Теперь я не Адвокат

Глава 12

— … Суд постановляет — отказать в ходатайстве о заключении под стражу Левшина Романа Владимировича и избрать для него меру пресечения в виде домашнего ареста. Постановление может быть обжаловано законным путем. Заседание окончено.

Прокурор воспринял известие, как мне показалось, даже с некоторым облегчением — обрадовался, что все закончилось. В принципе, ему результат суда ничем не грозит, кроме небольшого неудовольствия со стороны руководства.

Следачка скривилась, но совсем немного — ей еще с Филатычем общаться по уголовным делам, а ему кривые физиономии девиц, годящихся во внучки, нравятся не очень.

В полиции сегодня будет весело. По шапке получат все — и она, и опера, и их непосредственное руководство. Я даже не могу припомнить, чтобы вот так разваливались попытки продления содержания под стражей. Мы с Викой создали прецедент.

Все потянулись к выходу. Судья не стал сразу уходить, спустился со своей кафедры и тихонько подозвал следачку с прокурором.

— Если вздумаете обжаловать, — сказал он негромко, но я услышал, — отправлю документы в следственный комитет. Не уверен, что на этих «понятых» возбудят дело, но мало вам не покажется. Поэтому думайте сами.

Он ушел, а прокурор со следачкой мрачно переглянулись. Прокурор развел руками. Жест выглядел очень красноречиво. Эх, почему Филатыч один такой судья на всю Москву! Второго Филатыча нет, и, похоже, никогда не будет.

Я вышел в коридор. Вика с Николаем и Романом стояли в дальнем его конце и подальше от чужих ушей вели беседу. Как только я направился к ним, меня обогнала следачка. Оглушительный звук ее цокающих по каменному полу каблуков разносился по всему этажу.

Пройдя мимо, она повернула голову и прошипела:

— У вас все равно ничего не выйдет!

После этого она горделиво задрала подбородок и скрылась на лестнице.

Вот так-то. Обиделась девушка. В зале суда я смотрел на нее, используя «дар», но никаких татуировок или чего-то такого не обнаружил. Едва ли у нее была материальная заинтересованность в посадке Романа, скорее всего, ей просто не хочется проигрывать и получать звездюлей от начальства.

Для этого надо всего лишь отправить невиновного на десять-пятнадцать лет в тюрьму. Вот система ценностей у человека. Некоторых полицейская служба калечит быстро: надел человек погоны, глядишь — а через пару лет он уже не человек, а монстр.

Мы по-быстрому спустились вниз и покинули негостеприимное здание. Согласно новым законам, находящегося под домашним арестом могут доставить и поручившиеся за него, то есть Николай должен сейчас отвезти Романа к отцу, а завтра в особняк приедут специально обученные люди и наденут Роману на лодыжку кольцо с датчиком перемещения.

Николай отвел меня в сторону.

— Вы понесли какие-то затраты на, скажем так, оперативные мероприятия?

— Есть такое, — признался я. — Все, что вы мне передали, ушло в тюрьму. Иначе бы у нас ничего не получилось.

— Мы так и поняли, — кивнул Николай, — поэтому возьмите еще столько же.

И он протянул мне еще один конверт.

— Вы с Викой сегодня совершили настоящий подвиг.

Ну, подвиг — не подвиг, но согласен, такие случаи происходят действительно очень редко.

Затем мы вернулись к Вике с Романом.

— После нашей встречи, — поведал он доверительно, — ко мне в камеру стали являться призраки. И поверьте, я не сумасшедший. Это явно что-то связанное с магией. Шептали, что я виноват и сгнию в тюрьме, поэтому лучше смириться и ничего не делать.

— Тюремщики могут насылать их, — заметил я — В подвале специальные машины стоят для давления на задержанных. Хотя, как мне сообщили, около твоей камеры и без них какая-то мистика творилась.

