S-T-I-K-S Молчание

Глава 17. Рейд

Будильник на телефоне Кати сработал в 04:30. Я открыл глаза за секунду до первого сигнала — внутренний таймер, выработанный месяцем жизни в лесу, работал надежнее электроники.

В номере было темно и прохладно. Катя завозилась под одеялом, сонно простонала что-то нечленораздельное, но встала сразу. Никаких «ещё пять минуточек». В Улье пять минут лишнего сна могут стоить жизни, и она это уже усвоила.

Я сел на краю кровати, разминая шею. Хрустнуло громко, в пустой комнате звук показался выстрелом. Тело чувствовало себя отлично. После двух дней на нормальной еде и под присмотром Тени серая хворь, если это можно так назвать, перестала меня беспокоить. Сила бурлила в мышцах, требуя выхода.

Мы собирались молча, в темноте, не включая свет, чтобы не привлекать внимания с улицы. Привычка.

Я проверил свой «калаш». Старый, потертый, с царапинами на прикладе, но механизм смазан и работает как часы. Три запасных магазина в разгрузку. Нож в ботинок. Топор на пояс. Гвоздодер — мой любимый «ключ от всех дверей» — в петлю на рюкзаке.

Катя проверяла аптечку. Она теперь наш штатный медик, хотя знания у неё пока на уровне «замотать и вколоть обезбол».

— Готов? — шепотом спросила она, затягивая шнурки на новых треккинговых ботинках.

Я кивнул и показал на дверь. «Погнали».

Утренний Новый Свет встретил нас сыростью и туманом. Фонари уже погасли, но солнце ещё не вышло, и город тонул в серой предрассветной хмари. Улицы были пусты, только редкие патрули лениво шагали вдоль стен.

В гаражном секторе «Ц» жизнь уже кипела. Дизельный выхлоп здесь заменял кофе.

«Тигр» стоял посреди бокса, готовый к выходу. Машина внушала уважение — бронированная капсула на колесах, способная проломить кирпичную стену. На крыше, в поворотной турели, чернел ствол «Корда». Серьезный аргумент в любом споре.

Бурый курил у ворот, о чем-то переговариваясь с Глорией. Штопор, гремя инструментами, проверял крепление запаски на корме.

Увидев нас, Бурый выбросил окурок и глянул на часы.

— 04:55. Точность — вежливость снайперов и выживших. Хвалю.

Я молча кивнул в знак приветствия. Говорить не хотелось, да и нечем. Вместо «доброго утра» я издал тихое, приветственное урчание, больше похожее на работу двигателя на холостых.

Глория, женщина со шрамом, криво усмехнулась, поправляя лямку своей снайперской винтовки.

— Звучишь как мой кот, когда жрать просит. Только тот весит пять кило, а ты чуть побольше. Жутковато.

Катя выступила вперед, сразу занимая позицию моего голоса.

— Мы готовы. Снаряжение своё, сухпай на сутки. Какие вводные?

Бурый подошел к капоту «Тигра», хлопнул ладонью по броне.

— Вводные простые. Едем на «Склады». Это двадцать кэмэ на северо-запад. Бывший логистический центр какой-то торговой сети. Кластер свежий, но уже начал заваниваться.

Он развернул карту, ткнув толстым пальцем в точку, обведенную красным маркером.

— Нам нужен ангар номер четыре. По информации от разведки, там был склад спецодежды и инструмента. Генераторы, бензопилы, сварочные аппараты. Всё, что нужно стабу.

— А твари? — спросила Катя.

— Твари будут, — вмешался Штопор, спрыгивая с бампера. — Склады — это лабиринт. Там эхо гуляет, хрен поймешь, откуда рычат. Плюс вокруг болота, оттуда любят лезть всякие земноводные уродцы.

Бурый зыркнул на него, призывая к тишине.

— План такой. Подъезжаем к периметру, глушим мотор. Дальше идем ножками. Шум там не нужен. Я иду первым, Штопор замыкает. Вы, двое, — он ткнул в нас пальцем, — в середине. Девчонка работает радаром. Если чуешь кого — даешь знак. Голосом не орать, договорились?

