Орден Превыше Всего

Глава 15

13 октября 1944 год

После встречи с Лахабиэлем вера в Орден у Александра все больше угасала. Он начинал думать, что все, чем он занимался, напоминало замкнутый круг, из которого невозможно выбраться. Артефакты, борьба с монстрами — все это казалось ему бесполезной суетой, ведущей в никуда. Но в октябре сорок четвертого года Великий Магистр лишь начинал осознавать этот страшный вывод.

А пока существовали вещи, которые пугали его больше, чем злодеяния его коллег. Александр не мог простить предательства.

10 мая 1941 года его друг и соратник Рудольф Гесс совершил немыслимое — предал не только его, но и Орден. Его сенсационный перелет в Великобританию потряс не только политическую верхушку Рейха, но и всех, кто находился в тени мировой войны. Коллеги из Лондона рассказывали Александру, что после ареста в Шотландии Гесс заявил, будто прибыл договариваться о мире между Германией и Британией. Он говорил, что англичане и немцы — народы одной крови и должны объединиться в борьбе против большевистской России. В этих словах отчасти была правда, но Великий Магистр знал — его друг продался «светлым».

В обмен на неприкосновенность Гесс обещал передать англичанам Копье Лонгина, но заполучить реликвию он так и не смог. Тогда «светлые» осознали, что больше не нуждаются в нем, и спокойно позволили британским властям решать его судьбу. Отныне Гессу было суждено гнить в тюрьме до конца своих дней. Но для другого выдающегося деятеля Рейха судьба, в лице Александра, приготовила иной вариант.

Великий Магистр направлялся в Ульм. В этом старинном немецком городе, пережившем бурю войны, находился на лечении один из самых известных военачальников Германии — Эрвин Роммель[1].

17 июля 1944 года, во время авианалета союзников в Нормандии, штабной автомобиль Роммеля был атакован британскими истребителями. Машина вылетела с дороги и перевернулась, а сам генерал получил тяжелую черепно-мозговую травму. С тех пор его здоровье пошатнулось, а слухи о возможном участии в заговоре против Гитлера сделали его положение еще более шатким.

Александру предстоял сложный разговор с человеком, которого многие считали «Лисом пустыни» — легендарным полководцем, прославившимся в африканской кампании. Но сейчас Роммель не был ни триумфатором, ни стратегом, ни символом блицкрига. Он был раненым, ослабленным человеком, которого судьба загнала в угол.

Великий Магистр знал: этот разговор изменит многое. В первую очередь для него самого.

20 июля 1944 года было совершено неудавшееся покушение на Гитлера. Заговор был раскрыт, и один из заговорщиков назвал имя Эрвина Роммеля.

Александр с уверенностью знал, что непосредственного участия в заговоре Роммель не принимал. Однако была одна проблема: военачальник и, по совместительству, представитель Ордена давно переметнулся к «светлым». Еще во время кампании в Африке он не забывал передавать новым друзьям сведения о поисковых экспедициях Ордена «Возрождения». Именно поэтому древние артефакты, скрытые на Черном континенте, вместо Берлина отправлялись в совершенно другие места. А Александр в ответ получал лишь гробы своих людей.

Но просто взять и расстрелять Роммеля он не мог. Заслуги генерал-фельдмаршала были слишком велики, а его популярность среди солдат и гражданского населения — огромной. Превратить героя войны в предателя значило бы вызвать волну недовольства. Это дело требовало тонкого подхода.

Когда служанка впустила его в дом, Александр сделал пару шагов вперед и учтиво поприветствовал хозяина:

— Приветствую вас, герр Роммель. Вижу, вам уже лучше!?

Роммель ничего не ответил.

Худощавый человек среднего роста, но с крепким телосложением, сидел за письменным столом. Его лицо с высокими скулами, четко очерченным подбородком и слегка впалыми щеками оставалось неподвижным, а светло-голубые глаза, обычно проницательные, теперь казались потухшими. Он смотрел в пол, словно заранее зная, зачем гость пришел в его дом.

Александр спокойно выдвинул стул и сел напротив. Он не стал говорить дальше, ожидая, когда военачальник заговорит первым.

Он изучал его коротко стриженные волосы пепельного оттенка. Жизнь его потрепала. Когда-то перед ним стоял человек с острым умом, холодной сдержанностью и незаурядным стратегическим талантом. Сейчас же он выглядел потерянным.

— Мы всё делаем не так, — глухо произнёс Роммель, подняв на Александра усталый взгляд и машинально поправляя воротник белой рубашки. — Всё, что произошло с тридцать восьмого, было ошибкой.

— Как странно слышать это от человека, который воевал за фюрера, — с презрением бросил Александр.

— Я солдат, а солдаты вынуждены выполнять приказы… — Роммель говорил, но даже сам уже не верил в эти слова.

— Если вы солдат, почему решили лишить фюрера жизни? — усмехнулся Александр. — Я понимаю, вы не отдавали приказов, не строили заговоров, но без вашей помощи попытка, пусть и неудачная, не состоялась бы.

Роммель тяжело вздохнул, словно этот вопрос давил на него физически.

