Наперегонки с ветром. Буря (СИ)

Глава 11

Я проснулась от тычка в плечо. Он был несильным, но достаточно ощутимым, чтобы открыть глаза, — как будто кто-то устал ждать моего пробуждения и решился, ускорить процесс.

Разумеется, подняв голову с подушки, я никого не обнаружила.

Не наш, но непонятно чей, случайный временный дом, похоже, был настроен на мой счёт серьёзно, но если он рассчитывал на страх, надежда эта была напрасной. Скорее подобные выходки вызывали азарт.

Откинув волосы с лица, я собралась сказать ему что-нибудь в меру язвительное просто чтобы проверить реакцию, но не успела, потому что на наволочке была кровь. Совсем немного, маленькое пятнышко, но она совершенно точно шла у меня из носа.

Едва зародившееся веселье улетучилось, стоило только провести пальцами над верхней губой — кожа была стянута, как могла бы быть, если кровь запеклась.

Зеркало показало, что разводы остались и на крыльях носа.

Смывая их, я придвинулась к зеркалу ближе, но предсказуемо не обнаружила даже крошечной царапины.

— Так, значит?

Дом промолчал.

Я не почувствовала в ответ ни движения, ни перемен в воздухе.

Ни намёка на то, почему крови на подушке было так мало.

Подобное могло случиться просто из-за большого напряжения, но чутье подсказывало, что ничто здесь не происходило просто так.

Наскоро одевшись, я вышла в коридор, но услышала только уже знакомую тишину.

Кайла не было.

Мне не нужно было заглядывать в его спальню, чтобы убедиться в этом, а в кухне все осталось так, как я оставила вчера.

Либо же он заходил только переодеться.

Нехорошее, недопустимое чувство холодной тяжести свернулось в животе, напомнило о том, как трогательно вчера щебетала Камилла.

Представить Нильсона в сочетании с такой дешевкой было сложно.

Почти так же сложно, как вообразить его возделывающим грядки.

«Стоять, Элисон».

Что бы ни было, отчёты он должен был предоставлять не мне, а Совету.

Хотя и неплохо было бы предупреждать напарника, если решил исчезнуть на несколько часов.

Кофе в доме точно был, и для начала я решила заняться им, но в дверь постучали. Достаточно деликатно, и вместе с тем настойчиво, как стучат, твёрдо вознамерившись увидеться с хозяевами.

Азарт вернулся мгновенно, и показалось, что кто-то тихо хмыкнул на ухо.

Если это Женни, то очень кстати к кофе. Как минимум странно было предупредить меня о Камилле, но не рассказать в подробностях, какой славой пользуется этот дом.

Если, конечно, юная леди не была такой же частью плана, как шальной от бочонка коньяка Альфред.

На пороге стоял Габриэль. Когда я открыла дверь, он поднял свои невозможно голубые глаза и улыбнулся уголками губ.

— Доброе утро. Я подумал, что уместно будет зайти и узнать, как вы.

Ничего предосудительного в подобном и правда не было. Просто хороший и вежливый Доктор заглянул к малозначительной и, возможно, впечатлительной леди, чтобы справиться, не стало ли ей дурно после пережитого потрясения.

Я улыбнулась ему в ответ.

— Очень хочу кофе.

Губы Габриэля дрогнули. Он собирался остаться серьёзным, но не смог удержаться поняв, что я подхватила игру.

— В таком случае, позвольте пригласить вас на завтрак. Раз уж с обедом у нас пока не сложилось.

Случай выходил отличный, и я качнула головой, отступая на шаг:

— Мне нужно пятнадцать минут.

Я и правда могла собраться быстро, но если бы не толчок, от которого я проснулась, он застал бы меня в халате.

Значит, врагом меня дом точно не считал.

Или же, напротив, пытался расположить к себе, чтобы потом ударить.

Мне давно не встречались места и строения, которые я чувствовала бы так плохо, и из этого следовало только одно: что-либо предпринимать, пока не разберусь как следует, что к чему, не следует.

Габриэль же качнул головой и отступил на шаг:

— С вашего позволения, я подожду здесь.

Это могло быть еще одним косвенным подтверждением тому, что этого дома боялись.

А могло свидетельствовать о том, что он, имея определенные намерения на мой счет, считает свое пребывание в нашем общем с Кайлом доме неприличным.

Собирая волосы в нехитрую, но приличную причёску, я поймала себя на странной полуулыбке.

Доктор Беккет умел ухаживать. Трогательно, с тщательно сдерживаемый пылом.

Тогда — заведомо зная, что не дождётся взаимности.

