Теперь я не Адвокат

Глава 8

Собака. Огромная, похожая на дога. Выращенная хоть и не в реторте, но генетически измененная, лишенная возможности лаять. Обычные собаки на гомункулов реагируют плохо, иначе лай и вой тут бы не прекращались. А эти твари тихие и молчаливые, но по злобности их намного превосходят.

А почему я вспомнил об этом только сейчас? Где были мои мозги раньше? Стрелять нельзя — по пуле найдут мой револьвер и меня. После незаконного проникновения на чужую собственность и стрельбы лицензию детектива заберут в течение несколько дней.

Ситуация, однако.

— Вот что бывает с теми, кто сначала действует, а потом думает, — мрачно сказал я и встретил собаку ударом ноги.

Попал носком ботинка ей прямо в зубы. Она отлетела, чуть ли не кувыркнувшись в воздухе, и далеко не сразу начала подниматься. В моем распоряжении осталось несколько секунд, и я потратил их на то, чтобы с обезьяньей прытью взлететь на забор и спрыгнуть на улицу.

Все, спасен. Впрыснутый в кровь адреналин бодрил, как двадцать чашек кофе.

Переведя дух, я остановился подумать. Комбинат, получается, охраняется такими существами. Собака учуяла меня издалека и напала. Но тогда вопрос — как гомункулу удалось добраться до забора незамеченным?

Шума от него гораздо больше, чем от меня. И о том, что надо прятаться, он наверняка не догадывался. Подождав пару минут, снова осторожно взобрался на забор. Собака куда-то убежала. Воцарилась мрачная тишина и спокойствие. Только ветер гуляет, несет запахи с мясного производства. Мерзкие, тяжелые. Уж точно не дорогим сервелатом пахнет.

Скорее всего, завтра сюда попадет запрос из полиции по поводу гомункула, а может, сразу и проверяющие нагрянут. После этого хозяева мясокомбината начнут наводить на территории порядок, и все следы будут утеряны.

Похоже, спать мне не доведется. Либо я сегодня что-то узнаю, либо никогда.

Я помчался к машине. Надо ехать в сторону леса. Свернув на проселочную дорогу и пропетляв несколько минут по лужам, я остановился около знакомого пенька, затем открыл багажник и вытащил из него лопату. Сейчас придется копать.

Вот он, старый черный «вальтер». Ни на каком учете он не стоит. С древних пор валялся по антресолям и чердакам разных хозяев, пока не попал ко мне. Сдавать в полицию, как это положено по закону, я не стал. Не поднялась рука, уж больно он красивый.

Да и пригодиться может, жизнь — штука сложная. Поэтому я его отмыл, отчистил, заменил пару пружинок, и теперь он почти как новенький. Рядом с ним в промасленной бумаге коротенькие патроны, три обоймы, и тут же — черный глушитель величиной с полулитровую бутылку.

Хорошая штука. С ним выстрел звучит тише хлопка ладонями. Даже если кто услышит, не догадается, что идет стрельба. К моему 357-му такие устройства не идут — такой грохот ничем не заглушишь, а вот к вальтеру с его маленькими патронами подходит идеально. Калибр, что называется, дамский, но на собаку-мутанта должно хватить.

Этих мерзких тварей жалеть не стоит. Насколько миролюбивы гомункулы, настолько злобны собаки.

Собак даже вместе стараются не держать, чтоб не погрызли и не сожрали друг друга. Если такая выберется за ворота, а рядом будет проходить ребенок… лучше об этом не думать.

Я зарядил все магазины, один вставил в пистолет, два других сунул в карман, потом накрутил на ствол глушитель. Затем пожелал себе удачи, настроил телефон на беззвучный вызов и вернулся к машине.

Ее поставил довольно далеко, на стоянке, чтобы она не бросалась в глаза. На левое предплечье поверх куртки намотал найденный в багажнике тканевый мешок — откуда он взялся в машине, уже не помню. Вероятности того, что псу удастся в меня вцепиться, исключать нельзя.

