Теперь я не Адвокат

Глава 4

— Роман был арестован, отправлен в изолятор до суда, — сказал Левшин. — Хотя, согласно статистике, не всех подозреваемых в таких преступлениях помещают в тюрьму. Некоторые обходятся домашним арестом или даже подпиской о невыезде. Тем более, что я или мои знакомые могли бы поручиться за него. Но увы. Я разговаривал с начальником городского Управления полиции, с прокурором Москвы и с некоторыми другими чиновниками. Они уверяли меня в том, что ничего не могут сделать, и даже посоветовали не лезть, чтобы не усугубить ситуацию. Мнение Императора сейчас таково, что неприкасаемых нет. Хотя ясно, что просто побоялись вмешиваться.

— Императору, — помолчав, продолжил Левшин, — сообщили о задержании. Он требует докладывать обо всех серьезных происшествиях, в которых замешаны дворянские роды, и он, якобы, сказал: «пусть все идет по закону». Очень плохо то, что Роман действительно употреблял наркотики, поэтому поверить в правдивость произошедшего нетрудно.

— Сейчас у вашего сына есть настоящий адвокат? Нанятый вами по договору?

— Да, конечно. Но, как мне объяснили, самое главное в деле — признательные показания Романа, сделанные в момент задержания в присутствии адвоката, приведенного следователем. Мы от них уже отказались, написали ходатайство, чтобы Романа допросили заново, но законы в стране таковы, что большой пользы от этого не будет. Мол, если на тебя оказывалось давление, ты мог сообщить об этом адвокату, а поскольку ты этого не сделал… То есть первый допрос обладает гораздо большей юридической силой, чем последующие.

— Да, все верно. На это и был сделан расчет. Тот адвокат играл не на стороне закона, а выполнял поручения полиции.

— Абсолютно с вами согласен.

— К вам не подходили после ареста Романа с сомнительными коммерческими предложениями?

— После — нет. А перед этим — да, было дело. Лично граф Константин Авдеев. Очень хотел приобрести мой металлургический завод. С ним бы он стал почти монополистом в производстве рулевого оборудования для кораблей.

— Граф Авдеев… — я покачал головой.

Кто-кто, а этот персонаж известен в Москве. Я бы даже уточнил: печально знаменит. Постоянно попадает в скандальные ситуации, что, однако, не мешает ему оставаться на плаву и даже богатеть. Император почему-то не обращает на него свой суровый взор.

— Насколько мне известно, Авдеев — человек, мягко говоря… без морали и принципов, — я внимательно посмотрел на собеседника.

— Совершенно верно, — кивнул Левшин. — Будь на его месте кто-то другой, я бы еще подумал над предложением. А с ним мне разговаривать не о чем.

— И он решил надавить на вас через сына.

— Необязательно надавить. Не исключено, что это просто месть. Такие поступки в его духе. Он очень злопамятен. Во всяком случае, до сегодняшнего дня никто мне даже близко не намекал, что для решения проблемы с сыном необходимо проявить уступчивость.

— Авдеев мог повлиять на полицию и прокуратуру?

— Нет. Он не настолько влиятельная фигура. Сейчас я скажу кое-что и попрошу отнестись к этому серьезно.

Он сделал паузу, глядя в сторону, будто сомневаясь, что я смогу воспринять сказанное им так, как он просил, и произнес:

— У Авдеева, оперативников и сотрудников автоинспекции одинаковые магические знаки на плечах.

Я удивленно откинулся в кресле. Ситуация становилась все запутанней.

— И что же это означает?

— Пока не знаю. Эту информацию мне передал сын через адвоката (я в изолятор к нему не ездил). Он сказал, что видел магическую татуировку — закрытый человеческий глаз на руках у инспекторов и у одного из оперативников. У нас в семье по мужской линии передается умение замечать магические знаки. Иногда оно меня сильно выручало.

Левшин внимательно посмотрел мне в глаза.

— Я бы не обратил на слова Романа большого внимания — если полицейские решили сходить с ума на почве любви к какому-то демону, то разбираться с этим дело их руководства, но незадолго до этого я заметил такую же татуировку у Авдеева.