Катя кивнула.

— Молчун, — Бурый посмотрел мне в глаза тяжелым взглядом. — Твоя задача — прикрытие Кати и контроль периметра. Если вылезет что-то крупнее бегуна — работаешь своим даром. Сбиваешь темп, путаешь, тормозишь. Убивать будем мы. Не геройствуй. Понял?

Я показал большой палец. Понял. Я не герой, я наемник за пять процентов.

— По машинам! — скомандовал Бурый.

Внутри «Тигра» было тесно, пахло оружейным маслом и старой кожей. Я занял место у левого борта, напротив Глории. Катя села рядом со мной.

Двигатель взревел, машину качнуло. Мы выкатились из гаража, проехали КПП, где сонный охранник даже не стал смотреть наши пропуска, просто махнул рукой — машину Бурого тут знали.

Когда за нами закрылись внешние ворота стаба, отсекая безопасный мир от остального Улья, я почувствовал привычный холодок в животе.

Мы снова снаружи. Снова в игре.

Дорога была разбитой, но «Тигр» глотал ямы с равнодушием танка. За бронированными стеклами мелькал лес — серый, угрюмый, бесконечный.

Я смотрел в бойницу, держа палец на спусковой скобе автомата. Мой дар, разогнанный утренним коктейлем с горохом, лениво сканировал пространство, но пока «эфир» был чист. Только фоновый шум самого леса.

— Долго ехать? — спросила Катя, стараясь перекричать гул мотора.

— Минут тридцать, если без сюрпризов, — отозвался Штопор с водительского места. — Дорога тут одна, но местами завалы. Придется объезжать.

Мы съехали с асфальта на грунтовку. Машину начало трясти сильнее. Лес подступил вплотную к дороге, ветки хлестали по броне.

Катя напряглась. Я видел, как она закрыла глаза, «включая» свой радар.

— Чисто, — прошептала она через минуту. — Пока чисто.

«Тигр» остановился в лесополосе, не доезжая метров триста до бетонного забора промзоны. Двигатель заглох, и на лес обрушилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием остывающего металла.

— Приехали, — негромко сказал Бурый, открывая дверь. — Дальше ножками.

Мы выгрузились. Воздух здесь был другим. Если в лесу пахло сыростью и хвоей, то здесь, у границы кластера, отчетливо несло гнилью, машинным маслом и тем самым кислым душком, который ни с чем не спутаешь. Запах Улья.

— Порядок движения прежний, — скомандовал Бурый, проверяя затвор своего автомата — серьезного, тюнингованного «АЕК». — Я головной. Штопор замыкающий. Молодые — в коробочке. Глория, держишь сектор справа. Идем тихо. Стрелять только в крайнем случае. Если я говорю «земля» — падаете мордой в грязь и не отсвечиваете.

Я поправил лямки рюкзака, проверил, легко ли выходит топор из петли на поясе. Катя встала рядом, её лицо было сосредоточенным, глаза полуприкрыты. Она «щупала» пространство.

— Ну? — спросил её Бурый.

— Периметр чист, — тихо ответила она. — За забором… много мелких огоньков. Бегуны. Они спокойны, бродят или спят. Но в глубине, ближе к центру… там что-то мутное. Я не могу разобрать. Словно туман.

— Туман — это хреново, — сплюнул Штопор. — Может быть экранировка, а может, там тварь с ментальным фоном сидит.

— Разберемся, — отрезал Бурый. — Двинули.

Мы пересекли остаток лесополосы и вышли к бетонному забору. В одной из секций зияла дыра — кто-то, возможно, сами работники склада в момент начала катастрофы, проломили плиту грузовиком.

Мы нырнули в пролом.

Территория складов выглядела как декорация к фильму про зомби-апокалипсис, только без режиссера, который крикнет «Снято!». Огромные ангары из профнастила, выкрашенные в грязно-синий цвет, стояли рядами, образуя длинные, простреливаемые улицы. Между ними громоздились горы деревянных поддонов, ржавые контейнеры и брошенные погрузчики.

Асфальт был усеян мусором и сухими листьями.

