S-T-I-K-S Молчание

Глава 23. Пекло

Дорога умирала под колесами. Бетонка, которая еще десять километров назад казалась надежной артерией, ведущей к спасению, превратилась в истерзанное шрамами месиво.

Мы въезжали в зону влияния Пекла. И Пекло не радовалось гостям.

Лес вокруг изменился окончательно. Сосны исчезли, уступив место каким-то уродливым, скрюченным деревьям с черной, словно обугленной корой. Их ветви сплетались над дорогой в плотный купол, закрывая небо, отчего даже в полдень здесь царили вечные сумерки.

Листва была не зеленой и даже не желтой. Она была бурой, с фиолетовыми прожилками, и пахла не свежестью, а разложением и сладковатым химическим смрадом.

— Дальность видимости падает, — голос Глории в гарнитуре звучал напряженно. Я слышал, как лязгает металл — она дергала рукоятки турели, пытаясь поймать в прицел тени, мелькающие в чаще. — Тут туман какой-то низовой. Или испарения.

Я включил дворники. Стекло покрывалось липкой маслянистой пленкой, летящей с деревьев.

— Урр — я коротко рыкнул, не отрывая взгляда от стоп-сигналов идущего впереди наливника.

Она сидела рядом, сжавшись в комок. Её лицо было серым, на лбу выступила испарина. Дар сенса здесь, на границе ада, работал против неё.

— Шум… — прошептала она, не открывая глаз. — В голове стоит гул. Тысячи голосов. Они кричат, воют, жрут друг друга.

Я знал, почему. Пекло. Место, куда Улей сбрасывает самые жирные куски — мегаполисы из других миров.

Миллионы людей падают сюда, чтобы стать кормом. Миллиарды тонн биомассы.

Здесь эволюция тварей идет не по спирали, а взрывом.

— Близко никого, — выдохнула она. — Мелочь боится подходить к дороге. Они чувствуют вибрацию танков. Но дальше там сплошное красное пятно. Оно движется.

— Это экосистема. Они там живут. Жрут и размножаются.

Караван полз со скоростью похоронной процессии. Танки в голове колонны ревели натужно, раздвигая бамперами завалы из поваленных деревьев.

Варяг нервничал. Я слышал его команды в эфире — резкие, злые.

— Пятый, не отставать! Коробочки, башни на три и девять часов! Наблюдателям — смотреть в оба.

Мы подъезжали к мосту.

Тот самый единственный мост через реку Смородину — так её называли местные, хотя на карте она значилась как «Приток № 4».

Широкая, черная лента воды, лениво текущая в глубоком каньоне. Мост был старым, бетонным, с высокими фермами.

— Внимание, входим в горлышко, — раздался голос начальника охраны. — Танки, проверить покрытие. Если заминировано — нам конец.

Я сбавил ход, увеличивая дистанцию. Инстинкт — тот самый зверь внутри меня, который вырос на споранах и жемчуге, — вдруг вздыбил шерсть на загривке.

Мне стало страшно. Не так, как в бою с Рубером.

Это был другой страх. Холодный, липкий, парализующий. Страх кролика, который понимает, что удав уже смотрит на него, но кролик еще не видит удава.

— Стоять… — просипела Катя.

Она резко выпрямилась, распахнув глаза. Зрачки у неё были расширены до предела, радужки почти не видно.

— Катя? — Лошадь высунулся из кунга. — Чего там?

— Тормози!!! — заорала она так, что я чуть не оглох. — Молчун, тормози! Назад! Всем назад!

Я ударил по тормозам рефлекторно. «Шишига» клюнула носом, юзом проехав пару метров.

— «Голове»! — закричала Катя в гарнитуру, забыв про субординацию. — Варяг! Стой! Там пустота!

— Какая пустота? — рявкнул Варяг. — Мост чист!

— Там не мост! Там… оно!

Танки уже въехали на бетонный пролет. Тяжелые машины шли уверенно, их стволы сканировали противоположный берег. И тут реальность сломалась. Я смотрел на мост и не верил своим глазам. Воздух над рекой, метрах в пятидесяти от танков, вдруг пошел рябью, как над раскаленным асфальтом. А потом рябь лопнула. Из ниоткуда, из пустого пространства, соткалось нечто. Это не было похоже ни на одну тварь из бестиария. Это не было похоже ни на что земное. Огромная, метров тридцать в длину, туша. Она напоминала гигантскую многоножку, скрещенную с кальмаром и бронепоездом.

Её тело было покрыто хитиновыми плитами цвета антрацита, между которыми пульсировало мертвенно-бледное свечение. Десятки лап, заканчивающихся серповидными лезвиями, вцепились в фермы моста. Головы у твари не было. Вместо неё — разверстая пасть-воронка, окруженная венчиком щупалец.

Скреббер. Легенда. Миф. Смерть. Он не прятался под мостом. Он висел на нем, используя мимикрию или какой-то ментальный отвод глаз, пока добыча не подошла на расстояние удара.

— Контакт!!! — заорал эфир десятком голосов.

