне важно было просто услышать его голос, прогнать невесть откуда взявшуюся иллюзию.

— В противоположной стороне, надо полагать, кухня. Готтингс сказал, что ужин для нас оставят там, — Кайл вернулся в холл, а я пошла за ним хотя бы потому, что оставаться в одиночестве абсурдно не хотелось.

Слева, ближе ко входной двери, и правда обнаружилась кухня — такая же большая и приспособленная для удобства живущих в доме людей, как гостиная.

Осмотрев жаровню и оставленную на столе еду, я отметила и небольшую дверь, ведущую в погреб, но сочла, что это может подождать и до завтра.

Кайл же не стал задерживаться и здесь, — удостоверился в том, что все в порядке и соответствует ожиданиям и двинулся дальше.

Следующим оказался кабинет.

Вход в него обнаружился я небольшой нише ближе к лестнице, а сам оказался, Нечистый его побери, идеален. Еще одна просторная, но не слишком большая комната — еще один камин, письменный стол, перед которым стояло удобное кресло с высокой спинкой, столик для напитков, ковер, диван, на котором вполне можно было прилечь, и книжные полки, занявшие три стены почти полностью.

— Неплохо, — интонация, с которой Кайл прокомментировал увиденное, осталась все такой же нечитаемой.

Даже в начавшей сгущаться тяжелой северной темноте я заметила, что на столе лежали две бумажные папки, но задержаться, чтобы заглянуть в них, не смогла — Кайл развернулся к выходу и кивком предложил мне вернуться в холл.

Нужно было осмотреть и второй этаж.

Четвертая ступенька под моей ногой коротко скрипнула, и я, почувствовала, что сердце забилось чаще.

Всё это никуда не годилось. Нужно было взять себя в руки немедленно. Если не с помощью здравого смысла и трезвой логики, то оперевшись на знание о том, что он по-прежнему за моей спиной, поднимается следом, и выход никуда не делся с того места, где он должен был быть.

— Тебе нравится?

Кайл то или уловил моё граничащее с чем-то ненормальным состояние, то ли просто попытался вывести из задумчивости, но очередной его вопрос пришёлся как удар в затылок.

Теперь в голосе не было даже намёка на возможную издевку. Только самый обычный вежливый интерес.

Если бы ещё на полтора выше…

— Думаю, они сведут меня с ума к концу четвёртого дня.

Отвечая ему, я благополучно преодолела лестницу, и лишь потом сообразила, что речь могла идти вовсе не о дамах, в компании которых я провела остаток дня.

— Или ты имеешь в виду дом?

Это был тот случай, когда понять что-либо можно было только заглянув ему в лицо, и я обернулась.

Оказалось, напрасно.

Из-за запертых дверей на втором этаже было значительно темнее, чем внизу, и эта тень скрадывает его глаза так удачно.

Как будто мне предлагалось выбрать предмет обсуждения самой.

— Очень. Но я бы хотела его почистить и поставить защиту, если ты не против.

— Делай, что хочешь.

Решив, что пытаться прочитать интонацию всё равно бесполезно, я свернула налево, прошла до конца коридора и толкнула последнюю дверь. В конце концов, начинать следовало с начала.

За ней предсказуемо оказалась спальня, да такая, что я невольно застыла на пороге, не решаясь войти, но разглядывая её.

Немалую часть комнаты занимала почти неприличных размеров кровать.

У противоположной стены обнаружился очередной камин, столик и два кресла.

Два больших шкафа, дверь ведущая, надо полагать, в ванную.

Воздух в комнате был свежим, пыли не наблюдалось, и не сложно было догадаться, что именно её проницательная Женни готовила как супружескую спальню.

Кайл снова остановился за моей спиной, и мне немедленно захотелось отвесить самой себе оплеуху за невольно возникшую мысль: в былые добрые времена он так же молча положил бы руки мне на талию, а пять минут спустя мы уже катались бы по этой кровати, по умолчанию признав её самым ценным из всего доставшегося в распоряжение имущества.

Вспоминать о подобном не стоило даже наедине с собой и в качестве шутки, поэтому, осторожно обойдя Кайла, я вышла в коридор и открыла следующую дверь.

За ней оказалась спальня поменьше, но тоже уютная и достаточно просторная, чтобы вместить стоящую у стены кровати, — для одного, — большой шкаф и ширму, за которой можно было разместить туалетные принадлежности.