«Кажется, у тебя появился первый паж», — Кайл посмеивался над этим беззлобно, но с непонятным мне удовлетворением.

Как получится теперь, угадать было сложно, но его внимание поднимало настроение.

Я ожидала, что мы отправимся к мадам Мод, но Габриэль повёл меня в другое место.

Во Фьельдене, как и полагалось, был Городской суд, а рядом с ним — приятное заведение с отапливаемой верандой.

Пока я разглядывала чистые аллеи и ряды алых и оранжевых осенних деревьев, доктор о чём-то говорил с молодой женщиной, стоявшей за прилавком.

— Я осмелился заказать на свой вкус. Здесь варят отличный кофе с перцем. Он может отжигать, но думаю, вам понравится, — сев напротив, он подался через стол чуть ближе, чем это было прилично.

Всего на секунду, но поверил границы допустимого.

Я пожала плечами и решила сделать вид, что не заметила.

— Значит, пусть будет с перцем.

У Габриэля можно было получить информацию о Гаретте из первых уст, и отчего-то мне казалось, что он сам расскажет.

Но чуть позже.

— Как вы, Элисон? Обжились здесь? Если это, конечно, уместно…

Уместно это было или нет, он обратился так, как обращался когда-то, просто по имени. Но на «вы». То ли соблюдал всё те же приличия, то ли отвык.

Я улыбнулась ему сдержаннее, чем тогда, но искренне:

— Наедине нам необязательно делать, вид, что мы не знакомы.

Он опустил взгляд, — неужели смутился? — а потом его улыбка стала шире:

— Благодарю. Я не был уверен, что ты захочешь об этом помнить.

— У меня нет привычки забывать старых друзей, — я откинулась на спинку стула, тоже почувствовав себя свободнее.

Ответить Габриэль не успел, потому что нам принесли кофе и восхитительно пахнущий пирог.

— В нем местные ягоды. Они кислые, но прекрасно сочетаются со сладким тестом, — дождавшись, чтобы женщина отошла, он потянулся к своей чашке. — Расскажешь?

Вот теперь он о приличиях и уместности не думал, — ему слишком хотелось знать и о Совете, и о Кайле.

Начать предсказуемо пришлось в обратном порядке.

Я опустила все лишние и неприятные для меня подробности, обошлась ничего не значащей формулировкой «Мы расстались».

Мне удалось произнести эти спокойно, чуть отстранённо, безэмоционально. Так, что за это можно было себя похвалить.

Габриэль нахмурился.

Мы были на веранде одни, кроме него и разве что мышей под полом меня некому было слышать, но прошлый раз с Матиасом я помнила так хорошо, что от стыда до сих пор горели щеки.

— Но вы работаете вместе, — он лишь заметил очевидное.

Без казанного «Мне жаль», без лживых предположений о том, что всё ещё может наладиться.

— Нам не было нужды расставаться врагами.

Я, разумеется, не соврала.

Мы с Кайлом не стали врагами. Могли, как выяснилось, даже спокойно — или относительно спокойно — существовать на одной территории.

И тем не менее воспоминание о янтарных серьгах отзывалось за грудиной тянущей застарелой болью.

Габриэль серьёзно кивнул, разглядывая стол, а я отпила кофе.

Он действительно обжигал, но обжигал приятно.

Я перешла к Совету. Эта часть была не такой зыбкой, и о ней я могла говорить свободнее, дольше и, как выяснилось, веселее.

Мы оба пропустили момент, в который Габриэль, слушая мой рассказ, начал улыбаться.

Теперь он живо и без смущения задавал вопросы и уточнял детали, как если бы внезапно дорвался до знаний, которые интересовали его по-настоящему.

Тоже думал об этом?

Напрямую он не спрашивал, и я догадывалась, почему. Большого и яркого дара у него не было, а убивать с той же скоростью, что я, он вряд ли умел. Лучшая работа, которая могла бы ему достаться, заключалась бы всё в той же защите коровников и обеспечении плодородия полей.

Хотя, кто знает, не исключено, что он смог бы довольствоваться этим.

Когда я, наконец, закончила, кофе был выпит, а пирог съеден.

Габриэль расплатился у прилавка, и даже его осанка говорила о том, что ему не терпится продолжить.

Ему тоже наверняка было, что рассказать мне, и когда он, выйдя на улицу, предложил мне локоть, я с удовольствием взяла его под руку.

— Я никак не ожидала встретить тебя здесь.

— Я узнал, что во Фьельдене нужен врач, и решил поехать, — он посмотрел на меня быстро и почти что озорно. — Окраина страны, Север… Сто может быть интереснее?

Я не любила холод, но понять его могла.

