Таймлин

Глава 1

Галактика Алкионей

Система Трёх Мудрецов

Флагман Экспедиционного Флота «Годжиро»

— Гранд-адмирал, возможно, пришло время объяснить нам, с чего вдруг такая спешка и секретность? Ничего не рассказывается даже капитанам кораблей, входящих в экспедиционный флот. Что мы должны говорить своим людям? Ради чего они рискуют своими жизнями? На передовой понятно, что мы защищаем наш дом, а здесь? В полной тишине и неизвестности крадёмся словно воры, хотя находимся у себя дома.

Спросил адмирал Грузинский, капитан одного из пяти линкоров, вошедших в экспедиционный флот. Он, как и ещё два десятка старших офицеров, настояли на этом совещании, больше не желая действовать в неизвестности.

Уже восемь месяцев наспех сформированный флот находится в пути. Самый мощный, что только удалось собрать в условиях войны, разразившейся на окраинных системах федерации. Войны с противником, которого практически невозможно было остановить. Благо, что он продвигался очень медленно и за полвека захватил всего два десятка звёздных систем из почти трёх тысяч, освоенных и заселённых свободным человечеством.

Практически все корабли в составе флота участвовали в боевых действиях, но неожиданно их выдернули, ничего не объяснив, и дали новое задание. Главой нового флота поставили гранд-адмирала Гёдзе — самого опытного флотоводца федерации, не проигравшего ни одного сражения. Владеющего пятого порядка, получившего уникальную технику линкора-матки, обладающего уникальными мощностями по сборке автоматических кораблей маскитного флота, истребителей и даже крупных штурмовых кораблей и кораблей РЭБ и кораблей поддержки. Они создавались из ресурсов, имеющихся в системе, или из частиц творения. Один этот линкор мог заменить собой целый флот, и его присутствие в столичной системе гарантировало её защиту.

Годжиро был гордостью Звёздного флота.

Но и остальные старшие офицеры обладали техниками уникальных кораблей, не имеющих аналогов во флоте федерации, и имели колоссальный опыт, пройдя через множество сражений. Поэтому смело можно утверждать, что на этом совете присутствовали лучшие боевые командиры Звёздного Флота. Но даже у лучших кончается терпение. И вот они собрались, чтобы узнать, куда и, самое главное, для чего летят?

— Что же, вы продержались гораздо дольше, чем предсказывали даже самые оптимистично настроенные аналитики, — усмехнулся гранд-адмирал, обводя взглядом всех собравшихся. — Ваша верность федерации не может вызывать сомнений. Но порой одной верности мало. Появляются факторы, совершенно не зависящие от нас и нашего желания.

Никто не понимал, о чём вообще говорит гранд-адмирал. Лица присутствующих выражали недоумение и тревогу. Особенно это было заметно по трём офицерам, относительно недавно получившим серьёзные техники. Получившим их за заслуги перед федерацией в боях с новым врагом. Выжившим там, где, казалось, невозможно было это сделать.

— Сейчас мы отошли уже достаточно далеко от линии боестолкновения, и любой сигнал будет гарантированно перехвачен связистами федерации. Он не сможет достичь противника. Впрочем, никто и не сможет отправить никаких сигналов, пока вы находитесь у меня в гостях. Годжиро установил полную блокаду любых исходящих сигналов и сообщений.

— К чему столь радикальные меры, гранд-адмирал? — спросил адмирал Фидан, отвечающий за дальнюю разведку и крайне редко появляющийся в составе флота и тем более на подобных совещаниях.

— К тому, что мы с вами получили задание встретить и доставить владеющего с невероятным потенциалом, который способен переломить ход войны, которую объединённое человечество проигрывает. Кто бы что ни говорил, но мы с вами прекрасно знаем, что это действительно так. Вернувшиеся предтечи не оставили нам ни единого шанса на победу.

— Что же там за владеющий такой? Неужели реинкарнация самого Гамильтона?

— Этот вопрос принадлежал Аравиму Дажнрапалару, капитану линкора «Кали». Крайне религиозному человеку, верящему в реинкарнацию и считающему себя одним из переродившихся капитанов времён Великой войны с заражёнными.