Она тоже была полностью готова, — Женевьева оказалась ещё умнее, чем я предположила минутой ранее, и не стала исключать вариант, при котором супругам не хочется чересчур сближаться и утомлять друг друга присутствием.

— С твоего позволения, это моя, — я почти бесшумно хлопнула ладонью по дверному откосу, словно отмечая это место.

Снова вышло слишком громко — Кайл всё ещё стоял рядом можно было говорить тише.

Я по-прежнему не видела его глаз, хотя это и было странно. Теперь с улицы в дом проникал скудный, но свет — последние отголоски угасающего дня.

— Как пожелаешь, — он пожал плечами и направился к лестнице, как будто узнал все, что его интересовало. — Заканчивай здесь, я буду в кабинете.

Его шаги смолкли на лестнице очень быстро — ступеней было слишком много и они оказались достаточно крутыми для того, чтобы спускаться по ним так, однако Кайл Нильсон и осторожность никогда не ходили рука об руку.

Стараясь не думать о том, будет ли наше задание считаться проваленным, если старший специалист Совета ненароком свернёт себе шею, я просто из упрямство открыла следующую дверь, а потом ещё одну.

На деле их оказалось не так много. Оказалось, что второй этаж условно разделены на два крыла: хозяйское и предназначенное для гостей.

Две комнаты очевидно принадлежали когда-то женщинам, и я пришла к выводу, что женщины эти были разных возрастов. Скорее всего, мать и дочь. Или тётушка и племянница.

Ни в одной из этих спален не нашлось ничего выдающегося, — ни личных вещей, ни дневников, ни очевидно любимых безделушек. Все они когда-то были жилыми, но теперь застыли, как будто уснули до поры.

Единственная показавшая мне интересной комната обнаружилась в самом конце коридора — на максимально возможном удалении от спальни хозяев.

Я долго стояла посреди неё, пытаясь уловить, в чем именно заключалась столь очевидная неправильность.

Узкая кровать, письменный стол у окна. Несколько книг — пара художественных произведений, естествознание, анатомия…

Ничего вызывающего или способного привлечь к себе излишнее внимание, но всё же только эта комната была как будто выхолощена. Никаких напоминаний о прежнем владельце.

Покидая её, я дважды убедилась в том, что заперла за собой дверь, и только после спустилась по лестнице.

Пока я осматривала второй этаж, на улице окончательно стемнело — Фьельден укрыл тяжёлый и тёмный вечер.

Я никогда не любила Север и вопрос переносила холода, поэтому оставалось только надеяться, что дело окажется не таким уж сложным, и мы сможем покинуть этот гостеприимный дом поскорее.

Как и обещал, Кайл ждал меня в кабинете. К моему приходу камин уже был разведке, а на столике обнаружилась бутылка коньяка, с которой явно только что и весьма небрежно стёрли пыль, два стакана, нарезанное аккуратными ломтями мясо и хлеб.

— Ты быстро освоился, — я постаралась сказать это как можно беззаботнее, чтобы сгладить неловкость за странности, имевшее место, когда мы вошли в дом.

— Не хотел преподносить тебе новости на трезвую голову, — он встал с края стола, на котором сидел, и отложил папку.

Я пожала плечами, давая понять, что готова ничему не удивляться.

Кайл хмыкнул едва слышно, но очень выразительно — как будто собирался с этим поспорить.

— Завтра вечером мэр Готтингс даёт большой приём в нашу честь. Присутствовать там обязательно, будет весь местный бомонд.

Я закатила глаза и засмеялась, хотя смех этот и вышел слишком резким.

— Думаю, я это переживу. Обещаю вести себя прилично и не наносить серьезного ущерба твоей репутации.

— Безмерно тебе признателен, — он улыбнулся в ответ коротко и ядовито. — Кстати, будь добра не надевать ту дешевку, которой тебя снабдили в Совете. Ты ведь потеряла обручальное кольцо?

Мне даже не нужно было его предупреждать, он и сам прекрасно знал, что я сказала любопытствующим.

— Да. Так что…

Кайл остановил меня взглядом, не позволяя закончить.

— Я сам об этом позабочусь.

Стоило бы привести ему десяток аргументов, почему делать этого не стоит, но я только махнула рукой:

— Забудь, я разберусь. Может статься, что отсутствие кольца на мне будет нам полезно.

Он вскинул бровь, явно ожидая продолжения, но я уставилась на папку, не давая себя сбить.

