Притча о судьбе

Глава 1

Далия

Запах огня и серы пропитал воздух, просачиваясь в мои ноздри, когда я изо всех сил пыталась открыть глаза. Воспоминания о каждом событии, предшествовавшем этому моменту — битве, смертях, Райкене — проносились в моей голове, все это время странный, отдающийся эхом музыкальный голос говорил: Очнись. Спаси их.

Я спасла их — Редмонда, Эулалию, Финна, Райкена — от него, но я спасла не тех, кого следовало, по словам бестелесного голоса. Я провела рукой по лицу, смахивая отвратительный запах серы, который просочился в мои ноздри, запах, который я ни разу не ощущала в Стране Фейри.

Эта мысль заставила меня открыть глаза, когда паника пробежала по моим костям. Мой пристальный взгляд лихорадочно обшаривал все вокруг, начиная с каменного потолка надо мной и заканчивая обсидиановыми полами внизу. Вдоль покрытых тенью земляных стен мерцали свечи, открывая вид на окно с широкой рамой, выходящее на темное ночное небо. Я потерла глаза и прищурилась, качая головой при виде того, что открывалось снаружи. Низко в небе висели две луны, одна темно-бордовая, а другая серебристо-белая.

— О нет, — пробормотала я про себя, впиваясь кончиками пальцев в шершавый каменный пол. Я уже была здесь однажды — в мире, который не был моим собственным.

Иной Мир.

Мое тело пронзила боль, когда я оттолкнулась и подошла к большому окну. Справа от меня раздался громкий пронзительный крик, и я подпрыгнула от шума, появилась большая птица — теневое существо. Мое тело застыло, когда я встретилась с ее пылающими кроваво-красными глазами. Теневым существам было предсказано быть кровожадными, неудержимыми и неукротимыми, но оно просто наклонило голову и продолжило прихорашиваться перед туманными тенями, окружавшими его фигуру.

Пожав плечами, я повернулась к нему спиной, прижимаясь лицом к окну и осматриваясь по сторонам. Комок застрял у меня в горле.

То, что лежало за окном, казалось гораздо более грозным, чем птица.

Я была в нескольких милях над землей, запертая в замке с зарешеченными окнами и железными рамами. Моя голова вертелась в поисках каких-либо заметных мест для побега, но я ничего не нашла.

Этот замок был тюрьмой.

Боль пронзила мою спину, привлекая мое внимание, и я изогнула шею, чтобы увидеть перистые золотые крылья. Во всем этом хаосе я почти забыла, что превратилась во что-то другое.

Светило.

Воспоминания о том, как Малахия убивал моих близких, затопили мой разум, и последующая боль вызвала трансформацию, которая привела к их воскрешению. После этого бестелесный голос позвал меня, перенося к видению того места, где находились светила. Они казались мертвыми, высеченными из камня, и даже их лидер, Солярис — мой отец.

Это было слишком тяжело — справиться с силой и последующим ее истощением.

Я, должно быть, потеряла сознание, когда сердцебиение Райкена наконец восстановилось.

Малахия, должно быть, забрал меня, пока моя пара все еще лежала без сознания.

Я покачала головой, глядя в окно, выходящее на Иной Мир.

Я могла бы вырваться из этой тюрьмы и вернуться в свой мир… если бы только был выход. Стекло передо мной казалось толстым, небьющимся, но я все равно попыталась. Я ударила по нему кулаком, и в тишине комнаты раздался громкий треск — не от окна, а от моих костей.

Прижав кулак к груди, я бросила испепеляющий взгляд в небо. Словно в ответ, две луны ярко засияли, их отражение расплылось, создавая иллюзию танца.

Они дразнили меня.

— Ты же знаешь, что луны отражают их двоих.

Я услышала голос позади себя, и невысокая хрупкая женщина со светлыми волосами и темно-серыми глазами встретила мой озадаченный взгляд.

— Малахия не знал об этом, пока не привел меня сюда. Он не знал, что твоя пара — его брат… Райкен.

Мои брови сошлись на переносице, пока я пыталась понять слова странной женщины. Малахия и Райкен, братья? Тогда до меня дошло сходство в их способностях — странные вибрации, которые исходили из груди обоих, серебристые тени Райкена, напоминающие те, что были у Малахии.

