Притча о судьбе

Глава 25

Далия

Девушки чокались за обеденным столом, когда все приветствовали кончину Лиры, но я не могла праздновать, пока постоянные размышления Райкена заполняли мою голову.

Он считал себя слабым, неэффективным правителем, супругом и ничтожеством по отношению к своему королевству, своим друзьям, своей короне и мне. Отсутствие силы преследовало его, но он ни капельки не пожалел о принятом решении пожертвовать ею.

Единственное, что для него больше имело значение, это то, что я была с ним, целая и невредимая, и что врата в Иной Мир оставались запечатанными. Он пожертвовал бы своей силой десять раз, чтобы добиться того же результата. Он пожертвовал бы своей жизнью, чтобы гарантировать, что мне никогда больше не придется ступать в этот мир.

Он сделал бы все, чтобы так было всегда.

Как жаль, что мне придется разрушить его мечты.

Страна Фейри не могла процветать без могущественного короля. Стране нужен был лидер, у которого была бы магия фейри. Фейри нужен был один из них, и хотя я верила, что из меня получится хорошая королева, этого никогда не будет достаточно. Эта страна не была моей, на самом деле. Моя страна находилась в Ином Мире, высоко в облачном тумане, и мой народ нуждался в спасителе.

Врата в Иной Мир нужно будет открыть заново — для него, для меня и для светил.

Во-первых, нужно было выяснить, как это сделать.

— Даже не думай об этом, Далия. Если мне суждено быть бессильной фигурой во главе, так тому и быть, — пронеслись в моей голове мысли Райкена. — Мы смогли справиться с Лирой, но не сможем справиться с моим братом.

— Не лезь в мою голову, Райкен, — почти прошипел я.

Он выпрямил спину и исчез из моих мыслей. Не то чтобы он мог с этим что-то поделать; я вряд ли смогла бы с этим справиться. Каждая его эмоция, каждая мысль переливались в меня, и требовалось немалое усилие, чтобы не подслушивать то, что он почти кричал.

Связь была скорее проклятием, чем благословением. Теперь было ясно, почему он решил отказаться от нее, и я не винила его за это. Может быть, однажды, когда все наладится, я бы хотела чувствовать его каждое мгновение, но сейчас…

Слишком многое оставалось нерешенным — мои чувства, мои мысли, мои намерения, все то, что я хотела бы сохранить в тайне. Я была разбита изнутри, и я с трудом могла сказать, какой путь был вверх или вниз. Когда Малахия проник в мой разум, он оставил кое-что после себя, и теперь остаточная тьма витала над моими мыслями. В полях, преследуемых тем временем, и я хотела проявить себя, но я не знала, как и с чего начать. Я даже не знала, что чувствовать.

Габриэлла усмехнулась шутке Редмонда и наклонилась к Киерану, это действие каким-то образом отвлекло меня от моих размышлений. Новый вид счастья осветил её после возвращения Киерана с патрулирования границы возле Осеннего двора. Ее аура цвета фуксии почти светилась жизнью, становясь ярче с каждым мгновением возбуждения в его присутствии.

Может быть, они все-таки были парой. Я задавалась вопросом, обрадуется ли она известию о том, кем она была ему, или это будет ее преследовать.

Слова Малахии, сказанные раньше, в Ином Мире, промелькнули в моей голове: «У Габриэллы, милой Габриэллы, есть секрет, о котором даже она не подозревает, но она может видеть признаки того, что оно проступает прямо под поверхностью».

Скорее всего, он все это время знал, кем она была, но теперь мой долг рассказать ей об этом.

Я просто не знала, с чего начать.

Мой взгляд задержался на ямочках, появившихся на ее щеках, на яркости ее улыбки, пока я пыталась придумать самый приятный способ сообщить ей новости. Мне следовало бы отложить это в сторону, но, с другой стороны, это была информация, которую в конечном итоге должны были знать все за этим столом. Мы были в надежной компании, где были только Киеран, Редмонд, Райкен и я.

Все остальные разошлись по своим домам и семьям.

— Она твоя сестра, — выпалила я, мои слова прерывали поток приятной беседы.

Когда Габриэлла встретилась со мной взглядом, ее лицо вытянулось, как будто она уже знала, что я имею в виду.

— Кто?

— Лира. Она сказала, что когда твои родители умерли, ты осталась на ее попечении. Она отдала тебя — королю и королеве Нью-Хейзел.

Габриэлла фыркнула и покачала головой.

— Это, несомненно, объясняет собственничество моих родителей. Всегда казалось, что они что-то от меня скрывают. Просто я не думала, что это окажется… вся моя жизнь.

Мой взгляд упал на тарелку с едой передо мной, и я сглотнула, едва не подавившись сожалением.

— Прости, — я покачала головой. — Я просто не знала, как тебе сказать… но чувствовала, что ты должна знать.