Бурый поднял кулак. Стоп.

Он жестом указал на перекресток между первым и вторым рядом ангаров.

Там, метрах в пятидесяти от нас, бродили трое. Типичные бегуны — в грязных спецовках грузчиков, сутулые, с дергаными движениями. Они кружили вокруг перевернутой бочки, иногда толкая друг друга и глухо ворча.

Обходить их было долго — пришлось бы делать крюк через административное здание, где наверняка своих сюрпризов хватает.

Бурый повернулся ко мне. В его глазах читался немой вопрос: «Твой выход, кукловод. Покажи, за что мы тебе платим».

Я кивнул.

Пятьдесят метров. Дистанция комфортная. Особенно теперь, когда во мне бурлит энергия черного жемчуга и регулярные дозы гороха.

Я вышел чуть вперед, чтобы видеть их четче. Сосредоточился.

Раньше мне нужно было время. Нужно было настроиться, найти «волну», пробить блок. Сейчас это произошло почти мгновенно. Я просто «коснулся» сознания крайнего бегуна — примитивного, серого сгустка голода и агрессии.

Это было легко. Словно взять щенка за шкирку.

Я не стал ломать его волю грубо, как делал это с Пятницей. Я просто перехватил управление моторикой.

— Стоять, — мысленно приказал я.

Бегун замер, занеся ногу для шага. Его товарищи, не заметив перемены, продолжили свою бессмысленную возню.

Я потянулся ко второму. Щелк. Захват.

— Смотри на первого.

Второй бегун повернулся и уставился на застывшего соратника.

Третий, самый активный, что-то почуял. Он поднял голову, втягивая воздух ноздрями, и начал поворачиваться в нашу сторону.

— Нет, — я ударил его ментальным хлыстом. — Спи.

Это было сложнее. Подавить активный интерес — это работа против инстинкта. Голова слегка загудела, но боли не было. Бегун мотнул головой, словно отгоняя муху, и… сел на асфальт. Агрессия ушла, сменившись тупой апатией.

Я повернулся к Бурому и сделал приглашающий жест рукой: «Путь свободен. Но ненадолго».

В глазах командира промелькнуло уважение, смешанное с опаской.

— Работаем, — шепнул он. — Глория, Штопор — ножи. Быстро.

Они скользнули вперед тенями. Профессионалы. Ни одного лишнего звука.

Штопор подошел к сидящему бегуну сзади, зажал ему рот рукой в тактической перчатке и вогнал длинный нож под основание черепа. Тварь дернулась и обмякла.

Глория разобралась со вторым так же эффективно.

Первый, которого я держал в статуе, даже не шелохнулся, когда к нему подошел Бурый и с хрустом свернул шею.

— Чисто, — шепнул Бурый в гарнитуру. — Кукловод в форме. Двигаем к четвертому.

Мы прошли мимо трупов. Я на ходу, привычным движением мародера, хотел было наклониться и проверить споровые мешки — рефлекс, выработанный голодом, — но Бурый шикнул на меня.

— Потом! На обратном пути. Некогда ковыряться.

Мы углубились в лабиринт промзоны. Ангар номер четыре маячил впереди — огромная коробка с цифрой «4», нарисованной белой краской на ржавых воротах.

Ворота были приоткрыты — щель шириной в метр, черная и манящая.

Катя вдруг остановилась, схватив меня за руку. Её пальцы были ледяными.

— Там, — она указала на ангар. — Внутри.

— Что? — Бурый тут же вскинул автомат.

— Не бегуны, — голос Кати дрожал. — Кто-то один. Большой. Он не двигается. Он… пульсирует. То есть, то нет. Словно лампочка мигает.

— Спит? — предположил Штопор.

— Не знаю. Но от него фонит страхом. Не его страхом. А тем страхом, который он вызывает у других.

— Рубер? — спросил я жестами, изобразив бронированные пластины на руках.

— Возможно, — кивнул Бурый. — Или кусач-переросток, готовящийся к мутации. В любом случае, нам туда надо. Это наша цель.

Он посмотрел на меня.

