Рождение королевы

Глава 31

Под внимательным взглядом лордов Совета леди Роттенблад присела в реверансе и вышла. Но похоже, что произошедшим она была недовольна, хотя вроде и добилась того, чего хотела.

— Не желаете ли последовать за своей матушкой? — указал канцлеру на дверь коннетабль.

— Лорд Д’Арвиньи, Ирвин мой ближайший друг, заменивший мне брата. Он канцлер и мой доверенный советник, — напомнил ему король. — Да, в Совете состояли только те, кому доверяла моя далёкая прабабка. И так как, королева Исмеральд происходила из гореанского королевского рода, то и окружала себя аристократией Гореании. И до сегодняшнего дня это негласное правило действовало. Поэтому аристократов Севера в Совете не было. Но не кажется ли вам, что это правило изжило само себя за тысячу лет, прошедшую с момента объединения? Более того, если меня не подводят детские воспоминания, именно вы, как и ваш отец, указывали на этот факт, как на ошибку. И буквально требовали ввода в совет лордов Севера.

— Главное правило включения в Совет было и есть неизменно. Верность короне и заслуги перед королевством. Наличие доказанных качеств! Единственное достоинство вашего приятеля, которого вы наградили должностью канцлера, чтобы возвысить, это дружба с вами. И ещё ничем не подтверждён вариант, что привязанность Роттенблада к вам, не объясняется личной выгодой. — Пожал плечами коннетабль.

— Колин, — пытался скрыть смех за кашлем лорд Дю Свалор. — Ты как всегда, дипломатичен и церемониален как большой осадный таран.

— Тут и без меня есть кому бесконечно плести кружева лести и обходительности, Артур, — ответил коннетабль.

— Тем не менее, как мой канцлер, лорд Роттенблад будет присутствовать на заседаниях Совета, — прекратил спор король. — И так, господа, корона нуждается в вашей преданности!

Церемониальная фраза начала совета прозвучала. С этого момента лорды и король становились равными. Вопрос обсуждения рассматривался со всех сторон, в мельчайших подробностях. Варианты решений рождались в спорах, зёрна возможностей обнажались в потоках рассуждений. А король решал, что принимать к действию.

— Совет советует, решение принимает король! — прозвучал положенный ответ.

— Начать я думаю, правильно с вопроса, кажущимся не столь важным, — взял слово канцлер. — Его величество скоро отпразднует двадцать восьмой год, возраст уже тот, когда достигается пик силы и здоровья мужчины. И впереди, как это не прискорбно, дорога к старости. Но на данный момент до сих пор нет наследника престола. Корону Лангории передавать некому. А король состоит в законном браке.

— Вроде недавно вы объявили короля вдовцом, и начинали срочную подготовку к свадьбе, — напомнил лорд Дю Свалор. — И приводили те же самые аргументы.

— Ренерель Сансорийская тяжело перенесла свой приезд на север. Она мучилась от лихорадки, мой брат лично видел, что она уже не могла встать. Лекари, присутствующие при этой встрече, даже не стали осматривать леди Ренерель. Скорая смерть была очевидна. Позднее, буквально пару дней спустя, один из наёмников с Севера, кого мой брат приблизил у себе и оказывал всяческое покровительство. Подтвердил, что Ренерель Сансорийская скончалась. У нас не было оснований сомневаться в полученном известии. — Ответил Роттенблад. — Дело в том, что этот наёмник, известный как сотник северного братства фрайменов Айслард Лютый, признанный бастард моего отца. Он родился почти в одно время со мной. Жил в Тиесдоле, сначала при отце, потом при Элвине. Именно он спас жизнь брату, когда на его отряд напали дикие берки. — Были уверенны в кровных узах? — посмотрел на лорда коннетабль, явно задумчиво и внимательно слушая подробности происходящего на севере.

— Мы в них не сомневались. Айслард хоть и был живым оскорблением моей матери, но она приняла его, как кровь рода Роттенблад, — кивнул канцлер.

— Однако ребёнка оставили на Севере, где отношение к бастардам, да ещё и родившимся, когда один из родителей в браке… — засомневался лорд Артур.

— Лорды, — раздражённо ответил канцлер. — Мой отец и брат всегда говорили, что северяне весьма избирательны в подчинении законам и их исполнении. Руководстуясь исключительно выгодой собственной шкуры, они то свято чтят древние законы Севера, то вдруг вспоминают о законах объединённого королевства! Всем известна поговорка, что северного наёмника не спрашивают о родителях и детях? Потому что почти полностью братство состоит из бастардов. И жители Рогнарских островов моментально вспомнили о том, что их сюзерен королева, когда та, желая сыскать популярность у черни, отменила уплаты в казну. Но никто не вспомнил об обязанностях перед этим самым сюзереном. И набросились на беззащитную девушку, подло мстя брату, за строгость в управлении. А когда вспомнили об ответственности за нападение на леди, оказалось, что они исполняли закон о супружеской верности. Но… А как быть с тем, что второй виновник в факте неверности это король? Его тоже растерзают? За что? За то что был уверен в том, что вдовец?

