Наследник Хаоса (СИ)

Глава 25

По преданию, которое удалось раскопать одному из ищеек Линн, в полях Большой Росы один из Великих «утратил дыхание жизни». Прямо не говорилось, кто это был, но все косвенные признаки указывали на Адана Муна.

Поля Большой Росы давно перестали быть полями. Четверть территории давно застроили, часть использовали для сельского хозяйства, а другую — засадили деревьями. Потом их вырубили, затем попытались вернуть в первозданный вид. Затем завезли какую-то живность и отгрохали заповедник. И был лишь один ориентир, на который, скорее всего, и опирался Алан.

Огромное дерево в самом сердце заповедника. Древо жизни и смерти. Расколотая секвойя. Больше десяти метров в обхвате и больше ста метров в высоту. Нечто подобное в моём мире можно найти в Канаде. А здесь — оно часть заповедника, который мне предстоит посетить.

Фото выглядели величественно и благородно. Я пролистывал их, попивая чай в скоростном поезде. Как и в прошлый раз, отвезти вызвался дядя Анри. Линнея осталась помогать бабуле и, по всей видимости, отвечать на миллионы вопросов, которыми завалят родственники.

И взять под контроль презентацию произошедшего. Потому что кто-то воспринял мой жест как благородный и милый, а кто-то решил, что я пренебрёг связью рода оборотней с родом Великого Воина, зазнавшись и найдя себе других помощников в виде Героев. И моей находчивой репортёрше нужно репрезентовать случившееся, чтобы донести до широкой общественности: мотивы мои чисты и благородны, а сам я — «душка-милашка». Прямая цитата, между прочим. Так что за этот фронт работ вообще не волновался.

И пока барышня полировала и возводила на пьедестал мой образ, я отдыхал от людей и обдумывал план действий. Брать Алана хотел сам. Возможно, это как раз было тщеславно и глупо, но я чувствовал, что это наше с ним личное дело. И больше ничьё.

Один на один. Прошлое и настоящее. Два тела. Две души. И всё перепутано в пространстве и времени. И распутать это нужно без привлечения посторонних. Взглянуть в глаза самому себе и решить, кто из нас заслуживает того, что получил, а кому ещё предстоит заплатить за всё.

Единственный человек, который был в курсе, куда я еду — это Капальди. Он оплатил мне проезд и гостиницу, в которой остановлюсь, а также следующий поезд и экскурсию по заповеднику, когда доберусь.

В самом начале обучения, когда я только знакомился с этим миром и легендами, Ляся разглядывала статую Адана Муна. Мы тогда ещё не были друзьями, но я подошёл, и она рассказала о выжженном поле, о последней капле крови, упавшей на землю.

Я попытался вспомнить тот образ, попытался представить, что тогда произошло. Её мягкий певучий голос цитировал строчки из энциклопедии, и я воссоздал его в своей памяти. Говорила размеренно, будто гипнотизируя. Либо сама была в трансе. И тоже решил в него погрузиться.

Прикрыл глаза, откинулся на мягкую спину и закинул ноги на сидение с противоположной стороны.

«Тудух-тудух», — отстукивал поезд.

«Тух-тух», — стучало сердце.

Ветер поднял в воздух рой мушек из пепла и ударил им в лицо воину. Тот стоял неподвижно и не обратил внимания на то, как белые хлопья превратились в чёрную сажу, размазавшись по влажной коже. Я почему-то увидел его не в профиль, а в три четверти со спины. Мужчина был крупным: высоким и широкоплечим.

А поле под его ногами, действительно, выжженным.

Голос Ляси я больше не слышал. Я вообще ничего больше не слышал, кроме воя ветра. И только понял, что всё это мне не чудится. Это не иллюзия воображения — это нечто иное.

Я оглянулся, попытался сделать хоть шаг, но не смог. Тело не слушалось. Сначала подумал, что переместился силой Печати Хаоса в прошлое, настолько назад отмотал время. Не намеренно, случайно… Но потом догадался, что физически меня здесь нет. Я просто незримый наблюдатель, прорвавшийся сквозь века и получивший возможность увидеть, что произошло тогда, когда следы развеял ветер.

«Это всё ритуал…» — скользнула мысль.

Великий Воин кому-то махнул, подзывая, но мне не удавалось рассмотреть чётче. Силуэт был слишком далеко и двигался слишком медленно. А картинка перед глазами будто бы прогрузилась не полностью. Чем дальше, тем более размытой она была.

Зато другой силуэт промчался вихрем и встал возле Великого Воина.