— Ты сказал, что новость не одна.

— Да. Как выяснилось, я был не прав.

Он отдал мне папку, предлагая ознакомиться с содержимым самостоятельно.

Пробежав глазами первый документ, я нахмурилась и принялась читать сначала.

Выходило, что он действительно ошибся. Теория о том, что кто-то из богатых и умных фьельденцев в тайне приобрёл осиротевший банк и подделал документы с при участии Совета, чтобы воспользоваться помощью наших специалистов, трещала по швам.

Право собственности действительно по закону принадлежало Кайлу. Вот только оплатил эту покупку Совет.

Всё было настолько прозрачно, что захватывало дух — я слишком хорошо знала номера счётов, которыми сама пользовалась неоднократно. Для непосвящённых это был не более чем набор цифр, и мэр едва ли мог вычислить источник финансирования.

Но я знала.

И он знал.

И теперь он был повязан с Советом деньгами — едва ли не крепче, чем кровью.

— Зачем ты это подписал?

Он коротко вздохнул, давая понять, что поражается моей глупости:

— Учитывая, что бумаги были у Готтингса, я не мог бы это подписать даже при всём желании.

— Но здесь твоя подпись! — я тряхнула папкой и умолкла, потому что Кайл продолжал на меня смотреть, и картина произошедшего под этим взглядом начинала складываться. — Сукин сын…

— «Ублюдок» подходит ему больше, — он улыбнулся противоестественно широко и весело, обошёл стол и упал в кресло, разводя руками и давая понять, что застряли мы тут надолго.

Я же продолжала стоять, чувствуя, как волоски на шее сзади поднимаются дыбом. Пока Кайл над чем-то веселился, мне хотелось только одного — разорвать эту папку.

— Ты получил неполную информацию, принимая задание. Это достаточно веская причина, чтобы от него отказаться.

— Тебе не кажется, что это будет выглядеть очень странно, если один граф Нильсон вдруг пропадёт, а вместо него приедет другой? Господин мэр с ума сойдёт, пытаясь понять, кто из нас самозванец.

Он уже почти смеялся, и я бросила папку на стол, потому что смешного тут было мало.

— Ты ведь понимаешь, как долго тебе потом придется отмываться от столь крепкой связи с Советом?

В здравомыслии Кайла в этом плане сомневаться не приходилось, но внутри клокотала злость.

Едва ли он оставит это Йонасу так, а значит, последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

И уж точно они не будут приятными.

— Боюсь, прямо сейчас мне придется с этим просто смириться, — Кайл тем временем поднялся и жестом пригласил меня к столу, на котором нас ждал коньяк.

Любопытно, где он успел его отыскать?..

— Если я понял правильно, от местного общества ты не в восторге?

Это было предложение о мире — просто перевести тему, заняться делом, чтобы в конечном итоге убраться отсюда побыстрее.

Я кивнула, соглашаясь, но мысленно пообещав себе, что все-таки явлюсь к Йонасу без приглашения, как только мы вернемся.

— Отчасти.

Приготовленная для нас еда была свежей и пахла аппетитно, на всякие неприятные неожиданности вроде приветственной порчи Кайл ее наверняка уже проверил, так что я абсолютно безбоязненно потянулась к хлебу. Раз уж медовое пирожное мне сегодня не досталось, запеченной с пряностями свинине предстояло его заменить.

— Ты первый, — сев, наконец, так, как мне было удобно, я положила ногу на ногу, и коротко кивнула в знак признательности, когда Кайл поставил на подлокотник моего кресла наполненный стакан.

Сам он от еды воздержался, но занял второе кресло, держа стакан в руках.

Пить он, впрочем, тоже не спешил, а мне снова померещилась на его губах та странная полуулыбка, которую я не смогла прочитать на пороге.

— Мэр Готтингс, — я назвала первое имя и пристроила ломоть мяса на хлеб.

Он хмыкнул, откинулся на спинку кресла и поставил донышко стакана в ладонь.

— Хитёр, жесток. Умён ровно настолько, насколько это требуется, чтобы занимать эту должность. Часто ошибается в оценке людей и обстоятельств.

Я кивнула, соглашаясь.

Райан Готоингс и на меня произвёл впечатление человека, теряющего здравомыслие, отстаивая свою власть. При необходимости на этом можно будет сыграть.

— Самуэль Готиингс, — спросила я идеально равнодушно, но на деле этот человек интересовал меня сильнее всего.

