Парторг

Глава 23

Утром четвертого апреля к нам пришел Виктор Семёнович. Я услышал его характерный голос в коридоре еще до того, как он вошел в наш кабинет. К его приходу был подготовлен подробный список того, что необходимо для продолжения работы над проектом. В основном речь шла о чертежах и подготовке чистового варианта текстовой части. Без профессиональных чертежников и опытных машинисток нам было не обойтись.

Мы с Петром работу возобновили в половину четвертого утра. Спали всего три часа, но усталость отступила перед азартом работы. Практически к завтраку закончили черновой вариант всех без исключения положений проекта. Работали напряженно, почти не отрываясь от бумаг. За окном медленно светало, серое апрельское утро наползало на город.

После этого начали дорабатывать текст, все проверять. Петр методично просчитывал нагрузки и составлял схемы, его карандаш скрипел по бумаге ровно и уверенно. Я записывал основные технические решения и старался не упустить ни одной важной детали. Временами возникали споры о тех или иных параметрах, но мы быстро находили компромиссы. После этого оставалось только отшлифовать формулировки и самое главное, детализировать саму технологию производства панелей. Нужно было описать каждый этап так, чтобы даже неспециалист смог понять суть процесса.

Виктор Семёнович появился как раз в тот момент, когда мы за обе щеки уплетали гречневую кашу с котлетами. Котлеты были удивительно вкусными, с настоящим мясом, а не с хлебом и водой. Повар явно постарался. После каши нас ждал кофе и бутерброды с маслом. Завтрак был плотным, почти праздничным по военным меркам. В госпитале я так не питался, там была больничная диета. А здесь, видимо, действительно решили кормить нас как летчиков. Наверное, считали, что интеллектуальный труд требует хорошего питания.

— Виктор Семёнович, — предложил я, ответив на приветствие второго секретаря горкома, — присоединяйтесь к нам. Каша отличная, еще горячая.

Он засмеялся, покачал головой, а затем ответил совершенно серьёзно, но с легкой усмешкой:

— Это вас приказано почти как летный комсостав кормить, а мне такое не положено. Я ведь все-таки партийный работник, не боец на передовой. Хотя, конечно, от каши не откажусь, — он наложил себе щедрую тарелку каши и взял увесистый кусок черного хлеба. — Пахнет действительно замечательно.

— Берите котлету, товарищ второй секретарь, — неожиданно сказал Андрей, придвигая свою тарелку. — Я вторую все равно не осилю. Наелся уже.

Виктор Семёнович смерил взглядом Андрея, помолчал секунду, словно раздумывая, но котлету взял. Положил к себе на тарелку и кивнул парню с благодарностью.

Кофе мы молча пили все вместе. Стояла та особенная тишина, когда люди просто отдыхают после напряженной работы. Мне лично говорить совершенно не хотелось, голова просто горела от ночного напряжения, и было страстное желание тишины. Мысли текли медленно, словно через вату, а глаза сами собой прикрывались. В висках слегка пульсировало, но это была приятная усталость, усталость от продуктивной работы.

Но всё хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. Закончилось и наше кофепитие, и пора было приступать к продолжению работы. Виктор Семёнович допил свой кофе, аккуратно поставил чашку на стол и откинулся на спинку стула.

— С питанием у вас, я смотрю, все отлично, — вынес свой вердикт Виктор Семёнович. — А как продвигается дело? Успеваете по срокам?

— Хорошо продвигается, — радостно ответил я, стараясь взбодриться и отогнать остатки сонливости. — Товарищи Гольдман и Кузнецов заканчивают привязку цехов к местности и расписывают нулевой цикл строительства. Они молодцы, работают без устали. Завтра вполне можно будет выехать на место и проверить всё непосредственно на отведенной площадке. Посмотрим еще раз все на местности, уточним детали. Андрей Белов, оказывается, успел окончить три курса строительного техникума и активно помогает нам, особенно с чертежами. У парня твердая рука и хороший глазомер. Но нам все равно необходима помощь с чертежниками и машинистками, — я показал на внушительную стопку готовых к печати листов, исписанных моим не самым разборчивым почерком и почти каллиграфическим почерком Петра. — Вот это всё нужно перевести в нормальный вид, иначе никто не разберет.

— Сейчас сразу же распоряжусь, — пообещал Виктор Семёнович, доставая из своей полевой сумки блокнот со своей рабочей тетрадью. — К обеду будут у вас и чертежники, и машинистки. Найдем лучших специалистов. А теперь слушайте о моих успехах.

В кабинете сразу же наступила гробовая тишина. Мы все замерли, ожидая его рассказа. Андрей перестал возиться с бумагами и повернулся к Виктору Семёновичу. Петр отложил карандаш. Кузнецов замер с чашкой кофе в руках.

