S-T-I-K-S Молчание

Глава 19. Шаг назад

Наша «крепость» чихнула, дернулась в конвульсиях и заглохла, не доехав до бокса метров пять.

Я сидел за огромным, тонким рулем ГАЗ-66, вцепившись в него так, что побелели костяшки. В кабине пахло старым дерматином, бензином и разочарованием. Эйфория от покупки выветрилась ровно в тот момент, когда мы выехали за ворота авторынка и поняли, что этот зверь не просто спит — он в коме.

— Приехали, — констатировала Катя, сползая с пассажирского сиденья. — Толкать будем?

Я вылез наружу. Новый Свет жил своей жизнью: где-то гремела музыка, патрули лениво месили грязь ботинками, а мы стояли посреди проезда в секторе «Ц» перед кучей зеленого металлолома, за которую только что отдали больше половины своего состояния.

Триста споранов. У нас было пятьсот. Триста ушло барыге Зубу. Осталось двести. Я обошел машину, пнул спущенное колесо. Резина дубовая, вся в трещинах. Менять. Все четыре, плюс запаска.

Заглянул в кузов. Там было пусто и гулял сквозняк через дыры в тенте. Каркас варить заново. Обшивать металлом — минимум «тройкой», а лучше «пятеркой», чтобы держала когти тварей или случайную пулю.

Двигатель троит, карбюратор льет, тормоза берут с третьего качка.

— Уррр… — тоскливо протянул я, поглаживая теплый капот.

Машина была живой, я это чувствовал. У неё был потенциал. Но этот потенциал требовал вливаний.

Катя подошла ко мне, достала наш кошель и демонстративно встряхнула его. Звук получился жалким.

— Двести споранов, Молчун. Этого хватит, чтобы поменять масло, фильтры и, может быть, купить одно колесо. На броню не хватит. На сварку не хватит. Даже на полный бак не хватит, эта дура жрет как не в себя.

Я знал. Я всё это знал. Мой внутренний калькулятор, который я так любил включать по ночам, сейчас показывал жирный красный минус.

Чтобы довести «Шишигу» до ума, превратить её в рейдовый танк, нужно еще минимум пятьсот. А лучше семьсот, чтобы не выезжать в первый же рейд с голой жопой и одним магазином на двоих.

— Мы поторопились, — тихо сказала Катя. — Мы купили мечту, но забыли купить батарейки.

Я прислонился спиной к ржавому борту. Ситуация была патовая. У нас есть машина, которая не может ехать в рейд. И у нас нет денег, чтобы заставить её ехать.

Вариантов было немного. Продать машину обратно? Зуб возьмет её за полцены и будет ржать нам в лицо. Идти в пеший рейд? Самоубийство. Без транспорта много не унесешь, а риск нарваться на стаю в лесу — огромный. Оставалось одно. То, от чего мы так гордо отказались пару дней назад.

Я посмотрел в сторону большого ангара, где обычно парковался «Тигр» Бурого. Там горел свет, слышался смех и звон инструментов.

Катя перехватила мой взгляд.

— Нет… — протянула она. — Ты серьезно? Мы же с пафосом ушли. «Свободное плавание», «своя игра»…

Я развел руками. "Жрать захочешь — не так раскорячишься".

Я взял прутик и начертил на пыльном борту грузовика: «500». Потом указал пальцем на ангар Бурого.

— Придется проглотить гордость, — вздохнула она. — Думаешь, возьмет обратно?

Я кивнул. Хороший сенс и контролер на дороге не валяются. Бурый прагматик. Он может поржать, может подколоть, но от выгоды не откажется.

Мы закрыли кабину (замок работал через раз, но кому нужна эта недвижимость?), подперли колеса кирпичами и пошли на поклон.

В боксе Бурого пахло жареным мясом. Штопор и Глория сидели на ящиках вокруг мангала, сооруженного из старого колесного диска, и жарили шашлык. Бурый копался в двигателе своего «Тигра», по локоть в масле.

Увидев нас, Штопор замер с шампуром в руке.

— Опа! — расплылся он в улыбке. — Блудные дети вернулись! А я говорил, что через неделю приползут. Глория, с тебя десятка!