Женщина осторожно приблизилась ко мне, ее глаза задержались на двух лунах, в то время как мои не отрывались от неё.

— Две луны, представляющие двух преемников тени. Один серебряный, один багровый.

Мое тело напряглось, когда я наблюдала за ней, подчеркивая неземную грацию, с которой она двигалась. Она казалась совершенно знакомой, но в то же время совершенно странной и неприступной. Расфокусировав взгляд я попыталась представить себе гладкую, фарфоровую кожу, сменившуюся явными признаками старения — глубокими морщинами, тонкими губами, пигментными пятнами.

У меня отвисла челюсть, когда я придвинулась достаточно близко, чтобы разглядеть поры на ее коже, острый, заостренный нос, между пустыми глазами — черты, которые я видела только у самой старой маленькой девочки в мире.

Моя голова разболелась, когда я попятилась.

Этого не может быть. Этого не могло быть.

— Матильда? — спросила я, каким-то образом зная, что когда-то она была ребенком-провидицей Эулалии. Той которую похитил Малахия.

Мягкая улыбка тронула ее губы.

— Ты меня не узнала. Все в порядке. На твоем месте я бы тоже себя не узнала. Я была девочкой очень давно. Так много всего изменилось.

— Как? — пробормотала я.

— Сколько времени прошло? Почему я так изменилась? Как мне удалось попасть в этот мир? — она усмехнулась, приподняв бровь. — Что касается того, сколько прошло времени, я не знаю точно, только приблизительно. Я бы сказала, что прошло около ста лет, плюс-минус несколько десятилетий. Судя по тому, что я видела, неделя в мире людей кажется десятилетием в Ином Мире. Что касается того, как я перешла портал, то все провидцы и оракулы рождены с кровью тени, по крайней мере, настолько, чтобы позволить нам войти в этот мир. Малахия похитил меня, но ты уже знала это.

Она скользнула ближе, опустив руки, темное шелковое платье обтягивало ее тело.

— Все это произошло после того, как я душой соединилась с Валаамом, моей парой. Душевная связь обратила вспять все признаки старения.

Имя показалось мне смутно знакомым, но я не могла точно определить, кто это.

— Он правая рука Малахии, тень Иного Мира. Вы неофициально познакомились во время саммита.

— О, — сказала я, морщась при воспоминании. Темные существа Малахии всегда выглядели такими… голодными. — Это мило.

Матильда быстро прошла в центр комнаты и с усталым вздохом рухнула на потертый красный кожаный диван. Раздраженный писк донесся от теневого существа в углу, и оно покинуло свой насест, чтобы полететь в мою сторону, его туманные когти задели мое плечо, когда оно пролетело прямо сквозь стену.

Я наклонила голову и проследила за уходом существа, когда оно кануло в небытие.

— Как? — я спросила, но Матильда подумала, что здесь имеется в виду соединение душ.

— Мне было двадцать пять, когда это случилось. Малахия не хотел, чтобы я старела или умирала, поэтому он составил список кандидатов между своими тенями. Когда я отказалась выбирать, он сделал выбор за меня. Я полюбила Валаама. Он заботливый, оберегающий и удивительно милый.

Матильда заметила выражение ужаса, появившееся на моем лице, когда я соединила две точки, что произошло во время соединения душ — секс и кровь. Она взмахнула руками, как будто мои мысли двигались в чересчур драматичном направлении.

— Жизненный путь провидца — одинокий, одна душа движется по темной дороге прошлого, настоящего и будущего, пока не превратится ни в что иное, как сломанную, хрупкую оболочку своего собственного «я». Это призрачное будущее — больше не мой путь. Теперь на моей стороне всегда будет кто-то другой.

Пристальный взгляд Матильды впился в меня, словно заглядывая в мое прошлое, настоящее и будущее одновременно.

— Что ты видишь для меня, Матильда?

Она бесшумно поднялась с дивана и подошла ко мне, потянув за прядь моих блестящих волос и рассматривая золотые кончики.

— Так много возможностей, — Матильда отбросила прядь волос, когда ее глаза пробежались по моему лицу. — Существует слишком много вариантов будущего, чтобы ограничиваться одним. Скажи мне, Далия, — сказала она, глядя в окно, — что ты там видишь?