— Господа Готтингс говорила, что ты здесь без малого год?

— Которая из них? Их, как ты успела заметить, много.

Он был без шляпы, и оказавшийся сегодня лёгким и даже до определённой степени приятным ветер трепал его собранные в хвост волосы. Всё такие же густые и кудрявые.

— Джеральдина.

— О, да. Она очень приветлива к новичкам. Но меня, в отличие от вас обоих, Женевьева не прикрыла. Её радушия мне пришлось хлебнуть сполна.

Я вполне могла себе представить Женни объясняющей невестке, что граф Нильсон — человек занятой, и преследовать его с гостеприимством не стоит.

— Сочувствую тебе.

— Спасибо! — Габриэль на мгновение прижал мою ладонь локтем.

Это был ещё один пробный шаг, и хотя я не сделала ответного, пресекать его не стала.

Мы медленно шли через сад, и я находила его красивым. Тут были большие розовые кусты, старые и совсем молодые деревья. Всё ещё зелёная трава укрылась цветными листьями, а дорожки были широкими и ровными.

Самуэль Готтингс хорошо знал своё дело.

— Идём. Хочу кое-что тебе показать, — Габриэль увлёк меня на узкую тропинку вправо.

Час был ещё ранний, вокруг не было ни души, если не считать пару благообразных пожилых леди в отделении.

Мне пришлось придержать подол, когда мы пробирались через незнакомый мне кустарник, но открывшийся вид того стоит.

Не зная, я бы никогда не заподозрила, что в Городском саду на Севере можно быть пруд, однако он здесь был.

Через него был перекинул полукруглый деревянный мостик, а в самой воде, судя по её движению, водилась рыба.

— Сюда можно пройти по альее, но это долго. Я хотел показать тебе до того, как всё замёрзнет.

Габриэль произнёс это тихо, и голос его едва заметно сел.

В нём слышалось что-то, от чего хотелось задержать дыхание. Что-то отозваашееся волной ласкового тепла по спине до самого затылка.

Такие ощущения не стоило затягивать, и я шагнула на мостик первой, взялась за перила и посмотрела вниз.

Вода в пруду была почти прозрачной.

— Красиво.

Как будто ничего и не было.

Габриэль немного помедлил, а потом встал рядом со мной.

Он молчал почти минуту, давая себе и мне собраться с мыслями, а я любовалась видом на осенний сад.

— Ты ведь уже поняла, что такое Фьельден?

Вопрос был задан всё так же негромко, но теперь уже иначе.

Как будто от щекотливой и неловкой темы мы перешли обратно к светской беседе.

Я повернула, чтобы посмотреть на него.

— Будет нелишне, если ты меня просветишь.

Доктор облокотился о гладкие деревянные перила и тоже посмотрел вдаль, подбирая слова, и лишь спустя минуту перевел взгляд обратно на меня.

— Это странно место. Таким, как ты и Кайл, должно быть хорошо здесь. Возможно не сразу, но… — он пожал плечами, а потом нахмурился, как будто понял, что начал не с того. — В этом городе есть что-то особенное. Я приехал в прошлом ноябре, но так и не смог понять, что именно. Он как будто подпитывает нас. Даже меня. С одной стороны, так сильно давит, но с другой… Знаешь, кажется, что ты все можешь. Что тебе все по плечу. Как будто крылья вырастают, стоит только к нему привыкнуть. Эдакое место силы.

Я медленно кивнула, потому что понимала, о чем он говорит. Такие места попадались редко, но в них действительно была закончена огромная сила. Как если бы город дышал ею.

Сам Фьельден, конечно же, был ни при чем, причина была в месте, на котором его построили, но тот, кто заложил первый камень, вероятно, знал, что делал.

— Я-то думала, почему накануне похорон было так людно.

— О! — Габриэль негромко рассмеялся. — Да. Здесь многие этим занимаются. Город вдохновляет колдовать, а то, что они порождают, влияет на город.

Мы переглянулись, потому что подумали об одном и том же: могло ли происходящее во Фьельдене стать следствием бездумного колдовства горожан?

В таком случае пришлось бы чистить весь город, и сама идея была соблазнительной, но я отрицательно покачала головой.

— Не похоже.

— Да, — в голосе Габриэля тоже послышалось вполне искреннее сожаление. — Знаешь, Гаретта… Я бы сказал, что-то на умерла от испуга. До того, как накинула себе петлю на шею.

— А Йозеф Мерц? — я спросила, глядя на воду и почти не надеясь на ответ.

Он помедлил, а потом опустил голову, чтобы поймать мой взгляд.