Женщина со шрамом закатила глаза и достала из кармана серый шарик, бросив его ирокезу.

— Быстро вы, — хмыкнула она. — Что, свободная жизнь оказалась не такой сладкой?

Бурый вылез из-под капота, вытирая руки ветошью. Он посмотрел на нас тяжелым, внимательным взглядом. Без злорадства, но с пониманием.

— Ну, рассказывайте, бизнесмены. Купили?

— Купили, — твердо сказала Катя, хотя щеки у неё покраснели. — ГАЗ-66.

— «Шишига»? — Бурый одобрительно кивнул. — Выбор правильный. Проходимость бешеная. Но…

— Но она пустая, — закончила Катя. — И требует ремонта. Денег нет.

Бурый усмехнулся в бороду.

— Классика. Купили седло, а на лошадь не хватило. И что теперь? Хотите назад?

Я вышел вперед. Посмотрел ему в глаза.

— Уррр…

Я показал пять пальцев. Пять процентов. Старые условия.

— Пять процентов? — переспросил Бурый. — А не жирно будет? Вы же теперь с «прицепом». Вам на ремонт надо, вы будете дергаться, рисковать ради лишнего хабара.

Он помолчал, разглядывая меня. Я не отводил взгляда.

— Ладно, — махнул он рукой. — Черт с вами. Место в «Тигре» еще не остыло. Но условия такие: работаете на полную. Никаких «я устал», «у меня голова болит». Нам нужен полный трюм. И еще…

Он подошел ко мне вплотную.

— Я видел вашу покупку. Стоит в проезде, загораживает выезд пожарным. Загоните её ко мне в тупик, за «Тигром». Пусть там стоит, пока не на ходу. Аренда места — десять споранов в месяц. По-божески.

Это было больше, чем я ожидал. Это была помощь. Я протянул ему руку.

— По рукам, — сказал Бурый, сжимая мою ладонь своей мозолистой клешней. — Завтра выезд. Склады строительных материалов в секторе «Е-9». Нам нужен металл, электроды и кислород.

— Нам тоже, — вырвалось у Кати.

Вся группа захохотала. Даже я позволил себе короткое, хриплое урчание.

— Вам — в порядке очереди, — отрезал Бурый. — Сначала работа, потом личные проекты. Садитесь, жрать будете? Штопор мариновал, риск отравления минимальный.

В тот вечер мы сидели у мангала, ели жестковатый шашлык, видимо, из кабана, которого подстрелили на границе леса, и слушали байки Штопора. Я смотрел на огонь и думал.

Мы сделали шаг назад. Вернулись в найм. Снова чужие приказы, снова жалкие проценты. Но теперь у этого была цель.

Раньше мы работали, чтобы выжить. Теперь мы работали, чтобы построить свой корабль.

Каждый споран, каждый патрон, каждая найденная банка тушенки теперь имели вес. Пятьсот споранов. Это была цифра, которая горела в моем мозгу неоновой вывеской.

Нам нужно пятьсот споранов. И мы их достанем. Даже если для этого придется вывернуть наизнанку весь этот проклятый Улей.

— Завтра будет тяжело, — тихо сказала Глория, подсаживаясь ко мне. — Сектор «Е-9» — это край географии. Там заражённые ходят не стесняясь. Твой дар нам понадобится на все сто.

Я кивнул и сжал кулак. Мой дар готов. И я готов. Главное — не сдохнуть, пока «Шишига» стоит на кирпичах. Потому что умирать, когда у тебя есть мечта, — это как-то совсем глупо.

Дорога к сектору «Е-9» напоминала путешествие по кишкам огромного, больного зверя. Асфальт был вздыблен корнями деревьев, которые росли с неестественной скоростью, обочины завалены ржавым хламом, а воздух был настолько густым от влажности и испарений, что его хотелось жевать, а не вдыхать.

Мы ехали молча. Штопор вел «Тигр» агрессивно, но аккуратно, объезжая подозрительные кучи мусора — в Стиксе под кучей тряпья может лежать мина или спать лотерейщик. Глория сидела у турели, вращая рукоятки наводки, ствол крупнокалиберного пулемета описывал дуги, сканируя "зеленку".