— Сможешь его взять? Если это рубер, ментальный блок у него крепче бетона.

Я пожал плечами. «Попробую».

Я не был уверен. Рубер — это серьезно. Это бронированная машина смерти. Но у меня был туз в рукаве. Мой дар вырос. И я хотел проверить, насколько.

Мы подошли к воротам. Изнутри тянуло сыростью и запахом плесени.

Бурый включил тактический фонарь на стволе и первым скользнул в щель. Мы за ним.

Внутри ангар был огромен. Высокие потолки терялись в темноте. Лучи фонарей выхватывали ряды стеллажей, уходящие вдаль. Некоторые были опрокинуты, товары валялись на полу вперемешку с мусором.

Здесь было тихо. Слишком тихо для места, где живет монстр.

Мы прошли метров двадцать, когда я услышал это.

Цок… цок… цок…

Звук костяных пяток по бетону. Ритмичный, неторопливый.

Это был не рубер.

Штопор побелел.

— Топтун, — одними губами произнес он. — Мать твою, это топтун.

Топтун. Быстрее бегуна, сильнее лотерейщика, бронированный, как носорог, и злой, как тысяча чертей. И он прыгает. О, как он прыгает.

Звук доносился откуда-то сверху.

Я поднял голову и посветил своим фонарем.

На балке перекрытия, метрах в десяти над полом, сидела тварь. Она висела вниз головой, зацепившись когтями задних лап за металл, как гигантская летучая мышь-мутант.

Костяные пластины на спине тускло блеснули в луче света.

Тварь открыла глаза — два красных уголька — и оскалилась, обнажая двойной ряд игл.

— Контакт! — заорал Бурый.

Топтун оттолкнулся от балки и полетел вниз. Прямо на нас.

Время для меня сжалось в тугую пружину. Я видел, как тело Топтуна, покрытое костяными наростами, летит вниз, видел оскаленную пасть и мутные от безумия глаза. Он метил в Бурого. Тот успел среагировать — начал уходить перекатом вправо, но тварь была быстрее.

Я ударил.

Это было не похоже на контроль бегуна. Сознание Топтуна было не серым туманом, а раскаленным шаром колючей проволоки. Оно вращалось, вибрировало, излучая дикую жажду убийства. Попытаться остановить его — всё равно что тормозить поезд ладонями.

Поэтому я не стал тормозить. Я толкнул.

«Мимо!»

Я вложил в этот импульс всю злость, весь страх и ту темную энергию, что давали мне черные жемчужины. Я ударил его по мозжечку, сбивая координацию.

В воздухе тварь судорожно дернулась. Её левая лапа подвернулась, тело накренилось.

Вместо того чтобы приземлиться на Бурого и разорвать его, Топтун с грохотом рухнул на соседний стеллаж. Металл заскрипел, посыпались коробки, поднялась туча пыли.

— Огонь! — заорал Бурый, уже стоя на колене.

Ангар наполнился грохотом. «АЕК» Бурого и автомат Штопора ударили одновременно. Глория, отступившая к стене, ловила момент в прицел.

Топтун взревел, выбираясь из завала. Пули высекали искры из его горбатой спины, рикошетили от костяного воротника. Ему было больно, но не смертельно. Броня держала калибр 5.45.

Тварь развернулась с неестественной скоростью. Один прыжок — и она оказалась рядом со Штопором. Когтистая лапа мелькнула в воздухе.

Парень успел подставить автомат. Удар был страшным. Ствол согнуло, Штопора отбросило на бетон, как тряпичную куклу. Он покатился, сбивая дыхание.

Топтун занес лапу для добивающего удара.

«Нет!»

Я почувствовал, как в носу лопнул сосуд. Теплая струйка потекла по губе. Я вцепился в сознание монстра мертвой хваткой.

«Замри, сука!»

Я давил его волю своей. Это была борьба на выживание. Я чувствовал его ярость, его желание жрать, его боль. Он сопротивлялся, пытаясь сбросить невидимые путы. В моей голове словно молотом били по наковальне.