Танкисты среагировали первыми. Башни начали поворачиваться, но было поздно. Скреббер ударил. Он не кусал. Он просто хлестнул передней парой конечностей-серпов. Удар был такой силы, что головной танк Т-72, весящий сорок с лишним тонн, подбросило в воздух, как консервную банку. Броня, способная держать попадание снаряда, лопнула с противным скрежетом. Танк перевернулся в воздухе и с грохотом рухнул в черную воду реки, подняв фонтан брызг.

— Огонь! Всем огонь! — орал Варяг.

Второй танк выстрелил в упор. Снаряд ударил в бок чудовища.

Вспышка разрыва ослепила меня на секунду.

Когда зрение вернулось, я увидел, что Скребберу… плевать. На месте попадания кумулятивного снаряда осталось лишь закопченное пятно на хитине. Его броня держала танковый калибр! Я врубил заднюю передачу, выкручивая руль. Но валить было некуда. Колонна встала. Задние машины, не видя того, что происходит на мосту, подперли передние. Началась давка. Скреббер издал звук. Это был не рев. Это был ультразвуковой визг, от которого лопались стекла и текла кровь из ушей.

Катя закричала, зажимая уши руками, и сползла на пол кабины.

— Он менталит! — прохрипела она сквозь боль. — Он глушит нас!

Я почувствовал удар по мозгам. Словно раскаленная игла вошла в висок. Мой Дар, моя гордость, мой контроль — всё это сжалось в комок и заскулило. Я не мог его контролировать. Я был для него как муравей, пытающийся загипнотизировать слона. Скреббер шагнул вперед, на мост. Бетонные плиты захрустели под его весом. Второй танк дал задний ход, поливая тварь из пулемета, но монстр был быстрее.

Щупальце, выстрелившее из пасти, обвило башню танка. Рывок — и сорокатонную машину потащило вперед, прямо в разверстую воронку пасти.

— Бросайте технику! — кричал кто-то в эфире. — В рассыпную!

Это была бойня. Скреббер не просто убивал. Он уничтожал.

Он двигался вдоль колонны, сминая БТРы, опрокидывая грузовики. Люди, выпрыгивающие из машин, падали замертво от ментального удара или превращались в кровавое облако от ударов его лап.

— Глория, стреляй! — заорал Лошадь из кунга. — Чего ты ждешь?!

— Не берет! — ответила она. В её голосе впервые я слышал панику. — Я попала ему в глаз… или что там у него! Рикошет!

Я смотрел в зеркало заднего вида. Сзади нас подпер наливник. Спереди горел БТР. Мы были в ловушке. В стальной коробке, которая через минуту станет нашей могилой. Скреббер был уже в ста метрах. Он методично разламывал фуру с припасами, выискивая внутри живое мясо. Я схватил Катю за руку и потянул в сторону полуразрушенной многоэтажки, которая стояла отдельно у реки. Каким чудом её сюда занесло было непонятно, но сейчас не время задавать вопросы. Мы вывалились из «Шишиги» в грязь обочины. Воздух был наполнен гарью, воем сирен и тем самым визгом, от которого хотелось вырвать собственный мозг. Мы побежали. Я бежал сзади, прикрывая отход. В руках у меня был «калаш», но я понимал, что это зубочистка. Обернувшись на бегу, я увидел, как Скреббер добрался до нашей «Шишиги». Он даже не стал её бить. Он просто наступил на неё одной из своих лап. Наша крепость. Наша мечта. Танк, который мы строили месяц, вкладывая душу и совесть.

«Шишига» сплющилась, как пустая пачка сигарет. Бронелисты лопнули, крыша сложилась внутрь. Турель с «Утесом» отлетела в сторону, искореженная до неузнаваемости.

— Уррр… — зло прохрипел я.

Я почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Мы лишились всего. Снова. Но горевать было некогда. Мы бежали к многоэтажке, скользя по грязи, перепрыгивая через поваленные деревья и трупы тех, кто не успел. Сзади грохнуло так, что земля подпрыгнула, ударив меня в подошвы. Взрывная волна швырнула нас вперед, впечатав в сырую стену здания.

Я обернулся, вытирая грязь с лица. Наливник. Тот самый, что подпирал нас сзади. Скреббер задел его, или кто-то из охраны в панике выстрелил не туда — плевать. Результат был один: огненный шар диаметром в полсотни метров взвился в небо, пожирая кислород и всё живое вокруг.

— Глория! Лошадь! — закричала Катя, пытаясь рвануться назад.

Я сгреб её за шкирку и рывком затащил в темный провал подъезда. Огненная стена отрезала нас от дороги. Если они успели отскочить в лес — они живы. Если нет значит не повезло. В подъезде пахло сыростью и старым бетоном. Лестничные пролеты были завалены мусором, но целы. Мы рванули наверх. Третий этаж, четвертый, пятый. Нам нужна была высота. И стены. Хоть какая-то иллюзия защиты от твари, которая внизу перемалывала сталь как картон. Мы ворвались в какую-то квартиру на шестом этаже. Окна выходили прямо на мост. Стекол не было, только пустые рамы, в которые врывался горячий ветер и запах горящей солярки. Мы упали на пол под подоконником, осторожно выглядывая наружу. То, что происходило внизу, не было боем. Это была кормежка. Скреббер не обратил внимания на наш побег. Зачем ему две мелкие букашки, когда перед ним накрыт шведский стол из бронетехники и людей?