Я сидел напротив Кати, проверяя магазины. Мой «калаш», вычищенный до блеска, лежал на коленях. В голове звенело от утренней дозы живчика с двойной порцией гороха. Я был на взводе. Глория не зря пугала нас этим сектором.

— Приближаемся, — голос Бурого в шлемофоне прозвучал сухо. — Катя, работай.

Катя закрыла глаза, прижавшись затылком к бронелисту. Её лицо напряглось, между бровей залегла складка.

— Фон тяжелый, — прошептала она, не открывая глаз. — Много «шума». Мелочь шуршит везде. Слева, метрах в трехстах, стая. Большая. Штук двадцать. Спят или жрут. Прямо по курсу… чисто, но мутно. Словно кто-то большой прошел недавно и оставил след страха.

— Крупняк? — коротко спросил Бурый.

— Возможно. След старый, часа два-три. Но он там был.

— Принято. Штопор, не газуй. Подкрадываемся.

Сектор «Е-9» оказался огромной базой стройматериалов. Ряды длинных навесов, штабеля кирпича, горы песка и щебня. И, самое главное, — крытый склад металлопроката. Наша цель.

Мы вкатились на территорию через снесенные ворота. «Тигр» замер в тени административного здания.

— Порядок выхода прежний, — скомандовал Бурый. — Глория на крышу, прикрываешь периметр. Штопор, Молчун грузчики. Катя глаза и уши. Я контролирую вход. Погнали. Время деньги, а в нашем случае жизнь.

Мы высыпали из машины. Воздух здесь пах ржавчиной и мокрым бетоном.

Глория кошкой взлетела по пожарной лестнице на крышу склада, занимая позицию. Мы со Штопором и Бурым двинулись внутрь ангара.

Внутри царил полумрак. Лучи тактических фонарей выхватывали стеллажи с арматурой, уголками, швеллерами.

— Вот оно, — хищно усмехнулся Штопор, освещая штабель стальных листов. — «Пятерка». То, что доктор прописал.

— Не облизывайся, — осадил его Бурый. — Грузим. Листы тяжелые, берем по одному. Молчун, помогай.

Работа закипела. Мы таскали тяжеленные, скользкие от масла листы металла, укладывая их на пол багажного отсека «Тигра». Мышцы ныли, пот заливал глаза. Каждый лист с грохотом падал на предыдущий, и этот лязг в тишине промзоны казался мне набатом, созывающим всех тварей округи на обед.

— Тише! — шипела Катя, нервно оглядываясь на ворота. — Вы гремите как стадо слонов в посудной лавке!

— Металл не пух, красавица, — огрызался Штопор, вытирая лоб рукавом. — Еще пять листов и валим. Нам еще кислородные баллоны нужны.

На третьем заходе Катя замерла.

— Стоп, — её голос дрогнул. — Движение. Быстрое. С севера.

— Сколько? — Бурый бросил лист и вскинул автомат.

— Восемь… десять… двенадцать. Бегуны. Быстрые. И один… один другой. Тяжелый. Не топтун.

— Твою мать, — сплюнул Штопор. — Доигрались в жестянщиков.

— К машине! — рявкнул Бурый. — Занять оборону! Глория, видишь их?

— Вижу движение в кустах, сектор двенадцать! — отозвалась рация. — Дистанция двести. Идут плотно.

Мы выскочили из ангара и заняли позиции за «Тигром». Штопор залег у переднего колеса, я присел у заднего, используя открытую дверь как щит. Катя спряталась в салоне.

Стая вылетела из-за куч щебня лавиной. Серые, быстрые тела, стелющиеся над землей. Бегуны. Голодные, злые, почуявшие свежее мясо.

— Огонь! — скомандовал Бурый.

С крыши ударила СВД Глории. Первый бегун споткнулся, кувыркнулся через голову и затих. Следом затрещали наши автоматы. Бегуны падали, но их место занимали другие. Они перли напролом, игнорируя потери. А потом появился он. Из-за штабеля кирпича, переваливаясь на непропорционально длинных руках, вылезла тварь. Кусач.