— За время положенного траура ошибочность этой уверенности стала бы очевидна, — пожал плечами коннетабль. — Но это вы посоветовали нанести оскорбление королеве и сансорийскому королевскому дому не только отказом от соблюдения траура, но и скорым браком. Причём браком, не одобренном Советом. Этот мезальянс мог быть оспорен и признан морганатическим браком. Да и потом, даже скорая до неприличия свадьба не смогла бы скрыть положение невесты. Считать в королевстве умеют слишком многие, канцлер. Хотя бы в пределах пальцев двух рук. Этот ребёнок, даже при благополучном рождении, не имел бы права на престолонаследие из-за сомнительности своего происхождения, и навсегда получил бы клеймо бастарда. Пусть и королевского. Это закон. Ваша сестра могла надеяться лишь на то, что исходя из признания особого положения короля в вопросах деторождения, брак с леди настолько низкого происхождения, признают законным, как очищение крови. Но и в таком случае возникнет вопрос о соответствии требованием к невесте в данном контексте девиц из рода Роттенблад. В вашей семье ведь приняты близкородственные браки. Если не ошибаюсь, ваши отец и мать являются кузенами?

— Лорд Д’Арвиньи, вам бы поднимать вопросы о чьём-то происхождении и неравных браках. — Процедил канцлер. — Ваш род известен тем, что вечно отыскивает нищих невест!

— Достатка нам хватает. — Пожал плечами лорд. — Но мои предки были мудры, поэтому в моём роду принято, чтобы будущие супруги были знакомы, общались, знали интересы друг друга и оба, добровольно подтверждали согласие на брак. Д’Арвиньи испокон веков ценили несколько иные качества, чем богатство, влияние и внешняя смазливость. В конце концов, мы воины. Любое рыло прекрасно прячется под шлемом. Моя первая жена, происходила от одной из ветвей дарликийского королевского дома. Семья моей дорогой Сивиллы погибла во время бунта, и девочку-сироту взял под свою опеку её дальний родственник, служитель Бенедикт. Патриарх веры. Моя жена воспитывалась в строгости в монастыре, где её учили не только положенным особе королевской крови наукам, но и прививали проложенные благородной жене умения. Да, её род обеднел. Но я получил идеально и разносторонне воспитанную невесту королевских кровей, скромную и некапризную сироту. Вся семья которой с момента свадьбы состояла из меня одного. И хотя она прекрасно знала, что такое бедность. Но её древо уходит корнями глубоко в древние времена. И абсолютно легко прослеживается. Чего не сказать о вас лорд Роттенблад. Фактически, ваше семейство стало известно поколений пять назад, а ваш прадед был первым Роттенбладом, представленным королю. До этого момента ваше происхождение описывается словами мелкие дворяне северных земель. Гербовые грамоты частично утеряны, частично требуют подтверждений. Но благодаря политике вашего отца и старшего брата на дрожности протектора северных провинций, аристократия северных земель практически уничтожена. Те, кого мы знаем, это либо потомки младших ветвей, либо смешения аристократов севера и юга. И в основном это невысокое дворянство в нескольких поколениях. Чаще всего так называемые «грязные» дворяне, получившие титул в награду. А из древних родов… Собственно королева и Роттенблад, чьë происхождение в общем-то сомнительно.

— Своё состояние Д’Арвиньи получили ведя войны. Добыча полководца. То есть из-за практически наследной должности коннетабля! — огрызнулся канцлер. — В моём роду действительно часто случаются браки между троюродными братьями и сёстрами, и даже между кузенами. Чтобы усилить кровь. Это давний обычай, о котором вы не можете не знать. И уж точно не вам упрекать моих родителей в родстве. Ведь это именно вы бросили мою мать у алтаря! Отменить ничегт уже было нельзя. О предстоящей свадьбе знали все!

— Кроме, собственно меня. Торопиться со свадьбой, как я вижу, ваша фамильная наследная черта, — фыркнул коннетабль.

— Что? Я этого не знал, — удивился король.

— Именно с этого началась вражда между Д’Арвиньи и Роттенбладами, — вздохнул канцлер. — Наш коннетабль помимо военных побед, прославился и сотнями побед на любовном фронте.

— Почти все из которых мне нагло приписали. Я физически бы столько не смог. Да и большую часть времени я проводил в войсках, где с дамами… Ммм, наблюдается некоторый недостаток. А я к тому же был скромным и неуверенным в себе юношей, — опроверг свою репутацию сердцееда коннетабль. — Честно говоря, моя жена очаровала меня тем, что первое знакомство застало её на кухне. Она готовила обед для сестёр обители. И первым делом поставила передо мной тарелку с мясной вкусной похлёбкой. Я тогда решил, что если женщина понимает, что мужчину нужно сначала накормить, то это уже прекрасный знак.