Затем второй раз полез через забор. Спрыгнув, я решил подождать. Лучше, если нападение произойдет здесь и сейчас. Выжидая, простоял несколько минут, но тварь ко мне не прибежала. Воспользовавшись «даром», я осмотрел местность в поисках ее ауры, но ничего не увидел. А вот следы гомункула, которые показались из-за угла здания — вполне. Их я, впрочем, замечал и в прошлый раз.

Мне ничего не оставалось, кроме как пойти этой дорогой. Один поворот, второй…вон дверь, из которой он вышел. Закрыта. Гомункул вышел и закрыл за собой дверь? Не смешите.

Дверь, между прочим, вела в одно из самых больших здесь зданий. Откуда-то изнутри раздавался шум. Скорее всего, там производственный цех, работающий круглосуточно.

На таких предприятиях сторожа и охранники должны совершать так называемый почасовой обход — то есть каждый час проходить по вверенной им территории, днем и ночью. Но, разумеется, никто этого не делает, за исключением тех случаев, когда день-другой охрану проверяет начальство. После этого некоторое время царит идеальный порядок, злой и трезвый охранник, спотыкаясь, полночи ходит по периметру. Сейчас, скорее всего, не тот случай.

Никем не замеченный, я подошел к двери. Замка нет. Открыто. Заходи, кто хочет. Я — хочу, поэтому зашел и оказался в грязном и темном коридоре, разветвляющемся влево и вправо. Слева доносился шум, справа тишина. Следы гомункула вели направо, но я решил для начала сходить в противоположную сторону. Надо, все-таки, выяснить, что там.

Коридор был длинным, по дороге мне встретилось множество закрытых дверей, у стен валялся мусор, какие-то доски, куски труб… здесь не убирали очень давно. И лампочки не меняли, хотя сейчас мне это очень даже кстати.

А вот и дверь с древней табличкой: «Производственный цех. Без бахил и головного убора не входить!» Когда же сюда в таком виде входили-то? Лет сто назад, наверное.

Я открыл дверь и осторожно заглянул внутрь.

Широкие резиновые конвейерные ленты, по которым в огромный чан ехали куски мяса. Внутри они превращались в фарш и продолжали движение в другие железные емкости, где и происходила дальнейшая обработка (я в технологии приготовления колбас не специалист).

Пол из зеленого кафеля, разбитый, грязный. Не настолько, как в коридоре, но все-таки. Лампы светят, но очень странно — ярко, но недалеко, за границей световых пятен клубится темнота. Около стен деревянные полки с кусками туш. Три огромных гомункула в серых робах снимают их с полок и кладут на конвейер. Безостановочно, не смотря по сторонам и не оглядываясь. Движения механические, неживые.

А рядом стоит надсмотрщик — маленький мужичок с надменной физиономией. В руке у него цирковой хлыст, им он периодически стегает гомункулов.

— Вот как это происходит, — тихо сказал я себе и закрыл дверь.

Теперь пойду в другую сторону.

Эта часть коридора еще хуже. Грязи и разбросанных вещей в десять раз больше. За одной из дверей — шорохи. Я прислушался. Вздыхают, вроде, по-человечески, но не совсем. Стало ясно, кто там находится, хотя следы гомункула шли мимо, дальше по коридору. Осторожно открыл дверь.

Вонь жуткая. Большая комната разделена на две части: в первой стол и несколько стульев, а в другой, за решеткой наподобие полицейской камеры для задержанных (так называемого «обезьянника»), гомункулы.

Человек десять, хотя людьми их назвать нельзя. Кто-то стоял, вцепившись в решетку, кто-то лежал на полу, а кто-то, словно заведенный, расхаживал взад-вперед. Запах — непередаваемый. Один из гомункулов, возможно, умер этой ночью, потому лежал не шевелясь, с остекленевшими глазами, в скрюченной позе.