— И он тоже. Как будто что-то напугало его так сильно, что не выдержало сердце. Странно для молодого и здорового мужчины, не правда ли? Тем более, что вдова клянётся, что он не вставал с постели.

Я снова кивнула, думая о своём.

Поводов сомневаться в правдивости показаний Сесиль было предостаточно, — она боялась за детей. Но Маргарет мне сказала бы.

Моё желание поговорить с Женевьевой и даже надавить на неё крепло с каждой минутой, а время, меж тем, уже перевалило далеко за полдень. Я непозволительно потеряла ему счёт, гуляя с Габриэлем.

Он, очевидно, это почувствовал, потому что спокойствие слетело с него сразу же.

— Могу я тебя проводить?

Просто вопрос, без упрёка или тени недовольства.

Я подняла на него глаза и мне снова захотелось улыбнуться.

Габриэль смотрел на меня с мягким вниманием и надеждой?

— Нет, спасибо. Не уверена, что нам стоит появляться вместе, когда я хожу по делам.

Он кивнул, бросил ещё один взгляд на пруд, а потом вдруг взял меня за руку.

— Но мы ведь ещё увидимся? Ты обещала пообедать со мной.

Если на приёме у мэра речь шла просто о встрече старых приятелей, то сейчас последовало приглашение совсем иного толка.

У меня не было причин отвечать на него отказом, но что-то внутри и всё равно гадко сжалось.

— С буду рада, но не могу ничего обещать.

— Я понимаю, — Габриэль кивнул поспешно и очень серьёзно. — Я буду ждать сколько потребуется. Если есть чего ждать.

Он так и не выпустил мою руку, пока мы не очутились на аллее снова.

Людей стало заметно больше — многие вышли на послеобеденный прогулку, и это означало, что скоро начнёт темнеть.

Попрощавшись с Габриэлем у ворот, я проводила его долгим задумчивым взглядом, а после развернулась и пошла в другую сторону.

Женни с мужем жили во флигеле при доме старшего Готтингса. На мою удачу, после вчерашнего мне не нужен был особый повод, чтобы заглянуть к ним, однако молоденькая служанка сообщила мне, что ни господина Самуэля, ни госпожи Женевьевы нет дома.

Это могло быть правдой, а могло враньём.

Я не хотела начинать с откровенного вторжения, но всё равно задержала взгляд на ведущей к дому дорожке чуть больше, чем следовало.

В вечер, когда мэр давал приём в честь нашего приезда, кто-то говорил, что все Готтингсы живут вместе: Райан и Альфред с жёнами занимают дом, Самуэлю достался, флигель.

С самого начала было очевидно, что Женни не так проста, как хочет казаться, но я не собиралась совать нос в её дела, пока не накопилось слишком много вопросов.

Поблагодарив служанку, я развернулась и медленно пошла прочь, решая, что делать.

Женевьева могла заниматься и этими похоронами тоже, и если так, её можно было найти на кладбище.

— Леди Нильсон!

Я остановилась скорее по привычке — тело среагировали на это обращение быстрее разума.

Всё ещё реагировало.

От главных ворот дома Готтингсов ко мне бежал Альфред.

Сегодня он был трезв, прилично одетый и очень торопился.

— Спасибо, что подождали! — его дыхание слегка сбилось, когда он остановился рядом.

Я в самом деле ждала, потому что мне было интересно.

Вчера он был так пьян, что едва ли мог помнить, происходившее. Неужели же Самуэль, как добрый старший брат, освежил эти воспоминания и пристыдил младшего?

Сомнительно, что Альфред впервые в жизни так напился.

Ещё и более сомнительно, что Самуэль носился с ним всякий раз. Как минимум потому, что работы у него было действительно много.

— Мне ужасно неловко за вчерашнее. Я хотел принести свои извинения. Простите, — наконец отдышавшийся Альфред отвесил мне глубокий поклон.

Это выглядело очаровательно, звучало искренне, но я не верила ему ни на грош.

Сын мэра мог быть законченным пьяницей, такое случалось нередко. Но обычно о подобном судачил весь город и сообщала первая же торговка на базаре.

— Давайте просто забудем, — а вот ответить стоило тем непередаваемым тоном, которым разговаривали женщины, чья уверенность росла из глупости.

Если смотреть объективно, внешне Альфред, несмотря на невысокий рост, был привлекательнее брата. При безликой внешности Самуэля, он казался более живым, страстным и ярким.

Если его задача и правда состояла в том, чтобы меня скомпрометировать, стоило дать ему возможность попробовать.

— Вы позволите мне искупить вину?

Я все-таки засмеялась, потому что продолжение последовало как по нотам.