— С автомобильными кранами можно считать вопрос решенным, — начал второй секретарь, открыв свою рабочую тетрадь и листая страницы. — Два крана будут сто процентов недели через три, третий через месяц. Ребята с тракторного завода взялись за дело основательно, обещают полностью восстановить механизмы. С башенным краном сложнее. Моряки завтра начнут обследование затопленного крана, и параллельно начнутся работы с двумя поврежденными. Одному оторвало стрелу, другой весь покорежен осколками. Пока никаких прогнозов о возможности их восстановления нет. Самое раннее, когда появится ясность, это две недели. Два танковоза без проблем будут восстановлены и переоборудованы под панелевозы. Наши конструкторы уже разработали схему переделки. Думаю, что уже с таким парком техники можно будет говорить о возможности начать само строительство.

— Конечно, — согласился я, чувствуя прилив надежды. Значит, дело сдвинулось с мертвой точки. — Главное провести испытания, реально проверить, на какую высоту автокраны смогут поднять плиты. Нужно понимать их реальные возможности, а не теоретические расчеты. В самом крайнем случае можно будет начать и с двухэтажных домов. Это тоже жилье, и людям оно необходимо.

— Ну, думаю, что это ты, Георгий Васильевич, перестраховываешься, — уверенно сказал Виктор Семёнович, постукивая карандашом по тетради. — Наши товарищи с тракторного завода уверенно заявили, что не меньше тринадцати метров подъема они гарантируют. У них там инженеры опытные, все просчитали.

— Если гарантированно будет такая высота, то можно будет сделать передвижную эстакаду высотой метров восемь, — сказал я, развивая мысль. — И попробовать строить пятиэтажные дома с её помощью. Кран будет стоять на эстакаде и поднимать панели еще выше.

Идея об эстакаде пришла мне в голову сегодня утром, когда я проснулся после короткого сна. Она, на мой взгляд, вполне здравая и реализуемая. Нужно только правильно рассчитать конструкцию.

— А что, вполне возможен и такой вариант, — задумчиво согласился Виктор Семёнович, прикидывая в уме. — Интересная идея. Об этом давайте попозже поговорим детальнее, проработаем схему, а сейчас скажите, что необходимо кроме чертежников и машинисток?

— Информация о наличии цемента в данный момент, — начал я перечислять, загибая пальцы. — В каких количествах будут обеспечены поставки известкового молока, древесной щепы и гипса. Без этих материалов работа просто встанет.

— Давай я начну отвечать по порядку, — Виктор Семёнович явно был озадачен моими вопросами. Чтобы собраться с мыслями, он немного схитрил. Неторопливо открыл свою рабочую тетрадь, которую, как и я, носил в полевой сумке. Полистал страницы, нашел нужную запись.

— Итак, цемент, — он пробежал глазами по записям, поправил очки. — Про его запасы говорить не буду, так как все понимают, что на них далеко не уедем. Того, что можно собрать надолго не хватит. Ближайшее производство находится в городе Вольске, это Саратовская область. Я связался с местными товарищами, и они нам готовы помочь. Хорошие люди, сразу откликнулись. До войны рассматривался вопрос о расширении производства цемента в Вольске и строительстве нового завода. Проект был серьезный, масштабный. Сами понимаете, осуществление этого проекта отложено до лучших времен, но два комплекта всей документации сохранились. Один из них сегодня вечером нам доставят наши авиаторы. Самолет уже в воздухе. Вольские товарищи даже готовы будут помочь нам с кадрами, направить специалистов для консультаций. Завтра, конечно, не обещаю, но шестого числа надеюсь, уже будет ясность с перспективами строительства завода в Михайловке.

У меня от предчувствия успеха даже перехватило дыхание. Сердце забилось чаще. Ведь это такое дело, где главное начать. Как только будет первый результат, так сразу же, я уверен, нам начнет помогать Москва. Цемент стране нужен как воздух, без него ни о каком восстановлении разрушенного хозяйства не может быть и речи. Заводы, мосты, дороги, жилье, все требует цемента.

Новороссийск еще под немцами, и он также полностью разрушен. Цементные заводы там не работают, оборудование вывезено или уничтожено. Возможно, даже проще построить в чистом поле новый завод, чем восстанавливать старый из руин. Поэтому я уверен, что как только мы начнем своими силами осваивать новое перспективное месторождение, помощь из столицы придет очень быстро. Это стратегически важное направление.

— Известковое молоко и древесная щепа, думаю, совершенно не проблема, — продолжил Виктор Семёнович, переворачивая страницу в тетради. — Известь мы производим сами, а щепы кругом достаточно. Организуем заготовку щепы на лесопилках. С гипсом сложнее.