— Про Гамильтона и реинкарнацию ничего сказать не могу. Учёные федерации не подтверждают подобные гипотезы. Но двести шестьдесят три дня назад дежурный академии ЗФ получил пакет данных от дальнего вербовочного пункта, приписанного к Танатосу.

— Флагману Первого Ударного, чья гибель стала последней точкой в Великой войне? — спросил кто-то, и гранд-адмирал одобрительно кивнул.

— Гранд-адмирал Донован и ещё двести тысяч бойцов ЗФ купили своими жизнями спокойную жизнь почти на три с половиной века для всего человечества. После чего командование решило навсегда забыть о тех системах и создать между ними и федерацией буферную зону. В которой, как всем хорошо известно, стали появляться различные объединения. В основном криминальной направленности. Впоследствии эти объединения стали своеобразным мостиком между двумя ветвями человечества и позволили нам объединиться перед лицом общего врага. Но даже в этой части вселенной есть места, где до сих пор ничего не знают и продолжают разделять человечество на чистых и заражённых. И система Двойного Серпа, ставшая последним полем боя для Первого Ударного, — одно из таких мест. Так вот, в академию поступил пакет данных с информацией о владеющем с ядром Творца. Это наш ключ к победе над предтечами.

В помещении повисла гробовая тишина. Информация о появлении творца ошарашила бывалых капитанов, которые не были готовы к подобной новости. Все творцы были уничтожены во время Великой битвы, и с тех пор не появилось ни одного владеющего, обладающего подобным потенциалом. Теперь собрание столь мощного флота не казалось им какой-то глупостью. Многие даже начали задумываться над тем, что командование могло бы увеличить флот в несколько раз. Но не все думали об этом. Сам гранд-адмирал ждал ещё одного вопроса, который и прозвучал от Джереми Освальда, одного из троицы новичков.

— Вы считаете, что среди нас есть предатели? Люди, работающие на та’арцев?

— Я уверен в этом, Джереми, и ты один из них, — тяжело вздохнул Гёдзе. — Но вы в этом не виноваты. Вы сами пока ещё не знаете об этом. Проверки и экспертизы закончились буквально шесть дней назад. И все, кто первыми приняли на себя удар противника, оказались в его власти. Капитан Освальд, капитан Януш и капитан Орзо, для меня было честью служить вместе с вами. Уверен, что вы уже позаботились о своих преемниках.

Годжиро сосредоточил всю свою мощь на названых капитанах, и три кресла опустели.

— После очистки их та’ар будет использован для продвижения уже согласованных с генеральным штабом кандидатур. Всем капитанам уже разослана информация о том, куда и с какой миссией мы направляемся. Человечество смотрит на нас с надеждой. И мы не можем его подвести.

— И как же нам теперь отключить эту темпоральную пелену? — спросил я у Геи, которая закидывала в рот попкорн и с интересом наблюдала за мной.

— Понятия не имею, — пожала плечами валькирия. — Это я должна у тебя спрашивать. Ты же у нас теперь имеешь справочник гораздо лучше меня. Обратись к нему, может, чего и подскажет.

— Лучше тебя никого и ничего не может быть, — буркнул я, прекрасно понимая, что без Геи здесь точно не разберусь.

Связи с общемировым информационным полем не было. Вокруг находились лишь застывшие тела тех, кто находился рядом. Сомневаюсь, что темпоральная пелена распространилась на всю цитадель. Это просто нереально.

Мои слова явно понравились Гее. Попкорн исчез, а вместо него у неё в руках появилась книга, на которой было написано: «Время и пространство. Теории. Парадоксы. Доказательства. Мистификации».

— Для начала необходимо понять, что вообще хотело сделать наше яичко? — начала говорить Гея, старательно переворачивая страницу за страницей. — Ты не можешь с ним общаться? Вообще никак? Ладно, будем исходить из того, что оно привязалось к тебе и решило помочь. Чего ты хотел больше всего перед тем, как вырубилась темпоральная пелена?

Здесь и думать не нужно: я хотел, чтобы можно было как-нибудь сохранить отца до того момента, пока мы не найдём способ очистить его разум и тело от яда заражённых. Вита попыталась его заморозить, но ничего у неё не вышло.

