Притча о судьбе

Глава 30

Райкен

Силы не были бесконечными. Равновесие требовало такой вещи, поскольку дисбаланс сил мог оказаться катастрофическим для мира и каждого в нем. Или, по крайней мере, мне хотелось в это верить.

Но когда Малахия пронесся по ландшафту, который когда-то был сценой из снов Далии, направляя огромное количество энергии в мою сторону, я усомнился в этой идее. Несмотря на то, что он превратился в представителя целого вида, его тени оставались гуще и плотнее, чем когда-либо. Сила хлынула в меня, обжигая кожу, в то время как мои собственные атаки, казалось, ослабевали под ее давлением.

Его сила не проявляла признаков истощения, в отличие от моей.

Тень обвилась вокруг моей шеи и сжалась, когда я завел руку назад, готовясь к следующему нападению. Серебристый свет в моей ладони вспыхнул и потух, тогда как один за другим удары обрушивались на меня — каждая теневая плеть била с яростью змеи.

Маниакальный смех вырвался из груди Малахии, когда я встретился с ним взглядом, мои ладони сжали тень, обвившуюся вокруг моей шеи. Багровая вспышка силы ударила мне в грудь, сбив меня с ног.

— Она любит это дерево, — сказал Малахия, взглянув на бабочек, порхающих по ветвям. — Очень жаль.

Внезапно дерево загорелось, черное пламя пробежало по стволу и целиком поглотило бабочек.

Я собирался убить его.

Мой сводный брат заплатит за все, что он ей сделал. Если бы только я мог призвать на помощь всю ту мощь, которая потребовалась бы, чтобы наказать его.

Малахия бросился вперед, следуя вдоль извилистой реки через поле золотистой пшеницы, и его тени расступились у меня на шее. Моя рука потерла кольцеобразный синяк, образовавшийся вокруг кожи, и я вдохнул, чувствуя, как вкус железа обжигает мои легкие. Вырвавшись из его тени, я вытащил из-за спины меч в ножнах и отстегнул кинжал с бедра, отказываясь бросаться в погоню.

Он дразнил меня, расставлял ловушки, провоцируя мой гнев в надежде, что он возьмет надо мной верх. Не было необходимости преследовать его, не тогда, когда истощение оставалось постоянной угрозой. В конце концов, его запасы истощатся, и как только это произойдет, я нанесу удар.

Мои глаза расширились, когда черное пламя охватило окружающее нас поле, простираясь на многие мили. Небольшая вспышка огня лизнула мои ботинки, прожгла кожу штанов и опалила икры. Едкий дым застрял у меня в горле, наполняя его сажей.

Я наблюдал за каждым его движением, когда он переместился и встал всего в двадцати шагах от меня, расправив крылья, когда насмешливая ухмылка скривила его губы, его сила все еще не показывала никаких признаков ослабления.

Он увидел, что я не желаю уступать его прихотям, и поэтому решил выкурить меня. К сожалению, его план сработал. У меня оставалось два варианта: оставаться на месте и сгореть, или последовать за ним в ту ужасную смертельную ловушку, которую он создал.

Я двинулся вперед, огонь вспыхнул вдоль подошв моих ботинок. Выбора не было, вот и все.

Тень на ладони Малахии дрогнула, когда я подошел ближе, и его палец изогнулся в приглашающем движении — ловкость рук означала, что я замаскирую убывающий поток его магии.

Скоро его колодец иссякнет, и когда это произойдет, он будет мертв.

Я остановился перед ним, подняв клинки и расправив плечи, и перед ним открылась идеальная возможность нанести удар. Поле продолжало гореть вокруг нас, и небо затянула тьма. Молния ударила в землю передо мной, всего на волосок не задев носок моего ботинка.

Я откинул плечи назад и хрустнул шеей, приготовившись к смертельному бою. Когда я воззвал к своей собственной силе, в ответ раздался лишь еле слышный шепот.

Малахай усмехнулся, глядя на меня, звук быстро замер на его губах, когда огонь угас, сжатие его губ указывало на недостаток его собственных.

Черное пламя погасло у меня перед глазами, и прохладный ветерок коснулся моего затылка.

На этот раз я ухмыльнулся. Малахия был бессилен и безоружен, и я атаковал тем способом, который знал лучше всего — используя грубую силу. Он быстро ушел с моего пути, когда я бросился в его сторону с мечом в руке. Мои колени ударились об обугленную землю, я горел от боли, когда намеченная цель исчезла.