— К сожалению, мне неизвестно, кто использует такие знаки, — пожал я плечами.

— И мне тоже. Поэтому я вас и пригласил. О вас отозвались как о человеке, распутывающем самые странные дела и умеющем мыслить нестандартно. Так отрекомендовал мне вас граф Заварзин. И он имел на это веские причины: однажды ему никто не смог помочь, кроме вас.

Граф Заварзин… Ха! Помню такого, помню. Его дело было сложным, и тоже с интригами. Воры залезли к нему в дом, захватили с собой чуть ли не все его бумаги и пытались шантажировать. Глава районной полиции клятвенно пообещал найти преступников, но, как выяснилось, получил большие деньги за то, чтобы дело осталось нераскрытым — его друзьям было нужно, чтобы Заварзин ушел из Наблюдательного совета по торговле сибирскими алмазами. Формально доказать это не удалось, но документы были возвращены, исполнители отправились в тюрьму, а начальник полиции с приятелями лишились своих должностей.

Заварзин до меня обращался к нескольким частным детективам, но они не сделали ровным счетом ничего, только тянули с него деньги на «оперативные расходы». В нашей профессии разные люди работают. С Заварзиным меня, кстати, познакомил Вадим.

Я скрестил руки на груди.

— Значит, вы хотите…

В голосе графа зазвучали металлические нотки.

— Я хочу прекратить уголовное дело и вытащить сына из тюрьмы. Сделать что-то с Авдеевым и его друзьями — вопрос второй, сейчас менее важный. Вы возьметесь за это?

— Дайте мне время до завтрашнего утра, — ответил я. — Чтобы начать работать, необходимо понимание, что я смогу сделать. Брать с вас деньги и изображать какую-то деятельность не в моих правилах, этим пусть занимаются другие. Сейчас ситуация выглядит весьма плачевно. Доказательств у них предостаточно. И признание на допросе при адвокате, и наркотики в крови… практика говорит, что такие дела развалить практически невозможно. Неофициально существует установка — если у человека нашли наркотик и анализы показали, что он наркоман, избежать уголовного дела нет шансов.

— Я буду очень признателен, если вы все-таки попробуете, — медленно и твердо завершил общение Левшин, вставая с кресла.

Мы пожали друг другу руки. На прощанье я выяснил, кто у Романа адвокат, и вышел из кабинета. Путь назад в офис состоялся по той же схеме — сначала «роллс-ройс», затем конспиративный «лексус». Николай проводил меня до входа в здание, и я пообещал ему, что позвоню до завтрашнего утра, а может, даже и сегодня.

Зайдя в кабинет, закрылся на ключ. Надо, чтобы меня какое-то время никто не беспокоил. Теперь стоило обмозговать. Хорошо подумать. Очень тяжелое дело. И очень странное. Столько всего намешано. Левшин, хоть и не подавал вида, находился в полном отчаянии, если обратился ко мне.

Доказательств у следствия через край. Повлиять на ситуацию Левшину не дают, и материалы собраны грамотно, не подкопаешься. Да и какое мне дело до этих разборок на высшем уровне? В мире происходит столько ужасного, что переживать за судьбу мажорчика-наркомана, который, хоть и не килограммами, но все-таки возил с собой кокаин на вечеринки, глупо. Граф Авдеев — негодяй, не брезгующий ничем, разоривший столько людей, что и не сосчитать, но он один из мириады ублюдков на этой планете.

От невеселых размышлений отвлек телефонный звонок.

Надо же… знакомый номер. Девчонка, работавшая в соседнем офисе, расположенном в нашем здании. Какой-то интернет-магазин, кажется, но что он продавал, я так и не понял. Ну, а Татьяне я недавно помог — дал по физиономии ее вечно пьяному соседу на лестничной клетке, который к ней постоянно клеился.

После этого она несколько раз забегала ко мне поболтать. Красивая девчонка, не поспоришь. Фигурка спортивная, ноги длинные. Не знаю, каким спортом она занимается, но точно не плаванием — кое-какие очень крупные части ее тела, чуть ниже плеч, будут мешать плыть быстро.