— Тем не менее, предложение породниться от моего деда было получено родителями коннетабля. Ответ был так размыт, — продолжил канцлер.

— Что для уточнения, решили времени не терять, а сразу готовиться к свадьбе, — фыркнул коннетабль. — Я возвращаюсь с почти годового похода, а мне говорят, что через две недели я женюсь. Я ответил, что пожалуйста, но без меня.

— Моя мать долгое время страдала от насмешек, ведь объявления о предстоящей свадьбе с самым завидным женихом двора того времени, ей не простили, и от неразделённой любви, — сжал губы Роттенблад. — Если только к состоянию Д' Арвиньи. — Скривился коннетабль.

— И как видите, моя мать подарила моему отцу троих детей, так что родство вовсе и не помешало. — Напомнил канцлер. — Но я прекрасно понимаю, отчего вы так злорадствуете над горем моей семьи. И почему всячески препятствуете любым успехам. Ведь это мой отец, в ваше отсутствие и вопреки вашим приказам, принял решение прорываться с гарнизоном крепости Лароне сквозь осаду маркийскими войсками. В крепости находился король, и мой отец старался всеми силами вывести его из-под опасности пленения. План и надежды моего отца не оправдались, и это ваши сыновья, чего никто и никогда не отрицал, героически спасли короля, пожертвовав своими жизнями. Я, конечно, не смогу их заменить. Но мы можем сейчас решить и закончить противостояние между нашими семьями. Вашей дочери недавно исполнилось шестнадцать. Мы можем заключить помолвку или сразу отложенный брак.

— Что? — рассмеялся коннетабль. — Даже и не мечтайте.

— Почему же нет? — заинтересовался король.

— Маргарита даже слушать его не станет. Она ощипет с этого павлина все перья и выставит за крепостной ров, едва он заикнëтся об обручении, — хмыкнул коннетабль. — Её мать одна из дарликийских принцесс. У неё наследное право согласия.

— А если это будет приказ короля? — уточнил его величество.

— Ваше величество, у вас и так война на севере, вы хотите ещё и бунт на Корвинской косе и всему восточному побережью? — уточнил коннетабль в свою очередь.

— Вот как? Ваша дочь унаследовала ваш талант? — задумался король.

— В полной мере, — вздохнул лорд Д’Арвиньи. — Только память о матушке не даёт ей превратить замок на Корвинской косе в казарму. Она почти не умеет танцевать и музицировать, зато прекрасно разбирается в строительстве укреплений и является весьма опасным соперником в поединках.

— Где же вы будете искать ей мужа, коннетабль? — улыбнулся король.

— Это конечно проблема, но не всё так плохо, чтобы всерьёз рассматривать предложение вашего канцлера. Надеюсь, мой ответ достаточно понятен и вы не начнёте срочно готовиться к очередной свадьбе, лорд Роттенблад? — ответил лорд Д’Арвиньи. — Лучше объясните, почему, уже зная, что королева жива, ваша сестра пошла к ней? Что и привело к печальному итогу.

— Одетта была весьма романтичной натурой. Она верила, что чувства могут что-то решить в вопросах власти. Ренерель Сансорийская всё то время, что жила во дворце, твердила о своей якобы любви к мужу, демонстративно, порой до неприличия, добивалась его внимания. Сестра верила, что из-за этой любви, жена короля не пожелает быть преградой на пути счастья доя любимого мужчины. Дело ведь не только в связи с другой женщиной. А в скором появлении ребёнка. Дитя короля. Которого сама леди Ренерель подарить королю не могла, потому что в её возрасте у неё отсутствовали физиологические признаки женского созревания и здоровья. В той сказке, что придумала себе моя сестра, Ренерель благословляла рождение этого ребёнка, как дар королю, и становилась хранительницей покоя младенца. — Развёл руками канцлер.

— Наивная светлая девочка, — вздохнул король.

— Я не поверю, что леди Одетта была идиоткой, — скривился коннетабль. — А большей дурости, как действительно верить в то, что королева станет крёстной ребёнку любовницы собственного мужа, и представить нельзя! Кстати, ваше величество, я не заметил в вас особенной скорби по поводу гибели вашей любовницы и бастарда.

— Здесь, среди членов Совета, все знают о тайне королевской семьи. Как и о том, что я долгие годы ни единой эмоцией не должен был выдать и намёка на неё, — окаменело лицо короля. — Когда мой брат умирал, я участвовал в устроенной по настоянию принцессы Ренерель свадебной церемонии. И даже проститься с Флорианом не смог, потому что ей хотелось пышной традиционной свадьбы с алтарём в поле и народными гуляниями. И я, разряженный и с улыбкой, принимал поздравления и благодарил за них, не зная, жив мой брат или нет. Так что я привык улыбаться вне зависимости от тех чувств, что рвут в этот момент сердце.