— Согласись, что остановка времени для этого подходит гораздо лучше, — подметила Гея. — Вот и нашлась причина. Теперь необходимо понять, каким образом можно деактивировать темпоральную пелену.

— Не деактивировать, а уменьшить её и применить исключительно к отцу. Гефест говорил, что ему потребуется минимум несколько циклов, чтобы попытаться очистить тело отца от яда заражённых. Вот на этот срок нам и нужно удерживать его тело в этом состоянии.

— Вот и договаривайся с наследием та’арцев об этом. Пускай оно отпускает остальных. И поторопитесь. Остановка времени действует только в учебном центре, за его пределами идут бои с людьми союза. Кстати, там твои парни отбиваются от прущих на них со всех сторон противников, и у них осталось мало Та’ар.

Напоминание о парнях заставило меня лихорадочно думать, как вообще можно связаться с наследием и попросить его сосредоточить темпоральную пелену исключительно на отце, освободив остальных. Они стояли словно скульптуры, вышедшие из-под рук гениального скульптора, которому удалось совершить невозможное и воплотить в камне живого человека.

Единственное, что пришло в голову, — это вытащить наследие та’арцев из храна. Оно заметно подросло и прибавило в объёмах. Раза в два точно. При этом символы на его поверхности изменились. Я не нашёл ни одного из тех, что видел на Плато Дождей.

??? третьего порядка

Для перехода на следующий порядок необходимо поглотить ещё 900 000 Та’ар

Степень инкубации: 41% (поглощено 4 100 000/10 000 000 Та’ар)

Степень синхронизации: 31%

Выдал интерфейс, так и не сумев определить, что же такое это наследие та’ар.

Яйцо слегка светилось голубым, и от него исходило тепло. Словно вместе с Та’ар из большого накопителя цитадели оно поглотило ещё несколько термических зарядов, которые сейчас начали активно работать.

Было совершенно непонятно, что за знаки вопроса и степень синхронизации с чем? Явно не со мной. Наследие никаким образом не влияло на меня. Гея точно смогла бы это заметить, но она молчала.

Больше никакой информации не было. Да и не ощущал я его никак. Лишь это тепло и ничего больше. В прошлый раз потребовалось выпустить немного Та’ар, чтобы появилась хоть какая-то информация о наследии. Всё из-за того, что его хранилище было совершенно пустым, а сейчас там находится больше четырёх миллионов Та’ар.

Кроме этого ничего не приходило на ум. Поэтому я осторожно положил руку на тёплую поверхность и направил в наследие поток Та’ар.

После чего замер, не в состоянии осознать, что чувствую. Было такое ощущение, словно я оказался перед лицом чего-то невообразимо великого. Чего-то, что с лёгкостью сможет поглотить меня, учебный центр и всю Окинаву. Не просто поглотить, а сделать частью себя.

Вернее сказать, пропустить через себя, чтобы мы вернулись уже в виде самого ценного, что может быть в этом мире — частиц творения.

Но это нечто не хотело нас поглощать, прекрасно понимая, что таким образом оно нас просто убьёт, чего в его понимании нельзя допускать ни в коем случае. Любая жизнь — самое ценное, что может быть в этом мире, и сама мысль о том, чтобы отнять её, претила наследию та’арцев. Истинных творцов, которые ценили жизнь превыше всего.

Зацепившись за это ощущение, я попытался двинуться дальше, нащупав нечто неуловимое, что может мне помочь. Связи с общемировым информационным полем здесь также не было, но я точно чувствовал его присутствие. Этакий сторонний наблюдатель, который фиксирует абсолютно всё, что происходит в мироздании, протоколирует и убирает на хранение, чтобы достать в любой момент, когда потребуется эта информация.

Это же чувствовало наследие и словно стеснялось повышенного внимания. Одно дело, когда я смотрю на него и вот так неуклюже пытаюсь начать общаться, и совсем другое, когда это делает нечто, охватывающее всё мироздание.

В какой-то момент я ощутил вспышку Та’ар, и незримый наблюдатель сразу исчез. Теперь мы с наследием гарантированно были вдвоём.

