Рождение королевы

Глава 19

Кроули крутился у котелка, он и не скрывал, что очень рад, что королева наконец-то открыла глаза.

— Жива, и главное, а на ноги уж поставим! — говорил он натирающей глубокую миску Эмме.

— И последний заказ можно будет вернуть, ни к чему теперь при себе похоронное платье иметь, — согласилась с ним Эмма.

— Не думаю, что стоит это делать Эмма, — вздохнула королева. — Ты же его разворачивала при мне. Сейчас это самое лучшее платье, что есть у меня.

— А как же то, что вам шили для коронации? Шили же навырост, и сейчас оно должно быть вам в пору, — напомнила Эмма. — А если что, то я по фигуре подгоню быстро.

— Оно в родовых цветах королевского дома Лангории, — нахмурилась её величество.

На её лице эмоции сменялись одна за другой с такой скоростью, что и без пояснений все поняли, что Её Величество принимает решения.

— "Вышвырнуть эту красную тряпку, — в это время настаивала Рене. — Я и в родовых цветах своих убийц?

— Ренерель, послушай. Прояви немного терпения. Ты же умница, а поддаёшься эмоциям. Они сыграют на руку твоим врагам. В очередной раз, — успокаивала её Надежда. — Платье для коронации нужно оставить.

— Постой, а почему ни одна из нас не может отдать приказ? — задумалась Ренерель.

— Видимо потому, что мы не согласны между собой о действиях, — предположила Надежда.

— Ты говоришь, что платье нужно оставить, — потёрла лоб Рене.

— Да, это дорогое официальное платье. На нём золота и драгоценных камней в вышивке достаточно, чтобы прожить. Иных способов пополнить свой кошель у тебя просто нет. А ты собираешься его выкинуть? — объяснила свою точку зрения Надя.

— А ещё это лишнее напоминание, что я законная королева Лангории. Меня короновали одновременно с супругом у гроба почившего короля, — хмурилась Рене, понимая, что эмоции придётся сдерживать, как и желание стереть любой намёк на связь с мужем. — Но королева без казны весьма жалкое зрелище. Впрочем, сама скоро увидишь. Но уж раз у нас друг от друга секретов нет, то признаюсь. Я лучше бы сделала своим официальным цветом синий! Тем более, что синий и белый это цвета, всегда принадлежавшие Северу.

— В этом есть здравое зерно. Тем более, что ты переродилась или воскресла, не столь важно. Главное, что переступила через собственную смерть, — напомнила Надежда. — Тем более, сейчас, когда дело идёт к открытому противостоянию с королём, придётся думать о том, как отличаться от него.

— Противостояние? — даже в мыслях голос королевы звучал обречённо. — У короля власть, армия, лично преданные ему аристократы со своими вассалами, надёжные стены крепостей. И казна, которая обеспечит ему покупку договора с братствами на сотни наёмников! И у него поддержка его земель. У нас с тобой лишь сочувствие жителей в одном городке, голые острова с живописными развалинами, из вассалов только Кроули и Эмма и два достойных платья!

— И целый сундук с драгоценностями, — вздохнула Надежда, предчувствуя самый сложный момент в разговоре.

— Нет! И думать не смей! — прошипела Ренерель. — Я не позволю! Это единственная память о моей матери.

— Ты ошибаешься, Рене. — Мягко ответила Надежда. — Единственная память о твоей матери, это ты сама. И только ты. И пока ты жива, жива и память о твоей маме. Только ты, глядя на эти драгоценности, вспоминаешь их на ней.

— Я видела только портреты, на которых мама в этих украшениях, — тихо призналась Ренерель.

Сердце Нади болезненно сжалось. Сейчас Ренерель была совсем не королевой, в чьей воле жизни и смерти подданных. А очень юной и одинокой девушкой. У самой Нади были родители, были их близкие друзья, была Алла Михайловна. Её жизнь, пусть и ненадолго согрели Наденька и Аркаша. А эта девочка была совсем одна, с самых ранних лет.

Может именно поэтому в её сердце накопилось столько боли и обиды, что хватило на проклятие для целой страны?

— Спасибо, — тихо-тихо всхлипнула Ренерель. — И… И ты права. Я должна жить, чтобы была память о маме. То есть, мы должны жить".

— Ваше величество, — позвала королеву Эмма. — Вам нужно подняться, переодеться в сухое хоть немного поесть. Я вам помогу.