— Наблюдал такое, — подтвердил Роман. — Птицы прилетали, знаки на стенах проступали. Но я терпел. Такая злость меня обуяла тогда — и на этих, кто подбросил, и на себя. Если не уеду на Колыму, буду жить по-другому. Никакого кокаина и клубов. Я в камере даже отжиматься от пола стал.

— Ну, в клуб иногда сходить можно, — хмыкнул я, вспомнив вчерашний день, — но с наркотой надо завязывать навсегда. Она еще никого до добра не доводила.

Мы расстались. Николай, получив от Вики последние наставления, повез Романа домой, а мы с ней сели в ее машину поболтать.

— Дорогая, у нас все получилось, — подмигнул девушке.

Она усмехнулась.

— Удивительно, но так и есть. Я расценивала наши шансы процентов в двадцать пять, не более.

— Согласись, я был великолепен, добыв нужные сведения и повестку, — продолжил веселиться я.

— Ты просто гений сыска, — подыграла она и тихонько поаплодировала, — Я тобой горжусь.

— Можешь гения сыска за это поцеловать, — вальяжно предложил ей я.

Вика чмокнула меня в щечку.

— Знай, что награда будет настолько мизерной, ничего не стал бы делать, — я постарался изобразить на лице вселенскую обиду.

— Когда мы расходились, то пообещали друг другу удерживать себя от каких бы то ни было отношений, помнишь?

— Нет, — хмыкнул я.

Честно, не помнил. Мы тогда много чего говорили и несколько раз меняли свои решения. Да и расходились раз пять, не меньше. Однажды разошлись… на полчаса. Она уехала от меня и вернулась, а я ждал ее в дверях, почему-то догадываясь о том, что сейчас что-то произойдет. Через минуту после жданно-нежданной встречи мы оказались в постели.

— Давай лучше поговорим о том, что делать дальше.

— Давай, — согласился я.

— Надо узнать, почему в его крови героин, если он его никогда не употреблял.

— Врачи подкуплены?

— Вполне возможно. Даже, я бы сказала, наверняка. Из ниоткуда наркотики в анализах не появляются. А в случае с Романом странно вдвойне — того, с чем он ходил по клубам, нет, а героин — вот он. Скорее всего, анализы не делались вовсе.

— Ты права, — согласился я. — Для суда им было бы лучше представить его совсем конченым наркоманом, который глотает все подряд. А получилось непонятно. Он может сдать кровь еще раз?

— Может, но это будет уже сомнительно. Следствие скажет, что тогда героин присутствовал, а к сегодняшнему дню весь растворился и вышел. Я уже думала над этим. Нет, надо рушить экспертизу. Кровь мы, разумеется, сдадим, но это будет только дополнением.

— Хорошо, подумаю, с какого конца зайти, и вперед. Теперь расскажи мне, что с иском по заводу?

— С иском… там ситуация такая. В результате проверки было установлено, что в сигнализации стояли устаревшие датчики, и они сработали с опозданием. По правилам, их давно должны были заменить.

— Но не заменили, — кивнул я.

— Левшин говорит, что подписывал счет на их замену. Директор завода и все остальные во весь голос кричат, что меняли. Тогда возникает вопрос, почему пожарные во время осмотра отыскали не их, а доисторические модели.

— Неужели кто-то специально подставил? — удивился я.

— Очень может быть. И теперь, получается, что пожар произошел не из-за форс-мажорных обстоятельств, а по вине собственника завода.

— А просто сломать датчики было нельзя?

— Нет, потому что сигнализацию периодически проверяли на работоспособность. И она сработала, правда, сигнал подала, только когда уже стало поздно.

— Если это диверсия, то придумано очень хитро, — оценил я. — Ладно, прощаемся на сегодня?

— Подожди секунду.

Она открыла «бардачок» и достала из него маленькую фигурку, напоминающую вырезанного из корня растения чертика. Он немного шевелился на ее ладони.

— Знаешь, кто это?

— Нет, — вскинул брови я. — Только вижу, что волшебный. Шевелится.