Мои губы сжались, когда я переключила свое внимание на внешний мир, изучая луны в небе, бурлящие вулканы, извергающие дым и лаву, равнину, ведущую к области, окутанной туманом и тенью.

— Я вижу, что мы далеко от земли, так далеко, что полет без крыльев наверняка означал бы смерть. Я также вижу луны и множество вулканов.

— Ты что-то упускаешь, — прошептала она, и я проследила за ее взглядом к горизонту, сосредоточившись на большом пятне, затянутом темным туманом.

— Тени? — спросила я.

— Да, — ответила она, наклонив голову. — Как ты думаешь, почему именно в этом месте есть тени?

Провидцев часто считали странными, поскольку они имели тенденцию говорить загадками, часто одной ногой стоя в реальности, в то время как другая находилась за мистической завесой. Тем не менее, я отнеслась к этому вопросу серьезно, как будто она пыталась подвести меня к чему-то скрытому.

— Прячут, — вот и все. — Они что-то скрывают.

— Да, — сказала Матильда с улыбкой. — Как ты думаешь, что скрывают эти странные тени? У тебя еще не было времени сориентироваться, но посмотри на то, кто ты есть, прими к сведению, кто ты. Ты думала, что ты тень, но это не так. Посмотри на крылья за спиной, на новый золотистый оттенок твоих волос. Ты родилась в этом мире, не так ли?

Мой рот приоткрылся, словно я пыталась осмыслить ее слова. Это был мир теней, а я не была тенью. Я была светилом. И все же, насколько я знала, и Малахия, и я родились в этом мире.

Мой взгляд задержался на покрытом тенями поле, и в темном тумане образовался небольшой просвет.

Я ахнула.

Свет. Золотой свет.

Спаси их, — музыкальный голос заполнил мой разум.

— Малахия не хочет, чтобы ты знала, — сказала Матильда, ее голос срывался сквозь ровный ритм. — Но эфир Святил найдет способ связаться с тобой, и их мольбы будут только становиться более настойчивыми, более требовательными. В твоих же интересах было бы притворяться невежественной, когда будешь говорить с ним.

— Эфир Святил? — спросила я, не отрывая взгляда от далекой горы. Голоса желали, чтобы я спасла светил и моего отца, бога Соляриса, от судьбы худшей, чем смерть.

Окаменение. В моем видении светила были окаменевшими, отлитыми из камня.

— Эфир — это духи Светил или Теней, в зависимости от того, к какому из них виду ты относишься. Они — источник самой магии.

Спаси их. Спаси их, повторяли они.

Я перестала её слушать, сосредоточив взгляд на окутанной туманом горе, где в камне были заточены Святила. Там покоился мой отец, ждущий моего возвращения.

Я сжала веки и погрузилась в колодец силы внутри себя, заставляя магию отнести меня к горе, к голосам.

Легкий ветерок пощекотал мне затылок, и золотой свет окутал мое тело. Затем, просеилась подальше от этого места.

Но падение было быстрым, слишком коротким, и когда я открыла глаза, то обнаружила, что нахожусь всего в пяти шагах от того места, где только что стояла.

Матильда вздохнула.

— Воздух здесь гуще. Тебе придется переучиться просеивать. Это будет не так-то просто.

Я с чистым упрямством покачала головой. Не имело значения, был ли здесь воздух гуще; это было место моего происхождения. Во всяком случае, просеивание должно быть проще.

Я попятилась и зажмурила глаза, пытаясь снова. Портал. Мне нужно было добраться до портала и вернуться в мой мир. Я могла попытаться спасти светил в другой раз. Единственное, что имело значение, — это побег. Свет отражался от моего тела и при падении путешествовал в пространстве. Что-то теплое и приветливое охватило меня, и мои глаза распахнулись только для того, чтобы упереться взглядом в лицо Малахии.

— Хорошая попытка, — тени просочились из его тела, образовав вокруг нас кокон, и, несмотря на то, что я мысленно призвала свою магию, она замерла. — Другой мир, другие правила, свет мой. Просеять будет не так-то просто.

В коконе теней образовался небольшой разрыв, и Малахия выглянул наружу, направляя свое внимание на Матильду.