Мой взгляд метнулся через плечо, чтобы поискать его, и когда я заметил его, из моей груди вырвался стон разочарования.

Прямо за моей спиной Малахия взмахнул рукой в воздух, вызывая запас магии, как будто его запасы оставались свернутыми в эфир. Я вскочил на ноги, пристально глядя на невидимую точку, из которой он вытащил меня.

Мы ходили друг за другом, подстраивая шаги по кругу, оба выискивая уязвимые места. Меч в его правой руке соответствовал моему, как и кинжал в левой, но когда его взгляд скользнул вниз, мой был прикован к пульсирующей вене на его шее.

Там. Я сделал выпад, целясь клинком ему в яремную вену, когда он одновременно опустился на два колена, проскользнув мимо меня со стремительностью, которой невозможно было противостоять. Мучительная боль полоснула меня по боку, сорвав тяжелый вздох с моих губ.

Я, спотыкаясь, двинулся вперед, затем выпрямил спину, изо всех сил стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в боку. Кровь потекла из раны, когда я еще раз взмахнул мечом и бросился вперед.

Он скользнул в сторону, парируя длинный клинок, направленный ему в центр, отчего мой меч со звоном упал на землю.

Малахия издевательски рассмеялся, но я не обратил на него внимания. Меч никогда не был моим предполагаемым оружием — им был кинжал. Он придвинулся ко мне, втягивая свое тело прямо на путь разрушения. Клинок погрузился по рукоять, прямо между мягкими участками его ребер, и с глубоким звуком вошел в его грудь, его взгляд устремился к костяшкам моих пальцев.

Я поднял руку, двумя руками хватая его за плечо, и подтянул свое тело вплотную к его.

Он больше не смеялся.

Кровь полилась по моим пальцам, когда я повернул кинжал, и наши взгляды встретились. Его тело обмякло в моих объятиях, слабый блеск застлал его глаза.

— Ты это заслужил, — прорычал я, направляя лезвие вверх.

Уголки губ Малахии изогнулись, обнажая два острых, окровавленных зуба.

— Забавная штука, брат. Как только тень или светило проходят трансформацию, они возносятся. Ты знаешь, что это значит?

Я прищурил на него глаза, гнев вскипел в моей крови, когда он насмехался надо мной.

Холодная рука обхватила мою двумя пальцами, и он наклонился вперед, пока острый кинжал не пронзил другую сторону его туловища. Он схватил меня за плечо и заговорил угрожающим шепотом.

— Это значит, что ты не можешь меня убить.

Во мгновение ока он исчез. Острая, ослепляющая боль пронзила мою щеку, протянувшись до самого уха, когда его кинжал вонзился в мою кожу.

Он исчез прежде, чем боль успела полностью проявиться.

Я искал его сквозь остаточный туман, мое тело было совершенно неподвижно, когда я поднес ладонь к ране. Рваные края неровной линии, врезавшиеся в мое лицо, соприкасались с кончиками моих пальцев, окрашивая их в красный цвет.

Он появился снова, озорно скривив губы.

— Твое хорошенькое личико будет выглядеть намного лучше с этим шрамом, тебе не кажется? Более утонченное.

Ликование зажглось в его глазах, когда он нанес следующий удар туда, где будет больнее всего.

— Далии, безусловно, понравится видеть, что маленькая частичка меня навсегда останется с тобой. Всякий раз, когда она будет видеть этот шрам, она будет вспоминать моё лицо.

— Ублюдок, — взревел я, замахиваясь своим кинжалом для второй атаки.

Он скрылся из виду как раз в тот момент, когда лезвие коснулось его кожи, оставляя за собой шлейф теней.

Он только притворился беспомощным, надеясь, что я ослаблю бдительность, и я, будучи вспыльчивым мужчиной повелся на это.

Тени, переплетенные дымом и пламенем, тяжело нависли над полем, скрывая его из виду. Однако в пламени появился небольшой просвет, выдавший его местонахождение. Прямо впереди, на краю утеса, стоял он.

По сути зная, что передо мной ловушка, я не беспокоился об этом. Я двинулся к нему с яростью дикого зверя, отбросив осторожность на ветер. Малахия стоял, покачиваясь, на краю обрыва, наблюдая за моим приближением с голодным выражением лица.