— Всё так, — признал он и сделал движение, будто собирался встать из-за стола, но Александр лишь слегка приподнял ладонь, жестом прося его остаться на месте. — Страна катится в бездну, ей осталось не так много, — продолжил Роммель, подбирая слова. — Придут Советы, придут янки… Не знаю, кто из них раньше, но тогда Великий Германский Рейх падёт окончательно. Хотя, если быть честным, он пал с самого первого дня своего существования, когда фюрер пришёл к власти. — генерал сделал паузу, прежде чем добавить: — Я знаю, вы со мной согласны. Впрочем, в отличие от меня, вам плевать и на Рейх, и на фюрера.

— Верно, — Александр резко встал. — К чёрту всю эту нацистскую верхушку.

Он шагнул к окну, бросив беглый взгляд на двор. Всё здесь выглядело на удивление мирно — словно нет никакой ни войны,

— Но вот что я к чёрту точно послать не могу, так это Орден.

Роммель усмехнулся и покачал головой.

— Орден? Не смешите меня, герр Державин. Если бы вас так заботил Орден, вы бы не допустили всего, что произошло. Вы так же, как и я в этом заговоре, напрямую не участвовали, но, в отличие от меня, не можете сказать, что остались в стороне.

— Орден восстанет, — твёрдо верил Александр. — Он переживёт Рейх. Пережил кайзера — переживёт и фюрера. Переживёт и всех, кто придёт после него. — Он подошёл вплотную к Роммелю, пристально вглядываясь в его лицо. — Зачем вы нас предали? Уж точно не из-за фюрера. Возможно, если бы вы пришли ко мне, я бы закрыл глаза на законы. Я бы вас поддержал.

— Законы? — вдруг вспылил Роммель. — Да вы же давно на них закрываете на них глаза! Даже не замечаете этого. — Его лицо покраснело, а голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Наш Орден разрушает мир похлеще войн! Мы никого не защищаем! Какой смысл бороться с вампирами, если люди убивают друг друга на войне больше за один день, чем все кровососы за год?! — Он ударил ладонью по столу. — А артефакты? Я видел их силу! Я слушал ваши речи о том, как они помогут сделать мир лучше, безопаснее… Где всё это?!

Последние слова он практически выкрикнул, но тут же закашлялся, хватаясь за грудь. Боль пронзила тело — старые раны напомнили о себе.

— Поэтому я делал всё, чтобы вещи, неподвластные нам…

— …достались «светлым», — оборвал его Александр.

Роммель молча опустил взгляд.

— Я не это хотел сказать, — его голос звучал глухо. Словно он говорил сам с собой.

Александр раздражённо выдохнул, облокотился правой рукой на стол, а левой резко схватил военачальника за лицо, вынуждая его смотреть ему в глаза.

— Уже не важно, герр Роммель, — его голос был холодным, безразличным. — Мы могли поговорить, всё обсудить. А вместо этого вы пошли к тем, кого мы презираем. И я сейчас говорю не об охотниках из Ордена «Света», а об этих чёртовых архангелах. Они через «светлых» пообещали вам спрятать святыни от мира?

Роммель чуть вздрогнул, но не от страха, а скорее от осознания того, что больше не имеет смысла что-либо скрывать.

— Скрывать не буду… Всё так, — тихо признался он. — Меня заверили, что мои усилия не пропадут даром, что небеса скроют от нас силу…

— Какой же бред, — Александр оборвал его на полуслове и сжал горло левой рукой.

Роммель дёрнулся, попытался вырваться, но хватка Великого Магистра была непреклонной.

— Сила даёт нам возможность видеть то, что скрыто от других! А вы просто взяли и решили, что божки с золотыми крыльями всё решат за людей?! — В голосе Александра гремел гнев, и он кричал так громко, что слуги в страхе заперлись в своих комнатах. — Только вот проблема… Где эти архангелы, когда люди режут друг друга?! Господь явно не велел им просто наблюдать, как мир тонет в крови!

Роммель побледнел, воздух с трудом пробивался через его сжатое горло, но в глазах всё ещё оставалась упрямая холодная решимость.

Александр вдруг резко разжал пальцы.

Роммель рухнул на стул, хватаясь за горло, пытаясь отдышаться. Великий Магистр медленно отступил назад, словно испытывая отвращение.

— Они такие же твари, как и все монстры, с которыми мы боремся веками, — сказал он с горечью.

Роммель вытер пересохшие губы. Его голос был хриплым, но твёрдым.

— Получается… монстры борются с монстрами?

Александр задержал на нём взгляд.

— Получается так.

Он не видел смысла продолжать этот разговор. Всё было сказано. Всё было решено.

Александр развернулся, подошёл к двери, медленно достал из внутреннего кармана мундира небольшую ампулу с цианистым калием и, не говоря ни слова, положил её на стол перед Роммелем.

Выбор был очевиден.

Генерал-фельдмаршал некоторое время смотрел на ампулу, не двигаясь. В его глазах не было страха, лишь усталость. Всё, что он мог сделать, он сделал. Всё, что он мог спасти, он спас. Теперь оставалось только подчиниться неизбежному.

14 октября 1944 года Эрвин Роммель принял яд.

Официально нацистские власти объявят, что генерал-фельдмаршал погиб от тяжёлого ранения, полученного в автомобильной аварии во время инспекционной поездки. По другой версии, он скончался от редкой болезни, приобретённой за годы службы в Северной Африке.

Но правда останется неразгаданной тайной.

По приказу Гитлера Роммель, как национальный герой Германии, был похоронен со всеми воинскими почестями. 18 октября 1944 года был объявлен днём национального траура.

[1] Эрвин Роммель — немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал (1942) и командир войск Оси в Северной Африке.