Когда я подняла глаза, Габриэлла мягко улыбнулась мне.

— Все в порядке, Далия. Мы друзья, и я подозревала это с тех пор, как мы прибыли в Страну Фейри. Я просто не знала, как озвучить все изменения, которые со мной происходили, — не звуча при этом безумно.

Теперь, когда я подумала об этом, Габриэлла никогда не выглядела более живой, чем в тот момент, когда мы впервые ступили на Земли Драконов. С каждым днем она становилась все ярче, и это говорило о многом, учитывая, как сильно она блистала в Камбриэле.

Камбриэль. Я застонала от воспоминаний, когда Киеран слегка коснулся ее руки. Технически говоря, она все еще была королевой.

— Мы должны найти его, — сказала я, имея в виду Эйдена. Мой взгляд задержался на руке Киерана и мягкой ласке, которую он излучал здесь. — Тебе понадобится развод.

Киеран сжал кулак, когда отстранился, и когда он наконец заговорил, тошнота скрутила мой желудок, хотя она была меньше, чем я испытывала раньше.

— Нет, если он будет мертв.

Честно говоря, не могу не согласиться. Я оценила ауру Киерана, темноту, полную противоположность ее свету, но при этом она каким-то образом, казалось, хорошо сочеталась с ее аурой.

Пара. Они должны были быть парой.

Они заслуживали немного побыть наедине, чтобы разобраться во всем, а в последнее время такое становилось все большей редкостью.

Я подняла бровь на Редмонда и Райкена и откинулась на спинку стула, заставляя себя зевнуть.

— Я так устала. Думаю, мне бы лучше лечь спать.

Райкен встал, услышав мои мысли, и бросил салфетку со своих колен на стол.

— Я иду с тобой.

Я подняла глаза и встретилась с его взглядом — жгучим, как раскалённая руда. Неважно, хотела ли я, чтобы он пошёл со мной — он бы всё равно это сделал. Он вряд ли когда-либо снова позволит мне надолго исчезнуть из поля зрения.

И с этим придётся что-то делать. Особенно учитывая…

— Ты не отправишься в Иной Мир, — прошептал он у меня в голове, но я отказалась признать его требование и переключила свое внимание на Редмонда.

Неспособный улавливать светские сигналы, он лишь глубже устроился в кресле, медленно потягивая вино из стоявшего перед ним бокала.

— Редмонд, у тебя нет в библиотеке еще нескольких сказок о фейри, которые можно прочитать?

Редмонд оторвал бокал от губ, его взгляд метался между мной и Райкеном, затем Габриэллой и Киераном. Как только до него наконец дошел смысл моих слов, он отодвинул свой стул, размахивая конечностями.

— О, да, конечно! Есть еще три книги, которые я еще не прочитал, и до полнолуния осталось совсем немного времени!

Он неторопливо прошел мимо нас, сбиваясь с шага, как будто ему вдруг стало неудобно.

Я не смогла удержаться от смешка.

Боги, как же я по нему скучала.

Райкен усмехнулся рядом со мной, его рука сжала мое плечо.

— Хотелось бы быть свидетелями его попытки снять проклятие. Он понятия не имеет, с чего начать, и, не дай бог, проклятие потребует чего-то большего, чем поцелуй.

Я съежилась от этой мысли и пошла дальше, оставив Киерана и Габриэллу наедине.

Тяжелые шаги Райкена раздавались позади меня, навязчивая мелодия, которая должна вызывать удушье в сочетании с атмосферой собственничества, исходящей от нашей связи. Однако потребность и душевная боль, витающие между нами, действуют как мягкий бальзам.

Вините в этом судьбу, вините связь, но я ни разу не испытывала такого уровня комфорта с Малахией.

Я повела нас через холл, чувствуя, как его взгляд обжигает мне спину. Когда я вошла в нашу комнату, напряжение в его сердце растаяло, вздох облегчения застрял у него в горле.

Он был так напуган, что я могла исчезнуть у него на глазах.

Дверь со щелчком закрылась, когда он вошел, и в комнате воцарилась тишина, когда я рухнула в постель. Оружие, пристегнутое к его рукам и ногам, было снято первыми, когда он раздевался, не сводя с меня глаз. Как только оружие было тщательно разложено в ряд на боковом столике, я заговорила, тыча пальцем в недавно ставшего созависимым мужчину, передо мной.

— Что случилось с Райкеном, и как мне вернуть его?

Он усмехнулся и, схватив меня за лодыжку, подтащил к краю кровати.

— Он умер.

— О, неужели? — я усмехнулась, приподняв бровь.

Он склонился надо мной, дыхание коснулось моих губ.

— Старый Райкен терял тебя слишком часто, а новый отказывается повторять ту же ошибку.

