Право победителя

Глава 51

— Я думал, что все сказанное есть мистификация, господин фельдмаршал. Даже почел бредом воспаленного разума и последствиями жесточайшей контузии. Но русские меня перевязали, дали выпить водки, и отвели меня обратно к сгоревшему танку, и показали знаками, что я должен идти, и даже в спину подтолкнули. И действительно, я наткнулся на ремонтников из нашего полка, и меня сразу доставили сюда, как только я сказал, что имею для командующего панцерваффе секретное сообщение.

Гудериан хмыкнул, он уже забыл про случай с плененным русским генералом, посчитав, что того убили во время перехода через нейтральную полосу — его офицеры, как вернулись, сразу доложили, что слышали в расположении противника стрельбу. Возможно и так, раз имя Кулика до сих пор на слуху, отметился даже в Америке, в Сан-Франциско встречался с президентом Рузвельтом. Он ведь преследовал сразу две цели — или договориться с этим русским, хорошо проведя дезинформацию, либо скомпрометировать его перед НКВД. А там маршала свои уберут куда подальше, русские очень любопытны и подозрительны, когда узнают про странную дату из будущего, суть которой он сам толком не знал до недавнего времени. Но к внутренним «подсказкам» привык, и даже научился ими пользоваться — если напрячь ум и послать мысль, то появляется ответ, но не голосом, а в виде букв, словно книгу раскрыли на нужной странице. А иной раз в мозгу проявлялись картинки, фотографии, а то и «немой» кинофильм. Причем зачастую с подстрочным текстом, как на немецком, так и на русском языках. Последние надписи фельдмаршал мог разобрать самостоятельно, хотя порой допускал серьезные ошибки в переводе.

Удивительные возможности, которые он приобрел, потрясли фельдмаршала, и, получая послания или просьбы, он старался на них тут же отреагировать, скрупулезно исполнив, прекрасно осознавая, что такое сотрудничество взаимовыгодно. Тут можно душу дьяволу отдать, подобно герою Гете, но ее-то у него и не требовали, как и расписок кровью. Но было тяжело узнать, что «третий рейх» через пару лет будет раздавлен союзной советско-англо-американской коалицией, и Германия прекратит свое существование, ее выхолостят, превратят в марионетку. Избежать такой участи можно было только одним путем — избежать поражения, и если не добиться победы, то достичь более выгодного результата, чем безоговорочная капитуляция. А для этого нужно всячески усилить рейх за счет европейских стран, и при этом значительно ослабить противостоящую странам «оси» коалицию. И это удалось сделать, каким-то чудом еще в начале позапрошлой зимы убедить Гитлера перенести усилия на Британскую империю, раз Россию не удается сломить. Потому что Англия есть связующее звено между США и СССР, что сам проклятый остров на пути из Атлантики в Заполярье, что Цейлон, на который высадились японцы, фактически оторвав от империи богатейшую Индию. И ведь добился своего, история изменилась с весны прошлого года, когда ему удалось захватить в Тулоне французский флот. А там Роммель окружил Тобрук, заставил капитулировать 8-ю британскую армию, и его танки рванули к Суэцкому каналу, на который и выкатились. А затем вздрогнул Ближний Восток — на стороне Германии выступила Турция, присоединились к «оси» Египет и Ирак, богатый нефтью. Рейх получил столь нужные для него ресурсы — бензин и руды металлов, египетский хлопок, хлеб, фрукты и табак, а после вступления в войну Испании добавилась железная руда басков и ртуть с Альмадены. Теперь Европа была полностью объединена, лишь на куске Португалии засели англичане, но их участь уже предопределена. Как и американцев в Марокко — янки терпят там поражение от фон Тома.

Ситуация сложная, но разительно отличается от той, которая была в ином случае. Сейчас промышленность объединенной Европы начинает ускорять производство, заработали заводы даже в оккупированной Франции и генерал-губернаторстве. Еще немного, и выпуск вооружение достигнет приемлемых показателей, и тогда России уже ленд-лиз не поможет. Сейчас главное не восточный фронт, а дальневосточный, Японию нужно всячески поддерживать, и фюрер осознает это. А затем «слово» будет за вундерваффе, и англичане с американцами разом откажутся от бомбардировок рейха, у них пойдут чудовищные потери, которые не восполнит даже их развернувшееся производство. И еще будет много чего «полезного», а кое-что уже есть — «леопарды» прекрасно показали себя в первых боях, жаль, что их мало, ничтожно мало. Будь они вместо «троек» и «четверок», давно заняли бы Харьков. Но ничего, за реваншем дело не станет…

— И что вам велел передать этот русский офицер, который вас допрашивал? О чем он говорил, вы запомнили слова? Скажите дословно.

Гудериан посмотрел на лейтенанта, что чудом спасся из сгоревшей «пантеры». Перебинтованный, он получил множество ожогов, но держался. Отвечал тихо, но уверенно, и, судя по всему, правдиво.

— Я не знаю звания русского, он был в танковом комбинезоне, с бритой головой, уверенный, лет пятидесяти генерал, а то и выше по чину. Говорил властно, сказал следующее — «тебя выведут к своим, передашь фельдмаршалу Гудериану, что получил лично его слова насчет 20 июля и осуществления „валькирии“ в этот день, правильно понимаю».

Офицер сглотнул, говорить ему было тяжело, но собравшись с силами, продолжил, только более тихим голосом:

— «Связь будем поддерживать», это он вам так говорил. «Пароли из ГДР, их надо знать». Все, господин фельдмаршал, более ничего не сказали.

— Хорошо, поздравляю обер-лейтенантом, вы сделали великое дело для Германии. Вот вам фотографии — посмотрите внимательно, есть на них тот генерал, который говорил с вами?

Гудериан протянул стопку фотографий, что постоянно была при нем — русские часто печатали в газетах, как до войны, так и в ее ходе снимки своих генералов и маршалов. Он специально подобрал несколько фото маршала Кулика, как индивидуальных, так и совместных, и сейчас с замиранием сердца увидел, как офицер откладывает именно их.

— Это он, на всех трех фото — властный, и взгляд очень тяжелый, пронзительный. На самом деле маршал, прошу простить, экселенц, но я разбираюсь в русских знаках различия. И человек храбрый, раз на нейтральной полосе находился и своей жизнью рисковал.

— Оставьте при себе домыслы, и никому их не говорите. Эту тайну никто не должен знать. А вас сейчас отправят в госпиталь.

На последнем слове голос фельдмаршала чуть дрогнул, он хорошо понимал, что танкисту осталось жить недолго…

Главные безвозвратные потери в танках вермахт понес не в боях, а при поспешных отступлениях, под напором Красной армии, когда приходилось бросать собранную для ремонта поврежденную или подбитую бронетехнику…