Сейчас, кстати, звонила по видеосвязи. Судя по всему, из дома. Мягкий диван и она на нем в облегающем полупрозрачном топике. Не подумала, что он насквозь просвечивается? Или надела такой нарочно?

— Привет! — улыбнулась она. — Как ты? Я домой ненадолго забежала.

И сразу переоделась перед звонком? Забавно.

— Привет. А я в офисе. Тружусь, как проклятый, — честно признался я.

— Вот совсем ты себя не щадишь! Разве можно столько работать?

— Приходится, — вздохнул я. — Пока не закончу, из-за стола не встану.

— Надо беречь себя и находить время, чтобы расслабиться, — хихикнула девушка. — Знаешь, что лучше всего снимает стресс?

— Понятия не имею, — принял я её игру. — И что же, просветишь меня?

— Расскажу при встрече, — снова засмеялась она. — У меня есть два билета в кино, подруга не может, пойдешь завтра со мной? Романтическая комедия, три «дэ», восемнадцать плюс!

В кино я уже и не помню, когда ходил, а всю эту романтическую чушь на дух не переношу. Но женщин — наоборот! Люблю, и очень. Без них бы точно свихнулся. Таня, похоже, устала ждать от меня внимания и взяла инициативу в свои руки.

— Пойдем! С удовольствием! А как это, фильм для взрослых и «три дэ»? Да еще и романтическая комедия?

— Узнаешь, — загадочно улыбнулась она.

— Тогда я полностью в твоем распоряжении!

— Договорились! Забегу к тебе попозже!

Забегай, Танюша. Забегай, хотя я и так знаю, что, по мнению психологов, лучшим средством от стресса является секс. Но я тебе ничего не скажу. Дождусь, когда ты мне об этом сама сообщишь.

Телефон погас. Что ж, время на принятие решения по поводу Левшина-младшего у меня есть. Но сейчас действительно стоит отвлечься. Надеюсь, киносеанс «восемнадцать плюс» удастся продолжить у меня дома. Или у нее, она не замужем. Я не против где угодно, даже в моем автомобиле, он к этому привык. Да и диван у меня в кабинете широкий, а обеденный перерыв можно использовать не только для обеда.

Так, стоп — отбросил эти мысли и попробовал настроиться на рабочий лад. Помимо Левшина у меня еще имелись дела, которые я должен был закончить сегодня, но телефон снова отвлёк. Сообщение…

«Скоро выйду на свободу и зарежу тебя.»

Эх… подобные угрозы я получаю по несколько раз в месяц и воспринимаю как часть своей профессии. В основном, это всего лишь угрозы. Для того, чтобы их воплотить в жизнь, у моих врагов сил и смелости не хватает.

Тем не менее, при моей работе надо держать ухо востро. Пока у меня это получается. Но все же, кое-кто пытался до меня добраться. К счастью, безуспешно.

На прочность меня проверяли регулярно. И не только уголовники. Ситуация, когда ко мне подсылают кого-то полицейские, намного опаснее. Ведь некоторым «уважаемым» блюстителям порядка я тоже поперек горла стою.

Взять хотя бы совсем недавний случай: приходил пару месяцев назад гражданин, с иголочки одетый мужчина лет сорока. Просил достать список телефонных звонков своей жены с указанием мест, откуда они состоялись (так называемый биллинг). Хотел узнать, не изменяет ли она ему.

— Вытащил бабу из коммуналки, подарил кучу шмоток, машину, сидит теперь дома и не работает, но ей все равно мало! — жаловался он, напоказ держа в руке ключ от дорогущего «инфинити».

Нехорошая у него была аура. Мутная. И лицо. Когда я использовал «дар», оно выглядело, как злобная деревянная маска. Хотя к «дару» можно было бы и не прибегать. Не похож пришедший на успешного коммерсанта. Неестественно себя вел.