Вика задрала рукав и показала плетеный кожаный ремешок.

— Хранитель. Этот — для автомобилей. Спрячь его поглубже в «бардачок», и если в машину кто-то полезет или будет цеплять на дно бомбу, хранитель это учует, и у тебя задергается браслет на руке.

— Ух, ты. Здорово.

— Я купила для тебя такой. Подержи минуту в ладони, чтобы наладить с ним контакт, и надевай браслет. Все очень просто.

— Спасибо! За это я обещаю сделать тебе массаж.

— Ну-ну, — усмехнулась Вика. — Массажист-любитель. Знаю, чем они у тебя заканчиваются. Все, пока!

Она снова поцеловала меня в щечку, и я ушел, нацепив браслет и держа в кулачке шевелящегося хранителя.

Сев за руль, еще раз посмотрел на него: выкопанный из земли корешок, да и только. Но Вика ерунды не посоветует, она женщина особенная. А кому еще доверять в нашем мире, если не женщинам, ха-ха-ха!

Я надел браслет и сунул хранителя в бардачок. Там у меня чего только нет! Он найдет, где затеряться.

А теперь надо звонить другу Мите. Узнать, что за ситуация на мясокомбинате с убежавшим гомункулом.

— Привет, как жизнь?

— И тебе тоже привет, — буркнул Митя.

— Ты не поверишь, на меня напал еще один гомункул, — не преминул я подколоть его.

— Надеюсь, ты шутишь, — после паузы ответил мой собеседник. — Если нет, я поставлю телефон на видео, чтоб ты посмотрел, как я засовываю голову в петлю.

— Шучу. А что, нельзя?

— Не надо, пожалуйста. Нервная система у меня одна, и я к ней очень привязан.

— Хорошо. Тогда расскажи, что происходит вокруг сбежавшего существа, — перешел я на деловой тон.

— То и происходит, и пришла бумага с требованием разобраться и вызвали наших специалистов, — плохо скрывая раздражение, сопел Митя.

— Разобрались?

— Не совсем. Сделали гомункулу вскрытие, но пока не обнаружили никаких отклонений. Мозги у него в порядке. Официальная химическая экспертиза еще не завершилась, но неофициальная показала, что никаких наркотиков или других веществ, которые могли повлиять на поведение, нет.

— Может, его мучили?

А кому надо было это делать? — чуть не взвился Митя. — Повреждений не найдено, хотя на этих тварях все заживает в течение минуты. Так что пока я тебя ничем не обрадую. И себя тоже. Не дай бог, свихнется еще один, не знаю, что тогда будет. Приостановят их эксплуатацию, и мне менять место работы.

— Не надо. Зарплата у вас хорошая, — я постарался успокоить парня.

— Вот именно! Другую такую я не найду.

— А на мясокомбинат вы ходили?

— Да, конечно. Вместе с полицией. Они сделали обыск, но ничего такого не нашли. А мы в это время проверяли условия содержания гомункулов. Вроде, все в порядке.

— И что, всем этот случай сойдет с рук?

— Ну, не совсем так… Директору и инженеру по технике безопасности выговоры и штрафы. Виноватым объявили сторожа — он не закрыл двери и не выпустил собак. Кстати, там собаки-мутанты сожрали одну свою, прямо в вольере.

— Ничего себе, — присвистнул я. — Прям живую?

— Ага! Что на них нашло, никто не может сказать. Проклял, что ли, кто-то мясокомбинат…

— Кстати, о стороже, — продолжил он. — Сторож после того дня пропал и больше его никто не видел.

— Как пропал⁈

— Да вот так. Исчез. Хотели его допросить, и он должен был явиться на следующий день за зарплатой, но не явился. Ездили к нему домой, никто не открыл. Жил он один, в частном доме, но с нами был шустрый полицейский, он перемахнул через забор и пролез в форточку — вдруг со сторожем что случилось, лежит на диване и помирает. Но его просто нет. Зря в форточку лейтенант лез, вторая дверь в доме оказалась открыта.