На меня гомункулы не отреагировали никак. Ничего удивительного, я — одно из высших существ, которые выводят их на работу, кормят и бьют хлыстами. Зажал нос и вышел. На секунду гомункулов стало безумно жаль, но я мотнул головой, отбросив минутные сомнения. Этот мир мне не изменить, поэтому нечего растрачивать себя.

Следы моего гомункула провели меня еще метров двадцать и свернули в другую комнату. Из нее не доносилось ни звука. Тишина. Странная.

Странной выглядела даже дверь — железная, прочная, такие ставят в отделах полиции на комнаты, где хранятся секретные бумаги. Но здесь она зачем? Настолько непохожая на другие хлипкие деревянные конструкции, которые можно выбить даже не ногой, а просто надавив ладонью.

И петли для замка — огромные, приваренные железные кольца. Замок в них, наверное, вставлялся соответствующий. Вот только сейчас замка нет. Никакого. Ни большого, ни маленького. Забыл кто-то его повесить. Ну что же, надо зайти.

…Комната, похожая на ту, с гомункулами, в которой я только что был, но гораздо меньше. За решеткой — пространство два на два метра, не уверен, что гомункул там сможет лечь, а у дальней стены — стол и два стула, один из них сломан.

И еще кое-что — толстенный железный столб, проходящий от пола до потолка, и к нему присоединена железная цепь, второй конец которой заканчивается наручниками и лежит в клетке. Цепь короткая. Гомункул, которому оденут эти наручники, не сможет далеко отойти от решетки и будет стоять вплотную рядом с ней. Но для чего все это?

Ответ находился в ящике стола.

Там лежал тонкий, черный шнур — электрический удлинитель, огромный электрошокер (я таких жутких еще не видел, видимо, эта модель сделана специально для гомункулов), и моя старая майка, в которой я разок потренировался в спортзале и потом беспечно забыл во втором ящике для вещей.

У меня там два ящика, в одном лежит спортивная форма, кроссовки и прочее, а второй даже не помню когда открывал.

Я негромко выругался.

Ну что, остались вопросы? Гомункула кто-то сажал на цепь, надевал мою майку и пытал его электрошокером. Гомункулы соображают слабо, однако нос у них чувствительный, почти как у собак. Запомнил запах того, кто его мучил. Это что же с ним надо было делать, чтоб довести до такого состояния? Более беззлобной твари ведь не сыскать. Хотя белые пятна в этой истории все-таки остались. Как гомункул нашел мой дом? Кто-то привел его туда, по-другому никак. И еще…

Во втором ящике лежало нечто, напоминающее шапочку, которую надевают на голову пациентам для снятия энцефалограммы. Но ее гомункулу никто делать не будет точно. Значит, она для чего-то другого. И для чего же? Уж не для внушения ли ему каких-то мыслей?

Я читал о подобных опытах. Лет пять назад их часто проводили на собаках и других существах, публикации о достижениях науки шли безостановочно, но потом резко прекратились. Почему — не знаю. Засекретили разработки?

Положил вещи на место. Забирать их смысла никакого. Украденное к уголовному делу не присоединишь. Выйдя за дверь, направился к выходу, но услышал шум за следующей дверью. Опять гомункулы? Обругав себя за излишнее любопытство, заглянул и туда.

Нет, там другие существа. В комнате с вынутыми из окна стеклами находился вольер с немыми собаками. Пять штук. Здоровенные, черные. Увидев меня, оскалились, бросились к решетке и начали ее грызть. Молча, не лая и не рыча. Зрелище даже не страшное, а какое-то сюрреалистическое.

Все, на сегодня с меня хватит, решил я и отправился назад. Много чего узнал, достаточно испытывать судьбу. Сейчас через забор и домой, надо поспать хоть пару часов.

Собака — похоже, та, что получила пинок — ждала на улице, и как только я вышел из двери, бросилась, желая вцепиться мне в горло.