— Что ты ей сказала?

— Ничего, — она пожала плечами. — Далия немного потрясена, вот и все.

Тут она выпрямила спину, и ее взгляд метнулся к двери.

— Валаам зовет меня. Я оставлю вас двоих поговорить.

Матильда быстро вышла за дверь и я расстроилась, что она решила так внезапно бросить меня. Руки Малахии крепче обхватили мое тело, и напоминание о его присутствии подтолкнуло меня к действию. Я боролась с его хваткой, но чем больше я боролась, тем громче он хихикал, его смех действовал мне на нервы. Пламя вырвалось из моей груди, спустилось к рукам, но его тени действовали быстро, сжимая их, пока не погасла последняя золотая искра.

Мой гнев из-за того, что он сделал с моими друзьями, Редмондом и Райкеном, вспыхнул с новой силой. Он хладнокровно убил бы их, хотя бы для того, чтобы доказать свою правоту.

— Ты убил их! — я закричала, наваливаясь на него всем весом своего тела.

Внезапного сдвига было достаточно, чтобы заставить его потерять равновесие. Он упал навзничь, все еще крепко обхватывая меня руками, увлекая нас вниз вместе. Я приземлилась на его тело, и я подняла руку, царапая ногтями его лицо, нанося царапину за царапиной в быстрой последовательности, одну за другой. Из ран хлынула кровь, но он усмехнулся, когда она потекла по его лицу.

Казалось, мои усилия только развеселили его, и он смеялся так сильно, что его тело сотрясалось.

Я застыла, не веря своим ушам. Не было ничего смешного ни в этой ситуации, ни в смерти моих близких, ни в царапинах, покрывающих его кожу, и находить во всем этом хоть какой-то юмор было безумием.

Излишняя нерешительность — это все, что нужно было Малахии. Движением бедер и хитрым маневром он перевернул нас, прижимая меня к земле. Я боролась и отбивалась, кряхтя от напряжения, пока он одной рукой сжимал мои запястья и поднимал их над моей головой.

Не желая признавать поражение, я приподняла бедра вверх, только чтобы замереть, когда его затвердевшая длина прижалась ко мне.

Поток воздуха вырвался из моих ноздрей от раздражения, обдав его лицо, и злая ухмылка растянула его губы.

Я смягчилась, мое тело расслабилось под ним.

Драка ни к чему хорошему и быстрому не приведет.

— Ты закончила? — проскрежетал он мне в ухо. — Ты готова к вежливому разговору? Или предпочитаешь продолжать в том же духе? — он подался бедрами вперед. — Я не возражаю. На самом деле, я нахожу это довольно приятным.

Я зарычала, когда он уткнулся лицом в мою шею, горячее дыхание щекотало чувствительную кожу.

— До тех пор, пока ты не слезешь с меня.

Малахия приподнялся, ослабляя хватку на моих запястьях и отряхивая одежду. Он протянул ладонь, пока я лежала, тихо кипя от злости.

— Давай, хватайся за нее.

— Нет, — сказала я, отбрасывая его руку и поднимаясь с земли.

— Более решительная, чем я помню, менее отчаянная, чем во время того саммита. Тогда ты была готова пойти на любую жертву ради выхода. Ты все еще готова сейчас? — он вытянул руку, указывая на диван. — Иди и присаживайся, чтобы мы могли обсудить, что будет дальше.

Я сделала, как он сказал, но не без того, чтобы вложить в свои движения каждую каплю гнева, которую только смогла собрать. Я направилась к потертому дивану, мое тело напряглось, когда я приготовилась к нападению. Малахия проигнорировал мое раздражение и подошел к ручной тележке в углу комнаты, поднял бутылку, наполненную темно-синей жидкостью, и разлил ее содержимое в два обсидиановых бокала.

Я хранила молчание, когда он приблизился, поджав темные крылья за спиной, чтобы аккуратно сесть. Кости внутри этих кожистых отростков хрустнули, когда сгибались, и он протянул темное стекло, как будто это было подношение мира. Мои пальцы нерешительно обхватили бокал, пока я осматривала его, подозревая яд.

— Это вулканическое стекло, — сказал он.