— Виктор Семёнович, разрешите я дам справку о гипсе, — подал голос Кузнецов, который до этого молчал.

— Пожалуйста, — кивнул второй секретарь, жестом приглашая его говорить.

— Гипс у нас в области, конечно, производят, но это мелкие кустарные артели, — пояснил Кузнецов, явно знакомый с ситуацией. — А на стройках его получают сами при необходимости, прямо на месте обжигают. Качество, понимаете, какое получается. Неоднородное, с примесями.

— Но этот вопрос при необходимости можно быстро решить, в зависимости от потребности, — заметил Виктор Семёнович. — Организуем нормальное производство, если понадобится. А для каких целей всё это вам необходимо? Объясните, Георгий Васильевич, чтобы всем было понятно.

— Плиты надо делать трехслойные, со слоем утеплителя внутри, — начал я объяснять, стараясь излагать максимально доступно. — Это принципиально важно для нашего климата. Вариантов утеплителя несколько. Шлакобетон, но где сейчас брать шлак в достаточном количестве? Заводы разрушены, доменные печи не работают. Керамзитобетон, но нужно наладить его производство, а это время и ресурсы, которых у нас нет. И последнее, опилкобетон. Этот материал у нас в стране известен давно, и с ним нет принципиальных проблем. Технология отработана еще до войны. Но лет десять назад голландцы попробовали заменить опилки щепой, и результат получился намного лучше. Прочность выше, теплоизоляция лучше. Технология очень простая: берется щепа определенного размера и вымачивается в известковой воде несколько дней. Затем смешивается с цементом, желательно марки пятьсот, но годится и триста, и вся смесь готова. Она заливается в формы, схватывается, и получается древобетон. Отличный легкий материал, достаточно прочный и теплый. При этом относительно дешевый.

— А нельзя из него строить дома целиком? — заинтересованно спросил Виктор Семёнович, наклоняясь вперед. — Зачем нам тогда панели, если можно просто класть стены?

— Думаю, что можно, теоретически это возможно, — ответил я, покачав головой. — Но это потребует много каменщиков, а их сейчас дефицит. Дома, полагаю, даже трехэтажные будут котом в мешке с точки зрения прочности. Перекрытия только деревянные, что небезопасно и недолговечно. В итоге экономически менее выгодно и намного дольше по времени. А мы будем древобетон заливать в середину плит, которые пойдут на наружные стены для утепления. Внутренние несущие стены делаем чисто бетонными или такими же трехслойными, но тоньше, и перегородки можно делать гипсобетонные. Легкие и дешевые.

— Понятно, — Виктор Семёнович сделал какие-то пометки в своей рабочей тетради, его карандаш быстро бегал по странице. — Когда вы полностью закончите составление пояснительной части проекта? Мне нужны конкретные сроки.

— К полудню завтра, — ответил я, прикидывая объем оставшейся работы. — Но я считаю, что обязательно надо провести эксперименты с древобетоном и получить небольших размеров экспериментальную плиту. Без этого никто не поверит в технологию. Людям нужно увидеть своими глазами, пощупать руками.

— Это не сложно, — вмешался Гольдман, который внимательно слушал наш разговор. — Я сейчас за пару часов нарисую, какую оснастку надо сделать из дерева, и можно будет попробовать изготовить образец. Форма простая, из досок сколотить можно.

— Отлично, — одобрил Виктор Семёнович, кивая. — Я через час зайду, а вы сделайте рисунки и напишите, какие материалы и в каком количестве нужны для экспериментов. Всё достанем.

— Георгий Васильевич, а зачем щепу вымачивать? — спросил Андрей, который внимательно слушал наш разговор и явно пытался разобраться во всех тонкостях. — Разве нельзя просто залить раствором и всё?

— Если добавить в бетон всего где-то какие-то сотые доли процента сахара, то он резко потеряет свою прочности, станет хрупким. Сахара древесины не дадут цементу нормально схватиться, — объяснил я, рад случаю поделиться знаниями. — Материал получается рыхлым, его прочность практически нулевая. Такой блок рассыпется от удара. А замачивание называется минерализацией. Она позволяет нейтрализовать сахара и ускоряет затвердевание состава. Можно просто выдерживать щепу на открытом воздухе месяца три, под дождем и солнцем, но это долго. Использовать можно и другие химикаты, например, хлористый кальций, но известковое молоко самое простое и дешевое решение. К тому же известь у нас есть.

— По-нят-но, — смешно нараспев сказал Андрей, растягивая слоги, и вызвав улыбки у всех присутствующих. Даже суровый Кузнецов усмехнулся.