— И что теперь?

— Все ждут, вдруг объявится. Но у меня такое чувство, будто в живых его уже нет. Так просто люди не пропадают.

Насчет людей он абсолютно прав. Люди редко исчезают, если им в этом никто не помогает. А на мясокомбинате творились странные вещи.

— Больше ничего интересного не происходило? — задал последний вопрос я.

— Вроде, ничего.

— Ты уж мне позвони, если что.

— Договорились, — ответил Митя и отключился.

— Полагаю, ты знаешь, что произошло? — сказал в телефон Михаил Семенович, нажимая на педаль газа своего «мерседеса».

— Да, безусловно! — ответил голос, похожий на тот, которым говорил полицейский. — Уже принял меры! В течении часа все будет сделано, и этот человек перестанет нам мешать!

— Игорь, мы все на тебя очень надеемся.

— Я не подведу, — послышалось в трубке.

Надо ехать домой к пропавшему сторожу и попытаться там что-то выяснить, решил я. Без вести пропавшим его еще не объявляли, для этого должно пройти минимум две недели, и дом внимательно полицейский не осмотрел. Может, я что-то увижу при помощи «дара» или даже без него.

Но это работа на вечер, как стемнеет.

А пока…

Думаю, надо еще кое-кому позвонить. Одному уважаемому в узких кругах человеку.

— Здорово, Паша, — ответил голос в телефоне.

— Привет, Борис. Как поживаешь?

— Замечательно! А что у тебя?

— Хочу встретиться с тобой, поговорить без телефона. Когда это можно сделать?

— Если что-то очень важное… то прямо сейчас. Я собираюсь обедать в ресторане «Снежинка». Можешь составить мне компанию.

— Конечно. Уже еду.

Сейчас Борису за пятьдесят, он спокойный, невозмутимый человек, любитель покушать и сходить на рыбалку. Но так было не всегда — десять лет назад он являлся предводителем банды автоугонщиков, совершивших сотни преступлений. Работу они поставили на поток. Обладали самой лучшей техникой, позволяющей вскрыть практически любую машину.

На дела ходили в резиновых масках, скрывающих лица, а угнанные авто для перебивки номеров хранили в чудовищном по размерам подземном гараже, расположенном на глубине в два десятка метров. Оттуда не доставал никакой радиосигнал.

Когда там проводился обыск, полиция нашла огромный холодильник, доверху забитый снятыми автомобильными номерами. Почему бандиты хранили их именно в холодильнике — не знаю. Наверное, такой своеобразный юмор.

Поймали шайку случайно. Один из угонщиков слишком многое доверял своей любовнице, а потом ему в голову пришла гениальная мысль с ней поругаться, да еще и навесить синяков. Девица обиделась не на шутку и побежала жаловаться в полицию. Так все и завертелось. К поимке банды привлекли чуть ли не всех оперативников отдела, ну и меня в том числе.

Так получилось, что мне пришлось конвоировать Бориса в суд для ареста. Свою жену, в отличие от погубившего шайку коллеги, он очень любил и попросил меня набрать ей. Нарушив все правила, я дал ему поговорить. Жена была в слезах, причем, в искренних. Борис сказал, что навсегда запомнит мою доброту, и что я могу на него рассчитывать, ведь человеческая жизнь — штука сложная.

Не обманул. Выйдя через семь лет из тюрьмы (я к этому моменту уже бросил полицию), он позвонил мне и предложил встретиться. Мы сидели в том же ресторане, в который я сейчас поеду.

Выяснилось, что он отчасти принадлежит ему — не все деньги изъяли на обысках, далеко не все. Плюс ко всему Борис оказался, как это иногда бывает, потомком старого дворянского рода. Свернувшим, правда, не на ту дорогу. Борис накормил меня по-царски и сказал, что он человек с принципами и не забывает ни добра, ни зла.