Он был похож на освежеванную гориллу-переростка. Лысый череп, мощная шея, переходящая в горб мышц. Кожа ороговевшая, серо-бурая, покрытая костяными наростами. Но самым страшным была пасть раздутая, усеянная кривыми зубами, способная перекусить человеческое бедро как спичку.

Он не бежал. Он прыгал, отталкиваясь огромными передними лапами, покрывая по пять метров за скачок.

— Молчун! Твой выход! — заорал Бурый, меняя магазин. — Держи урода!

Я отложил автомат. Сейчас пули его только разозлят. Шкура кусача держит пистолетный калибр, а автоматный — если не в упор.

Я встал во весь рост, выходя из-за укрытия. Мне нужен был визуальный контакт.

Кусач заметил меня. Он издал рев, похожий на скрежет металла по стеклу, и сменил траекторию, бросившись прямо на меня. Дистанция — пятьдесят метров. Сорок.

Я почувствовал, как внутри закипает энергия жемчуга. Мой Дар, раскормленный и натренированный, рванулся вперед невидимым щупальцем. Удар!

Я врезался в сознание твари. Это было похоже на попытку остановить локомотив голыми руками. В голове кусача царил хаос — дикий, первобытный голод, смешанный с яростью.

«Стоять» — ментальный приказ был не словом, а образом. Стена. Бетонная стена перед носом.

Кусач споткнулся. Его передние лапы подогнулись, он пропахал мордой асфальт, высекая искры.

Тварь взревела, пытаясь подняться, тряся башкой. Я чувствовал его сопротивление — вязкое, упругое. Он пытался вытолкнуть меня из своей головы.

У меня заломило виски, из носа потекла струйка крови.

— Не пущу! — я сжал зубы, усиливая давление. — Лежать, сука!

Кусач замер на четвереньках, рыча и пуская слюну. Его мышцы бугрились от напряжения, но сдвинуться с места он не мог. Я держал его.

— Глория! Работаем! — крикнул Бурый.

Выстрел снайперской винтовки прозвучал сухо и хлестко.

Пуля ударила кусача в плечо, вырвав кусок плоти. Тварь дернулась, мой контроль ослаб на долю секунды. Кусач рванулся вперед.

— Еще! В голову бей!

Я снова навалился на него всем весом своего сознания. Я заставил его поднять голову. Подставить уязвимое горло и морду.

Второй выстрел. Голову монстра дернуло назад, как от удара кувалдой. Пуля вошла в глаз и вышла через затылок, разбрызгивая черную жижу. Связь оборвалась. Меня качнуло, я схватился за борт «Тигра», чтобы не упасть.

Остатки стаи, лишившись вожака и попав под перекрестный огонь Штопора и Бурого, начали разбегаться.

— Добить подранков! Собрать добычу! — скомандовал Бурый. — Быстро! Штопор, грузи баллоны! Молчун, ты как?

Я вытер кровь с лица рукавом. Поднял большой палец. Жить буду. Но голова гудела знатно.

Глория быстрым движением вскрыла споровик кусача и довольно хмыкнув, высыпала добычу в отдельный карман.

— Катя, что на радаре? — спросил Бурый, заглядывая в салон.

Она сидела бледная, с закрытыми глазами.

— Плохо, — прошептала она. — Очень плохо. Тот след… след страха. Он возвращается.

— Кто?

— Элита.

Она открыла глаза и посмотрела на меня с ужасом.

— Он услышал стрельбу. Он идет сюда. И он огромный. Гораздо больше того, в городе. И он не один. С ним свита.

Лицо командира окаменело.

— Бросай баллоны! — рявкнул он. — Все в машину! Глория, слезай, живо!

— А металл? — вякнул Штопор, который уже тащил синий баллон с кислородом.

— Хрен с ним! С элитой мы не потанцуем! Валим!

Мы попрыгали в «Тигр» как ошпаренные. Штопор прыгнул за руль, двигатель взревел. Машина сорвалась с места, разбрасывая гравий.