Тварь застыла. Её лапа зависла в полуметре от головы Штопора. Мышцы монстра дрожали от напряжения, он рычал, брызгая слюной, но не мог опустить руку.

— Глория, бей! — прохрипел Бурый, меняя магазин.

Хлопнул винтовочный выстрел. Сухой, резкий.

Пуля вошла Топтуну точно в глазницу — единственное уязвимое место на морде. Голову твари мотнуло назад.

Контроль сорвался. Меня отбросило ментальной отдачей, в глазах потемнело. Я пошатнулся, опираясь на стеллаж.

Но дело было сделано. Топтун, потеряв ориентацию и полчерепа, начал заваливаться на бок, беспорядочно суча лапами.

Бурый подскочил к нему вплотную и выпустил остаток магазина в упор, в мягкую подмышку, где не было брони. Тварь дернулась последний раз и затихла.

Наступила тишина. Звенящая, тяжелая.

— Штопор? — окликнул Бурый.

— Живой, — прохрипел парень, поднимаясь и держась за ребра. — Автомату хана. Броник спас, но ребра, кажись, треснули.

— Жить будешь.

Бурый повернулся ко мне. Он посмотрел на кровь, размазанную по моему лицу, потом на дохлого монстра.

— Ты его удержал, — констатировал он. Это был не вопрос. — Ты реально удержал Топтуна.

Я вытер нос рукавом и молча кивнул. Затем жестом показал на затылок твари.

— Тебе причитается, — махнул рукой командир. — Потроши. Заслужил. Глория, Катя — на стреме. Штопор, ищи генераторы. Быстро! На шум сейчас сбегутся все окрестные бомжи.

Я подошел к туше. Вонь стояла нестерпимая. Достал нож. Костяной «балкон» на затылке был крепким, пришлось повозиться, подрезая мышцы снизу.

Споровый мешок был тяжелым, налитым. Я вскрыл его привычным движением.

Внутри, в серой паутине, я нащупал добычу. Штук пятнадцать споранов. И… что-то твердое, угловатое.

Горох. Восем штук. Крупные, желтоватые.

Неплохо. Для одного монстра — очень даже неплохо. Я показал находку Бурому. Тот одобрительно хмыкнул.

— В общую кучу. Делить будем на базе.

Следующие двадцать минут прошли в лихорадочном темпе. Мы нашли то, за чем пришли — в дальнем углу ангара стояли ящики с новенькими бензогенераторами и сварочными аппаратами.

Таскать тяжести пришлось всем, даже Кате. Я взвалил на плечо генератор, кряхтя от натуги. Адреналин отпускал, и тело начинало ныть.

Мы сделали три ходки до пролома в заборе, где нас уже ждал подогнанный Штопором «Тигр». Загрузились под завязку.

— Уходим! — скомандовал Бурый, когда последний ящик влез в багажник.

Обратная дорога прошла без приключений, если не считать пары бегунов, которые попытались погнаться за машиной, но быстро отстали.

В стаб мы въехали уже затемно.

Разгрузка, сдача хабара, дележка. Клерк в администрации долго пересчитывал добычу, сверялся со списками.

— Итого, — подвел итог Бурый, когда мы вышли на крыльцо конторы. — Ваша доля — пять процентов от стоимости груза плюс боевые за Топтуна.

Он протянул мне небольшой, увесистый мешочек.

— Здесь спораны. Пятьдесят штук. И одна горошина — бонус за то, что спас Штопора. Если бы не ты, мы бы его там по частям собирали.

Я принял мешочек. Это было больше, чем мы потратили на сборы. Гораздо больше.

— Вы нормальные ребята, — сказал Бурый, закуривая. — Если надумаете еще поработать — ищите меня в гараже. Но предупреждаю: дальше будет жестче.

Я кивнул, пожал его широкую ладонь. Затем повернулся к Кате. Она улыбалась, уставшая, чумазая, но счастливая.

Мы шли к нашей гостинице по ночным улицам Нового Света. В кармане приятно оттягивала карман добыча.

Я обнял Катю за плечи и, глядя на звезды — чужие, яркие звезды Стикса, — издал тихое, довольное урчание.

— Уррр…