— Думаю, вы можете попробовать.

Интуиция подсказывала, что приглашением на обед Альфред не ограничится — если бы он в самом деле хотел извиниться, пришёл бы сам, и куда раньше Габриэля. Сейчас же он явно пользовался моментом, раз уж я так удачно попалась ему на глаза.

Младший Готтингс просиял. Его глаза заблестели, а улыбка сделалась обворожительной.

— Вы едва ли успели осмотреть окрестности. Я буду рад стать вашим проводником, если вы располагаете временем.

— Вы меня очень обяжете, Альфред. После переезда столько хлопот, я действительно не успела ничего увидеть. Кроме кладбища.

— Мне жаль, что ваше знакомство с Фьельденом началось так. Семейное положение просто обязывает меня это исправить, — на этот раз Альфред улыбнулся так, будто ему было немного неловко, и предложил мне руку.

Я положила ладонь на его локоть и постаралась осторожно коснуться его разума.

Это оказалось так же бессмысленно, как касаться Женни — всё та же глухая стена.

На Готтингсах стояла по-настоящему качественная и, главное, сделанная профессионально защита. Время с Альфредом было нужно мне ещё и для того, чтобы постараться понять, кто им её обеспечил.

Подобным пользовалась и я сама, новичку такое было бы не под силу.

Сами?

Или кто-то помог?

— Здесь удивительная природа. Мне удалось поступить в Академию в столице, но даже при всем великолепии, мне тогда показалось, что огромный город бледнее Фьельдена, — Альфред уверенно повёл меня прочь от дома.

Новость была интересной.

Женевьева говорила, что в юности Самуэль немного путешествовал, но не упоминала, что он учился в столице.

Либо просто не сочла это значимым, либо из двух сыновей мэра откровенным любимчиком был младший.

— Надеюсь, мои слова вас не заденут, — Альфред тем временем продолжал вести светскую беседу.

На это уже требовалось ответить, и пожала плечами:

— Ничуть. Я нашла, что Фьельден полон ярких красок.

Дорога, по которой мы шли, могла бы привести к нашему с Кайлом дому, — временному дому, — если бы мы двинулись по прямой, но Альфред увлёк меня вправо.

— Да, и это тоже, — он улыбнулся и кивнул мне на лес впереди. — Тут удивительные леса. Помимо того, что в них водится много дичи, они полны мрачных тайн. Вы любите мрачные тайны, леди Элисон?

Мрачные тайны, возникающие из потусторонней вони и кровавого месива, — либо, напротив, приводящие к их появлению, — я просто обожала, в чем и поспешила его заверить:

— Они меня завораживают. Думаю, как и всех прочих. Вы живете здесь и наверняка знаете что-то интересное. Местные легенды, например?

Младший Готтингс засмеялся тихо и чуть снисходительно, как смеются профессиональные обольстители, убедившись в том, что выбрали правильно и имеют дело с непроходимой дурой, а мне захотелось мысленно воззвать ко всему существующим и мёртвым богам, прося о милости и избавлении от этого недоумка.

— Полагаю, легенды о слезах безутешной Фэрэй вы уже слышали.

— Не раз.

— Да, матушка не любит. Давайте я попробую предложить вам другую, более суровую. Если вы не испугаетесь.

— Это ведь Север. Я думаю, здесь всё должно быть суровым. К тому же, я буду помнить, что это просто легенда.

— Как знать, как знать… — Альфред загадочно понизил голос.

Мы шли прогулочным шагом, но достаточно быстро, минуя последние дома и входя в первый пролесок.

Место для компрометирующей ситуации было странное — нам встретилась лишь молодая леди, спешащих к центру города с двумя маленькими дочками, и господин Миголь в сопровождении невысокой и круглой, как мяч, дамы, — по всей видимости, супруги. С последними мы раскланялись издали, и ничего достойного стать поводом для приличной сплетни, они так и не увидели.

— Говорят, что у этого леса есть Хозяин, — мой спутник продолжил говорить, кивком указывая мне на плотно стоящие друг к другу старые деревья впереди. — Никто не знает его имени, но принято считать, что он правил в этих краях задолго до того, как сюда пришли люди. Сегодня мы можем ощутить его силу в каждом порыве ветра, в каждом сильном снегопаде. Однако она в полной мере чувствуется в лесу. Эта сила заключена в каждом прыжке каждого зверя, во взмахе птичьих крыльев, в том, что эти годы незыблемы. Только Хозяин может решать, кому жить во Фьельдене, а кому не найдется тут места. Если человек по каким-то причинам не приглянулся ему, он выходит из своего леса, и несчастный начинает болеть, теряет покой и сон, и жалуется, что кто-то душит его по ночам. Вы хорошо спите, леди Элисон?