Хотя мне никогда не следует брать ничего из того, что предлагает Малахия, в моем горле невероятно пересохло. Я залпом выпила жидкость, не раздумывая, захлебываясь, когда ожог от алкоголя сдавил мне горло.

— Это вино. Я знаю, ты его любишь, и я всегда думал, что тебе оно понравится. Тебе понравилось?

Мои глаза скользнули по его глазам, и я поставила бокал на обсидиановый столик рядом с нами. Вино не имело никакого значения, ни в этот момент, ни после того, что он сделал.

— Ты убил их, — обвинила я, складывая руки на коленях, как будто это движение могло сдержать мое желание нанести удар.

Это оказалось бы бессмысленным. Он был опытным бойцом с сильной мотивацией побеждать, чего бы это ни стоило.

— Я знал, что ты вернешь их, что ты превратишься в ту, кем тебе всегда было предназначено быть. В конце концов, ты приняла мое предложение обучения.

Суровое выражение появилось на лице Малахии.

— Ты попросила меня обучить тебя, и хотя ты пренебрегла мной, я сдержал свое слово… понравилось тебе это или нет.

— Ты понимаешь насколько извращена твоя логика? — спросила я, не желая его обучения.

Его ответная улыбка обнажила ряд острых зубов.

— Да.

— Я хочу домой, Малахия.

Он усмехнулся в ответ на это требование.

— Прости, свет мой, но этого не произойдет. Использовав способности твоего мужа, мы закрыли портал, и теперь выхода нет. Светила могут получать доступ к порталам, но эта способность находится далеко за пределами твоих способностей, учитывая отсутствие подготовки.

Мое сердце упало, поражение заполнило теперь уже пустое пространство в моей груди.

— Это был твой план с самого начала? — прошептала я. — Заманить меня сюда обманом, а потом запереть в ловушке?

Его глаза сверкнули.

— Если бы это сработало. Вероятность была пятьдесят на пятьдесят, что ты поймёшь: я твой, а ты — моя. Но если бы ты всё равно не поняла… тогда да, я планировал заманить тебя в ловушку.

Во мне вскипела ярость — такая жаркая, что пламя закружилось под кожей, магия, настолько мощная, что могла бы пронзить даже тьму этого мира.

— Я. Тебе. Не. Пара, — процедила я. Из моих ладоней медленно вытекали золотые языки пламени, впитываясь в кожу сиденья под нами и обугливая материал. Малахия взглянул на огонь, затем поднял изуродованную шрамами руку. Из неё выползли тени — тёмные щупальца, что проследовали за пламенем и погасили его.

Мои губы приоткрылись от изумления — он потушил мою силу так легко, будто она ничего не значила.

— Да, так и есть, — сказал он, подчеркнув свое утверждение усталым вздохом. Малахия откинулся назад и скользнул глазами по моим. — Ты лаешь но не кусаешь, свет мой. Ты променяла месть и справедливость на ложное чувство безопасности в тот момент, когда у тебя появился шанс. Как только я моргнул глазом, ты сбежала и вышла замуж за моего брата, забыв, что он с тобой сделал. Что он тебе сделал. Ты говоришь себе, что злишься. Ты говоришь себе, что хочешь отомстить, но у тебя нет ни средств, ни возможности довести дело до конца.

Меня взбесило это его заявление. Райкен был моей парой, моим мужем. Я даровала ему прощение, потому что любила его, а не потому, что была слабой.

Малахия подался вперед, его рука схватила меня за подбородок и снова привлекла мое внимание к нему.

— Подумай о своем прекрасном принце и о том, что он с тобой делал. Я уверен, что ты поклялась убить его, или, по крайней мере, заставить его заплатить, и с какой целью? Ты преодолела это, отказавшись от данного обещания, променяв его на чувство комфорта и стабильности.

Мои ресницы затрепетали от правдивости его заявления. Я пообещала покончить с Эйденом, но вместо этого предпочла жизнь, не отягощенную хаосом и разрушениями.

Однако, в конце концов, хаос все же нашел меня.

— Неужели это так плохо, Малахия? — тихо спросила я. — Что я хочу безопасности, покоя и счастья после всей жизни, проведённой в бегах и в страхе перед такими, как ты?

Он усмехнулся на мои слова.