Закончив показывать автомобильный ключ, он неловко вытащил из-под рукава платиновые часы. И так, и эдак демонстрировал свое богатство. Но получалось фальшиво.

— Вы понимаете, что узнавать о чужих звонках запрещено законом? — спросил я. — Есть статья уголовного кодекса. По ней могут привлечь как меня, так и вас.

— Конечно! — он замахал руками. — Но куда мне деваться! Такое унижение со стороны самого близкого мне человека! Я не боюсь! Честь дороже!

— И я очень хорошо заплачу, — добавил он, театрально понизив голос.

Дело было вечером, и я выключил верхний свет, оставив лишь настольную лампу, решив узнать, не покажет ли мой «дар» в темноте что-то еще. И он не подкачал — в нагрудном кармане пришедшего лежало устройство, очень похожее на диктофон. А рядом с ним что-то, напоминающее полицейское удостоверение.

С какого же он Управления, интересно?

— Извините, но я не смогу вам ничем помочь. Я свято чту законы Империи. Кому их соблюдать, если не нам?

Последняя фраза откровенно намекала на то, что я понял, кто он. Лицо гражданина вспыхнуло, он посмотрел на меня чуть ли не с ненавистью, но быстро взял себя в руки.

— Очень жаль. Напрасно вы так. Я не пожалел бы никаких денег, — злобно сказал оперативник, доигрывая роль уже на пороге кабинета.

Когда мужчина уехал на лифте, я подошел к окну посмотреть, как он будет садиться в машину. Мои предположения оказались безошибочны — опыта вождения такого огромного автомобиля (очевидно, взятого в аренду, как и часы), у него не было, и, выезжая с тесной парковки, он едва не задел сначала одну машину, затем другую.

Я помахал ему рукой. Он, разумеется, этого не видел.

Ну вот, опять отвлекся. И, видимо, поработать мне сегодня не суждено, поскольку в дверь вновь постучали. Я хотел сделать вид, будто в кабинете никого нет, но когда так соблазнительно стучат длинным ноготочком, кажется, что дотрагиваются прямо до сердца.

— Войдите, — вздохнул я.

За дверью оказалась Таня. Хитро улыбающаяся, в светлом брючном костюме. Пиджак расстегнут. Или на нем пуговицы не сходятся по техническим причинам.

Зашла, закрыла дверь и как бы невзначай повернула ключ. Ой, как интересно.

— Привет! — улыбаясь, сказала она. — Как ты?

— Нормально, — ответил я, тоже улыбнувшись, — сижу, размышляю, как что делать.

— Нечего думать, надо действовать, — загадочно проворковала Таня. — В кино идем?

— Разумеется. Хочу узнать, как выглядит «три дэ восемнадцать плюс»!

— Не знаешь, что это? — притворно-удивленно вскинула брови девушка. — Это. это… как же тебе объяснить… а, придумала.

Она сбросила пиджак. Под ним оказалась лишь тоненькая обтягивающая маечка. Да, это три «дэ», согласен. Абсолютное. Изумительное. Упругое. Достойное палаты мер и весов.

— Потрясающе, — сказал я, не спеша рассмотрев то, что предстало моим глазам. — Но это еще не «восемнадцать плюс», насколько я знаю.

— Да? Ну, тогда вот! — на секунду задумавшись, ответила Таня и, закусив губу, сняла еще и майку.

Идеальное у нее тело. Просто идеальное.

Я встал из-за стола, подошел к ней. Губы слились в поцелуе, мои пальцы сжали ее грудь.

— Зачем откладывать на вечер то, что можно сделать днем? — невинно захлопав ресницами, сказала Таня.

— Как ты права, — пробормотал я, расстегивая брюки и подталкивая ее к дивану.

Все прошло, как говорится, на высоком уровне. Правда, в дверь кабинета периодически стучали, на телефон мне поступило несколько звонков, но отвечать я не стал, а Таня набрала начальнице и отпросилась на полдня с работы, потому что у нее дома, якобы, потек кран и залил соседей.

В общем, я плюнул на все и насладился всеми «три дэ» Таниного тела и только тогда понял, как вымотался.