Вопрос был задан неожиданно и уже совсем иначе, почти игриво.

Я с трудом сдержала саркастический смешок и качнула головой, изображая задумчивость и уже почти испуг.

— Мне не на что жаловаться.

— Я так и думал, — довольный услышанным Альфред улыбнулся шире. — Если Хозяин а самом деле существует, вы не могли ему не понравиться.

— Вы так в этом уверены? — я повернулась к нему, словно спеша получить подтверждение.

Сейчас был хороший момент, чтобы поймать взгляд младшего Готтингса. Мы как раз миновали широкую тропу и уже входили в лес. Если он действительно привёл меня сюда под такой аккомпанемент, чтобы запугать, доброй женщине было самое время начать пугаться.

Интересно, полагалось ли добропорядочной графине, наслушавшись подобных историй, со всех ног броситься к мужу и умолять… О чем? Как можно скорее покинуть Фьельден? Или, наоборот, сделать всё, чтобы заслужить расположение правящих здесь сил?

Нужно будет спросить у Кайла, раз уж из нас двоих он знает об этом больше.

— А вы нет? — Альфред тем временем придвинулся ко мне чуть ближе, как если бы был не на шутку встревожен моим вопросом. — Взгляните вокруг, леди Элисон. Эти земли прекрасны. Они красивые и зимой, и летом, и осенью, и весной. Хозяин любит красоту и умеет ценить её.

— Вы мне льстите, Альфред.

На деле же мне оставалось только надеяться, что потупить взгляд и смутиться у меня получилось достаточно достоверно.

А ещё — подумать о том, что я, возможно, ошиблась, и этот человек не имел на мой счёт никаких далеко идущих планов. Просто был настолько глуп, что не мог даже толком изменить жене.

Впрочем, за последнее я бы его точно не осудила.

— Говорю чистую правду!

Альфред продолжал улыбаться, и его пора была вернуть с небес на землю.

— Но что сделает Хозяин, если человек не поймёт его и не подчинится? Если это будет кто-то… такой как я? Я ведь не знала о его существовании, пока вы не сказали мне?

Он нахмурился, изображая, что не может решить, как преподнести мне печальную и страшную новость.

— Боюсь, в таком случае упрямец погибает. Но есть и другая сторона. Если вы понравитесь Хозяину, он поможет вам. Вы никогда не пропадете ни в лесу, ни в горах, ни в самом городе. Вам будет покровительствовать сила, которой нет равных. Сила, способная на многое: указать путь, накормить, защитить от любой опасности. Я покажу вам кое-что.

В лесу предсказуемо оказалось темнее, чем за его пределами. Альфред вёл меня вперёд, демонстрируя, что отлично знает дорогу, а мне пришлось замедлить шаг, а после и вовсе остановиться.

— Что с вами? — он развернулся так заботливо, был столь внимателен, что мне захотелось засмеяться.

— Я не готовилась к лесной прогулке, извините, — наклонившись, чтобы поправить якобы зацепившийся за что-то в траве подол, я сделала глубокий вздох, закрыла и открыла глаза.

Да, так было немного лучше. Перед глазами как будто прояснилось, окружающий меня мир стал четче.

Зато отпечатанное на моей правой руке огненное заклятье активизировалось. Кожу начало характерно покалывать, и мне даже пришлось украдкой бросить взгляд на запястье, проверяя, не открылся ли шрам.

На вид всё было в порядке, но ощущения буквально вопили о том, что Готтингс не врал. Эпицентром силы, которой он пытался впечатлить меня, были горы, но и лес оказался уостизителен. Густой, тёмный, плотный, он жил своей жизнью по собственным же законам.

Присматривался.

Оценивал.

— Приветствую, — я поздоровалась одними губами, выверенно, так, чтобы это слово не превратилось в полноценный звук.

— Вы что-то сказали? — Альфред попытался заглянуть мне в лицо всё с тем же наигранным беспокойством.

Сумерки продолжали сгущаться, и теперь он видел в разы хуже меня.

— Простите, я, должно быть, и правда позволил себе лишнее…

— Всё в порядке, — я улыбнулась ему и почувствовала, как лес насторожился, обратил своё внимание на нас. — Вы хотели что-то мне показать.

Теоретически Альфред мог не знать о том, что на нём стоит защита, но на практике я ещё не встречала никого, кто смог бы не почувствовать подобного. Сказочным везением или странными снами, но такие программы всегда проникали в жизнь своего носителя.