Я устало вздохнула. Как бы сильно я ни любила постоянное внимание и привязанность, его недавно сформировавшееся чувство созависимости не давало мне возможности спланировать, что нужно было делать дальше.

— В конце концов, нам понадобится передышка.

Раздалось низкое фырканье, когда он заполз на меня, прижимая бедрами к кровати.

— Для этого будет время позже, — он поцеловал меня в висок, теплые ладони скользнули по моим бокам. — Я сейчас в твоей голове, слушаю почти каждую мысль. Я был бы дураком, если бы дал тебе передышку, в которой ты нуждаешься.

— Рано или поздно это нужно будет сделать, — я почти застонала, когда его губы прошлись по моей челюсти. — Ты сражался, возвращал свои силы, лгал, убивал и предавал. Было бы пустой тратой твоего времени и усилий оставить их на другой стороне.

Его глаза встретились с моими, и серебристая прядь волос упала ему на лоб.

— Нет, Далия. Я пожертвовал своей силой ради тебя. Единственное, что было бы пустой тратой моего времени и сил, — это попросить тебя исправить то, что было необходимо.

Я облизнула губы и встретила его взгляд, не зная, как объяснить желание снова открыть портал, который он так старательно закрывал.

Райкен не мог жить так вечно, как бы сильно он ни пытался убедить себя в обратном, а я не могла позволить светилам продолжать страдать, чтобы я могла жить в мире и счастье. Как утверждал Малахия, однажды моя цель уже была так легко отброшена в сторону, в обмен на комфорт.

Я хотела легкой жизни, но у меня не могло ее быть, пока было так много нерешенных вопросов.

Как бы сильно я ни ненавидела Малахию за то, что он сделал, я не могла оспорить его доводы. Все, что он когда-либо говорил обо мне, было правдой. Слишком много раз я убегала от своих проблем и позволяла остальным обходить меня стороной.

Большая часть моих страданий была моей собственной виной.

Я снова и снова отказывалась от мести ради утешения. И пусть однажды Малахий и предстанет перед моей яростью, я не могла не быть ему благодарна за то, что он открыл мне глаза.

Он действительно сдержал своё обещание — сделал меня лучшей версией самой себя. А вот я — не сдержала свою часть. Я не смогла принести ему покой.

— Знаешь, ты можешь поговорить со мной об этом, — раздался глубокий голос Райкена, оторвав меня от моих мыслей.

Острый укол в его груди отразился на ревности и разбитом сердце, подпитываемом ходом моих мыслей.

— Я уже слышу мысли в твоей голове, и хотя, возможно, не понимаю, я могу попытаться.

— Старый Райкен, наверное, придушил бы меня за то, что я подумала о другом мужчине.

Райкен застонал и со смешком скатился с меня.

— О, я все еще хочу, но жизнь в твоей голове изменит это. Причины, стоящие за твоими эмоциями, имеют смысл, нравятся они мне или нет, — я повернулась к нему лицом, изучая напряженную линию его подбородка и смирение в глазах. — И мне не нравятся эти мысли. Я их чертовски ненавижу, терпеть не могу. Если бы это зависело от меня, ты бы презирала Малахию каждой частичкой своей души за то, что он делал, как он обращался с тобой.

Его голова, полная серебристых волос, откинулась на матрас в знак поражения, и он скользнул взглядом по моим глазам.

— Он и я — не одно и то же, Далия. Наши истории не совпадают. Я никогда не мучил свою семью и тех, кого любил больше всего. Я только непреднамеренно напугал их. Они не понимали, как обращаться со мной или моими силами. Но Малахия… когда он был ребенком, он мучил тебя ради забавы и делал все, что в его силах, чтобы тебе больше не на кого было опереться в поисках поддержки. Затем он повторил свои действия, находясь в Ином Мире. Вина, которую ты чувствуешь, говорит больше о тебе, чем о нем. Ты никогда не несла ответственности за его спасение. Единственный, кто мог бы его спасти, — это он сам. Я знаю, что он тебе небезразличен, и это естественно, учитывая вашу историю. Но эти чувства — не любовь; это сочувствие и ничего больше. Тебе жаль его. Ты не любишь его; ты связана с ним травмой.

То, что сказал Райкен, было правдой, но мне всё равно было трудно это принять. Я почти захотела упрекнуть его за то, что он проводит слишком много времени в моей голове, но не сделала этого. Он ведь не мог с этим ничего поделать. Мысли теперь текли между нами свободно — почти неконтролируемым потоком сознания.

И всё же я не могла с ним полностью согласиться. Он воспринимал мои намерения как эгоистичный шаг, способный разрушить наш второй шанс, а я видела в них единственный путь.

Теперь у меня была ответственность, нравится ему это или нет, и моим приоритетом номер один будет вернуть ему целостность.