Служанка старалась не подавать виду, что замечает, что её величество молча плачет.

— Спасибо, Эмма, — поблагодарила служанку королева, опираясь на её руку. — Нам наверное следует поторопиться?

— Не переживайте, мужчины наверху. Кроули и Айслард ушли наверх, там несколько пещер подряд, их обустроили для стоянок. Заодно и ход сюда спрятали. В самую из дальнюю загнали лошадей и повозку. Приходится подниматься несколько раз в день, кормить и убирать за ними. Пещеру нагревать огнём, чтобы не замёрзли. Ну и посмотреть, что снаружи твориться. — Рассказывала о повседневных заботах Эмма, быстро и тщательно вытирая её величество насухо.

— Дожди уже заканчиваются? — уточнила королева.

— Слава великому Северу, — кивнула Эмма, ловко утягивая шнуровку на шерстяном платье, надетом поверх мягкой рубашки. — Вчера уже небо проглядывало. Можно хоть сейчас ехать.

— Не думаю, что есть такая необходимость. Ни к чему рисковать, Эмма. Я опять буду переживать, что наш Кроули мокнет под этим дождём, — устало улыбнулась её величество.

— То, что вы живы, ваше величество, очень скоро станет известно, — начал разговор вернувшийся Айслард.

— Догадываюсь, что в покое меня не оставят, — чуть склонила голову её величество.

— Наверное и нужды на острова возвращаться пока нет, ваше величество, — хмурился Кроули. — На окраине Йершпиля, в стороне от порта, есть Олений домик. Он конечно без ухода, и для проживания королевы не рассчитан, он ведь и строился, чтобы хозяева островов по городским тавернам не ютились в ожидании парома или корабля.

— То есть, принадлежит мне? — уточнила королева. — А почему Олений?

— Да, он и расположен на узкой полоске вдоль берега, что является вашей наследной территорией. Почему-то принято забывать, что королевских островов не три, а четыре, пусть один и ушёл под воду. И клякса, что начинается от перевала, а заканчивается собственно домиком, что на самом деле носит название Олений приют, тоже относится к унаследованным королевой землям, — ехидничал фраймен.

— Если об этом помнить, то вылов жемчуга, да и любая торговля, содержание таверны или кузницы, без уплаты дополнительных пошлин на разрешение от меня, незаконно, — машинально ответила королева.

— А то никто об этом не догадывался, ваше величество, — ухмылялся наёмник.

— Олений он потому, что когда-то повадились олени приходить и укладываться спать на стене, ограждающей сам дом. Тогдашнему владельцу это так понравилось, что он велел установить на столбах у входа статуи лежащих оленей в настоящую величину, — рассказал Кроули. — Они до сих пор целы и сохранились.

— То немногое, о чём можно сказать, что уцелело, среди вашего наследства, — уточнил наёмник. — Дела с Оленьим приютом настолько плохи? — спросила королева у Кроули.

— Да, если слушать этого пустозвона, — фыркал Кроули. — Дом ставили северяне для своего короля. Там камень в стенах любой таран и камнепад выдержит. Ни волна, ни дрожь земли даже дорогу к дому не повредила. А крыша и вовсе закрыта целыми каменными плитами. Да ещё и черепицей в три слоя накрыта. Окна, двери это конечно менять. Да и внутри…

— За сколько можно восстановить до приемлемого жилого состояния? Неделя, месяц, год? — уточнила её величество.

— Недели две, может три, если всяких бархатов в лавках Йершпиля не хватит, — задумался Кроули.

— Весь вопрос в оплате, ваше величество, — напомнил Айслард.

— Да, оплата, это всегда важно. Эмма, нужно подготовить оба платья. Алое для приёма различных нежелательных гостей из-за перевала, синее для остальных важных случаев. В конце концов, я королева Севера и мне надлежит прославлять своим именем цвета Севера. — Совместно принятые решения, словно сами рвались быть услышанными, что лишь подтверждало мысли Ренерель и Надежды о том, что озвучивать возрождённая королева теперь может только те решения, которые были приняты ими обеими единогласно. — Также необходимо выбрать несколько гарнитуров. Остальное вам, Кроули, придётся просмотреть и выбрать подходящие для продажи на необходимую сумму в золоте. На некоторое время, Олений приют станет моей резиденцией на этом берегу северных морей.