— Ты уверен? — спросил мужчина, которого я видел на одном из плакатов. Внешность сильно отличалась от постерной, но все детали совпадали: причёска, цвет волос, шрам на щеке, оружие на поясе. Ещё один Герой, ещё один воин.

И он не видел меня. Даже короткий взгляд в мою сторону не бросил, тчо подтвердило мою догадку о незримом присутствии.

— Уверен, — хрипло отозвался Адан Мун. — Я должен.

— Ты больше ничего никому не должен, ты уже всё сделал.

— Ещё недостаточно… Нужен финальный аккорд, — произнёс он уверенно и чётко и положил руку на плечо другу. — Это будет правильно.

Друг мотнул головой, не то чтобы споря, но не совсем одобряя намерения.

— Если ты решил, то так тому и быть. Я бы не осудил, если бы ты передумал.

— Знаю, — теперь Адан Мун улыбнулся одними уголками рта, скудно, но искренне. — Но я сам хочу этого.

— А она?

Великий Воин улыбнулся, помолчал, а потом уверенно произнёс:

— Она первая это предложила.

— Ты уверен, что это нужно сделать сейчас? Может, отпразднуем победу, поговоришь с остальными.

— Они меня не отпустят. Я задержусь на полчаса, потом на час, на день, неделю… потом окажется, что мне вообще не нужно уходить, ведь тут ещё столько дел, и я могу быть полезен. Тогда сам не смогу уйти, не хватит духа.

Друг усмехнулся и кивнул.

По глазам было видно, что ему тоскливо отпускать его.

— Что мне сказать им?

Адан Мун посмотрел куда-то за горизонт, но как будто видел не седые холмы и зелёный лес, а сразу заглядывал в другой мир, в десятки других миров… Или в будущее, в котором его будут помнить.

— Скажи, что…

Порыв ветра опять поднял в воздух петел и окружил им двух друзей, которые прощались навсегда. В этом причудливом танце белых «мух» было что-то завораживающее. Во всём этом месте было что-то завораживающее. Прогоревшие деревья, пни, остатки сооружений… Всё тлело и испускало последние волны тепла.

— Скажи, что я бы хотел, чтобы здесь вновь было зелено и красиво. Что когда-нибудь здесь, возможно, будет стоять мой преемник. Будет жаль, если он никогда не увидит того великолепия, которые было до битвы.

— Но что насчёт того, куда ты уходишь? Мне стоит открыть им правду или…

— Нет. Это ни к чему. У каждого здесь своя цель. И ваша — вернуть миру былое спокойствие, растить детей, воспитывать их так, чтобы когда миру вновь будет грозить опасность, они смогли встретить её достойно и не допустить жертв, на которые пришлось пойти нам.

Друг ничего не ответил, лишь кивнул.

Адан Мун снял с шеи медальон на массивной цепи и протянул товарищу.

— Сохрани это, сколько сможешь. А потом передай тем, кто будет хранить его за тебя. Медальон не должен попасть в плохие руки. И должен быть передан моему прямому потомку, когда Хаос опять начнёт разъедать ткань мироздания. Медальон не панацея, но отличный концентратор энергии. Он не помешает наследнику.

«Наследнику? Прямому потомку? — не понял я. — Ни Алан, ни я сам в своём естестве не мог быть прямым потомком Великого Воина».

— А ты? Разве он не пригодится тебе самому?

— Там, куда я иду, он будет не нужен.

Фигура, которую я в самом начале заметил вдалеке, уже почти приблизилась к нам. Это была девушка, с ярко-розовыми щеками, горящими глазами и лучезарной улыбкой. Её рыжая коса растрепалась, но всё равно изящно лежала на плече. Белые мухи, подобно снежинкам, оттеняли огненный цвет её волос.

В ладонях она несла что-то маленькое, и по все видимости неживое, но при этом делала это очень аккуратно, боясь уронить или… сломать?

— Эва? Что это?

— Это для тебя! — радостно пояснила она. — И для твоего преемника. Если он захочет вернуться к истокам, то сможет найти это место.

Она подошла ближе и села, упершись коленями в тёплую землю. В руках была горстка земли, из которой пробивался маленький зелёный стебель.

— Оно не приживётся, тут же всё выжжено, — подметил друг, разводя руками. — Мы посреди пепелища.

— Именно поэтому его нужно посадить здесь, — восторженно возразила девушка. — Здесь ему самое место. Ты же мне поможешь?

Вместо ответа Адан Мун тоже опустился на колено и провёл рукой над землёй, будто прощупывая её, определяя, насколько всё плохо. Девушка сделала выемку, погружая в неё горстку земли.

