Право победителя

Глава 14

— Ничего не понимаю, им везет как утопленникам. Я хотел немного изменить ход войны на советско-германском фронте, а в результате еще немного, и моя страна в тисках блокады окажется. Нас ведь бьют, англичан особенно — на них живого места уже нет. Это какая-то «подстава»!

Григорий Иванович покачал головой, и, взяв стакан, наполовину полный рубиновой жидкости, выпил. Доза коньяка оказалась спасительной, через несколько минут маршал почувствовал себя много лучше. Расстроился и разволновался — такого афронта он не ожидал — немцы применили планирующие бомбы, и не по итальянцам, сокрушающий удар пришелся по англичанам, что высадились в Португалии, и по кораблям Балтийского флота, стоявшим в гавани Таллинна. За истекший год войны моряки явно расслабились, и пропустили нокаутирующий удар — а немцы наглядно показали, как за короткий срок можно произвести маневр авиационными соединениями, перебросив их с одного участка огромного фронта на другой, и так что перегруппировку не заметили, проще говоря «прошляпили». И то, что Сталин сейчас делает «оргвыводы» сомневаться не приходилось — достанется всем, и виноватым, и правым, и кто там присутствовал, и кого не было.

— С американцами после Перл-Харбора такой номер не прокатит, у них патрульные самолеты с радарами, да еще дозорные корабли выдвинуты на пятьсот миль. У них фрегатов много, не жалко, да и у нас сейчас их хватает, проблемы только в комплектовании команд.

Григорий Иванович фыркнул, машинально отмечая, что привычка говорить сам с собою уже стала автоматической, как только начинал размышлять в кабинете, оставшись за закрытой дверью в одиночестве. И взяв листок бумаги, провел карандашом линию, деля листок на две части. Наверху написал — «военная составляющая», перевернул, расчертил оборотную сторону, и коротко черкнул одно слово — «политика».

Задумался, тщательно выделяя факты, даже малейшие, и тут же их записывая. Стала ли Красная армия сильнее из-за его появления в начале сентября 1941 года в Ленинграде. Однозначно «да» — огромный промышленно-развитый город не оказался в тисках блокады, и производимая на его заводах военная продукция пошла на фронт, что сразу же стало сказываться на общей обстановке. Та же эвакуация Москвы не состоялась, с нее не вывезли массу важнейших оборонных предприятий, не было «октябрьской паники». А это в свою очередь отразилось на судьбе многих людей — те же авиаторы с генеральскими звездами на погонах сейчас неплохо воюют, а не гниют в расстрельных рвах. Как следствие увеличенных поставок на фронт вооружения, обстановка изменилась в лучшую сторону, и зримо.

— Ну да, несколько миллионов столь значимых людей мы не потеряли, а сохранили ценнейший для будущего ресурс.

Кулик сделал очередную запись, перевернул листок и внес туда еще несколько слов с цифрами. Покачал головой — выходило миллион ленинградцев и где-то два миллиона бойцов Красной армии, которые должны были погибнуть, получить ранения и попасть в плен в прошлое лето. Да и прошедшая зима должна была принести множество смертей гражданского населения, попавшего в оккупацию в придонских степях и на Северном Кавказе. И не мало, если по стране собрать, счет бы пошел на многие сотни тысяч людей, или даже миллионы — 1942 год обошелся в реальной истории наибольшими потерями. Но этой трагедии не случилось, какой там Сталинград, когда бои шли за Харьков. И хлеб на Кубани собрали, страна от голодной зимы была спасена, горожанам по карточкам выдачу хлеба не уменьшили. А теперь состояние экономики станет лучше, и тут важно освобождение угольных шахт Донбасса и Харькова — немцы при спешном отступлении просто не успели разрушить большинство важных объектов, более того, они их сами восстановили, чтобы использовать на собственные нужды.

— Да и Красная армия сейчас намного сильнее и боеспособнее, чем в моей истории, потерь ведь таких не понесли, и перевооружение практически завершили, боеприпасов хватает, от танкового ленд-лиза отказались. Так почему же с таким трудом продвигаемся на запад?

Задав самому себе вопрос, маршал надолго задумался, беспрерывно куря, одну за другой вынимая сигареты из пачки «Кэмела». В РККА больше трехсот пятидесяти стрелковых дивизий, которые уже сейчас вооружены лучше, чем в победном сорок пятом. Человеческий материал великолепный, какие там новобранцы — большая часть красноармейцев и командиров с опытом войны. Про танковые войска говорить не приходится — пока ни одного периода в войне, когда бы панцерваффе доминировали на полях сражений, даже «тигры» не помогли, и «пантеры» тоже, хотя они совсем не «пантеры» из его реальности. Да и количественное превосходство в авиации уже ощутимо, и оно тройное, никак не меньше. Хотя порой немцы наносят ощутимые болезненные удары, как в недавний налет по Таллинну. И это при том, что большая часть, или весомая, если подойти осторожно, воюет на других ТВД, число которых значительно увеличилось.

— Ничего не понимаю — мы стали сильнее на фронте, немцы слабее, но почему они до сих пор держатся, и более того, кое-где побеждают. Операция «Факел» явно провалилась, хотя англичане яростно дерутся в Португалии, труса не празднуют, а янки потихоньку «отжимают» Марокко. В Персии наступление Жукова застопорилось, Роммель не подарок, воевать умеет. В Индии непонятно что началось — какое-то всеобщее помутнение рассудка, вроде страшный голод. Япония германские пушки получает бесперебойно, а это плохо, очень плохо. И побеждают все время, вот что странно. Дьявол им, что ли, ворожит все время, не может быть такого везения! Ну раз, ну два, но не постоянно же — даже сейчас они ухитряются нести меньшие потери, попав в окружение. И прорываются — Демянск, Донбасс — вроде там захлопнули «котлы», но нет, откуда-то находят дивизии.

Маршал в раздражении поднялся из-за стола, прошелся по кабинету — ковер глушил шаги. Расстегнул пуговицы на рубашке — апрель начался жарой, солнце припекало, земля высохла, теперь можно воевать танками. И бить надо крепко, хотя потери будут чудовищными — японцы совсем озверели, Гирин превратился в развалины, а бои идут с прежним ожесточением, Рокоссовский ничего сделать не может, а вводить резервы преждевременно. Еще неделя, десять дней, а там воевать придется до изнеможения.

— Нет, не рейх сейчас воюет, с ним было бы легче, после Сталинграда произошел коренной перелом в войне. А тут все новые соединения появляются, где немцев две трети, а то и половина, а все остальные «зольдатен» по европейским странам набраны. Мы сейчас со всей Европой воюем, и хотя Рузвельт помощи намного больше старается оказывать, но пресечение ленд-лиза свою негативную роль уже показывает. Нужен автотранспорт и паровозы, и много того и другого. Без них никак не победить, это уже сказывается — нет подвижности, какая требуется. Иран перекрыт, так, крохи идут, Мурманск с нового года транспорты не принимает, навигация по СМП короткая будет, пусть даже полсотни транспортов до Архангельска провести можно. Вся надежда на Камчатку и Сахалин, перевалить грузы до Транссиба. Но как же Японию до осени из войны выбить, ведь уперлись самураи, с Китая войска перебрасывают, флот сосредотачивают. Дойти бы до Порт-Артура, да занять весь Сахалин — вот тогда и будет самураям «япона мать»…

На пыльных дорогах Маньчжурии в августе 1945 года можно было часто видеть БТ, которые спустя шесть лет доделали то, что начали еще на далеком Халхин-Голе в августе тридцать девятого…