Если он и правда постоянно пил, они должны были дать о себе знать кошмарами.

Готтингс кивнул, а потом снова протянул мне руку, предлагая двинуться дальше.

— Я хочу, чтобы вы увидели это место во всех красе. Поверьте, оно того стоит.

Он хотел сказать мне или сделать что-то, что мне пришлось бы запомнить, — это было уже очевидно.

Вернее, это «что-то» пришлось бы запомнить бедной глупой и беспечной столичной графине.

И её не менее самонадеянному мужу.

Вдруг узнать, что всё твоё влияние, все деньги, всё, что ты возомнил о себе, — не более чем пыль… Подобное надолго выбивает почву из-под ног.

Под ногой Альфреда скрипнула ветка, и я приготовилась.

Предпринимать что-либо в таком лесу без его прямого позволения было чревато, но мне нужна была от Альфреда правда. И у меня были средства, чтобы сначала заставить его заговорить, а после забыть о том, что успел выболтать.

Мы прошли ещё немного, а потом за деревьями показалась поляна. Она была со всех сторон окружена густым кустарником, через который нам пришлось пробираться, и идеально подходила для определённого рода ритуалов.

По спине вниз побежал хорошо знакомый холодок, а запястье начало чесаться от жара, — здесь совершенно точно совершались жертвоприношения.

Альфред остановился в самом центре, как если бы продуманно занял определённую точку, широко раскинул руки и повернулся.

— Взгляните на это, леди Элисон. Вы ведь не станете спорить, что это прекрасно?

— Я даже не думала о подобном.

Изображать из себя беспомощную дуру становилось всё сложнее, но я справилась, ответила подходящим чуть смущенным тоном и шагнула к нему.

Да, это было оно.

Прикормленное, хорошо знакомое ему место.

Альфред прекрасно знал и о работавшей на него защите, и о том, что представлял из себя этот лес.

— А знаете, что ещё говорят о Хозяине леса? — даже не опустив, а уронив руки, он развернулся ко мне и посмотрел прямо. — Говорят, что он выбирает для себя особенных людей. Дело в том, что он почти всемогущ и невидим, и не может жить среди нас. Он должен оставаться в лесу. Но ему нужны те, кто представил его во Фьельдене. Станут его глазами и руками.

— Это, должно быть, большая честь…

Я заставила свой голос голос дрогнуть, и, пользуясь тем, что Альфред смотрел только мне в глаза, надёжнее упёрлась ногой в землю, чтобы в решающий момент сохранить опору.

— О, да! Великая! — Альфред выдохнул это, и глаза у него заблестели. — Быть связующим звеном, давать ему то, что он хочет… А вот вы повели себя неправильно, графиня. Вы даже не спросили, что следует сделать чужаку, чтобы заслужить расположение Хозяина.

— О, простите, я просто не успела… — я дёрнула уголками губ, старательно изображая испуг.

Ещё рано было.

Младший Готтингс двинулся на меня, и уместно стало попятиться.

— Ложь. Вы просто не захотели. Как и все прочие. Вы ничем не отличаетесь от них. Женщины, вы считаете, что всё должно доставаться вам просто так. Но вы ошибаетесь. Ты заплатишь Хозяину. Мне заплатишь.

Он так увлёкся, что отошёл от изначально выбранной позиции, и при желании этим можно было его задеть.

Забыть о работе во имя плотских желаний…

Да, в этом я тоже кое-что понимала.

Альфред ринулся ко мне, вцепился в рукав моего платья так крепко, что шов на плече треснул. Другой рукой он недвусмысленно рванул мой воротник, заставляя путаться в плаще, срывая пуговицы и кружева.

— Руки, Готтингс! — хотя бы раз, но я должна была его предупредить.

— Заткнись, сука. Заткнись и делай, что тебе положено. Вы для одного нужны. Раздвинешь ноги как следует, вернёшься домой не битая.

Он потянул меня за плащ, стараясь повалить на землю, петли порвались, и тот полетел к нашим ногам.

Холода я не почувствовала, потому что кровь буквально вскипела.

Я успела заметить, что у Альфреда сделались страшные глаза — до прозрачности светлые и абсолютно пустые, как будто за ними совсем ничего и никого не было.

Он или то, что управляло им, или то, чем он на самом деле являлся, жаждало власти. Его трясло от желания не просто овладеть телом, но выпить до дна, столько моей жизненной силы, сколько сможет.

“Подавишься”, — это я пообещала ему мысленно, не тратя силы на бессмысленные разговоры.