— Наоборот, мой свет, ты должна была не убегать от меня, а бежать ко мне. Посмотри, к чему привели все эти попытки увильнуть. Ты стала мягкой, покорной, легко поддающейся влиянию и без малейшего убеждения. — он ослабил хватку на моем подбородке и наклонил голову, приподнимая рукой прядь рыже-золотых волос. — Однако я не виню тебя. Прощение, надежда и стремление к счастью — недостатки светил. Вот почему они заперты в камне перед своим спасителем. Они были слишком слабы, чтобы жить, и слишком могущественны, чтобы умереть. Слепой оптимизм и вера были их падением, и они станут твоим падением тоже.

Я пробормотала под нос, и его взгляд переместился на мои губы.

— Однако я могу исправить тебя, — заявил он. — Была причина, по которой мы с тобой были созданы друг для друга: двое дополняют способности, которых нет у другого. В то время как тени правят телом и разумом, светила правят сердцем и душой. Два сочетания двух формируют совершенное творение, полную реализацию жизненного цикла. Две половины станут единым целым.

Его язык высунулся, облизывая губы, и я отвела взгляд, сосредоточившись на изогнутых рогах, торчащих из его темных волос.

— Дай мне шанс. Я покажу тебе, как быть другой, как измениться. Я могу научить тебя брать на себя ответственность, вести за собой. Никогда больше тобой не будут пользоваться. Никогда больше ты не будешь чувствовать себя хуже, чем тогда. Никогда больше, свет мой.

Предложение Малахии было заманчивым, но это не имело значения. Он ограничил мой выбор, закрыв портал в мой мир. Возврата к прежней жизни больше не было — не без того, чтобы принять его условия. Малахия был умен, умел планировать и маневрировать даже в юном возрасте. Пока я почивала на лаврах и выздоравливала в Стране Фейри, он был занят разработкой альтернативного решения, чтобы загладить свою обиду.

Я прокляла себя за то, что не подумала заранее об этом, думая, что фейри и мои друзья смогут защитить меня.

Когда дело касалось Малахии, свобода воли была не более чем иллюзией. В конце концов, он найдет способ получить желаемое.

То, как он обставил ситуацию, делало его предложение привлекательным, но я не могла не задаться вопросом, чего ему не хватало, что он искал. Если он смотрит на светил свысока, то чего он вообще может хотеть от меня, кроме исследования нашей предполагаемой истинной связи?

— Чего ты хочешь от меня? — я прошептала. — Если светила так слабы и беспомощны, то чему я могла бы научиться у такого, как ты? Ты ничего не делаешь бесплатно, Малахия.

Его ответ был убийственным.

— Все просто, свет мой. Ты — моя пара, отказываешься ты в это верить или нет. Я знал это с момента своего рождения. Эфир прошептал мне твое имя, Дуана. Имя моего брата никогда не произносилось, никогда не упоминалось, ни разу за всю мою долгую жизнь. Ты не принадлежишь ему, ни сейчас, ни когда-либо. Я дам тебе время смириться со всем этим, и ты смиришься. Я позабочусь об этом, потому что все, что у нас есть, — это время, и пока мы ждем, я научу тебя сражаться, а ты… ты обеспечишь мне мир, которого у меня никогда не было.

Мой желудок скрутило, когда он продолжил:

— Мир — это все, чего я когда-либо хотел. Мир и дружеское общение.

Малахия встал и улыбнулся, протягивая руку, которую я отказалась принять. Хотя он утверждал, что жаждет мира, он всего лишь хотел посмотреть, как горит мир.

— А теперь позволь мне показать тебе тебе твое жилье.

Я оттолкнулась от дивана и скользнула в сторону, проводя руками по своему окровавленному наряду, чтобы избежать его руки. Мои пальцы зацепились за запекшееся пятно крови, и в животе образовалась пустота.

Кровь моего мужа преследовала меня даже в глубины Иного Мира — как напоминание о нём. Меня замутило, когда перед глазами вспыхнуло последнее мгновение, проведённое с ним, и в ту же секунду я дала себе безмолвную клятву.

Поклявшись всем сердцем стать прилежной ученицей под началом Малахии.

Потому что, если я научусь отражать его действия, то однажды я обыграю его в его же игре.