Кайл понял, конечно же, и сделал небольшой глоток, нарочно оттягивая момент.

— Тут сложнее. Казалось бы, старший сын, шнадежда и гордость отца, но старший Готтингс подчёркнуто им пренебрегает. Я бы даже сказал, за гранью всякий приличий. Самуэль занимается дорогами и городским освещением. Насколько я успел заметить, делает это весьма успешно. И всё же у мэра он не в чести.

— В отличие от Альфреда.

Это был не вопрос, и Кайл отпил ещё, — на этот раз раздумывая над ответом.

— И да, и нет. Право голоса у него есть, но его слова мэр всерьёз не воспринимает. Скорее, малыш Альфред является украшением этого чудесного городка.

Я едва не рассмеялась, настолько правильной и подходящей оказалась интонация, которой это было сказано.

— Господин Миголь.

— Трус, дурак и вор, — Кайл отсалютовал мне стаканом и осушил его залпом. — Тут всё проще, чем кажется. Думаю, он начал красть, как только тело бедолаги Мерца остыло, и продолжал примерно до вчера. Теперь он очень боится.

Его улыбка была кривой, злой и такой довольной, что мне до дрожи захотелось стереть её губами.

— Твоя очередь, — воспользовавшись тем, что я замешкалась, глядя на него, Кайл дотянулся, забрал из моей руки остатки мяса с хлебом.

Мне оставалось только покачать головой и всё-таки улыбнуться.

Казалось, и это не могло измениться тоже — одной вилки на двоих нам всегда хватало так же, как одного бокала.

— Матильда, супруга мэра. Властолюбивая и злая сука. Думаю, она удачно вышла замуж за человека, интересы и взгляды которого полностью разделяет. Жена Альфреда, Джеральдина, полная дура, но, судя по манере держаться и драгоценностям, которые она носит, из очень знатной семьи. Так что этого маленького недостатка никто попросту не замечает. С женой Самуэля сложнее, её в семье явно не любят. За время нашего короткого знакомства Матильда не раз указала ей на её место.

Я прервалась, чтобы сделать небольшой глоток и ещё раз обдумать то, что собираюсь сказать дальше, а Кайл бесшумно поднялся, чтобы налить нам обоим ещё.

— Она в свою очередь их презирает. Не спорит, как не спорят с откровенными безумцами. Матильда это чувствует, и злится ещё больше.

Коньяк согревал и расслаблял, жар от камина стал казаться приятным. Непонятное и неприятное ощущение от чужого дома стёрлись, и я начала дышать глубже.

Нужно было не просто закончить, а преподнести важную информацию правильно.

— Ещё у Матильды есть племянница, Камилла. Юная, очень красивая, наглая. Прикидывается такой же беспечной дурой, как Джеральдина, но она далеко не глупа.

«И как раз в твоём вкусе».

Прикусить язык вовремя и не сказать этого вслух я сумела, но последняя фраза получилась смазанной.

Кайл разглядывал меня и молчал, а мне хотелось провалиться сквозь землю, потому что если я до сих пор была привязана к нему кровью… Даже думать об этом слишком громко не стоило.

— Я учту.

Начавшийся так хорошо и по существу разговор стремительно сворачивал не туда, и я поднялась, чтобы закончить его поскорее.

— Пойду перетащу вещи.

Всё, что требовалось от Кайла — это кивнуть и остаться в кресле, но будто на зло он встал следом за мной.

— Позволь, это всё-таки сделаю я.

Я его голосе слышался затаенный смех, и мне пришлось сделать короткий вдох, чтобы не взорваться.

Злиться на это предложение было абсурдно, да и тащить в одиночку тяжёлый короб со всеми атрибутами графского титула, которыми меня снабдили в Совете, не хотелось. Однако просить его о помощи было… унизительно. Словно тем самым я в очередной раз расписывалась в собственной несостоятельности.

На абсолютно бескорыстную возможная помощь тоже не походила — он стоял и ждал от меня ответа вместо того, чтобы просто пойти и сделать, как делал всё, что считал нужным.

И с этим ответом я непозволительно затягивала.

Сама не знаю, что намерена сказать, я уже почти открыла рот, когда с улицы раздался женский вопль — пронзительный, истошный, полный ужаса. Женщина захлебнулась им и почти сразу же завыла, и Кайл бросился к выходу, едва меня не оттолкнув.