Едва мы выехали за ворота склада, как сзади, со стороны леса, раздался рев.

Это был не звук. Это была ударная волна. Деревья на опушке затрещали и начали падать, словно их косила невидимая коса. Я прильнул к заднему бронестеклу.

Из леса выходила тень. Черная, шипастая гора высотой с двухэтажный дом. Она ломала сосны, как спички. Вокруг неё суетились фигуры поменьше, закованные в костяную броню.

Они были метрах в пятистах, но даже отсюда веяло такой мощью, что у меня перехватило дыхание.

— Гони! — заорал Бурый. — Штопор, выжимай всё, что есть!

«Тигр» несся по разбитой дороге, подпрыгивая на ухабах. Железо в кузове гремело так, что казалось, мы везем ведро с болтами. Я смотрел назад. Монстр не спешил. Он вышел на дорогу и посмотрел нам вслед. Затем он поднял голову и снова взревел.

— Ушли… — выдохнула Глория, сползая по стенке. — Твою мать, Бурый, это был матерый. Мы бы его даже не поцарапали.

Я посмотрел на Катю. Она дрожала. Я обнял её за плечи и прижал к себе.

— Уррр… — тихо, успокаивающе пророкотал я.

Обратная дорога прошла в напряженном молчании. Штопор гнал «Тигр» на пределе возможностей подвески, объезжая ямы по обочине, рискуя перевернуться, но сбавлять скорость никто не просил. Мы все помнили тот рев за спиной.

Элита не преследовала нас долго — видимо, тварь решила, что куча металлолома на колесах не стоит потраченных калорий, или же её отвлекли трупы бегунов, оставшиеся на складе. Но ощущение ледяного дыхания в затылок не отпускало до самого блокпоста Нового Света.

Только когда за нами с лязгом захлопнулись внешние ворота, а «Тигр» вкатился в знакомый, пахнущий соляркой полумрак гаражного бокса, нас отпустило.

Штопор заглушил двигатель и уронил голову на руль.

— Твою мать… — выдохнул он. — Я думал, мы там и останемся. Гвозди бы делать из этих рессор.

Мы начали выгружаться. И вот тут наступила вторая фаза ада — логистическая.

Нам нужно было выгрузить нашу долю: тяжеленные стальные листы «пятерки», которые мы отвоевали у склада, и пару баллонов с кислородом. Бурый стоял рядом, курил и наблюдал, как мы с Катей корячимся, вытягивая первый лист из кузова.

— Помочь? — спросил он без особой охоты. — Мои ребята вымотались.

Я отрицательно качнул головой. "Сами". Это был принцип. Мы партнеры, а не приживалки.

Мы тащили лист металла к нашему тупику, где сиротливо стояла на кирпичах «Шишига». Лист весил килограммов семьдесят, не меньше. Края врезались в пальцы даже через перчатки. Катя, стиснув зубы, тащила задний край, её лицо покраснело от натуги.

— Взяли… понесли… — хрипела она.

Мы сделали пять ходок. Пять проклятых рейсов от «Тигра» до нашей машины.

Когда последний лист с грохотом упал на бетон, я рухнул рядом, прислонившись спиной к холодному колесу своего грузовика. Руки дрожали. Спину ломило так, словно по ней проехал каток. Катя сползла по стене, жадно хватая ртом воздух.

Бурый подошел к нам, держа в руках мешочек.

— Расчет, — он бросил мешок мне на колени. — Плюс за кусача.

— Там четырнадцать споранов и одна горошина, — продолжил Бурый. — Честно попилили. Ваша доля внутри. Плюс металл.

Он помолчал, глядя на нашу «Шишигу», похожую на скелет динозавра.

— Хороший аппарат будет. Если пупок не надорвете. Бывайте. Завтра выходной, отсыпайтесь.

Он ушел к своей команде, где уже открывали пиво и громко обсуждали рейд. Там было шумно, людно и весело. Там была банда.

А мы сидели в грязном тупике, вдвоем, возле кучи железа, которое еще предстояло приварить, покрасить и заставить ездить. Я развязал мешок.