— А как вы собираетесь крепить плиты между собой? — спросил Виктор Семёнович, закончив делать записи в своей тетради и снова подняв на меня взгляд. — Это ведь критически важный момент.

— В соединяемых панелях будут специальные металлические петли, — пояснил я, рисуя пальцем в воздухе схему соединения. — Они накладываются друг на друга, через них устанавливается арматурный стержень, и шов замоноличивается цементно-песчаным раствором, желательно высокой марки триста-четыреста. Можно, конечно, и сваривать петли между собой, но у нас дефицит электричества, нет хороших сварщиков и всего для этого необходимого. А самое главное, я уверен, что такое соединение через стержень лучше и надежнее сварки. Более пластичное при нагрузках.

— Это мы проверим, — решительно сказал Виктор Семёнович. — Завтра с утра проведем все эксперименты, чтобы быть во всеоружии. Так что сегодня надо вам работать по-стахановски и перевыполнить намеченные планы, — он встал, убрал в сумку свою тетрадь и направился к двери. На пороге обернулся. — Жду результатов через час. Не подведите.

Я думал, что мы работаем с высочайшей скоростью и отдачей, но оказывается, надо работать еще интенсивнее. Мне лично всё ясно и понятно, но сейчас сорок третий год, и людей надо убеждать в правильности моих идей фактами и доказательствами. Слова мало что значат без реальных результатов.

Никакие эксперименты я проводить изначально не предполагал, это предложение родилось как-то спонтанно в разговоре. Но оно самое правильное. Без них ничего не получится, никто не поверит в новую технологию. Люди должны увидеть, что это работает.

В соседнем помещении за стеной сидели комсомольцы. Их без всякой жалости попросили временно освободить помещение. После обеда там разместились чертежники и машинистки. Они тоже оказались на казарменном положении. Только в отличие от нас отдельного спального помещения у них не было. Части из них пришлось довольствоваться раскладушками в коридоре, а часть подселилась к нам в комнату. Места было мало, но все как-то разместились.

Рисунки экспериментальной оснастки были готовы через час. Гольдман работал быстро и уверенно, его рука привычно вычерчивала четкие линии. Он явно был опытным конструктором. Мы отправили их вместе со списками необходимых материалов через энкаведешника Виктору Семёновичу.

День прошел в напряженной работе. Машинистки стучали на печатных машинках, переводя наш рукописный текст в нормальный машинописный. Чертежники склонились над кульманами, переносили наши наброски на чистовые листы. Мы с Петром продолжали прорабатывать детали, вносить уточнения, исправлять ошибки. Гольдман с Кузнецовым продолжали работать над проектом завода, попутно делились своим опытом. Андрей помогал всем понемногу, был на подхвате.

Около полуночи второй секретарь пришел к нам с последними новостями. Он выглядел уставшим, но довольным.

Первой и самой главной было известие из Москвы о принятии Государственным Комитетом Обороны постановления о восстановлении Сталинграда и области. Это был важнейший документ, открывавший дорогу масштабным работам в нашем разрушенном городе.

— Товарищи, — торжественно объявил Виктор Семёнович, — ГКО принял постановление о восстановлении Сталинграда. Это означает, что наша работа возможно приобретёт государственное значение.

Мы встали, приветствуя эту новость. Петр даже хлопнул меня по плечу. Андрей улыбался во весь рот.

Вторым было известие о доставке из Вольска комплекта документов по строительству цементного завода. Самолет уже приземлился в Сталинграде. Вольские товарищи, как и обещали, направили нам трех своих специалистов.

Это, кстати, меня немного напрягло. Подобное они не могли сделать без санкции Москвы, следовательно, вполне возможно, что о нашей работе в столице узнают раньше, чем планировалось. Но это лично меня только простимулировало работать еще более интенсивно. Надо успеть показать результат до того, как начнутся проверки, доказать, что идея жизнеспособна.

И третье известие было сообщением о полной готовности к проведению экспериментов, которые мы наметили на утро пятого апреля. Виктор Семёнович сообщил, что необходимые материалы уже доставлены, оснастка изготавливается силами местных столяров, и рабочие утром будут готовы приступить к испытаниям в любой момент. Столяры работали всю вторую половину дня, сколотили форму точно по чертежам Гольдмана.

— Форма получилась отличная, — добавил Виктор Семёнович. — Я сам посмотрел. Столяры наши опытные, руки золотые. Щепу тоже заготовили, известковое молоко приготовлено. Цемент есть. Завтра с утра можно начать заливки.

Мы с Петром переглянулись. Завтра будет решающий день. Либо технология подтвердится на практике, либо придется искать другие пути. Но я верил в успех. Всё было тщательно просчитано, технология проверена временем, пусть и не в нынешнее время.