Удовольствие было взаимным. Тане тоже очень понравилось. В некоторые моменты я закрывал ей ладонью рот, чтобы стоны не слышались по всему этажу.

В общем, остаток дня примерно так и пролетел. Занятия любовью, перерыв, опять секс, снова перерыв… и так далее. Потом мы осторожно, чтобы не попасться на глаза Таниной начальнице, выбрались из здания, сели в машину и поспешили в кино.

Но не доехали. Решили не тратить на него время и свернули ко мне. Там мы продолжили то, что начали в офисе, даже не заметив, как стемнело.

Ночь наступила быстро. Город спрятался в темноте, разбавленной светом редких фонарей. Таня мгновенно уснула, а я лежал рядом и глядел в потолок. Сон избегал меня. Опять начались сомнения.

Что-то не так, — я отчётливо слышал внутри себя какой-то голос. — Ты пожалеешь о том, что хочешь сделать, — повторял он раз за разом.

Я подошел к зеркалу, посмотрел в него при помощи «дара» и увидел себя — маленького и испуганного. А за спиной сгустилась тьма, и из нее кто-то смотрел. Кто — непонятно, но взгляд у него злой и снисходительный. Что ты мне сделаешь, маленький человечек?

— Неужели все именно так плохо? — неверяще прошептал я.

Вернувшись в комнату, я оделся, оставив вместо себя в постели записку «скоро буду» на случай, если Таня проснется, вышел на улицу и сел в автомобиль.

…Я люблю ездить по Москве ночью. Машин мало, да и город становится не таким, как днем. Спокойным, таинственным, не суетным. Начинает принадлежать себе.

Вот и переулок, в котором обыскивали машину Романа. Дома здесь невысокие, старинные и дорогие. Фонари светят неярко. Дворики отделены решетчатыми заборами, за ними растут цветы.

Люди с окраин сюда заходят редко. Им тут делать нечего. Даже автомобили здесь почти не появляются. То-то Роман удивился, увидев здесь «гаишников». Все тихо и спокойно. Полумрак. Городской шум остался вдали. Ничего, что могло бы насторожить.

А если посмотреть при помощи «дара»? С ним я сразу понял, где стояла машина. Здесь, ни дальше, ни ближе, потому что именно на этом прямоугольнике кипело невидимое обычным глазом кровавое озеро.

Небольшое, размером с автомобиль, но назвать его лужей язык не поворачивался. Пролитая кровь булькала, из нее вырывались пузырьки и лопались на поверхности. Именно кровь, я отличу ее ауру от любой другой субстанции. Слишком часто я с ней сталкивался.

Трава и цветы, до этого мирно дремавшие за заборчиками, вдруг ожили и зашевелились. Не так, как от ветра, иначе. Сами по себе начали корчиться, словно выросшие из земли руки. А на крыше дома я увидел демона. Крылатая тень… Заметив, что я на него смотрю, он взвился в воздух и улетел, скрылся в черном небе.

Не знаю, был ли он на самом деле (их существование наука пока не подтверждала), или мой «дар» нарисовал символические волшебные картины, но сейчас это не главное.

Некоторые знаки позволяют себя прочесть. Настолько яркие видения из ниоткуда не появляются, так говорила еще моя мать, и я в этом несколько раз убеждался сам. И, к тому же, демон. Они приходят туда, где начинается большая игра, однажды сказала она.

Похоже, здесь тоже началась игра. И кого она затронет, неизвестно. Возможно, не только семейство Левшина, хотя доказательств у меня пока нет. Но что-то происходит, и мне надо обязательно узнать, что именно.

Вернувшись в машину, я включил зажигание и скоро был дома. Таня не просыпалась, записка на постели лежала нетронутой. Скомкал ее и выбросил в урну. А затем взял в руки телефон и нашел номер Николая. Глубокая ночь, будить незнакомого человека невежливо, но, тем не менее, я написал, что возьмусь за дело.

Ответ пришел через несколько секунд и гласил: «Я незамедлительно доложу об этом Владимиру Петровичу».