Стажер магического сыска

Глава 8

По пути домой Глеб купил у лоточника бублик, посыпанный маком. Свежая сдоба немного придала сил и даже как будто настроение потихоньку улучшилось. Андрей показался приятным и дружелюбным парнем, а эту мегеру Витольдовну всё-таки можно разжалобить. Осталось только помириться с Порфирием. Кот и сам любил хлебнуть валерьяночки, должен отнестись с пониманием, что на утро после такого, всякое можно не со зла наговорить.

Глеб отряхнул руки от крошек. Главное, это завтра снова не налажать на службе. Тут уже могли возникнуть сложности. Если с чтением аур у него худо-бедно начало получаться, то к виду трупов так просто не привыкнешь. Опять же, а если понадобится использовать магию сложнее? Облажаться и снова отправиться в архив, бумажки заполнять, до конца дней своих? Нет уж, увольте.

Глеб недовольно покривился. Надо что-то предпринять. Как-то зарекомендовать себя, чтобы в случае чего все видели его вклад в расследование. Он глубоко задумался, так и стоя посреди улицы. Возможно, единственный его шанс не вылететь с треском со службы или не исчезнуть навсегда в груде бумажек, это найти важную улику, а то и подвести дело к обнаружению убийцы. Пусть у него и нет опыта работы в полиции, но ведь за плечами столько просмотренных детективных фильмов и прочитанных книг. Должно же это хоть как-то помочь, в конце-то концов?

С чего начать? Глеб задумчиво потёр подбородок. Парогорские сыщики уж слишком сильно полагаются на магию, но ведь опрос возможных свидетелей куда важнее? Кто был в библиотеке, незадолго до убийства смотрителя? Елизавета Михайловна? При мысли об этой симпатичной девушке, Глеб сам не заметил, как рефлекторно поправил узел галстука и стряхнул с пиджака невидимые пылинки.

Во-первых, она действительно могла что-то видеть. Какие-то подозрительные лица, или, возможно, покойный библиотекарь поделился какими-то своими проблемами. Во-вторых, самый что ни на есть благовидный повод с ней увидеться. Ну и что с того, что она дочь губернатора? Она потенциальный свидетель в деле об убийстве, а он всё-таки сотрудник полиции. Имеет полное право её расспросить.

Приняв это решение, Глеб окликнул оказавшегося неподалёку городового, который со скучающим видом стоял на углу, лениво следя за воробьиной дракой.

— Прошу прощения, а не подскажете, как мне пройти к дому губернатора?

— Идёте вон той дорогой, — он показал рукой в нужном направлении, — пока не упрётесь в большой забор, вот вдоль него и ступайте. Там уж как увидите охрану подле ворот, это, стало быть, и есть губернаторский дом. А вам зачем, позвольте полюбопытствовать?

— Хочу расспросить его дочь, она может быть потенциальным свидетелем в деле, которое мы расследуем, — честно признался Глеб, не без нотки гордости, что имеет отношение к таким делам.

Городовой присвистнул, поправил форменную шапку и хохотнул.

— Ну, что же, — сказал он, — желаю удачи в общении с Михаилом Германович.

Снова рассмеялся и куда-то пошёл, словно не желал даже стоять рядом с человеком, который собирался допрашивать дочь губернатора. Глеб только пожал плечами ему вслед, поправил цилиндр, и решительно направился по указанному адресу.

Дом губернатора он действительно нашёл без особых проблем. За высокой глухой стеной, ощетинившейся по верху рядом железных пик, будто хозяин пытался напрочь отгородиться от остального города, виднелся белоснежный трёхэтажный особняк, опоясанный рядом колонн. Уже смеркалось, когда Глеб подошёл к воротам, возле которых сторожили два крепких молодца, пиджаки на которых почти трещали в плечах.

— Что вам угодно? — мрачно спросил один из них.

— Я хотел бы побеседовать с губернатором, — ответил Глеб, прикидывая, что в этом патриархальном мире правильнее всего будет сначала спросить разрешение на допрос у отца.

— Вам назначено? — всё так же угрюмо поинтересовался охранник.

— Нет.

— Значит, господин губернатор вас не примет, — резко подытожил привратник.

— Я из полиции, — сказал Глеб.

— И что?