Я успел отпрыгнуть, и она, промахнувшись, врезалась в стену, но быстро развернулась в мою сторону. Пистолет защелкал у меня в руке, отчетливо фиксируя, как пули выбивают кровавые капли из тела зверя. Несколько выстрелов — и все закончилось. Собака неподвижно растянулась на земле.

Мертва. Мертвее мертвого. Теперь убегать? Но не хочется, чтобы ее нашли. «Вальтер» ни в какую базу данных об огнестрельном оружии не входит, но тем не менее.

Колебался я недолго. Подняв тушку собаки (какая же она тяжелая!), отнес ее в комнату с вольером. В решетке на уровне моей груди было проделано закрытое сейчас окно. Потянул задвижку, решетка откинулась на петлях, и я бросил тушу внутрь.

Собаки набросились на нее, как стая пираний. Они с остервенением вгрызались в тушу, и было слышно, как хрустят кости. Почувствовав, что меня тошнит, я выбежал наружу. Скорее всего, ее съедят дочиста.

Уже дойдя до забора, я понял, что кое-чего все-таки не сделал. Не узнал, кто сейчас находится на мясокомбинате. Понятно, что документов мне не покажут, но что-то все-таки я увидеть мог.

На стоянке заметил несколько автомобилей. Парочка — неплохих, подходящих для людей с достатком работника мясокомбината (на таких предприятиях платят неплохо), и один — раздолбанный «жигуленок», как раз для сторожа, основного подозреваемого в том, что гомункул оказался на воле.

Пока неизвестно, действовал он один или с кем-то, но в том, что этот человек виноват, сомневаться не приходится. Я записал номера всех машин, а потом, наконец-то, выбравшись отсюда, сел в тойоту и, едва перешагнув порог своего дома, понял, какой сегодня выдался тяжелый день, и как я устал. Сон пришел мгновенно.

А на утро я был в офисе в то же время, как обычно. Когда работа затягивается в ночь, редко даю себе возможность поспать — день тогда становится совсем пропащим. А так — выпить кофе, выйти на улицу подышать воздухом, и все будет нормально.

Я созвонился с Викой. Выяснил, что у нее все нормально, она уже на работе, сейчас у нее начинается судебное заседание, и оно будет длиться до самого вечера. Жаль, конечно, но делать нечего. Левшин со своими проблемами свалился, как снег на голову, а не прийти на суд адвокат не может — подведет человека и получит пятно на репутации. Значит, пока работаю без Вики. Перво-наперво надо будет узнать имена владельцев автомобилей на стоянке мясокомбината.

Но телефон зазвонил раньше, чем я взял его в руки. Хм… Номер неизвестный.

— Слушаю.

— Павел Андреевич? — уточнил взволнованный мужской голос.

— Да, верно.

— Меня зовут Валерий… я директор компании «Нова». Можно мне подъехать к вам… вопрос по вашей части.

— Вообще-то, я сейчас занят, — меньше всего сейчас хотелось отвлекаться от левшинского дела.

— Вопрос срочный, — собеседник явно нервничал. — я готов заплатить двойную цену…

— Приезжайте, — вздохнул я. — Не отказываться же от денег, в конце концов. Не так уж много у меня дел… к тому же, от разговора меня точно не убудет.

Что за «Нова», я не знал. С таким названием организаций много. Но, полагаю, эта какая-то крупная, раз он ее упомянул.

— А когда вам удобно?

— Лучше сейчас. Как я уже говорил, я занят… Но пока что в офисе. Вы знаете, где он находится?

— Конечно! Буду в течении пятнадцати минут!

Пятнадцать минут истекли быстро, и на пороге появился незнакомый мне человек. Лет сорока, с залысинами, в очечках. Высокий, но рыхлый. Что-то в нем было отталкивающее. Мне вот он сразу не понравился. Хотя в моей профессии клиенты не должны вызывать особую симпатию.