— Что сделано, то сделано, Далия, — поучал Райкен. — Пути назад нет. Открытие врат повлекло бы за собой целый ряд новых проблем, с которыми мы не в состоянии справиться. Мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что не позволишь этому случиться. Ради всех богов, дай нам хоть минутку покоя.

— Я не могу дать такого обещания, Райкен, и ты это знаешь. Но пока мы можем оставить все как есть. Когда придет время, мы вместе отправимся в Иной Мир.

Потому что другого выбора не было. Я понятия не имела, как снова открыть врата в тот мир, не убивая невинных, и Райкен, черт возьми, точно не собирался мне помогать.

— Вместе, — повторил он. — С этим я могу согласиться.

Мои губы скользнули по его губам.

— Я могу подождать еще немного. Обещаю.

Он улыбнулся моему обещанию и приподнялся на кровати, протягивая руку.

— Давай, — сказал он. — Ты устала и нуждаешься в отдыхе, и все это можно обсудить в другой раз. У нас почти не было возможности отдохнуть с тех пор, как к тебе вернулась память.

Я приподнялась и скользнула рядом с ним, чувствуя тепло его тела, прижатого ко мне. Сильная, покрытая татуировками рука обхватила мой торс и притянула меня ближе.

Его мятное дыхание коснулось моего уха, когда я прижалась к нему.

— Сделай перерыв, маленькая ворона. Эти проблемы все еще будут существовать, когда мы проснемся.

От его слов мои глаза закрылись.

Завтра мир может быть спасен — или уничтожен, в зависимости от обстоятельств. Но сейчас я бы позволила себе это спокойствие.

Прошло слишком много времени с тех пор, как я чувствовала тепло своей пары, своего мужа, и, хотя все было напряженно, это было самое комфортное, что я чувствовала за последние годы.

А пока я могла бы поспать, и моих снах царил бы покой.

Они снова заговорили, их лирические голоса преследовали мой сон, звали меня, умоляли о помощи.

Спаси их. Спаси их.

Я резко села в кровати, прижав руку к груди. На этот раз их зов был не просто настойчивым — он затмевал всё, что было прежде. Сердце бешено колотилось от тревоги, с которой их голоса проникли в меня, — мягкое постукивание ускорилось до стремительной агонии.

Мой взгляд скользнул к Райкену, мирно спящему под одеялом. Его грудь равномерно поднималась и опускалась.

Он не услышал. Сон не был прерван. Скорее всего, он всё ещё находился внутри нашего общего сновидения, разыскивая меня, пока мы играли в прятки.

Я облегчённо выдохнула. В ближайшие минуты он продолжит искать меня в том сне.

Спаси их. Спаси их.

— Я не знаю как, — прошептала я достаточно тихо, чтобы не потревожить мужа. — Я хочу, но не знаю, с чего начать.

Словно в ответ, вспышка раскаленного добела жара пробежала по моим венам, и сияющий золотой свет высветил переплетающиеся артерии на моих руках, добираясь до кожи ладоней.

Боль, подобной которой я никогда не испытывала, пронзила мой организм и я задохнулась, и это было все, что я могла сделать, чтобы не закричать и не разбудить мирно спящего мужчину, мою пару. Я прикусила язык и застонала, когда боль пронзила меня насквозь, мурашки пробежали по моей коже от этого усилия. Желчь бурлила животе, когда агония продолжалась, ослепляющая сила бросила меня на колени.

Я умоляла боль остановиться, когда смотрела чужими глазами, но она отказывалась смягчаться.

Мое тело больше не принадлежало мне. Оно было сосудом для светила в эфире.

И когда моя рука поднялась и прицелилась в стену спальни передо мной, было невозможно остановить то, что произошло дальше.

Яркие, золотые нити магии потекли из моих ладоней, сливаясь на стене и обретая форму.

Там передо мной развернулись врата в другой мир, врата в Иной Мир.

Я боролась с силами, которые держали мое тело в своих объятиях, но безуспешно. Это было то, чего я хотела, но не так, не без моего согласия. Не без ведома Райкена.

Тихий храп Райкена раздался позади меня, заставляя мой позвоночник напрячься, когда мое тело поднялось, унося меня в противоположном направлении. Когда он проснется, а меня рядом не будет, он просто сойдет с ума. Мы слишком много времени проводили порознь и слишком мало вместе. Я боялась, что он может подумать, что я предала его, бросив глубокой ночью, чтобы броситься в объятия его брата.

Потребовался всего один день, чтобы услышать его мысли, чтобы понять, как работает его разум.

Я открыла рот, чтобы позвать его, предупредить, что, когда он проснется, меня больше не будет рядом, но ничего не вышло, даже малейшего стона.

Выбора не было. Мое тело онемело.

Я закрыла глаза, когда мое тело остановилось перед вращающимися золотыми воротами, и произнесла беззвучную молитву, когда невидимая сила подняла мою ногу и отправила меня по спирали на другую сторону.