Я зажал кинжал двумя пальцами и послал его по дуге в воздух. Кинжал достиг его раньше меня, вонзившись в кожу на груди с громким стуком.

Он даже не дрогнул, когда я подошел ближе, схватив последнее оружие, которое было у меня на поясе, — топор.

Даже вознесенный не смог бы жить без своей головы.

— Похоже, меня загнали в угол, — проворчал Малахия, когда я остановился перед ним, сжимая рукоять своего нового оружия.

— Похоже на то, — сказал я, шагая вперед с топором в руке.

— Тогда почему я улыбаюсь? — спросил Малахия, наклонив голову.

— Не имеет значения, — ответил я, осторожно обходя его. — Единственное, что имеет значение, это то, что ты умрешь. Далия заслуживает жизни, свободной от тебя.

Я отвел руку назад и занес топор, целясь в мягкое место на нижней стороне его шеи. Он не сделал ни движения, чтобы защититься, ни попытки драться. Вместо этого он предпочел стоять неподвижно и ждать моего удара.

Да будет так.

Лезвие с грохотом ударилось о его шею — и разлетелось вдребезги о холодный мрамор. Мои глаза расширились, когда он обернулся ко мне с кровавой, зубастой улыбкой.

Почему он улыбался?

— Как я уже говорил тебе, брат: вознесенного не убьешь.

Малахия обхватил меня за плечи и шагнул с уступа, размахивая крыльями, размеренно хлопая ими на спине. Мои глаза опустились в зияющую темноту внизу, затем поднялись навстречу его взгляду.

— Я передам Далии твои наилучшие пожелания.

Он потянул меня вперед, но я вырывался изо всех сил. Каменные, тяжёлые руки вжались мне в плечи, когда мы сцепились. Из-под ног посыпались камни и обломки, с гулом падая в бесконечную глубину внизу.

Я больше не увижу Далию. Ни сейчас, ни когда-либо. Я сам шагнул в ловушку, в которую не имел права попасть.

— Прости, Далия, — прошептал я, зная, что связь передаст два слова. Мои последние слова. — Я люблю…

Холодная рука обвилась вокруг моей шеи, прерывая мое прощание. Губы Малахии презрительно скривились, слово любовь почти ослепило его от ярости. Он взмыл в небо, воспарив так высоко, что мир под нами казался маленьким, незначительным.

Удар за ударом обрушивались на мое лицо, окрашивая кожу в красный цвет.

Сквозь опухшие глаза я встретился с ним взглядом, и в них я смог увидеть все, что когда-то видела она. На его лице читались смятение, разбитое сердце, растерянность, гнев.

Этого было почти достаточно, чтобы пожалеть его.

От силы следующего удара у меня хрустнул нос, и он притянул меня так близко, что наши носы соприкоснулись.

Слюна попала мне на губы, когда он закипел.

— Я получу удовольствие, увидев потерю в ее глазах, ту же потерю, которую она заставляла меня чувствовать всю бесконечную жизнь.

Рука на моей шее сжалась.

— Я заставлю ее страдать так же, начиная с тебя, затем разрушением ее мира.

Хватка Малахии на моем горле ослабла, и я судорожно глотнул воздух.

— В тот день должна была умереть она, а не Дуана. Но не волнуйся за свою пару, дорогой брат. Я буду хранить ее столько, сколько захочу.

— Тебе это нравится, Малахий, — выдохнула я, когда его хватка ослабла. — Она никогда не простит тебе этого.

Из его груди вырывался мрачный яростный смех.

— Я любил женщину, которая должна была стать моей парой, но не её. Никогда её, — его пальцы медленно поднялись, один за другим, и я вцепился в него. — И меня больше не волнует ее прощение.

Хватка Малахии ослабла на моей шее, когда мой кулак крепко вцепился в его тунику. Ткань рвалась в моих руках, яростные взмахи его крыльев отдавались эхом, когда он отшатнулся назад, вырываясь на свободу.

— Прощай, брат, — прошептал Малахия, когда я падал по небу навстречу своей смерти.

Единственное, что я мог сделать, это закрыть глаза и попрощаться с Далией в последний раз.

Я молился изо всех сил, чтобы она услышала меня.