— Я здесь по служебной необходимости, а не из праздного интереса. Это беседа в интересах следствия, — Глеб придал голосу максимальную твердость.

— Вам назначено? — снова спросил охранник.

— Я же уже сказал, что нет.

— Значит, вас не примут, — ответил охранник и демонстративно повернулся в другую сторону.

— Это по поводу его дочери, — сказал Глеб, пытаясь сдерживать закипающий гнев.

Один охранник пригнулся к другому, что-то быстро зашептал на ухо. Тот бросил короткое «ждите» и ушёл. Вернулся он торопливым шагом через пару минут и сразу распахнул ворота.

— Прошу. Михаил Германович ждёт вас.

Глеб, недоумевая о такой резкой смене решений, проследовал за охранником. Они прошли по гравийной дорожке между ярких цветочных кустов, поднялись по ступеням и вошли в особняк. Охранник услужливо распахнул дубовые двери в кабинет и тут же ушел. Глеб снял цилиндр и вошёл в кабинет.

Осмотрелся и, глядя на дорогое убранство комнаты, мысленно посетовал, что повезло же ему попасть в тело нищего полицейского стажёра, а не такого вот состоятельного господина.

За столом сидел мужчина лет сорока пяти. Большой и грузный, его щёки покоились на высоком накрахмаленном воротничке. Маленькие голубые глазки смотрели гневно и пронзительно. Несмотря на прохладный день, в коротких светлых волосах блестели капельки пота. Он молчал, поигрывая желваками, так что, откашлявшись, Глеб заговорил первым:

— Добрый вечер. Вы Шмит? Михаил Германович?

— Он самый, — резко бросил губернатор. Голос у него был низкий и грубый, будто слова с трудом выдавливались из металлической утробы. — Кто вы? И что вам надо?

— Кхм. Меня зовут Глеб Яковлевич Буянов. Я из полиции.

Он протянул руку, но губернатор и не подумал ответить на этот жест, так что, смутившись, Глеб опустил ладонь. Тяжело быть ходячим детектором лжи, когда в этом мире рукопожатие не сильно распространено.

— Повторяю вопрос, — проскрипел губернатор, — что вам надо? Буянов. Из полиции.

— Понимаете, — торопливо заговорил Глеб, ощущая, что его вот-вот выгонят взашей из особняка, — мы расследуем дело об убийстве библиотекаря…

— Ближе к делу, — резко оборвал его Михаил Германович. — Вы сказали, что хотите поговорить о моей дочери. Так?

— Всё верно, — Глеб кивнул. — Дело в том, что она может быть очень ценным свидетелем произошедшего убийства. Её показания могут помочь полиции продвинуться в расследовании…

Губернатор прервал его жестом ладони.

— То есть вы хотите поговорить с моей дочерью? — спросил он.

— Именно так.

— Насчёт убийства какого-то библиотекаря?

Глеб кивнул, а губернатор погрузился в долгое молчание.

— Так что, — прервал тишину Буянов, — я могу с ней побеседовать?

— Нет, — ответ Шмита прозвучал так же резко, как выстрел.

— Почему? Я сотрудник полиции и…

Глеб замешкался, поняв, что знать не знает, какие у него вообще есть в этом мире права, как у сыщика. Но губернатора это и не волновало.

— Нет, потому что я так сказал! — он прихлопнул ладонью по столу.

— Михаил Германович, послушайте… — мягко начал Глеб.

Он чувствовал, что Елизавета это единственная его возможная свидетельница и шанс допросить её утекает из рук. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что что-то здесь не так. И ни в больнице, ни случайно на улице, они с ней уже не встретятся.

— Убит библиотекарь, — вкрадчиво продолжал Глеб. — Бог знает, кто может стать следующей жертвой и на что вообще способен убийца. Мы должны собрать как можно больше улик и опросить как можно большее количество свидетелей, прежде чем негодяй сможет лишить жизни ещё кого-то.

Маленькие глазки губернатора светились нескрываемой злобой, по красным щекам стекали бисеринки пота.

— Поэтому, — закончил Глеб, сделав мягкий взмах ладонь, словно указывая на собственные слова. Мне необходимо поговорить с Елизаветой Михайловной. Не из праздного интереса, не о погоде или литературе. Елизавета может оказаться для нас очень свидетелем в деле об убийстве.

Шмита мелко затрясло, словно он вот-вот лопнет от гнева.