Он стоял посреди горящей колонны, возвышаясь над дымом как демон из древних легенд. Его хитиновые лапы методично вскрывали бронированные кунги фур, вытряхивая содержимое. Я видел, как он добрался до командирского «Камаза» Варяга.

Машина, которая казалась неприступной крепостью, смялась под ударом антрацитовой конечности. Скреббер подцепил крышу кунга, словно консервную жестянку, и отшвырнул её в реку. Внутри что-то вспыхнуло — видимо, охрана пыталась отстреливаться до последнего. Монстр склонил свою безглазую морду к развороченному салону. Щупальца, окружающие пасть-воронку, метнулись внутрь. Раздался хруст, от которого у меня свело скулы.

Варяг, его планы, его власть, его караван — всё это исчезло в ненасытной глотке за секунду.

— Господи… — Катя закрыла глаза, её трясло. — Они все мертвы. Все.

Я смотрел на это с холодным, отстраненным ужасом. Мой Дар молчал. Скреббер фонил такой мощью, что пытаться воздействовать на него было всё равно что кричать на ураган. Он был совершенным хищником. Вершиной эволюции Улья. Тварь двигалась дальше, к хвосту колонны. Она перешагнула через сплющенный блин, который еще минуту назад был нашей «Шишигой». Моя мечта. Мой дом. Моя броня. Всё превратилось в металлолом. Пятьсот споранов, вложенные в ремонт. Бессонные ночи. Надежды. Скреббер даже не заметил, что раздавил нашу жизнь. Он был занят — вылавливал из горящего БТРа обгоревших, кричащих людей.

— Уходим вглубь, — толкнула Катя меня в плечо. — Пока он занят.

Мы отползли от окна. В квартире было тихо. Обычная "двушка", застывшая во времени. На стене висел выцветший календарь какого-то лохматого года, на полу валялись детские игрушки. Мы забились в ванную комнату — единственное место без окон, где можно было перевести дух и не бояться, что нас заметят с улицы. Я сел на край чугунной ванны, положив автомат на колени. Катя сползла по кафельной стене на пол. Тишина в квартире давила на уши сильнее, чем грохот бойни снаружи. Мы остались одни. Без машины. Без команды. Без связи. Посреди Пекла.

Я проверил разгрузку. Четыре магазина к «калашу». Нож. Топор. Фляга с живчиком — наполовину пустая. В кармане рюкзака звякнула банка тушенки. У Кати примерно то же самое. Мы — бомжи. Вооруженные, злые, но бомжи. Шансы выбраться отсюда пешком, через леса, кишащие тварями, стремились к нулю. Катя подняла на меня глаза. В них не было слез. В них была пустота, которая медленно заполнялась чем-то темным и решительным.

— Мы не дойдем назад, — тихо сказала она. — До стаба очень далеко. Лес забит теми, кто сбежал от Скреббера. Нас сожрут в первую же ночь.

Я кивнул. «Уррр…».

Идти назад — смерть. Идти вперед, к Цитадели — тоже смерть, но с призрачным шансом. Но был третий вариант. Безумный. Самоубийственный. Но единственный, который давал смысл всему этому дерьму. Что дает белый жемчуг? Легенды гласили, что белая жемчужина — это джекпот. Это сила без побочек. Это возможность перекроить себя заново. Исцеление. Могущество. И белый жемчуг бывает только в Скребберах. В той твари, что сейчас доедала наш караван внизу. Я посмотрел на Катю. Она смотрела на черный шарик в моей руке.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросила она.

Я сжал кулак. Мы потеряли «Шишигу». Мы потеряли всё. Нам нечего терять, кроме своих жизней, которые в Стиксе стоят дешевле патрона. Если мы сбежим сейчас — мы сдохнем в канаве. Если мы пойдем за ним… Я достал нож и нацарапал острием на эмали ванны схематичный рисунок: круг с точкой внутри. Белая жемчужина.

Катя глубоко вздохнула.

— Он огромный, Молчун. Автоматы его не берут. Танки его не берут.

Я постучал себя по виску. Сила не в калибре. Сила здесь.

— Мы пойдем за ним, — сказала Катя. Это был не вопрос. Это было утверждение. — Мы найдем, где он спит. И мы вырежем из него этот чертов приз.

Я усмехнулся — жуткой, серой ухмылкой немого монстра.

— Уррр! — «Да!».

Это был план самоубийц. Но в мире мертвых только самоубийцы имеют шанс стать богами. Я проверил затвор. Дослал патрон в патронник. Скреббер внизу затих. Шум пиршества стихал. Он собирался уходить.

И мы пойдем за ним. В самое сердце Пекла.