Даже не понял, когда успел закрыть глаза, но, открыв их, я оказался в очень странном месте, совершенно непохожем на территорию учебного центра Окинавы. Вокруг возвышались удивительные постройки, не похожие ни на что, виденное мной ранее. Разве что некоторые из этих зданий очень отдалённо напоминали развалины храма та’арцев, что стало отправной точкой к знакомству человечества с наследием древней цивилизации.

Но там были именно развалины, а сейчас передо мной предстали здания в их истинном виде. Они словно были живыми и постоянно изменялись, порой приобретая самые невероятные формы, которые только можно было себе представить. Одни ярко светились, другие, наоборот, поглощали направленный на них свет, словно хотели спрятаться. Круглые, прямоугольные, длинные, короткие, низкие и высокие.

За этим невероятным зрелищем я не сразу заметил одиноко парящее нечто в нескольких десятках метров от меня, рядом с одним из самых причудливых зданий, больше всего похожего на ледяной кристалл, образовавшийся из упавшей капли металла.

Разглядеть это нечто не представлялось никакой возможности, поскольку оно находилось в тени здания, и виден был лишь его силуэт, чем-то напоминающий медузу с множеством отростков и куполообразным телом.

Глядя на этот силуэт, я сразу же подумал о яйце. Похоже, что внутри него находится нечто похожее. Хотя нет. Просто мой разум не способен воспринять истинный облик наследия, и оно подобрало подходящий вариант. Правда, ещё сомневалось в своём выборе, поэтому и не показывалось.

— Ты хочешь мне что-то показать? — спросил я, удивляясь звуку собственного голоса.

Просто в этом месте стояла абсолютная тишина, и изменяющиеся строения без единого звука выглядели немного жутковато.

Наследие ничего не ответило, просто здание, в чьей тени оно находилось, разделилось на две неравные части, образовав узкий проход, в который и поплыла медуза, явно приглашая меня за собой.

Ещё раз посмотрел по сторонам, отмечая, что большинство зданий за столь короткий временной промежуток сумели преобразиться до неузнаваемости. И ещё мне показалось, что в паре домов появились окна, из которых за мной сейчас кто-то наблюдает. Кто-то, не имеющий никакого отношения к наследию та’арцев, но очень сильно жаждущий заполучить его. Но стоило моргнуть, и всё исчезло — и окна, и ощущение, осталось лишь понимание, что наследие уже скрылось из вида.

Пришлось немного пробежаться, отмечая, что поверхность, по которой я иду, невероятно мягкая и упругая, и она постоянно находится в движении, слегка вибрируя и перекатываясь из стороны в сторону.

Возле разделённого дома, покрытого странными коричневыми побегами, я остановился и вгляделся в темноту, в которой скрылась медуза. Прислушался к себе и понял, что не ощущаю никакой опасности, лишь интерес и азарт. Азарт получить знание, которого нет даже у общемирового информационного поля.

Ещё раз осмотрелся по сторонам и сделал шаг вперёд, вступая в темноту. Кожи коснулся прохладный воздух, в котором слышался странный сладковатый запах, показавшийся мне смутно знакомым. Где-то я уже слышал его. Очень давно. Ещё до того момента, как начал осознавать себя в этом мире.

— Что это такое? — раздался звонкий детский голос, в котором я узнал голос сестры, а сделав ещё несколько торопливых шагов, то и увидел её, сидящую возле небольшого очага, устроенного прямо в нашем жилище в Керосе. Рядом с ней, повернувшись ко мне спиной, сидел отец и бросал в огонь что-то, что и наполняло пещеру этим ароматом.

— Это специальная трава, стимулирующая развитие энергетической системы у неинициированных. Невероятно редкая и безумно дорогая. Но ты пока ещё слишком мала, чтобы задумываться о подобных вещах. Просто потерпи немного. А Икару вообще нравится, как пахнет. Он станет очень сильным владеющим.

Отец протянул руку и коснулся борта кроватки-колыбели, в которой лежал я. Лежал и улыбался, протягивая ручки, словно пытаясь поймать проплывающие мимо струйки ароматного дыма.

В одно мгновение запах исчез вместе с изображением, а предо мной предстало наследие та’арцев, и я понял, что оно хотело мне сказать.