— В последний раз воспользуюсь им… — и Адан протянул руку за медальоном, который ему тут же вернули.

Такого я не видел никогда в своей жизни. И хоть всякое повидал, наблюдая за Героями, да и за собой в целом, но такое наблюдал в первый раз. Медальон, приложенный к земле, начал пульсировать. Земля под ногами задрожала, отчего все неловко поёжились. Но в вибрациях, издаваемых артефактом, не было ничего страшного. Это было естественно и первозданно.

Даже при перемещении между мирами я не видел такой красоты. Я как будто заглянул в изнанку кода, из которого состоит всё сущее. Частицы и волны, макромир и микромир, правила и исключения, энергия и материя… водоворот цвета и звуков, ранее не воспринимаемых телом. Я будто провалился сквозь текстуры, находясь при этом в их основной массе.

У меня спёрло дыхание, перекрутило все внутренности, меня сжало и разорвало на множество частиц, а затем собрало вновь. И когда всё закончилось, я увидел, как преобразилось поле, на котором мы стояли. Не всё, а лишь небольшой его кусок радиусом в пару метров. Но этого было достаточно.

Великий Воин накрыл руку девушки, которую та держала над отростком, и легонько сжал.

— Если бы я мог точно так же сделать по отношению к тем, кого мы потеряли… — посетовал Адан Мун, но девушка тут же приложила палец к его губам.

— Не позволяй этим мыслям разъедать сердце. Ты же знаешь, что Хаос поглотит целиком, если попытаешься. Ты обновил этот участок земли, на котором появится новая жизнь, но ты не можешь властвовать над самой жизнью.

— Знаю, — он поцеловал её руку. — Жизнь нельзя вернуть, её можно только создать…

«Древо жизни и смерти», — подумал я.

Вот почему оно так названо. Мёртвую землю вернули к жизни ради одного маленького ростка, из которого потом вырастет самое крепкое и могучее дерево.

Маленький ножик, снятый с пояса, промелькнул в руке воина. Он надрезал ладонь и сжал её над отростком. Алые капли упали на зелёный стебель и в землю.

— Последняя жертва, — произнёс он и поднялся, помогая встать девушке.

— Ещё нет, — не согласилась она, и он усмехнулся.

— Пора?

— Пора, — подтвердила Эва.

Прощание вышло коротким и почти без слов. Крепкие объятья, пара напутственных слов, медальон, переданный повторно. И взмах порезанной руки, прорезавшей пространство.

Разлом получился небольшим, но очень красочным. Все аномалии имели особенности. Червоточины пульсировали и пели, разломы — сияли в зависимости от мира, к которому относились. Иногда это были оттенки одного цвета, иногда разных. Этот перепиливался всеми цветами радуги.

Мне самому захотелось нырнуть в него, и я даже дёрнулся в его сторону, но тут же осёкся.

Адан Мун повернул голову и посмотрел прямо мне в глаза.

Я почувствовал, как по моему незримому телу бегут мурашки. Как он мог увидеть меня? Меня же нет здесь. Я лишь смотрю фильм. С полным погружением, как в виар-очках. Но я лишь наблюдатель, не участник. Меня тут нет.

Однако он меня видел. Рассмотрел, обвёл взглядом. Ничего не сказал. Едва заметно усмехнулся. По-доброму, по-отечески. И перевёл взгляд на девушку, которая ничего не подозревала.

Они вошли в разлом, держась за руки. Бесстрашные и решительные. Оставляя позади родной мир навсегда.

Всё ещё не пребывая в состоянии лёгкого шока, наконец, осознал, что Адан Мун ушёл не один. Об этом не было сказано ни в одном предании, ни в одной легенде. Видимо, его друг сдержал слово. Передал медальон, передал наставление, но без лишних деталей.

Разлом затянулся. А земля, на которой оставались следы двух ушедших Героев, пока ещё хранила память случившемся. И ветер не развеивал следы. Он просто припорошил их пеплом с тех участков поля, которые Великому Воину не под силу было восстановить даже с медальоном.

— Приехали! — крикнула женщина откуда-то сбоку, и я перевёл взгляд с украшенного пеплом и кровью саженца на лицо миловидной проводницы.

Картинка преобразилась, словно белый пепел растерли на пальцах, выпуская черноту наружу. Всё стало другим. Больше не было ни поля, ни пепла, ни зелени.

— Конечная, — повторила женщина, видя, что пассажир не до конца проснулся. — Мы приехали.

— Приехали… — зачем-то повторил я.