— Вы плохо меня слышали⁈ — заорал губернатор во всю мощь лёгких. — Вы не можете поговорить с моей дочерью! Убирайтесь, пока я не приказал выкинуть вас отсюда!

В кабинет вошёл слуга с подносом, на котором стоял маленький аптечный бутылёк и рюмочка.

— Михаил Германович, прошу, ваше успокоительное, — сказал он. — Нельзя вам нервничать так.

Губернатор трясущейся от гнева рукой начал отмерять капли, затем в припадке ярости вылил половину содержимого в рюмку и одним залпом выпил.

Не прощаясь, Глеб надел цилиндр, скрипнул зубами, развернулся и покинул кабинет. Он вышел за ворота особняка, свернул за угол, чтобы не мозолили спину тяжёлые взгляды охранников.

Губернатор что-то скрывал, это было совершенно ясно. Но вот что именно? Могла ли быть Елизавета причастна к убийству несчастного библиотекаря? Неужели, она не просто свидетель, что-то видевший краем глаза, слышавший краем уха, но имеет к этому какое-то прямое отношение? Видела убийцу и теперь папочка прячет дочку, опасаясь мести от исполнителя? Или не хочет, чтобы её таскали по допросам и судам? Всё происходящее было крайне странно и сил самому разобраться, Глебу не хватало.

В любом случае, пусть и не получив ответов, новая информация всё-таки есть — резкая реакция Михаила Германовича говорила сама за себя. С его дочкой что-то нечисто. Осталось убедить в этом Анну Витольдовну. То, что если понадобится, железная начальница лбом вышибет ворота губернаторского особняка, Глеб не сомневался.

Приняв решение рассказать ей обо всем завтра на работе, хоть немного похвастаться служебным рвением, он отправился домой. На Парогорск уже опустилась ночь, высыпали звезды, зажглись с красноватым отблеском уличные фонари. Денег на такси взять было по-прежнему негде, так что Глеб отправился пешком, утешая себя, что ходьба полезна для здоровья, а он его в последнее время только и делал, что подрывал.

Почти всякая жизнь в ночном Парогорске прекратилась, горожане разошлись по домам. Кому завтра на работу, кому и делать нечего на пустых улицах. Глеб, засунув руки в карманы брюк, широкими шагами мерил дорогу, слушая, как эхом разлетается стук его ботинок.

Среагировать на то, что произошло в следующую секунду, помогло буквально чудо. То ли он успел заметить краем глаза метнувшуюся тень, то ли ухом уловил нотку быстрого движения. Из подворотни на него напрыгнул мужчина и без лишних слов сделал длинный выпад ножом. Если бы не предупредившее его чутье, Глеб бы не успел сделать прыжок назад и лезвие впилось бы ему точно в живот, по самую рукоять.

Нападавший сделал ещё один взмах и Глеб отошёл назад, вставая в защитную стойку, но сзади уже слышались новые торопливые шаги. Со спины к нему подходил ещё один бандит, сжимая в руках мясницкий нож. Кровь буквально вскипела от адреналина, Глеб сделал пару шагов, отпрыгнул, понимая, что бежать некуда и его буквально заперли с двух сторон в узенькой улочке.

Отступая, он взмахнул рукой и неожиданно даже для самого себя увидел, как с его пальцев сорвался ослепляющий белый шар. Сгусток магической энергии влетел под ноги одному из бандитов и взорвался миллионом серебряных искр. Бедняга, попавший под удар, упал на мостовую, даже не успев вскрикнуть. Его напарник, чьё лицо закрывала чёрная повязка, рефлекторно закрыл рукой глаза.

От такой неосмотрительный траты атмана Глеб резко ослабел, будто пробежал целый марафон, но драка ещё не закончилась. Он резко ударил по запястью противника, отчего тот выронил нож, загремевший по камням мостовой, и ударил кулаком в челюсть. Но увы, он потерял уже слишком много сил и апперкот вышел неудачным.

Бандит ответил быстрой серией ударов в корпус, отскочил, попытался поднять нож, но Глеб, превозмогая боль и усталость, навалился на него и сбил с ног. Они сцепились, покатились по земле. Глеб попытался стиснуть шею противника, но пальцы не слушались, словно одеревенели. Бандит пнул его в живот, скинул с себя, взял шею в захват. Глеб сумел подняться на ноги, захрипел, ватными пальцами попытался вцепиться в его руку, чтобы разжать смертельную хватку, но всё было тщетно. Дышать становилось всё труднее, перед глазами уже поплыли чёрные круги…

— Сюда! Сюда, скорее, они здесь! — поблизости послышался женский крик.