На этом мы и расстались. В дальнейшем я пару раз обращался к нему с маленькими вопросами, и он действительно выручал. Криминалом Борис теперь не занимался, но в том мире по-прежнему ориентировался очень хорошо.

И сейчас мне нужно, чтобы он кое-что подсказал.

…А вот и ресторан. Большой, красивый, украшенный в зимние тона под стать своему названию. В углах лежит нетающий магический снег, порхают снегири-иллюзии. Через главный зал течет замерзший ручей, и подо льдом плавают рыбки.

Борис как обычно расположился в одном из отдельных кабинетов. Сидеть в окружении людей он не любит. Мизантроп, наверное.

Администратор подсказал, где его искать, и вот после дружеских объятий я уже сижу напротив бывшего предводителя банды, изучая меню. Дорогие блюда заказывать за чужой счет нехорошо, однако недорогих тут нет. Поэтому выбрал чуть ли не наугад.

— Что у тебя стряслось? — начал разговор Борис. — Вид взъерошенный.

— Работа такая, — я пожал плечами. — То одно, то другое, то третье. Пару дней назад на меня напал гомункул.

— Гомункул? — недоверчиво протянул Борис. — Какой? Обычный, рабочий? Они ж никогда на людей не нападают.

— Значит, я не человек.

— Однако. А как ты остался в живых?

— Расстрелял в него все патроны из револьвера, а потом сбросил с балкона.

Борис впечатлённо покачал головой.

— Мда, ты точно не человек — супермен или как его там? Сбежал на нашу грешную землю из комиксов. И чем я, несчастный, могу тебе помочь?

Я, не называя имен и некоторых деталей, рассказал ему про подложенный в машину Романа героин.

— Машина очень хорошая, сигнализация тоже. Одна из лучших в мире. Однако, не пикнула. И никаких следов взлома. Кто мог это сделать?

Боря покрутил головой и отложил вилку.

— Ты знаешь… много кто. Ну, не так, чтобы очень, конечно… но человек двадцать в Империи вполне с этим бы справились. Из них троих можно вычесть, потому что находятся в тюрьме, еще один точно отошел от дел… Осталось полтора десятка с лишним.

— Тогда сформулирую так — кто из них мог работать с полицией? Выполнять их поручения?

Вопрос заставил Борю сделать плаксивое выражение лица.

— Ты же бывший полицейский, должен все знать сам, зачем спрашиваешь такое… Кто угодно! Любой! Нет группы, занимающейся автомобилями, и не платящей полицейским. И не обязательно работающим по линии угонов. Иногда от самого захудалого оперка больше пользы, чем от заслуженного полковника полиции.

— Полковники, — продолжил он, — они толстые и ленивые. А им нужны худые, молоденькие и жадные. Чтоб за душой ни гроша, а катать девок на дорогих тачках очень хочется. Те за копейки узнают все, что угодно.

— Хочешь сказать, что кто-то просто не отказал оперу в его маленькой просьбе?

— Даю голову на отсечение, что так и было. Я бы тебе в свое время в таком вопросе помог… хотя и сейчас могу. Тут намного проще, чем обычно. Просто вскрыл двери и отошел в сторонку, а кто-то сунул пакет. Всего-то делов.

Я вздохнул.

— У нас был случай, когда опер попросил поздравить свою подружку. Машина у нее оказалась не самая дорогая, но с хорошей сигнализацией. Однако какая разница — утром, подходя к авто, чтобы ехать на работу, она обнаружила на переднем сиденье гигантский букет роз. Розы, если что, были куплены тоже нами. Три минуты работы. Дольше букет заворачивала продавщица.

— Понятно, — проворчал я. — Буду думать дальше.

— Мало информации, — развел руками Борис. — Список людей я могу тебе дать, но как ты их всех проверишь?

И тут браслет на моем запястье, связанный магией с подаренным Викой «хранителем», дернулся и задрожал.