Можно было обжечь его легче, просто наметить, пообещать боль, но я не стала отказывать себе в этом маленьком удовольствии, — в конце концов, это господин Готтингс благородно пообещал меня не бить. Я же ничего ему не гарантировала. И вовсе не была уверена в том, что его руки должны остаться в сохранности.

Альфред не то зашипел, не то взвыл, отшатнулся назад, хватаясь за обожженное запястье, и явно собрался пойти на второй заход.

Этой минуты мне хватило, чтобы собраться и вскинуть руку.

Альфред застыл.

Хватаясь за горло, он одновременно попытался поймать воздух, которого ему резко перестало хватать, губами, и глупо вытаращился, стоило только его ногам оторваться от земли.

— Напоминаю, господин Готтингс. В моей жизни уже есть мужчина, которому можно рвать на мне одежду, и это не вы, — я тряхнула головой, чтобы отбросить с лица выбившиеся из прически и упавшие на него волосы.

Там, где мы находились, было очень темно, но зато ветра не было.

Мне показалось, что даже земля под ногами пульсирует от той силы, что жила в ней.

Ей было интересно.

А Альфреду Готтингсу — страшно.

Существо, звавшееся сыном мэра, не учуяло опасности, не сумело вовремя понять, что в кои-то веке встретило достойного противника.

Наблюдая за тем, как он неловко дергает ногами, имея возможность стоять разве что на мысках, и отчаянно старается не задохнуться, я все-таки потратила несколько секунд на то, чтобы вдохнуть полной грудью.

Оказалось, я так сильно по этому соскучилась.

Всего-то два месяца самодисциплины, — крошечный эпизод с подавившемся во дворе Грином не в счет.

Зрение стало еще яснее, а губы сами собой сложились в легкую улыбку, потому что теперь я наконец-то чувствовала себя собой.

Хотя бы бледным подобием себя.

— Сейчас я задам тебе вопросы, а ты на них ответишь. Если сделаешь это как следует, вернешься домой на своих ногах.

Альфред захрипел.

Сила была и в нем. Мутная, жидкая, омерзительная, заполнившая тело и разум целиком, она хотела сражаться, но была связана.

В таком положении его можно было бы, — да, наверное, и стоило, — оставить на несколько часов, чтобы хорошо подумал над тем, что скажет и сделает, но сидеть и сторожить его мне не хотелось.

— Кто новый Хозяин Фьельдена?

Я держала его крепко, но так, чтобы он мог ответить.

Альфред с этим не торопился.

Его глаза полезли из орбит еще сильнее, как если бы я потребовала от него чего-то невозможного, а губы дернулись, и спустя мгновение на них выступила кровь.

Темная, почти черная струйка потекла вниз по подбородку, и это было недвусмысленным сигналом, прямым предупреждением о том, что этому телу придётся плохо, если я не остановлюсь.

Многие из них любили пугать этим, требовать, чтобы их оставили в покое, если не безразлично, что станет с человеком, чье тело они заняли.

Вот только Альфреда Готтиннса никогда не было. Сущность, воплотившаяся в этом мире через Райана и Матильду, ни секунды не была человеком, несмотря на внешнее сходство. Но оно не знало о том, что я смогу отличить.

— Скажи мне, кто новый Хозяин Фьельдена.

Во второй раз я уже не спросила, а приказала.

Таким как он, — или оно, — была дорога возможность ходить среди людей, добровольно то, что называлось Альфредом, ею бы не пожертвовало.

Однако крови стало только больше. Теперь она стекала с губ, сочилась из уголков рта, хотя я держала недостаточно сильно для этого.

— Назови имя.

Это могло бы указать нам направление для поиска, но Альфред дёрнулся.

Зная, что это бесполезно, он забился в моём захвате, глупо взмахнул ногами над землёй.

Ещё один частый трюк — заставить того, кто взял над ними власть, испугаться.

Я видела это неоднократно, но сейчас что-то определённо шло не так.

Оно пыталось вырваться.

Бессмысленно, без жалости к себе, но рвалось прочь, потому что обязано было отвечать, но не могло себя заставить.

Я немного сжала пальцы, чтобы придушить сильнее, — не до конца, просто утихомирить.

Альфред дёрнулся, а потом кулем кухней на землю.

Это могло означать только одно, но я всё равно помедлила, прежде чем подошла ближе

Кровь стучала в висках, пульсировала в затылке. Мне было хорошо и жутко одновременно, а младший Готтиннса лежал, подогнув под себя ногу и неестественно вывернув шею.

Я приблизилась с осторожностью, готовая к тому, что он в любой момент может подняться и даже такой, изломанный, неловкий, наброситься на меня снова, но опасения эти были напрасны.

Альфред Готтингс был мёртв.