Бандит отвлекся, чуть ослабил хватку. Глеб воспользовался этим мгновением, локтем ударил напавшего по рёбрам, но уже обессиленный не смог вложить достаточно силы в удар, и снова почувствовал, как сжимается на горле стальная хватка.

— Они тут, прямо за углом! Господа полицейские, сюда! — снова тот же голос.

Нападавший чертыхнулся, отпустил Глеба и, бросив неподвижного товарища, со всех ног начал убегать в другую сторону. Буянов сел прямо на мостовую, хрипло кашляя и пытаясь дышать полной грудью. Он услышал быстрый стук каблучков и поднял глаза.

— Как вы? Вы живы? — рядом с ним присела девушка в простом сером платье и осторожно положила руку ему на плечо. — Вы в порядке?

Глеб откашлялся, поморгал, разгоняя пляшущие в глазах чёрные круги. Взглянул на девушку. Он с трудом, но всё-таки узнал ту самую служанку, за которую покойный Бакунин сначала получил в морду, а потом и пулю промеж глаз.

— Нормально, — прохрипел Глеб, — жить буду.

По всему телу растеклась омерзительная слабость, так что хотелось просто прилечь на землю и не вставать. Переборов себя, он всё-таки поднялся на ноги.

— Простите, что так поздно, — виновато сказала девушка. — Я растерялась и не знала, что делать.

— О чём вы говорите? — Глеб помотал головой. — Где полиция?

— Здесь никого нет, — она отвела глаза, будто боясь, что её сейчас отругают. — Я специально это кричала, чтобы он испугался.

— Что же, чертовски умно. Благодарю вас, сударыня. Вы мне жизнь спасли. Если бы не ваше случайное появление, уже в морг бы поехал.

Служанка смутилась.

— Не стоит вашей благодарности, я должна была предупредить вас раньше…

— Предупредить? О чем это?

— Я подслушала, что он хочет сделать, — служанка перешла на тревожный шепот.

— Кто этот — он?

— Это был Горлицкий, — она мотнула головой, показывая на неподвижное тело, лежащее на мостовой. — Который убежал это его слуга. Господин Горлицкий приходил после дуэли в дом господина Бакунина. Был пьян, громко кричал, ругался, и я услышала… Что… Что… В общем, он хочет вас убить. Говорил, что такой… Называл вас нехорошими словами. Сказал, что, дескать, вы недостойны честной дуэли и вас надо просто зарезать, как… Извините, не хочу повторять такие слова. Я хотела вас предупредить, пришла в полицейский околоток, но мне сказали, что вы уже куда-то ушли. Тогда я решила проследить за господином Горлицким, надеясь, что смогу как-то вас успеть оповестить. Но получилось только так.

Она виновато вздохнула и шмыгнула носом.

— Вот же трусливый сукин сын, — пробормотал Глеб. — Про честь там ещё что-то бубнил, гад.

Он сплюнул.

— Спасибо вам, сударыня, только благодаря вам вообще жив остался сегодня. Если бы не ваша храбрость и сообразительность, всплыл бы я завтра где-то в реке.

— Не стоит, господин, — сказала служанка. — Вы единственный, кто в жизни заступился за меня. Вы рисковали за меня жизнью, хотя я того и не достойна…

— Не говорите так. В вас смелости и чести гораздо больше, чем у большинства аристократов, сударыня.

Глеб нагнулся, постанывая от боли в ребрах, поднял цилиндр, стряхнул с него пыль.

— Ещё раз благодарю вас за своё спасение, я ваш должник, — сказал он, взял ладонь девушки и прикоснулся к ней губами.

По телу пробежала волна чужих эмоций: смущение, радость, благодарность с крохотной капелькой вины. Девушка поклонилась, даже в неярком свете фонарей было видно, как покраснели её щеки.

— Теперь попробую добраться до дома, мне надо как следует отдохнуть, — сказал Глеб, надевая цилиндр. — Надеюсь, на этот раз по пути меня никто не убьёт.