И, совсем забыл сказать — судя по внешнему виду, он был преуспевающим коммерсантом. Настоящим, не как изображавший его полицейский. Дорогая одежда, дорогие часы, дорогой портфель и все остальное.

И самое главное — огромный перстень. Пару веков назад среди дворян такие были в моде. Проблема в том, что среди настоящих аристократов подобные украшения сейчас считаются образцом пошлости. Надевают их только те, кто получил титул не по родовой линии, а приобрел за некие заслуги. В реалиях нынешнего времени это означает, что купил.

— Валерий, — представился вошедший.

— Павел, — кивнул я, предлагая сесть. — Что у вас стряслось?

— Моя жена мне изменяет, — виновато развел руками Валерий.

Потрясающее начало.

— Ужасно. Но какую помощь я могу вам оказать?

Валерий не ответил. Вместо этого он протянул мне фотографию.

— Вот она. Правда, красивая?

Деваха на фото была очень даже ничего. И фотку-то какую Валера выбрал! Супруга на пляже загорает в купальнике.

— Действительно, очень. Но повторяю свой вопрос: поясните, в чем заключается моя роль?

— Она чуть ли не вдвое моложе меня, — погруженный в свои переживания, продолжал Валера. — Мы встретились случайно. Марина из очень бедной семьи. Закончила институт, никуда толком не смогла устроиться, снимала квартирку на окраине и работала за три копейки бухгалтером!

Я молчал, решив, что проще будет дать гражданину выговориться. Хотя мне уже сейчас вдруг захотелось выпроводить его.

— А потом она встретила меня. Или я встретил ее. Неважно. Я только что развелся со своей третьей женой. Она сказала, что я занудлив.

— Ай-я-яй! И как это подобное могло прийти ей в голову?

Собеседник не заметил моего сарказма.

— Да! Она оскорбила меня! Но ударил я ее не за это.

— Вы били ее⁈

— Она довела меня до белого каления! До истерики! Я потерял контроль над собой! К счастью, уголовного дела избежал, спасибо адвокатам, которых я нанял. Аж пятерых. А теперь эта! Как я ее ненавижу!

— Если вы не объясните, зачем пришли, я попрошу вас покинуть мой кабинет, — не выдержал я.

— Объясню! Я все объясню! Я хочу знать, действительно ли она мне изменяет!

— Три минуты назад вы были в этом уверены.

— Я и сейчас уверен! Но я хочу доказательств! Я хочу фотографии того, с кем она встречается!

— А что вы сделаете, когда получите их?

Мужчина вдруг посерьезнел.

— Ей будет очень плохо, — изрек он глухим голосом, — она сильно пожалеет. Для начала я выгоню ее из дома, потом заберу подаренные квартиру и машину, и это будет только начало…

— Как заберете, если они на нее оформлены? Под дулом пистолета?

— Зачем так грубо? Надо действовать тоньше. Она очень эмоциональная, и я знаю, как с ней общаться! Распсихуется, заплачет и вернет со словами: «Мне ничего от тебя не надо». Все очень просто! За этим мне и нужна фотография. Для психологического давления. Я лишу ее всего! Пойдет на панель, чтоб выжить, ха-ха-ха!

— Я не берусь за такие дела, — отказался я. — Сведения о телефонных переговорах, трекеры передвижения на автомобиль — все это незаконно. Да и времени у меня нет.

— Ну, пожалуйста! Я очень щедро заплачу! И мне не нужны ее разговоры. Вам надо будет лишь немного последить за ней, и все! Хотя бы сегодня. Она думает, что я уехал из города и наверняка встретится с любовником.

— Нет, — повторил я.

— Тогда посоветуйте, с кем из ваших коллег можно поговорить вместо вас, — расстроено попросил Валерий.

Я снова взял в руки фотографию. Очень красивая женщина. Блондинка, идеально сложенная. Эх, свела судьба тебя с этим кретином.

— Знаете, что… — задумчиво сказал я. — Давайте я все-таки попробую.