Наша доля за этот рейд, с учетом того, что мы взяли металлом составила всего пятьдесят споранов чистыми. Зато у нас теперь была броня. Но я думал не о деньгах.

Я смотрел на Катю. Она пыталась стереть грязь с лица, но только размазывала мазут. Она выглядела изможденной.

Сегодня мы справились. Я удержал Кусача. Она засекла Элиту. Мы прикрывали друг друга. Но что, если бы Элита вышла раньше? Что, если бы нас зажали с двух сторон?

Я представил нас двоих в кабине «Шишиги» посреди леса. Я за рулем. Катя — штурман и стрелок.

А кто в турели? Кто прикрывает тыл, пока мы меняем колесо? Кто таскает ящики, пока я держу периметр своим даром? Кто пойдет в разведку, пока мы спим? Двое это не команда. Двое это просто мишень, чуть более сложная, чем одиночка. Я взял кусок мела, которым Бурый размечал листы, и написал на бетоне:

"Мало".

Катя подняла голову, проследила за моим взглядом.

— Денег?

Я покачал головой. Ткнул пальцем в неё, потом в себя. Потом показал два пальца.

— Нас мало? — догадалась она.

— Уррр… — подтвердил я низким, утробным звуком.

Я встал, подошел к кузову ГАЗ-66. Обвел рукой воображаемое пространство внутри будущего бронекунга.

Там было место для четверых. А то и для шестерых, если потесниться.

Затем я изобразил стрельбу из пулемета с крыши кабины. Изобразил погрузку тяжелого ящика в четыре руки.

Катя всё поняла.

— Ты прав, — она устало потерла виски. — Сегодня я это почувствовала. Когда мы таскали эти листы… Бурый смотрел на нас с жалостью. У него есть Штопор, есть Глория, есть еще двое бойцов на базе. А мы… мы надорвемся, Молчун. Даже если построим эту машину. Первый же серьезный рейд, первая поломка в поле — и нас сожрут.

Она встала рядом со мной, глядя на ржавый остов грузовика.

— Нам нужны люди. Экипаж. Стрелок. Механик. Кто-то, кому можно доверять спину.

Я кивнул. Доверять в Стиксе сложно. Почти невозможно. Наемники предадут за лишнюю горошину. Случайные попутчики могут оказаться кем угодно. Но иного пути не было.

Я стер надпись "Мало" подошвой ботинка. И написал новое слово:

"Отбор".

Нам нужны не просто бойцы. Нам нужны такие же отбитые, как мы. Те, кому нечего терять, кроме своей шкуры. Те, кто хочет не просто выживать на подачки стаба, а рвать этот мир зубами.

— Где их искать? — спросила Катя. — На бирже одни неудачники. Нормальные уже в группах.

Я вспомнил Феникса. Парня из СБ, который нашел нашего вора за пять споранов. Умный. Дотошный. И, судя по его усталым глазам, ему осточертело сидеть в душной каморке.

Вспомнил парня, которого видел в баре, который метал ножи левой рукой так, что попадал в муху на стене. Люди есть. Их просто нужно увидеть.

Я взял Катю за руку. Ладонь у неё была шершавая, в ссадинах.

— Мы найдем, — сказала она уверенно, словно прочитав мои мысли. — Сначала починим машину. А потом найдем экипаж. Мы построим свою стаю, Молчун.

Я погладил холодный металл «Шишиги». Теперь это была не просто груда железа. Это был наш ковчег. И мы только что поняли, что на ковчег нужно брать не только каждой твари по паре, но и команду, способную этот ковчег защитить.

— Домой? — спросила Катя. — Я готова съесть слона, а потом спать сутки.

Я кивнул. Мы побрели к выходу из гаража, оставляя нашу мечту в темном углу. В кармане звякали спораны — топливо для нашего будущего. В голове зрел план. Рейды с Бурым — это временно. Это просто способ заработать на старт.

Настоящая игра начнется, когда этот мотор взревет по-настоящему, а в кузове будут сидеть люди, готовые пойти за нами в куда угодно.

И я, черт возьми, уже предвкушал этот момент.

— Уррр… — тихо, на грани слышимости, пророкотал я ночному небу Нового Света.